— Это, прямо скажем, не самая забытая история: недавно был голливудский «Носферату», румынский «Дракула» Раду Жуде. Что нас заставляет возвращаться к этому сюжету вновь и вновь?

— Дело вот в чем: недавно я снял фильм «Догмен» с Калебом Лэндри Джонсом и совершенно влюбился в этого актера, он восхитительный. На мой взгляд, лучший актер своего поколения. И я просто хотел сделать с ним что-нибудь еще, чтобы снова испытать эту радость. И вот на съемочной площадке «Догмена» мы сели и стали прикидывать, какого еще героя он мог бы у меня сыграть. Мы перебрали всех — от Иисуса до Наполеона и Мао Цзэдуна. Много смеялись. И вдруг кто-то из нас назвал Дракулу. И мне сразу понравилась эта идея, потому что я вспомнил, что парень жил 400 лет, и, возможно, в нем можно было найти сразу нескольких персонажей. Так что я пошел перечитывать книжку, которую совсем забыл, и, к своему удивлению, обнаружил, что это любовная история. Мужчина, который способен ждать 400 лет, чтобы снова увидеть свою жену? Вау. Это ж невероятно. И вот с этого все началось. А тот факт, что Дракула вдохновлял столько людей, столько книг, фильмов и так далее, — мне это неважно. У меня есть история, есть актер, которого я люблю, и это то, чем я занимаюсь. Я особенно не обращал внимания на работы других авторов. Возьмем стейк с картошкой фри. Любой ресторан умеет готовить стейк с картошкой фри. Но у них не всегда одинаковый вкус!

— Ну, более или менее…

— Нет, если это ресторан с тремя звездами, вкус у него будет другой. А иногда ты попробуешь и... (Изображает, что его тошнит.) Все зависит от повара, от художника. Это моя картина, и она в основном про лав-стори и про Калеба как Дракулу. Я не люблю хорроры. И я не большой поклонник монстров и всякого такого.

— Но вы сейчас, наверное, пересмотрели классических «Дракул».

— Нет-нет. Я только двух смотрел, кажется.

— Копполу вы точно видели, судя по всему.

— Да, я смотрел Копполу 30 лет назад. И еще этот фильм, где Изабель Аджани и Клаус Кински.

— Это фильм Херцога.

— Вот эти два. Еще смотрел фильм Романа Поланского, но он смешной. И всё. Как я уже сказал, я не люблю этот жанр.

— То есть ни Кристофер Ли, ни Бела Лугоши — ничего этого?

— У меня есть какие-то смутные детские воспоминания. Что-то по телевизору. Но я был слишком напуган.

— Но Калеб-то точно что-то смотрел, когда готовился.

— Вовсе нет. Я вам точно говорю. Зачем готовиться с помощью чего-то уже переваренного другим артистом? Это полная бессмыслица. Придумай что-то собственное.

— Вы упомянули Поланского. Забавно, я вспомнил финал его фильма «Жилец» во время сцены, где Дракула снова и снова выбрасывается из окна.

— Не помню такого фильма, нет. Но знаете что, вы журналист, вы всё смотрели, ваша задача — найти две точки и прочертить между ними прямую. А у меня дома телевизор появился, когда мне было семнадцать. Кинотеатра рядом тоже не было. В видеоигры я не играю. Так что я рос не большим кинолюбителем, что ли.

Я иногда хожу в кино, когда меня зовут на что-то, и мне нравится это делать, но я очень простой зритель, не кинофрик. Я считаю себя писателем, художником, но не синефилом.

— Калеб Лэндри Джонс, кажется, первая ваша муза — мужчина со времен Жана Рено.

— Не знаю, тут нет каких-то четких правил. Я познакомился с Жаном, когда мне было семнадцать. И мы сделали вместе четыре, или пять, или шесть фильмов — я уж не помню точно сколько. И да, иногда ты встречаешь актера или актрису, с которыми хочется работать еще и еще. Если так подумать, практически со всеми моими актерами и актрисами у меня была настоящая связь, дружба. Это как если ты пересекаешь Атлантический океан на лодке и с тобой десять человек. Эти моменты, когда вы находитесь посреди океана, посреди бури, ты никогда их не забудешь. И даже если мы случайно встречаемся на каком-то фестивале или где-то, мы всегда так счастливы увидеться. Это уже часть твоей семьи. А Калеб… Поверьте мне, он гений. Я не работал с таким артистом со времен Гари Олдмана.

— Который тоже сыграл Дракулу.

— Да, есть такой момент.

— Что касается семей. Зои Блю, у которой тут главная женская роль, дочь Розанны Аркетт, которая примерно в таком же возрасте играла в «Голубой бездне». Можете их сравнить?

— Даже не примерно, а ровно в том же возрасте. Но что касается меня, то я тридцать с чем-то лет спустя уже совсем не тот! Это правда забавно: когда она пробовалась на роль, я не знал, что она дочь Розанны.

— А, серьезно?

— Да, у нее фамилия другая.

— Кстати, а ее назвали не в честь «Голубой бездны»?

— Да. Ее полное имя Зои Блю Сайдел.

— Ничего себе. То есть у вас играет актриса, названная в честь вашего фильма!

— Именно так! Более того, Патрисия Аркетт, сестра Розанны, назвала сына Энцо (как героя «Голубой бездны». — Прим. авт.). Вообще, у меня есть пара друзей, которые назвали своих детей Лилу, Матильда, Леон. Это приятно, чего уж там… Возвращаясь к Зои: у нее нет опыта, который был у ее матери на съемках «Бездны». Розанна уже была звездой, а Зои никогда раньше не снималась. Ей тяжело дались пробы, и потом мы пару месяцев с ней работали, репетировали, чтобы она была готова к роли. К счастью, у нас были Кристоф Вальц и Калеб. Хорошие актеры обычно щедрые и открытые, и они помогали ей. Зои всегда было на кого положиться. Поначалу было сложно, она была очень напряжена, но потом нормально. Для дебютантки она превосходно сыграла. Вторая девушка, Матильда де Анджелис — она звезда в Италии, как раз очень опытная, тоже замечательно играет. Поверьте мне, когда нужно в одном кадре смеяться и плакать, смеяться и плакать снова и снова, это чрезвычайно сложно. Очень ей горжусь.

— У вас всегда музыку пишет Эрик Серра, но в этот раз вы поменяли его на Дэнни Элфмана.

— Мы фильмов двадцать сделали с Эриком. В такой ситуации бывает очень сложно изобретать себя заново, рисковать, ставить себе новые задачи. Они все мои друзья, но даже оператора нужно иногда менять. Нужна свежая кровь, свежие идеи. Иначе ты всегда делаешь одно и то же. Дэнни — звезда. Честно скажу, я и не надеялся его заполучить. Но решил попробовать, позвонил ему, и он мне говорит: «Люк, скажу тебе правду: я уже 25 лет мечтаю сделать „Дракулу“». И я такой: «Йес!» Он на каком-то сумасшедшем уровне работает. Сотрудничать с ним как водить роллс-ройс — это очень просто и при этом красиво.

— В Румынии снимается много американских фильмов, потому что это дешево. А вы, насколько я понял, поехали снимать Румынию в Финляндии.

— На самом деле, мы собирались снимать в регионе Юра во Франции. Но там не оказалось снега.

— А, из-за потепления.

— Да, из-за изменения климата. И уже был февраль-март, и мы не могли больше рисковать. Так что мы отправились на самый север, в Лапландию, потому что там гарантированно снег лежал. Мы последовали за снегом. Мы изучили всю Европу, и Финляндия была самым простым вариантом. Нам же нужно было еще везти пушки, лошадей, повозки и так далее.

— У вас там есть пара хореографических номеров. Вы никогда не думали поставить мюзикл? У вас даже опыт музыкальных видео имеется.

— М-м-м, нет, не думаю, что это хорошая идея. У некоторых режиссеров это так хорошо получается, не буду им мешать. Я, конечно, люблю музыку, но лучше обойдусь без пения.

— «Дракула» — очень эклектичный фильм, мешанина из разных жанров. Насколько сознательно вы их смешиваете? Вы как-то прикидываете: вот пора бы зрителю посмеяться или всплакнуть?

— Я сделал в своей жизни 22 фильма. И если вы видели некоторые из них, вы знаете ответ на свой вопрос.

Мне наплевать на деньги и на все остальное, меня интересует мое полотно. Я хочу гордиться своим фильмом через 20 лет. Я не интересуюсь тенденциями, я не хочу, чтобы меня поглотил ИИ, я не хочу, чтобы меня съели студии. И пока у меня получается находить деньги, я буду продолжать в том же духе. Это акт неповиновения! Честное слово, как кинозрителя меня так достали все эти техничные, заранее разжеванные фильмы. На них стоят номера 3–4–5–6–7, но это всегда одно и то же дерьмо.

От тебя требуется только прийти в кино и не отвлекаться от поедания попкорна. А я хочу отвлекать людей. Я хочу, чтобы они плакали, чтобы они смеялись.

Чтобы это было как поход в музей, где ты останавливаешься перед картиной и говоришь: «Вау, этот парень сделал это 600 лет назад?» У вас в стране столько искусства, и иногда ты придешь в музей или в церковь, приедешь в Санкт-Петербург и смотришь на картины или архитектуру, и ты говоришь: «Вау!» Я работаю на искусство! Даже если это маленькое искусство. И даже если какой-то специалист придет и скажет: «Нет, это не искусство». Мне наплевать. Я так вижу в своей голове, и я так работал с самого начала, я не буду меняться. Я скорее умру, чем сниму фильм просто для того, чтобы снять фильм. И да, это особенный фильм: ты пугаешься, а потом смеешься, а потом плачешь, потому что он очень сентиментальный и романтический, и все будут реагировать по-разному, потому что у нас всех была разная жизнь. По-моему, это лучше, чем кино, в котором все настолько тщательно просчитано, что ты в итоге ничего не чувствуешь. В последнее время была куча фильмов — американских, супер-бла-бла-бла. Я больше получаса не могу их смотреть. Вам-то, я понимаю, по работе приходится.

— А вам вообще важно, чтобы вас знали, а в будущем помнили именно как французского режиссера? Мне кажется, мало кто сегодня вообще в курсе, что «Пятый элемент» или «Леон» — это французские фильмы.

— Мне наплевать. Наплевать. Я вам так скажу. Ван Гог был из Голландии. Ирисы росли на поле во Франции. И сейчас он висит в музее в Нью-Йорке. Какой национальности эта картина? Кому какое дело? Просто смотри на картину, она потрясающая. Да, я француз, но если отмотать на несколько поколений назад, то кто знает. Может быть, я был русским. Может быть, китайцем. Мне кажется, искусство — это последняя территория, где тебе не нужен паспорт. Тебе нужны только сердце и талант. Наверное, я считаю себя французским режиссером. Но если спросить некоторых людей во французском кино, то они скажут: «О, нет-нет, он не наш». Ну и ладно.

Источник

Сквозь века тоски и ночи, сквозь туман столетий и легенд о Дракуле, I-Van и Mystery ⚡Rain studio сплетают мистическую балладу о бессмертной любви. В этом треке вампир, вечный скиталец, находит единственную нить, связывающую его с человечностью – неугасающую любовь к женщине, чей образ он пронес сквозь все свои темные годы. 'Твоей шеи ракурс' – не просто строчка, это запечатлённый в вечности момент красоты и уязвимости, к которому вампир возвращается вновь и вновь, напоминая себе о том, что даже в самом сердце тьмы может жить светлая, хотя и трагическая, любовь. Погрузитесь в этот готическую рок-рапсодию со сменой трейлеров о Дракуле, где сплелись вечная жизнь и мгновение, кровь и нежность, I-Van и Mystery ⚡Rain studio создали саундтрек вечной страсти.

Использованы 2 трейлера из фильма "Дракула" от Люка Бессона, что выходит в прокат в сентябре.

Сюжет картины: XV век. После смерти любимой жены принц, находясь в жесточайшем отчаянии и глубоком горе, отрекается от бога и становится вампиром. Но спустя несколько столетий на улицах Лондона XIX века он видит прекрасную женщину, как две капли воды похожую на его покойную супругу. Не раздумывая, он начинает ее преследовать. Но последствия этого поступка окажутся для него совсем не такими, как он мог себе их представить.

Слова: I-VAN и Mystery ⚡Rain studio

Музыка: I-Van (Suno 4.5+)

Лесли Нильсон "Дракула: мертвый и довольный" (1995 год)

Джерард Батлер "Дракула 2000" (2000 год)

Ричард Роксбург "Ван Хельсинг" (2004 год)

Люк Эванс "Дракула" (2014 год)

P.S. Дракула по мотивам
Владислав "What We Do in the Shadows" (2014 год)

Виктор отключился от сети и откинул шлем-терминал в сторону. Снова почувствовал застоявшийся воздух пропитанный запахом тел, сладкого дыма, пролитого энергетика и иссохшей мертвичины. Глазной датчик — наследие позапрошлой жизни, — среагировал на полумрак, вокруг зрачка загорелась инфракрасная подсветка, полетели ультра-фиолетовые лучи. Во мраке отрисовались линии потолка крошечной квартиры, похожей на кладовку или склеп. Виктор лежал на дряхлом матрасе, мысленно продолжая метаться между желанием прекратить мирские страдания и любой ценой продлить их. Он затянулся стим-стимом и выпустил струйку дымного пара. Когда она слилась с тонким слоем под потолком, повторил.

Теперь подгоняемое стимулятором тело требовало движения. И Виктор использовал момент для побега из цепких лап матраса. Стараясь не смотреть в сторону лежащего в соседнем углу брата, он подошёл к сумке активного охлаждения и достал из неё почти пустой полиэтиленовый пакетик с отводом капельницы. Виктор разблокировал зажим на конце шланга и набрал в рот тёмно-красной спасительной крови. Холод прошиб зубы, рецепторы принялись отправлять ликующие сигналы о контакте с живительной силой. Виктор удержался от того, чтобы не проглотить всё разом. Медленно согревая кровь во рту, он достал с корпуса контроллера управления квартирой бутылку воды. Доступ к бойлеру перекрыли за неуплату, но тепло электроники входило в стоимость аренды. Разведя кровь тёплой водой, Виктор направился к брату по тропе на вытертом линолеуме.

Игорь выглядел отвратительно. Труп вампира на трупе матраса. Из-за быстрого метаболизма кровь требовалась чаще. На урезанном рационе он слабел, высыхал. Бледная тень прежнего короля танцпола и стремительных нападений в темноте. Только движение глаз засвидетельствовало присутствие чего-то похожего на жизнь. Виктор показал пакетик с кровью.

— Пора порадоваться, красавица ещё наполняет наш кубок.

Он закрепил пакет винтике, вбитом прямо в пластиковую панель стены. Когда у Игоря было больше сил, он рисовал на её пыльной поверхности. Наверное, если включить подсветку в стеновых панелях или содрать тонировку с окна, то вся квартира оказалась бы расписана не хуже гробницы фараона. Виктор смочил губы Игоря кровавым раствором, подождал оживления и, когда брат смог держать зубами шланг капельницы, настроил подачу.

— Не кровь единорога, конечно, но и мы не в сказке, а супер экшине про непобедимых властелинов ночи, да?

Игорю ещё не хватало сил для ответа или распознания фальши.

— Набирайся сил. Мне пора идти. Думаю, всё получится, — быстро сказал Виктор, пока ком бессилия не сдавил горло.

Он осторожно подложил свою подушку, чтобы Игорю стало удобнее, проверил заряд в автоматическом инъекторе и вышел из квартиры. Призраки прошлой успешной жизни без устали терзали то место, где когда-то была человеческая душа. Но ещё тяжелее было смотреть на зеркало современности и гадать, что будет, когда он сам ослабнет до уровня брата.

Улицы, когда-то шумные от гула машин и шагов людей, теперь казались навеки спящими в одеяле тумана под мерное гудение бесчисленных трансформаторов и электромоторов. Жизнь укрывалась в бетонных пещерах, закрытых рекламными экранами. По дорогам, будто скованные одной цепью с одинаковой скоростью двигались роботы-курьеры и капсулы авто-мобилей. Редкие прохожие двигались, не ощущая принудительно-комфортные температуру и влажность тумана. Соблазнительно здоровые тела двигались по тротуарам под чутким контролем курсовых корректоров, которые берегли от столкновений, поросших травой трещин и ошибок в маршруте. Освобождённый от рутины разум впитывал трансляции с экранов или интегрированных чейн-модемов.

Виктор внимательно вглядывался в каждого человека. Он понимал ничтожность вероятности подарка от судьбы, однако, надежда на шанс для старых методов не покидала. Ещё один пойманный человек мог бы вернуть силы Игорю, дать им обоим время и возможность почувствовать себя хозяевами жизни. Но встречались только чейнорги, одинокие материально и окружённые толпой виртуальных кукловодов, собеседников и медицинских контроллеров. Мёртвое приведение внимало действительность среди живых зомби. Виктор затянулся стим-стимом и тряхнул головой, прогоняя навязчивую мысль плюнуть на безопасность и наброситься на ближайшую жертву. Не сейчас. Надо хотя бы попробовать вписаться в мир слуг и узнать, есть там миска спасительного корма или только намордник.

Наконец, видимая в дополненной реальности линия на тротуаре упёрлась во флажок с адресом. Виктор стоял перед зданием, чьи тёмно-серые рельефные стены уходили ввысь и заканчиваясь антеннами связи, через туман похожими на шпили старомодного замка. Ни один экран не нашёл себе места между высокими окнами. А массивные двери парадного входа в обрамлении искусственного камня величественно ждали, пока их откроют вручную.

Виктор нашёл домофон и нажал кнопку вызова.

— Представьтесь, — приказал динамик домофона.

— Здравствуйте. Меня зовут Виктор Дьяков, я на собеседование на вакансию…

— Вы опоздали, — перебил динамик, — Теперь собеседуется другой кандидат.

— Сорян… В смысле, вы правы, мне очень жаль. В двух кварталах отсюда столкнулись два курьера и рассыпали 1897 гранул фуд-корма для продуктора.

— Вы решили потратить моё время, чтобы сосчитать рассыпанные гранулы?

— Да. У меня это… Склонность к подсчётам на почве обсессивно-компульсивного расстройства. Но это только плюс для работы с большим количеством людей. Я могу очень внимательно следить за показателями и дозировками веществ.

— Любопытно. Вы можете войти.

Сердце Виктор забилось так, словно испытывало себя на прочность. Оно ликовало от дозволения проникнуть в пансионат и паниковало от незнания дальнейших шагов.

Интерьер пансионата поражал приверженностью к стилю старой роскоши. В центре просторного холла с фальшивым сводчатым куполом тихими всхлипываниями журчал фонтан со статуей скорбящей девы. На стенах висели распечатки плоских портретов в резных рамах. Пространство освещалось светящимися витражами в высоких окнах и диодными канделябрами. Прохладный воздух казался стерильно-свежим. Конечно, воплощение оставалось далёким от реконструкторского подхода, однако, неискушённый Виктор оказался под впечатлением настолько, что не заметил появления менеджера.

— Когда закончите рассматривать фонтан, — прокатился по холлу бархатистый голос, оставляя шлейф эха, — прошу вас следовать за мной. И здесь не пользуются паровыми стимуляторами.

Виктор вздрогнул.

— Прошу прощения, я искал стойку ресепшена или типа того. Но фонтан реально шикарен.

Менеджер перед ним сам походил на статую, облачённую в слегка потёртый двубортный зелёный костюм в клеточку. Однако бледно-голубые глаза пронзали оболочку сдержанности потусторонним холодом. И словно лучи сканера изучали Виктора, вытягивая наружу все тайны и страхи. Отсутствие видимых аугментаций подчёркивало статусность менеджера и его соответствие интерьеру. И добавляло ощущение неизвестной сокрытой силы.

— Следуйте за мной, — приказал менеджер.

В кабинете с массивным древополимерным мебельным гарнитуром их ждал другой претендент на вакансию. Пухлое и мягкое тело чейнорга, выдавало годы, проведённые в удобных креслах без массажёров, с питанием из продуктора и редкими встречами со свежим воздухом. Тщательно соблюдая рекомендации стиль-коучей, конкурент аутентично смотрелся в потоке образов сегмента товаров широкого потребления. Но контрастировал с окружением так, что казался несуразным. Виктор ощутил укол стыда за собственный вид, столь же неуместный в этих стенах.

Однако, слюна наполнила рот Виктора от одной мысли о вкусе глюкозной крови чейнорга.

Менеджер указал Виктору свободный стул напротив конкурента. Сам же мягко обходил периметр кабинета, задавая обоим вопросы, совершенно не заботясь о том, слышно ли его. Конкурент реагировал на каждую реплику морганием подсветки интегрированного чейн-модема и психологически-выверенными ответами нейро-ассистента. Виктор без предварительной подготовки контекста не попадал в нужные источники, паниковал и мямлил невпопад поток сознания, жёстко обрываемый новыми вопросами. Сочтя пытку достаточной, менеджер остановился.

— Мистер Нерфилд, можете начинать знакомство с внутренней документацией, — резюмировал он, и достал из ящика стола карточку с кодом.

— Яху! — воскликнул Нерфилд.

Подобно рыцарю, опускающему забрало, он надел VR-очки и атаковал информационное пространство, скрывающееся за кодом. Виктор услышал музыку, пробивающуюся из его наушников.

— У меня не было шансов, да? — спросил Виктор.

На лице менеджера медленно растеклась полоска улыбки.

— У вас всех не было шансов.

Виктор безуспешно пытался трактовать намёк и быстро сдался.

— У всех нас?

— У всех глупцов, считавших своё преимущество вечным. Я знал многих ещё когда нам грозили осиновые колья. Они кончились раньше понимания причин. Твоя молодость даёт тебе лишь одно: ты окончательно сдохнешь быстрее, чем совершишь хотя бы десятую долю их ошибок.

Лицо Виктор озарило просветление.

— Вы заманиваете их собеседованием, и они сами расписывают в резюме кто вам опасен, а чью пропажу даже не заметят?!

Улыбка исчезла с лица менеджера.

— Когда я говорю о непонимании, я говорю именно об этом. Ваши партии похожи одна на другую потому, что основаны на примитивной модели охотников и дичи. Тысячи лет сельское хозяйство показывает эффективность, невидимую для вас. Вы жаждите добыть тушу мамонта, а мир перешёл дальше в парадигму сбора росы с огромных полей. Мой пансионат заполнен людьми в анабиозе и автоматикой для их обслуживания. Они платят мне за возможность оставаться в чейн-лабиринтах, пока я собираю росу их артерий. Аз есмь творец истинной гармонии симбиоза людей и вампиров.

Виктор открывал рот, как рыба на суше.

— Но… Я…. Мне… Позвольте мне и моему брату-по-крови служить вам!

Голова менеджера медленно двинулась вправо, затем влево, а его глаза продолжали обжигать голубым льдом.

— Нет. Я не нуждаюсь ни в слугах, ни в конкурентах. Я полностью удовлетворил своё любопытство от встречи: я по-прежнему единственный додумавшийся предоставлять востребованный сервис и забирать всё, чем люди могут платить. Убирайся в своё логово и пересчитывай мусор за курьерами, пока не иссохнешь.

Опустошённый Виктор покорно встал и поплёлся к двери. Ему предстояло вернуться к брату с больше чем провалом. Зная о новых способах, они не смогут действовать старыми методами. Возможно, они ещё успеют попробовать сделать мышеловку для людей. Но надёжный план требует времени, качественное воплощение требует ресурсов. Игорь не дотянет. Всё развалится. Виктор в лучшем случае сможет напасть на чейнорга и будет убит. А в это время здесь кровь будет литься рекой в бокалы одного вампира.

Статуя скорбящей девы провожала его мраморным взглядом и меланхоличным журчанием слёз. Единственная скорбящая по всем, оставшимся за тяжёлыми входными дверьми. Виктор остановился поражённый мыслью, чьё даже смутное осознание кружило голову. Он всё ещё по эту сторону дверей, вместе с полнокровным чейноргом. Рука машинально нашла в кармане инъектор. Быстро войти, впрыснуть парализатор в менеджера, спокойно опустошить чейнорга. Убийство кандидата на собеседовании, самоубийство менеджера.

Виктор развернулся к кабинету и увидел менеджера. Старик читал его мысли, а может счёл должным убить за нерасторопность исполнения приказа уйти. В любом случае, пальцы менеджера играли ножом для писем, отточенным так, что можно было бриться. Старый вампир одним прыжком преодолел расстояние между ними и сшиб Виктора.

Один был молод, зол, ослаблен.
Другой отвык от борьбы, но полон свежей крови.

Оба остались без оружия, устали, сжали глотки друг друга. Пелена вечной тьмы туманила взгляд, и Виктор успел задаться вопросом, продолжит ли бороться, когда перестанет видеть или это будет конец. И тут он уцепился за случайную подсказку.

— Включить подсветку, — прохрипел он.

Нейро-ассистент не декодировал команду, сбросил параметры в анализатор чейн-сферы, который решил, что закрывающиеся глаза пользователя похожи на прищуривание, а оно свидетельствует о недостаточной освещённости. Вокруг зрачка Виктор включились ИК-УФ излучатели. С такого расстояния подсветка обожгла чувствительную сетчатку глаза старого вампира. Менеджер взвыл, ослабил хватку, Виктор смог вдохнуть, сбросить противника. Достав стим-стип, Виктор сделал глубокий вдох и бросился добивать врага. На всякий случай он приставил к шее избитого менеджера инъектор, впрыснувщий парализующий состав. Вскоре всё кончилось. Виктор смотрел, как под несмолкающий плач мраморной девы тело старого вампира стремительно мумифицируется.

— Ну и кто теперь проваливает, а? Здесь не курят, да?

Виктор затянулся стим-стимом.

— Не лезь в забытое, гармонист.

В кармане менеджера зазвонил ретро мобильник. Виктор подумал, что безответный вызов может показаться подозрительным и принял соединение.

— Здравствуйте. Моё имя Ван Хель Си, профсоюзный инспектор. Могу я говорить с Льюис Вестенра?

— Да, слушаю вас.

— Ваша апелляция на мой запрос проверки была отклонена. Поэтому проверка в конце месяца состоится. С удовольствием до свидания. С наилучшими пожеланиями.

Собеседник завершил разговор. Виктор ткнул носком ботинка тело менеджера.

— Слышал, Льюис Вестенра? Похоже, этот парень серьёзно решил тебя прижать. Хотя, какой ты теперь Льюис Вестенра?

Виктор профессионально осмотрел карманы клетчатого костюма и достал ключ-карту на имя Льюиса Вестенра. Подробный осмотр тела не выявил следов имплантаций. Значит, вся идентификация и аутентификация менеджера проходила по физическому ключу. Виктор расхохотался и повернулся к статуе в фонтане.

— Не грусти, красотка, давай начнём сначала. Меня зовут Льюис Вестенра, и я босс этого пансионата, а ты?

Он снова рассмеялся, подключился к чейн-сфере и начал заказывать транспортировку тяжелобольного на имя Игоря Латышева. А мраморная свидетельница продолжала одинаково оплакивать ушедших и оставшихся.

16.03.2025