В маленькой деревушке, затерянной среди бескрайних полей, жила старушка Агафья. Дом её стоял на окраине, с покосившимися ставнями, но каждую ночь в его окне теплился огонёк. Это горела лампада перед старинной иконой Божией Матери, перешедшей к Агафье от матери, а той — от бабушки. Так было десятилетиями. Но однажды свет погас.
Случилось это в год, когда Агафья потеряла сына. Иван ушёл на войну и не вернулся. Горе сковало её сердце ледяной пустотой. «Зачем молиться, если Бог не спас его?» — думала она, убирая икону в сундук. Лампада погасла, а вместе с ней — и надежда.
Но деревня не забыла Агафью. Каждое утро на пороге появлялись то горшочек мёда от соседки-пчеловодки, то тёплые варежки от деда Тихона, чьи внуки украдкой чинили забор. А однажды в дверь постучал молодой священник отец Алексей, недавно прибывший в сельский храм.
— Батюшка, я не готова… — начала Агафья, но он мягко перебил:
— Не вы ко мне, матушка, а я к вам. Давайте просто поговорим.
Они пили чай с мятой, и старушка, сама не заметив как, выговорилась о сыне, о зиме без него, о погасшей лампаде. Священник слушал молча, а потом сказал:
— В нашем храме есть икона «Утоли моя печали». Завтра будем служить панихиду по всем воинам. Придёте?
Она не обещала. Но утром, проходя мимо церкви, услышала пение. Голоса лились, как ручей после ледохода — чистые, пробивающиеся сквозь лёд души. Агафья зашла, и сердце ёкнуло: в синем облачении у аналоя стояла та самая икона из её сундука. «Как?..» — но вопрос застрял в горле, когда отец Алексей начал читать имена поминаемых. Среди десятков фамилий прозвучало: «Воина Ивана».
Она не помнила, как подошла к свечному ящику. Дрожащей рукой поставила свечу — первую за полгода. А вечером, вернувшись домой, достала икону. Лампада снова зажглась.
С той пор Агафья стала приходить в храм. Не по обязанности, а как к соседке — помочь цветы полить, покрасить ограду. А однажды отец Алексей попросил:
— Ваш голос, Агафья Петровна, как у ангелов в старых книгах. Не научите наших ребяток знаменному распеву?
И вот уже дети деревни, смеясь, выводят древние напевы под её руководством. А по вечерам старушка рассказывает им истории о святых — не из книг, а те, что слышала в детстве от своей бабушки. И когда девочка Катя, потерявшая отца, спросила: «А мой папа теперь в раю?», Агафья, гладя её по голове, ответила:
— Видишь огонёк в моём окне? Так и души наши горят перед Богом. Не гаснут.
Через год в деревне случилось чудо. Когда Агафья отошла ко Господу в день Покрова, соседи обнаружили, что лампада в её доме не угасла. Масло давно закончилось, но светильник теплился мягким сиянием три дня и три ночи — ровно столько, пока не закончили читать Псалтирь у её гроба.
Теперь в окне пустующего дома горит новая лампада. Её зажигают дети, которых учила Агафья. А отец Алексей, глядя на огоньки в окнах всей деревни — ведь после той истории многие вспомнили о семейных иконах, — тихо улыбается:
«Вот она — Церковь. Где два-три собраны во имя Его».
