Итак, пару лет я сижу на Пикабу и что-то читаю. Пришло и мне время что-то написать. Берешь - давай в ответ. Тема первого поста пришла сама собой. Сидя на пляже Шарм-Аль-Шейха и, чередуя состояние алкогольной комы и великорусской хондры, я решил вспомнить свое востоковедческое прошлое. Для желающих и постоянно практикующих обижательство на все, что только можно сообщаю: в очерке будут затронуты темы миролюбивого насаждения авраамических религий, расизма, антисемитизма, геноцидов и обрезаний, но исключительно в научно-публицистических целях.

Ну и, собственно говоря, к предмету повествования.

Древние поселения: Мемфис и Фустат

Места, где расположен Каир обитаемы очень давно. Ушлые египтяне сразу распробовали эту локацию. Воды Нила даровали возможность возделывать поля, иметь почти халявную логистику и в целом чувствовать тут себя не плохо. К юго-западу от современного центра Каира около XXXI века до н.э. фараон Менес (хитрые иудеи величали его Нармером) заложил свою новую столицу объединенного Царства Египетского - Мемфис. Почти полторы тысячи лет этот город играл для любетелей фиников и звериноголовых богов роль не только столицы, но и крупного религиозного, торгового и производственного центра (тут как раз-таки и изготовили львиную долю экспонатов британского музея). С религией у них получилось особенно хорошо - Пирамидки в Гизе и остатки храмовых и погребальных комплексов в Саккаре тому отличное подтверждение (надо же китайским туристам куда то ездить кроме Москвы и Санкт-Петербурга). Со временем значение Мемфиса снизилось - Сашка Македонский захватил все что можно, назначил себя местным богом и перенес столицу в городок на берегу Средиземного моря, скромно названный в свою честь. А древняя столица пришла в упадок . Тем не менее выгодное стратегическое положение в дельте и долине Нила способствовало тому, что на территории будущего Каира поселения возникали вновь и вновь.

В I веке н.э., сюда в товарных количествах пришли римские легионы для контроля своей имперской зерновой кормушки. Для того чтобы жить с комфортом и не шибко баловать легионеров похотливым развлечениями в городской среде, они заложили недалеко от остатков Мемфиса укреплённый лагерь Вавилон Египетский, контролировавший переправу через Нил.

В 641 году арабский полководец Амр ибн аль-Ас, завоевав Египет для Арабского халифата, благополучно вырезал гарнизон римского лагеря (римлян там правда уже не было) и на его месте организовал военный лагерь с шариатом и верблюдами, который вскоре превратился в город Эль-Фустат (палатка – по-арабски, вообще арабы очень любят палатки). Фустат стал первой столицей арабского Египта при Омейядском и Аббасидском халифатах, оставаясь главным городом страны с 641 по 969 годы. Город быстро рос благодаря удачному положению на пересечении караванных путей и близости к Нилу. К X веку н.э. на месте будущего Каира уже существовал целый бардак из поселений – помимо Фустата, тут заложили аль-Аскар (столица Египта при Аббасидах в VIII–IX вв.) и аль-Катаи (построен при династии Тулунидов в 870-е годы). Все они потом органично вольются в виде районов в новый город Каир.

Основание Каира династией Фатимидов (X век)

В 969 году Египет завоевала шиитская династия Фатимидов, пришедшая из Северной Африки. Полководец Фатимидов Джаухар ас-Сакали на равнине к северо-востоку от старого Фустата заложил новый укреплённый город, названный Аль-Кахира («победоносная», так город, кстати, и называется сейчас в оригинале) . По замыслу Фатимидов Аль-Кахира должна была служить дворцовым центром халифата – городом для правящей элиты, эдакие новые Патрики, там предполагались кутежи, празднества, и церемонии. Строили быстро и добротно: за четыре года были возведены городские стены и две огромные резиденции халифа (а как же))) . Рядом с дворцами в 972 году была построена мечеть аль-Азхар  – впоследствии величайший центр богословия и один из старейших университетов мира, непрерывно действующий более тысячи лет (вообще тема для отдельной статьи, если формат зайдет). В 973 году халиф аль-Муизз перенёс в новую крепостную столицу свою резиденцию из Магриба, ознаменовав расцвет Фатимидского Египта .

Молодой Каир (так тупые европейцы упростили название Аль-Кахира) вскоре поглотил все ранее существовавшие вокруг него поселения и быстро превратился в политическое и духовное сердце государства: были построены дворцы, парки, базары, велось монументальное строительство мечетей и медресе.

Слишком все хорошо? Не, музыка нашиды играли не долго - правление халифа аль-Мустансира (1036–1094) разразился страшный голод и смута . Единственный вменяемый там мужик - визирь Бадра аль-Джамали, прибегнув старым-добрым репрессиям, спас Фатимидский халифат от окончательного скатывания в родо-племенной строй, что все равно не помешало к началу XII века им ослабеть настолько, что Либерия на их фоне была бы образцом государственного строительства.

Правление Айюбидов (1171–1250)

В 1171 году полководец Салах ад-Дин (известный нам как Саладин, гига-чад средних веков; буду писать о нем даже, если формат не зайдет) сверг последнего фатимидского халифа, восстановив в Египте власть суннитского ислама под формальной опекой багдадских Аббасидов. Он основал династию Айюбидов и превратил Каир в столицу своего обширного султаната, простиравшегося помимо Египта на Сирию и Йемен.

Была только одна проблема… Периодически из-за моря прибывали мужики с крестами, чумой и бухлом и несли слово Божие на Ближний Восток, подспудно вырезая местное несильно христианское население. Хеджируя эту угрозу Салах ад-Дин в 1176 году на холме Мокаттам отстроил визитную карточку нынешнего Каира - Цитадель Каира, которую благодарные арабы назвали в честь ее основателя.

Правление Айюбидов ознаменовалось оживлённым городским развитием. Саладин учредил новые медресе, превратив Каир в оплот суннизма после шиитской эры Фатимидов (углубимся в детали попозже). При айюбидских султанах в городе строились караван-сараи, бани, и прочие ништяки, позволившие городу не скатиться в тотальную антисанитарию (эх, сейчас бы там что-то с этим сделать). К концу правления династии (примерно 1250 г.) Каир представлял собой уже сплочённый и укреплённый город с населением свыше 200 тысяч жителей, готовый пережить новую смену власти. В 1250 году мамлюкские гвардейцы султанского двора взяли власть в свои руки, положив конец периоду Айюбидов.

Мамлюкский султанат (1250–1517)

Короткое отступление в сторону. Арабский халифат рос невероятно быстро. А вот внутри проблем хватало. Местные шейхи, шерифы (нет, не техасские) и просто вожди племен вырезали друг друга с завидной регулярностью. В связи с этим появился спрос на наемников (непременно мусульман), которые не будут активно участвовать в местных политических движухах. Ими и стали Мамлюки - представители тюркских народов (казахи, черкесы и много еще кто). Долгое время они выполняли роль гвардии, пока не решили захватить власть сами (вообще популярный сюжет в мировой истории).

В 1250 году первый мамлюкский султан Айбек занял трон, отправив в мир иной всех остальных желающих. И в последствии власть в Каире передавалась среди мамлюков самым надежным и демократическим способом из всех придуманных человечеством - путем дворцовых переворотов и аннигиляции предшественников.

При этом, Мамлюкский Каир достиг невиданного расцвета. К XIV веку население города приблизилось к 500 тысячам человек, что сделало его крупнейшим городом Европы, ближнего востока и Африки (не считая Ваканды конечно))). Город разросся примерно в пять раз по площади относительно первоначальной фатимидской оградки. Через Каир шла торговля специями оставляя некислый навар в местной казне. Каждый султан старался остаться в истории как самый-самый и это выгодно отразилось интеллектуальной и культурной сфере жизни - Аль-Азхар стал сильнейшим универом тех времен, а уж всяких домиков понастроили - не сосчитать. Ну и разумеется настал расцвет исламского зодчества - с тех пор Каир получил прозвище «город тысячи минаретов».

В 1261 году после разрушения монголами Багдада мамлюки даже пригласили в Каир уцелевшего члена династии Аббасидов и провозгласили его «халифом» – номинальным духовным главой суннитов . Это укрепило религиозный авторитет Египта: вплоть до XX века Каир оставался резиденцией формальных наследников халифата.

Только вот было пару проблем. Во-первых мамлюки излишне регулярно передавали власть (то есть вырезали друг друга), а во вторых хитрые португальцы поломали весь бизнес по перепродаже пряностей из-за своего отчаянного желания найти морской путь в Индию. Поэтому к началу XVI века совсем все захерело. В 1516–1517 гг. Османская империя нанесла мамлюкам решающее поражение: в битве при Риданийе под Каиром османский султан Селим I разгромил их армию и вошёл в столицу. Город был подвергнут грабежу, многие сокровища вывезены в Стамбул, и длившаяся почти 270 лет эра мамлюкского величия завершилась .

Каир под властью Османской империи (1517–1798)

После завоевания Османами в 1517 году Египет превратился в провинцию султанской империи, а Каир утратил статус самостоятельного центра силы. В городе разместилась администрация османского наместника (паши), подчинённого Стамбулу . Хотя номинально столица государства переместилась в Константинополь, Каир оставался крупнейшим городом региона и духовным центром благодаря аль-Азхару и другим учреждениям. Тем не менее, за два с лишним века османского владычества город постепенно принял провинциальный облик и окончательно превратился в Воронеж. Без покровительства самостоятельных султанов монументальное строительство почти прекратилось, а многие районы пришли в запустение. Европейские путешественники XVIII века описывали Каир как величественный, но несколько шибко ушатанный город (кстати ничего не поменялось).

На самом деле османам нравилось строить домики только в одном городе - Стамбуле, а еще очень нравилось воевать, а это, кстати, дорого. Каир совсем загрустил и в 1798 году, накануне вторжения французов, население Каира сократилось менее чем до 300 тысяч жителей  – едва ли больше половины от уровня XIV века. Тут конечно продолжали учить правильно молиться последователей Ислама суннитского толка и даже какая-никакая торговля была… но все равно все не то, что раньше. Раньше-то точно лучше было, и мороженное настоящее, и верблюда можно было купить за 3 руб. 50 коп…..

Французская оккупация (1798–1801) и влияние Наполеона

В конце XVIII века Каир, неожиданно для себя, вляпался в эти богомерзкие европейские игрища. Наполеон Бонапарт, стремясь приобщить британцев к нормальной кухне, в 1798 году высадился в Египте во главе экспедиционной армии. Разбив мамлюкское войско под пирамидами (битва при Эмбабе), французские войска 24 июля 1798 года вступили в Каир. Первое время египтяне отнеслись к чужестранцам настороженно, но без открытого сопротивления. Наполеон пытался заручиться поддержкой населения, выпуская обращения на арабском языке и заявляя о своем уважении к исламу (вот только переводчика они, видимо, купили на вайлдбериз и все арабы со смеху умирали от того, что лягушатники там понаписали). В октябре 1798 года в Каире из-за запретов на шаурму и нежелания жрать улиток арабы подняли восстание против оккупантов, которое французы подавили с помощью дипломатии, шрапнели, штыков и прочих либеральных европейских ценностей. Такое происходило регулярно в течение всех трех лет власти французов.

Для того чтобы немого отстоять роль белого человека в истории отметим, что Наполеон привёз с собой учёных (саваннов) – специалистов в разных областях, которые исследовали историю, природу и общество Египта. В Каире был основан Институт Египта – первое научное учреждение страны, где собрались ведущие французские умы того времени. Именно этими учёными был начат грандиозный труд «Описание Египта», положивший начало египтологии, подробному изучению древностей и их систематическому разграблению. Кроме того, французами была привезена невиданная доселе техника: печатный станок. Те кто пробовал писать по-арабски поймут, почему печатать по-арабски - это тот еще онанизм. Но французы все изобрели-придумали, и тут же начали выпускать «Courrier de l’Égypte» на французском, и издавать листовки для аборигенов на арабском. Местное население было в восторге от скорости печати. И хотя после ухода Наполеона (французы эвакуировались в 1801 году под натиском британско-турецких сил) первую типографию благополучно подвергли шариату, начало было положено.

И вообще надо признать еще один факт - любая страна, успевшая повзаимодействовать с французами, тут же бурно обогащается всякими национально-объединительными, либеральными и какими-то там еще идеями. И не важно где произошло это знакомство: в прогулке по Монмартру или в штыковой атаке под Бородино. И с арабами также получилось. Начитались там всяких газет про парламенты и конституции и тоже почувствовали себя нацией с идеалами, принципами прочей ерундой. А тут еще и объективное технологическое превосходство запада на лицо. Известный хронист тех лет Абд аль-Рахман аль-Джабарти критиковал оккупантов, но признавал, что по сравнению с жестокой и коррумпированной османской администрацией французы вели себя более упорядоченно и даже снисходительно к аборигенам. Опыт 1798–1801 гг. стал для Египта своего рода «глотком воздуха из форточки Европы»: именно после изгнания французов власть захватил энергичный османский офицер Мухаммед Али (нет, не боксер), который, сделав выводы из наполеоновского урока, начал масштабное реформирование страны. Таким образом, положа руку на сердце, прийдется признать - французы за три года толкнули Египет из средневековья в Новое время.

Правление династии Мухаммеда Али (1805–1882)

После не продолжительной грызни местных, желающих по управлять страной и столицей, к власти пришел талантливый полководец албанского происхождения Мухаммед Али-паша. В 1805 году он был назначен османским вали (губер по-турецки) Египта, но вскоре стал фактически независимым правителем, основав династию вице-королей, сидевших на каирском троне полтора века. Паша решил провести масштабные реформы в армии, экономике и администрации, пытаясь превратить Египет в современное государство. Для этих целей он начал традиционно - с массовой казни последних оппозиционных мамлюков (у французов, наверное насмотрелся).  Восток - дело хитрое, поэтому он пригласил 500 беев мамлюков на пир в их честь и там всех перерезал. Вот такая вот местная Песнь льда и пламени. Не скованный больше предрассудками мамлюкской аристократии, паша сосредоточил ресурсы на модернизации: в Каире строятся мануфактуры, арсеналы, верфи, школы, создаётся современная бюрократическая система управления. Мухаммед Али основал в городе первую арабскую типографию Булак (1820-е гг.), выпустившую сотни книг и положившую начало египетской прессе (по которой автор в свое время учился читать по-арабски). Были открыты военные училища, инженерные и медицинские школы, в 1836 году основана газета аль-Вакаи аль-Масрия.

При потомках Мухаммеда Али преобразования продолжились. Особенного расцвета столица достигла при его внуке Исмаиле-паше (правил в 1863–1879 гг.), который мечтал превратить Каир в «Париж на Ниле». В 1860–1870-х годах по его приказу западная часть города была перепланирована: возникли новые элегантные кварталы Исмаилия (нынешний центр Каира) с прямыми проспектами и европейской архитектурой . В 1869 году к открытию Суэцкого канала в Каире построили оперный театр, дворцы для приёма гостей, провели газовое освещение улиц, ну и все-такое вообще европейское. Город связали железной дорогой с Александрийским портом – уже в 1854 году между Александрией и Каиром открылась первая в Африке железнодорожная линия . Был основан Каирский музей древностей (ныне Египетский музей, до появления тут британцев там даже были экспонаты). Росла экономика, а следом и население: если в 1800 г. в городе проживало около 300 тыс. жителей, то к 1880-м население перевалило за полмиллиона.

Внимательный читатель спросит: «А за чей счет банкет?» И правильно сделает.

Бурное развитие сопровождалось финансовыми проблемами. Огромные займы, взятые Исмаилом для своих проектов, привели Египет к банкротству. А кэш он брал у британцев, а они так себе кредиторы и поэтому заставили в 1879 году османского султана сместить должника Исмаила. Но египтян то, все устраивало! В связи с чем вспыхнуло патриотическое восстание Ахмада Ораби-паши (1881–1882), требовавшего независимости Египта от влияния Британии. На что Корона прислала 2 фрегата и 3 экспедиционных корпуса коллекторов. В 1882 году англичане бомбардировали Александрию, разгромили армию Ораби и оккупировали Каир. Хотя формально Египет оставался в составе Османской империи до 1914 года, фактически начался длительный период британского контроля над страной.

Во второй части поговорим о британском периоде, второй половине 20-го века, евреях и нынешнем состоянии дел в Каире.

Только то крепко, подо что кровь протечет .Только забыли, негодяи, что крепко-то оказывается не у тех которые кровь прольют, а у тех чью кровь прольют .Вот он -закон крови на земле. Ф.М.Достоевский. Из записных книжек.

С чего начиналась династия Романовых

С первыми представителями династии все достаточно просто:

• Михаил Федорович Романов

• Алексей Михайлович Романов

• Федор Алексеевич Романов

• Петр I Алексеевич (брат Федора)

А вот дальше все любопытнее.

После Петра I императрицей российской стала его вторая жена - Екатерина I.

Происхождение Екатерины I не до конца ясно, по существующим историческим данным она родилась где-то на территории Латвии, а ее девичьи имя и фамилия - Марта Скавронская указывают на возможное польское или литовское происхождение.

Далее же началась династическая катавасия.

Какое-то время императорская корона прыгала туда-сюда, ее носили какое-то время малолетний внук Петра I - Петр II, дочь Ивана V - Анна Иоанновна, малолетний сын Анны - Иван VI, затем внебрачная дочь Петра I, устроившая дворцовый переворот - Елизавета I.

У Елизаветы I не было детей, и она решила продолжить род Романовых следующим образом: назначила наследником своего племянника - Петра III.

Где же к Романовым добавились Гольштейн-Готторпы...

...спросите вы. Что ж, внимание!

Петр III Романов - был сыном дочери Петра I Анны Петровны и герцога Карла Фридриха из немецкой династии Гольштейн-Готторпов (тадам!). Герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский, кстати, кроме прочего был племянником шведского короля Карла XII.

Кратко о династии Гольштейн-Готторпов

Гольштейн-Готторпы - герцогская династия, одна из ветвей династии Ольденбургов, правившая в в XVI-XVIII веках Шлезвиг-Гольштейном, небольшой областью на севере Германии, граничащей с Данией.

Буквально через полгода Петр III был свергнут своей женой - широко известной Екатериной II, урожденной Софией Августой Фредерикой Ангальт-Цербстской. Родителями Екатерины II были прусский фельдмаршал Кристиан Август Ангальт-Цербстский и Иоганна Елизавета из династии Гольштейн-Готторпов, сестра шведского короля и дочь любекского князя.

Наследником Екатерины II стал ее сын от свергнутого ею Петра III - Павел I.

У Павла I были две жены, и, думается мне, вы уже догадываетесь откуда они были родом:

1. Наталья Алексеевна (Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская)

2. Мария Фёдоровна (София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская)

Вторая жена Павла - Мария Федоровна, дочь принца Фридриха Евгения Вюртембергского, подарила Павлу четырех сыновей (включая императоров Александра I и Николая I), и шестерых дочерей.

Александр I сыновей не оставил, только двух дочерей. Жену его впрочем, как понимаете, звали Луиза Мария Августа Баденская,  после замужества - Елизавета Алексеевна.

Последние представители династии Романовых-Гольштейн-Готторпов

Дальше цепочка престолонаследия вплоть до Николая II  была уже довольно прямой, права на престол передавались от отца к сыну. Список жен следующих российских императоров выглядит следующим образом:

• Николай I Романов - был женат на Фридерике Луизе Шарлотте Вильгельмине, дочери прусского короля Фридриха Вильгельма III.

• Александр II Романов - был женат на Максимилиане Вильгельмине Августе Софие Марие Гессенской и Прирейнской, дочери герцога Людвига II Гессенского.

• Александр III Романов - был женат на Марии Софии Фредерике Дагмар, дочери Кристиана IX, короля Дании, а также сестре Александры Датской, супруги британского короля Эдуарда VII (поэтому в частности сын Эдуарда - король Георг V был так похож на Николая II).

• Николай II Романов - был женат на Виктории Алисе Елене Луизе Беатрисе Гессен-Дармштадтской, дочери великого герцога Гессенского и Прирейнского Людвига IV и внучке британской королевы Виктории (той самой в чью честь назвали "викторианскую эпоху").

Так Романовы или Гольштейн-Готторпы?

Что ж, давайте подведем итоги.

Петр I из рода Романовых - женился на девушке польско-литовского происхождения Марте Скавронской, его дочь от этого брака вышла замуж за герцога Гольштейн-Готторпского, сын дочери Петра I и герцога (Петр III) женился на Софие Августе из рода Гольштейн-Готторпов, и их потомки - следующие шесть поколений российских императоров - один за другим женились на прусских (в одном случае - датских) принцессах... что, кстати, в итоге и привело отчасти к такой беде, как гемофилия у единственного сына Николая II.

Пруф

Не мудрено, что про легендарных людей складывают легенды. Про знаменитого основателя династии Морозовых, одного из богатейших людей империи, Савву Васильевича, их придумали как минимум три. Одна из них, например, гласит, что Савва Васильевич на заре своей карьеры где-то раздобыл фальшивые ассигнации и надул своего помещика, Николая Рюмина. Другие две легенды тоже не блещут особым пиететом по отношению к Морозову.

О детстве Саввы Васильевича практически ничего не известно. Да и кто бы обратил внимание на крепостного мальчишку, которому приходилось работать за троих и проявлять смекалку, чтобы помогать родителям в их непростой крестьянской жизни. В юности он работал ткачом на фабрике купца Кононова и занял у него крупную сумму, чтобы откупиться от рекрутчины. Из скудного жалования отдать долг было невозможно, поэтому парнишка отважился перейти на сдельную оплату и благодаря каторжному труду, своему упорству, а где-то и природным задаткам сумел расплатиться с кредитором за два года. Потом женился на дочери красильного мастера и, используя ее приданое в 5 золотых рублей, открыл собственную шелкоткацкую мастерскую.

Правда, по одной из легенд, крепостной крестьянин помещика Рюмина из деревни Зуево Московской губернии Савва Морозов начал не с производства текстиля, а с подделки ассигнаций. За выкуп из крепостничества он вынужден был заплатить за себя и за свою разросшуюся семью (жену и четверых сыновей — Елисея, Абрама, Захара и Ивана) огромную по тем временам сумму в 1200 рублей. Лишь на другой день помещик Рюмин разглядел, что на купюрах нет водяных знаков, но в полицию заявлять не стал. Сам когда-то вышел из крепостной неволи. Лишь договорился с Саввой, что когда тот крепко станет на ноги, расплатится с ним сполна.

Другая легенда рисует нам облик будущего капиталиста Морозова тоже не с лучшей стороны - как человека, способного на обман. Видимо, не верится людям, что можно нажить капитал честным путем. «Трудом праведным не наживешь палат каменных», гласит пословица. Так, став свободным человеком, в 1823 году Савва Васильевич приобрел у Рюмина участок земли на правом берегу Клязьмы длиной в 2,5 версты, а на фальшивой карте приписал к двойке еще одну, увеличив таким образом свои владения аж в 9 раз!

Есть и совсем «сказочная» легенда о том, что происходивший из древнего старообрядческого рода Савва Морозов разбогател не благодаря приданому своей жены Ульяны Афанасьевны, а благодаря ей самой - якобы будучи дочерью красильщика, она сообщила мужу, начинающему текстильщику, секрет необыкновенно стойкой краски для ткани. Мы не знаем, правда это или нет, но вот про шелка Морозова действительно говорили: таких чудесных кружев, лент и поясов нет ни у одного текстильщика.

Поначалу в мастерской Морозова был всего один станок, за которым трудился один рабочий – сам Савва. Сам же он и сбывал свой товар, засветло пешком неся его в Москву за 100 верст. Но со временем перекупщики стали выходить навстречу ткачу, чтобы раньше других перехватить его продукцию.

А теперь уже совсем не легенда. Стать купцом первой гильдии и основать род текстильных королей помог Савве Васильевичу не кто иной, как французский император Наполеон Бонапарт. Правда, сей государственный муж так никогда и не узнал о существовании мужика по имени Савва. После поражения под Аустерлицем и подписания Тильзитского мира Россия в соответствии с договором закрыла свои границы для дешевого «англицкого сукна», присоединившись к континентальной блокаде Альбиона и английских товаров. Чтобы не остаться без тканей, соотечественникам Морозова пришлось обратить взор на отечественную продукцию. Так, в отсутствие конкуренции ткацкий станок Саввы заработал на полную мощность, останавливаясь лишь по православным праздникам да тогда, когда Морозов ходил в Москву. А когда о нем пошла добрая слава, ходить в Первопрестольную Савве больше не пришлось.

Тут Бог богатства Плутос толкнул Наполеона снова помочь Савве Морозову. После занятия французской армией Москвы, в ней сгорели не только дома, но и все ткацкие фабрики. Возвращавшиеся в древнюю столицу жители скупали продукцию кустарей-ткачей. И Морозов, воспользовавшись ситуацией, открыл в родном селе сразу четыре фабрики: прядильную, ткацкую, белильную и красильную.

Интересы производства потребовали его перехода в купеческое сословие, и Морозов записался в богородские купцы третьей гильдии, стал купцом второй, а позже — первой гильдии.

Вскоре на выкупленный у Клязьмы участок земли Морозов перевел из Зуева все свои предприятия. Первая фабрика на новом месте заработала в день Николы Чудотворца и местечко получило название — село Никольское. Этот год оказался знаменательным для Морозова и по другой причине — родился последний и любимый сын Тимофей. Он даже не скрывал причины своего особенного отношения к нему: Тимофей был единственным из братьев, который не ощутил на себе, что такое крепостное право, «он был рожден свободным, вольным человеком — стало быть, и дела он сможет вести без оглядки на кого бы то ни было». Так и вышло. Тимофей Саввич не подвел своего отца и спустя годы прославился на всю страну, завоевав звание лучшего текстильщика России.

Но вернемся к Савве Васильевичу. Чтобы заручиться поддержкой влиятельного сообщества, он решил вступить в старообрядческую Рогожскую общину Москвы: это давало привилегии и рынок сбыта — купцы-старообрядцы поддерживали друг друга, у них была касса взаимопомощи, друг с другом они работали на льготных условиях. В скором времени Морозов купил дом в Москве и занял лидирующие позиции среди конкурентов. Всего около 20 лет понадобилось Савве Морозову , чтобы из крепостного крестьянина превратиться в одного из главных мануфактурщиков страны.

Морозов всегда был предпринимателем-авантюристом, который не боялся риска и новшеств. Он несколько раз менял профиль своих фабрик, отказавшись сначала от производства шёлковых вещей и начав производить шерстяные изделия, потом отказавшись и от них в пользу хлопчатобумажных.

В 1837 году Савва Васильевич закончил строить каменное здание Никольской суконно-прядильной и ткацкой фабрики, где впервые в стране заработали паровые двигатели. В 1839 году, благодаря знакомству с Людвигом Кнопом, помощником представителя Манчестерской торговой фирмы, Морозов обновил оборудование своих фабрик на новые текстильные машины, выписанные из Англии. Да и красители к тому времени Морозов использовал импортные. С его продукцией трудно было соперничать!

В 1842 году почетному потомственному гражданину, купцу первой гильдии, миллионщику Савве Морозову уже принадлежали четыре крупнейшие в России ткацкие мануфактуры: в Богородске, в Твери и две - в Никольском. В каменных казармах Никольского проживало более 10 тысяч рабочих — это был первый в стране специально созданный заводской поселок. Сын Иван, получив свою долю отцовского наследства, вышел из семейного дела - его не интересовало предпринимательство. Остальные дети стали соучредителями созданного в 1860 году Торгового дома «Савва Морозов с сыновьями». Директором товарищества 90-летний Савва Васильевич назначил самого младшего, Тимофея. В этом же году Савва Морозов скончался, а братья по завещанию растащили компанию на четыре самостоятельных мануфактуры. Тимофей разделил с Елисеем две Никольские, сумев забрать себе большую часть.

Промышленная революция задела и Российскую империю. Когда начали строить Нижегородскую железную дорогу, каждый из братьев имел на нее свои виды. Захар хотел провести ее через Богородск, Елисей настаивал, чтобы она пролегала слева от Никольского. Но хитрее всех оказался Тимофей. Ходили слухи, что младший Морозов внедрил в ряды строителей-железнодорожников своих людей, наказав им провести дорогу так, как нужно хозяину. Возможно, это всего лишь очередная байка, но железнодорожная ветка прошла в аккурат через владения Тимофея Саввича.

Село Никольское в это время было больше похоже на владение Морозовых: все жители трудились у Тимофея Саввича. Его вклад в экономику страны был настолько велик, что ему — первому в России — пожаловали титул «господин мануфактур-советник». А в 1882 году вручили орден Святой Анны.

Младший Морозов хотя и был находчивым и целеустремлённым предпринимателем, но по сохранившимся сведениям, руководителем он был суровым. Не иначе как хозяином - эксплуататором. Его рабочие получали минимальную заработную плату, большую часть которой им выдавали специальными «чеками» - их можно было отоварить только в морозовских лавках. Рабочий день на фабриках продолжался по 12-14 часов, а иногда приходилось трудиться в дни общероссийских и даже главных церковных праздников. Морозовских рабочих штрафовали за малейшую провинность, не говоря уже о поломке ткацких станков. При этом быт рабочих был таким же скверным, как и работа. Одним словом, мануфактуры Тимофея Морозова стали самым настоящим рассадником для революционных идей и самих революционеров.

После того, как три пехотных батальона и шесть казачьих сотен усмирили забастовку морозовских рабочих, Тимофея Саввича вызвали на судебный процесс над ее организаторами. Морозов вышел для дачи показаний в качестве свидетеля и в проходе между креслами упал, разбив в кровь нос. «Бог шельму метит!» — выкрикнул кто-то из зала. Тимофей Саввич остался не только с разбитым номом, но и с проигранным судебным делом: все 33 подсудимых тогда были оправданы ввиду тяжёлого положения рабочих и нарушений со стороны администрации мануфактуры. Последние четыре года своей жизни Тимофей Морозов отошел от дел и, по воспоминаниям близких, часто видел во сне угрожавших ему рабочих.

Морозовы часто заключали браки с представителями других влиятельных семей купцов или промышленников. Так, женой Тимофея Саввича стала Мария Симонова, двоюродная племянница фабриканта, книгоиздателя и владельца имения Кунцево, Козьмы Солдатенкова. Мария поддерживала мужа во всех его начинаниях и прославилась как одна из самых ярких российских женщин — представителей купечества, известная своим влиянием в обществе. Больше 25 лет она помогала благотворительным заведениям, жертвовала церквям и больницам, за что получила знак отличия — первая среди купчих в России. Помогала получить образование бедным талантливым девушкам, выделяла деньги на стипендии в московской гимназии, закупала книги для училищ...

И после себя оставила самое большое состояние в России — 30 миллионов рублей. После смерти мужа Мария Федоровна стала его основной наследницей: встав во главе предприятия, она сумела значительно его расширить и увеличить полученный от мужа капитал в 5 раз.

Однако самым знаменитым из династии Морозовых оказался их сын, родившийся в 1862 году и названный в честь деда - Савва Тимофеевич. Выпускник Московского императорского университета, он обучался химии в Кембридже, одновременно знакомясь с организацией текстильного дела на английских фабриках. Но был вынужден был покинуть учебу, чтобы возглавить семейное дело. Вернувшись на родину, Савва Тимофеевич отбил у своего двоюродного племянника, Сергея Викуловича, молодую красавицу жену Зинаиду Григорьевну Зимину. Ее отец был купцом второй гильдии, поэтому для обоих семейств, и Морозовых, и Зиминых, развод и брак с разведенной женщиной был позором. Тем не менее, с Зинаидой Григорьевной Савва Тимофеевич прожил долгих 17 лет, вплоть до своей смерти.

Как продолжатель семейного дела Савва Морозов оказался большим молодцом. Он провел полную модернизацию и реструктуризацию отцовских фабрик. Заменил устаревшее оборудование на самое современное, провел электрическое освещение, сократил управленческий аппарат, ввел твердую оплату труда и отдельную оплату женщинам-работницам, беременным и имеющим малолетних детей.

Кстати, первое в России общество трезвости было создано тоже им. Специально для рабочих в «саду отдыха» играл по вечерам нанятый оркестр, а по выходным на летней эстраде выступали приглашенные артисты. Приезжал даже Шаляпин. Рабочим иногда бесплатно раздавали чай и сладости. Вот такой резкий контраст с отцом-мироедом!

Савву Тимофеевича Морозова сгубили три страсти: женщины, театр и революция. Он не только выложил круглую сумму для учреждения в Москве Общедоступного театра, но и регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие театра Станиславского и Немировича-Данченко. Именно там он впервые увидел актрису Марию Андрееву, ставшую его любовницей.

Мария Андреева разделяла идеи революционеров. Обладая деловыми и коммерческими качествами, Мария Фёдоровна как финансовый агент партии большевиков достигла больших успехов в сборе средств для революционной деятельности, за что Ленин дал ей партийный псевдоним «товарищ Феномен». Вот и Савва Тимофеевич потихоньку стал выкладывать деньги - то на издание «Искры», то на побеги революционеров из ссылок и тюрем; сам прятал у себя беглых каторжников, а на собственные фабрики тайно приносил революционную литературу и даже распространял ее среди рабочих.

Но длилось всё это недолго. Скоро Россию потрясло известие - Савва Тимофеевич Морозов покончил с собой.

Его самоубийство, случившееся в канун революции 1905 года, до сих пор вызывает споры среди историков. В начале апреля Морозов застраховал свою жизнь на 100 000 рублей, а полис на предъявителя отдал в руки Марии Андреевой. Незадолго до смерти консилиум врачей обнаружил у Саввы Морозова «тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски...» Медики порекомендовали Морозову съездить для лечения в Европу. Супруги выехали в Берлин, а затем в Канны, где 26 мая 1905 года Савва Тимофеевич был найден в гостиничном номере с простреленной грудью и запиской: «В смерти моей никого не винить».

Текстильная династия Морозовых доживала свои последние годы. Савва Тимофеевич оставил после себя четверых детей, но никто из них семейное дело продолжать не захотел. Несколько лет до до своей смерти руководить мануфактурами продолжала мать Саввы, Мария Федоровна, оставившая после себя управление второму сыну, Сергею. Но вскоре грянула революция, и предприятия Морозовых, как и многие другие в стране, были национализированы. Дело, начатое бывшим крепостным крестьянином Саввой Васильевичем, просуществовало 120 лет, приведя клан Морозовых на пятое место в списке богатейших предпринимателей России.