В 1913 г. Российская империя выплавила максимальное количество чугуна (283,0 млн. пудов), железа и стали (246,55 млн. пудов), добыла угля (2213,8 млн. пудов). Максимальная добыча меди была в 1912 г. (2,062 млн. пудов), нефти в 1901 г. (706,3 млн. пудов).
Ну а с началом Великой европейской войны промпроизводство стабильно падало.
Выплавка чугуна: 1914 г. - 264,2 млн. пудов, 93,4% довоенного уровня; 1915 г. - 225,3 млн. пудов, 79,6% довоенного уровня; 1916 г. - 232,0 млн. пудов, 81,9% довоенного уровня; 1917 г. - 190,5 млн. пудов, 67,3% довоенного уровня.
Выплавка железа и стали: 1914 г. - 240,0 млн. пудов, 97,3% довоенного уровня; 1915 г. - 199,4 млн. пудов, 80,9% довоенного уровня; 1916 г. - 205,9 млн. пудов, 83,5% довоенного уровня; 1917 г. - 155,6 млн. пудов, 63,1% довоенного уровня.
Добыча угля: 1914 г. - 2175,4 млн. пудов, 91,5% довоенного уровня; 1915 г. - 1905,5 млн. пудов, 86,1% довоенного уровня; 1916 г. - 1954,7 млн. пудов, 88,3% довоенного уровня; 1917 г. - 1746,9 млн. пудов, 78,9% довоенного уровня.
Добыча меди: 1914 г. - 1,888 млн. пудов, 91,5% довоенного уровня (от 1912 г.); 1915 г. - 1,536 млн. пудов, 74,5% довоенного уровня; 1916 г. - 1,269 млн. пудов, 61,5% довоенного уровня.
Добыча нефти: 1914 г. - 556,9 млн. пудов, 78,8% от уровня 1901 года; 1915 г. - 568,1 млн. пудов, 80,4% от уровня 1901 года; 1916 г. - 492,1 млн. пудов, 69,6% от уровня 1901 года; 1917 г. - 422,6 млн. пудов, 59,8% от уровня 1901 года.
Первые ТАНКИ - многие знают про эти машины из документальных книг и фильмов, но каково было первым танкистам жить и сражаться в этих машинах?
Представьте жар, м и копоть от двух мощных моторов, спрятанных внутри этого монстра. Температура в боевом отделении доходила до 50-60 градусов, а связь с командованием осуществлялась с помощью голубиной почты.
В этом видео мы с Вами перенесемся на 109 лет назад, когда впервые были применены эти боевые машины, и поговорим о том, что испытывали люди, которые были заперты внутри этих железных коробов на гусеницах. Приятного просмотра!
В конце XX века ЮНЕСКО опубликовало список 100 имен ученых всего мира, внесших неоценимый вклад в развитие человечества. На ряду с Гиппократом и Евклидом в этом списке есть и имя тираспольчанина, одного из проницательных исследователей, предвосхитившего многие научные явления, корифея химии, изобретателя газа иприт и противогаза, академика Николая Дмитриевича Зелинского.
Люди, даже далёкие от химии, которая являлась его областью научной деятельности, знают Зелинского, потому что он связан с величайшим открытием - Противогазом, которое спасло миллионы жизней русских солдат в годы первой мировой войны.
В Тирасполе есть единственный в мире Дом-музей академика Зелинского. Он был образован в 1987 году, в доме, где в детстве жил ученый. Музей состоит из 4-х залов, воспроизводящих обстановку дома дворянской семьи XIX века, в нем хранятся более двухсот уникальных экспонатов. Здесь можно узнать об учебе, научной деятельности и жизни академика в Одессе, Петербурге, Москве, Германии. (На данный момент , как и весь музейный комплекс, на реконструкции)
Бюст находится у Гуманитарно-Математическая Гимназия Тирасполя (практически напротив дома где жил академик), в простонародье 6 школа.
Если интересно, про него есть очень интересная статья (частична информация взята оттуда)
Штаб командира 1-й Особой пех. бригады генерала Н.А.Лохвицкого:
Русские нижние чины с французскими товарищами по оружию. Шампань, 1916:
Высадка 1-й Особой пех. бригады в Марселе, 1916 (на нижнем фото на левом фланге первой шеренги - юный сын полка):
Жизнь и война в траншеях (на первой фотографии запечатлен, в числе других солдат, будущий маршал Советского Союза Родион Малиновский, пулеметчик 1-й Oсобой пех. бригады, в 1917 г. - боец Иностранного легиона Франции, затем - Русского Легиона Чести, о котором еще будет сказано ниже):
Группа выздоравливающих во французском госпитале:
Эпизоды Энского сражения, апрель 1917. На первом фото - генерал Н.А.Лохвицкий и командир 3-й Особой пех. бригады генерал В.В.Марушевский (?):
Части 3-й Особой бригады весной 1917 г. Присутствует талисман 5-го пех. полка - медведь Земляк, для французов - просто Мишка ;) :
Весна 1917 г. Части Экспедиционного корпуса приветствуют революционные события в России:
Особенно доволен Земеля/Мишка - медведю все едино, что революция, что просто весна:
Лагерь Ля-Куртин, в который Особые бригады были отведены летом 1917:
Комиссар Временного правительства Е. Рапп выступает перед офицерами:
Cолдатское восстание, вспыхнувшее в лагере в Ля-Куртин среди чинов 1-й Особой бригады, требовавших отправки на Родину, в сентябре 1917 г., было жестоко подавлено командованием Экспедиционного корпуса. Солдатский митинг:
Председатель "Куртинского совета" унтер-офицер (или зауряд-прапорщик ?) Глоба после подавления восстания под охраной французских жандармов:
1918. В бою Русский Легион Чести - последняя русская воинская часть Первой мировой войны, сформированная французами из добровольцев Особых бригад Экспедиционного корпуса, пожелавших продолжать сражаться, в конце 1917 г..
Офицер Легиона, награжденный французскими Военным крестом и орденом Почетного легиона:
Использованы фотоматериалы из книги Е.Степанова "Поэт на войне", Часть 3, В "Экспедиционном корпусе", Англия и Франция Николая Гумилева - 1917—1918.
Отношения американских солдат и морских пехотинцев с алкоголем на Западном фронте в корне отличались от положения их союзников из Франции, Бельгии и Британского Содружества. В отличие от Французской и Британской армий, бойцам американских экспедиционных сил в окопах не выдавали алкоголь. Это было бы абсолютно недопустимо для мощного движения за трезвость на внутреннем фронте. Движение за трезвость активно вело антиалкогольную пропаганду во время и после войны и увязывало ее с "американской идеей".
Полевой ларек добрых самаритян... то есть YMCA обслуживает американских солдат на позициях.
В тылу лагеря "Ассоциации молодых христиан" (Young Men’s Christian Association, YMCA) предлагали «полезные развлечение для американских солдат, свободных от алкоголизма и других пороков". Однако движение за трезвость и YMCA в конечном итоге не смогли полностью исключить употребление алкоголя американским войскам во время войны.
Различное отношение американских солдат и французов к алкоголю в некоторых случаях оборачивалось настоящим культурным шоком. Журналист Хейвуд Броун в 1918 году в своей книге «Американские эксп. силы: С генералом Першингом и американскими войсками» рассказывает об инциденте, когда американские войска устроили концерт для группы французских гражданских лиц: «Только одна особенность глубоко озадачила французов. В конце слишком затянувшейся песни капитан сказал: «Эти ребята пели очень хорошо. Принесите каждому по стакану воды». Ни один деревенский житель не мог понять, почему человек, совершивший не более серьезное преступление, чем пение гнусавым тенором, должен быть вынужден вкушать холодный, безвкусный и неинтересный напиток».
Это изображение, опубликованное Объединенным комитетом по военной трезвости (United Committee on War Temperance), призывает к «чистоте» и воздержанию.
Броун также осудил приказ о полном запрете алкоголя. С его точки зрения, армии был нужен только запрет на продажу шампанского и коньяка рядовым. Этот запрет на "элитный" алкоголь для рядовых идентичен британской политике, которая исключала продажу шампанского, коньяка и некоторых крепких спиртных напитков простым солдатам. Броун утверждал, что пиво, самый популярный напиток среди американских "джи-ай", наряду с «легкими винами», «не представляет угрозы для здоровья или дисциплины нашей армии». Он развеял опасения скептиков, сказав, что попытка достичь опьянения от слабоалкогольного пива военного времени приведет к тому, что "человек утонет, прежде чем напьется".
Еще один плакат Объединенного комитета по военной трезвости, приравнивающий алкоголь к немецкому врагу.
Движение за трезвость приравнивало воздержание от алкоголя к патриотизму и высоким моральным качествам. Это видно на приведенном выше послевоенном плакате, который приравнивает алкоголь к побежденному врагу - Германии. Он похож на французский плакат аналогичного содержания, появившийся примерно в то же время. "Честный, высокоморальный американский солдат" был представлен в пропаганде в качестве своего рода крестоносца борьбы как за демократию, так и за умеренность, в отличие от недемократических и, соответственно, алкоголических европейских вражеских или союзных держав (впрочем, американский обыватель был настолько невежествен и плохо информирован, что часто их путал). Запрет на спиртные напитки в США был принят Конгрессом в ноябре 1918 года, якобы для экономии зерна для производства хлеба. Однако отнюдь не Первая мировая война привела к успеху движения за запрет алкоголя. Во многих штатах и регионах алкоголь уже был запрещен к моменту вступления Америки в войну. "Женский христианский союз трезвости" и "Антисалунная лига" (Woman’s Christian Temperance Union and the Anti-Saloon League) были мощными политическими силами еще до начала войны. Они называли пиво «кайзеровским варевом» и использовали антииммигрантские настроения и патриотические чувства, критикуя немецко-американских пивоваров, одну из ключевых групп, выступающих против "сухого закона", как такую же большую угрозу для Америки, как и Германская империя.
На этом плакате Комиссии общественной безопасности штата Миннесота изложены законы и наказания, связанные с предоставлением алкоголя военнослужащим США.
ти лагеря были укомплектованы должностными лицами YMCA в форме. Эти лагеря предназначались для того, чтобы обеспечить «полезные развлечения» войск и отвлечь их от французских кафе, борделей и тому подобного. В лагерях YMCA предлагались игры, продавались сигареты, удовлетворялись религиозные и духовные потребности солдат и предоставлялись другие формы развлечений. В своем антивоенном романе «Три солдата» Джон Дос Пассос изображает чиновника YMCA, человека «Y», как лицемерную, трусливую фигуру, поддерживающую машиноподобную систему современного общества и войны. Человек с буквой «Y» пытается выманить у солдата жалованье, завышая цену за сигареты и шоколад, и разводя при этом слащавые проповеди об американской идее и варварстве немецкого врага. Дос Пассос, который служил водителем медицинского эвакуационного автомобиля во время войны, изображает американских солдат, наслаждающихся "запретными плодами" - вином, пивом и другими напитками во французских деревнях в тылу. Это описание во многом соответствует французским и британским рассказам о похождениях собственных солдат. Персонаж романа рядовой Фузелли влюбляется во француженку Ивонну, которая работает в одном из многочисленных кафе в тылу, где подают алкоголь военнослужащим. Опьянение и желание «жить» всегда присутствуют среди героев романа, независимо от того, находятся ли они в тылу или познают Париж в 1919 году. Роман «Три солдата» полон сцен, в которых американские солдаты пьют, напиваются, бродят по улицам и ищут женского общества. Дос Пассос представил относительно неприкрашенное (для своего времени) изображение армейской жизни, он не пытался скрыть реальных чувств и потребностей американского солдата во Франции, будь то в окопах или в тылу. В приведенном ниже отрывке из «Трех солдат» Дос Пассос рисует сцену пьянки во французской забегаловке, которая могла произойти с участием солдат любой армии:
— О, парень, — сказал Крисфилд. - Это старое вино, конечно, быстро бьет по ногам... Скажи, Антуанетта, у тебя есть коньяк? — Я собираюсь выпить еще вина, — сказал Эндрюс. - Давай, Энди; пей все, что пожелаешь. А я хочу что-нибудь такое, чтобы согрело мои кишки. Антуанетта принесла бутылку коньяка, два маленьких стакана и села в пустое кресло, скрестив покрасневшие от работы руки на фартуке. Ее взгляд перемещался с Крисфилда на французского солдата и обратно. Крисфилд также немного повернулся в кресле и посмотрел на француза, на мгновение почувствовав ревность в его желтовато-карих глазах. Эндрюс прислонился спиной к стене, потягивая вино темного цвета, мечтательно полуприкрыв глаза, устремленные на тень люстры, которую дешевая масляная лампа с оловянным отражателем отбрасывала на облупившуюся штукатурку стены напротив. Крисфилд хлопнул его по плечу. — Проснись, Энди, ты спишь? — Нет, — ответил Энди, улыбаясь. - Глотни еще чуток коньяка.
К фото - На этой фотографии изображены американские офицеры (слева) и британские офицеры (справа), пьющие пиво c британскими медсестрами во время увольнения с фронта в 1918 году. Поскольку американские военные не получали алкоголь в своем пайке, выпивка в тылу была единственным вариантом, который оставался у "джи-ай".
Выпивка в тылу была проблемой, к которой американская армия относилась серьезно, но в конечном итоге ничего не могла с этим поделать. В отчете Хейвуда Броуна подробно обсуждается этот вопрос. По его мнению, полный "сухой закон" был невозможен для армии, дислоцированной во Франции, из-за повсеместного распространения заведений, где подавали алкоголь. Хотя некоторые французы также выступали за запрет крепких спиртных напитков, Броун утверждал, что даже эти французские граждане будут озадачены любой попыткой ограничить доступ к вину и пиву, которые рассматривались скорее как продукты питания, нежели как опьяняющие напитки. В его рассказе упоминаются "приступы пьянства", когда американские экспедиционные войска впервые прибыл во Францию, но утверждается, что это закончилось относительно быстро. Для Броуна лучшей профилактической мерой против алкоголизма было то, что он называл «французской модой делать употребление алкоголя организованным и социальным». Он утверждал, что, как только американские солдаты начали пить «организованно» в кафе, они воздерживались от своего предыдущего повального пьянства, т.к. французские местные жители и "пуалю" научили их правильному подходу к выпивке.
Главное исключение из запрета американского военного руководства выдавать алкоголь для своих войск произошло, когда американские войска перешли под французское командование. В романе «Рота К» Уильяма Марча, возможно, самом уникальном автобиографическом романе времен Первой мировой войны, описывается cлучай, когда рота морских пехотинцев получила пайки от французских военных: «Когда прибыла первая партия еды, она включала на каждого из нас красное вино и небольшую пайку коньяка. Мы были голодны, замерзли и очень устали, а коньяк согрел нашу кровь и сделал долгие ночи терпимыми. Но на второй день, когда пайки были доставлены вновь, вино и коньяк из довольствия американских солдат исчезли. Религиозные организации во Франции протестовали против выдачи нам одурманивающих напитков: они опасались, что эта новость достигнет Соединенных Штатов, и что Женский христианский союз трезвости и Методистский совет по трезвости и общественной морали услышат об этом и будут недовольны».
Вечно полупьяный развращенный француз противопоставлялся в пропаганде образцовому солдату-янки.
Небольшие инциденты, подобные этому, были исключением. В отличие от других союзных войск на Западном фронте, американский солдат и морской пехотинец должны были влачить свое существование в окопах «чистыми». Но когда американские войска отводились в тыл, они не воздерживались от алкоголя так твердо, как хотелось бы сторонникам "сухого закона" у них дома. Однако опыт войны мало повлиял на запрет алкогольных напитков в США. Хотя 2 миллиона американцев служили во Франции, движение за запрет спиртных напитков уже завоевало политические позиции внутри страны и протолкнуло законодательство о трезвости, кульминацией которого стала ратификация 18-й поправки в январе 1919 года.
Перевод статьи Николаса К. Джонсона (Nicholas K. Johnson) "World War I, Part 1: The French Army and Wine".
Первая мировая война часто ассоциировалась в массовой культуре с опьянением. Алкоголесодержащие коктейли, такие как "French 75", названный так из-за калибра распространенного артиллерийского орудия, были популярны в период между мировыми войнами. Во время «подъема духа 1914 года» — всплеска народного энтузиазма в связи с началом войны — европейские интеллектуалы сравнивали военную истерию с всеобщим опьянением. Нашим героем в этой статье является "пуалю" (poilu, т.е. "лохматый", прозвище французских окопников Первой мировой из-за их привычки носить косматые бороды), типичный французский солдат, и его пристрастие к вину.
На этом рисунке 1917 года изображен "пуалю", отдающий воинское приветствие бочке "папаши Пинара", как солдаты называли дешевое вино, которое им выдавалось на протяжении всей войны.
Вино в изобилии имелось на французских позициях, и образы пьянства и выпивки повсеместно встречается во французских изображениях войны. Сегодня это является частью французского национального мифа. Представители нынешней французской винодельческой промышленности утверждают, что опыт войны превратил солдат из разных регионов Франции (особенно из регионов с высоким потреблением пива) в усердных потребителей вина. Вино якобы способствовало "национальному единству" Франции. Виноделы утверждают, что общность фронтового быта в окопах, включая винопитие, вытеснило региональные различия вкусов. Когда я посетил французские памятные места времен Первой мировой войны, к примеру, Верден, я был поражен тем, как часто присутствовали там изображения "пуалю" и вина.
Это послание президента Франции призывает население Франции, в том числе женщин, бороться с послевоенной эпидемией алкоголизма. Он изображается как угроза для Франции, такая же серьезная, как некогда исходившая от Германии.
Начало войны совпало во Франции с запретом абсента. Долгое время являвшийся мишенью для критики морализаторами и обществом (и предметом бесчисленных изображений в искусстве), абсент был наконец запрещен 16 августа 1914 года. В своей книге на эту тему Дорис Ланье отмечает, что многие любители крепчайшего напитка обходили запрет, и, в частности, солдаты продолжали употреблять абсент на протяжении всей войны. Тем не менее, французское правительство оправдывало запрет, утверждая, что абсент способствует распространению алкоголизма, который ослабляет население Франции. Терминология, использовавшаяся в то время как правительственными чиновниками, так и французской прессой, похожа на язык американских сторонников сухого закона; абсент и алкоголизм также характеризовались как факторы, способствующие физическому ослаблению и вырождению французского населения. Озабоченность по поводу социальной деградации была частью волны беспокойства, прокатившейся по всей Европе в тот период. "Социальные недуги", так называемый декаданс и расовое смешение, часто упоминались как способствующие ослаблению западной цивилизации. Хотя эти пропагандистские клише использовались для оправдания запрета абсента в 1914 году, в более поздних исторических работах утверждается, что запрет стал частью усилий по продвижению тогдашней французской винодельческой промышленности. Проблема алкоголя как социального недуга вернется во Францию в межвоенный период, хотя и не в такой степени, как в Соединенных Штатах. Когда Франция вступила в войну в 1914 году, войскам выдавали только воду и кофе, но уже в сентябре 1914 года армия начала выдавать ежедневный алкогольный паек, а именно вино. Как правило, "пуалю" выдавали ½ литра "пинара" (pinard, дешевое вино, производившееся из излишков урожая винограда разных сортов) в день, но это количество могло колебаться в зависимости от логистической ситуации. Солдатам также иногда выдавали пиво, сидр или коньяк вместо "пинара", но он оставался наиболее распространенным алкогольным напитком, потребляемым на фронте. В особых случаях полагались и другие напитки, такие как вино с пряностями или игристое вино. (В произведении Габриэля Шевалье "Страх. Роман о Первой мировой войне" о его пребывании на фронте упоминается, что бутылка игристого вина выдавалась на четверых в День взятия Бастилии). "Пинар" иногда смешивали с коньяком; в некоторых документах упоминается, что его смешивали с эфиром. Вино, коньяк и другие алкогольные напитки более высокого качества также были широко доступны в тылу, особенно в кафе и публичных домах, обслуживавших солдат. Британские и американские военные мемуаристы описывают покупку и употребление большого количества vin blanc (белого вина) как обычное дело во время отпуска.
К илл. - "Ода Пинару" сочинения Макса Леклерка была маршевой песней, воспевающей достоинства (и недостатки) "пинара". В этой песне вино описывается как "не имеющее вкуса, за исключением тех случаев, когда пахнет бензином и навозом". В песне также высмеивается "нечистота и нечестивость" вина, но в конечном итоге, автор возносит ему хвалу, поскольку оно является единственным "пойлом", доступным скромному солдату.
Для фронта поставки "пинара" являлись важнейшей частью тылового обеспечения. Франция импортировала вино в огромных количествах, а также развернула пропагандистскую кампанию, чтобы побудить гражданское население сдавать вино для военных нужд.
На этой фотографии 1916 года изображен "пулю", стоящий перед большой грудой гильз от артиллерийских снарядов и гигантской бочкой для "пинара", установленной на дрезине. (Источник: Национальная библиотека Франции).
Этот плакат 1916 года призывает мирных жителей «беречь вино для наших "пуалю"». На нем изображена фляга Французской армии, опутанная виноградными лозами, и наполненная вином солдатская кружка. (Источник: Библиотека Конгресса США).
Алкоголь занимает видное место во французской военной литературе и поэзии. Апокалиптический роман Анри Барбюса "В огне", опубликованный во время войны, изображает повсеместное распространение вина на фронте. По словам Барбюса, солдаты не гнушаются напиваться за счет из чужого винного пайка. Гражданские лица наживаются на отпускных солдатах, незаконно продавая вино по ценам, превышающим установленные военными властями. Солдатские казармы пахнут "трубочным табаком, вином и дрянным кофе". Точно так же, как более поздняя военная литература изображает солдат, тоскующих по домашним кулинарным изыскам, Барбюс мечтает о винах из соответствующих регионов. Сам Барбюс отчасти защищает пайковый алкоголь, утверждая, что "этот яд" не повлиял на боевую работу его роты (очевидно, проблема была достаточно серьезной, чтобы упомянуть о ней особо). Кроме того, французским военным часто выдавали коньяк непосредственно перед атакой. Это "жидкое мужество" не всегда давало желаемый эффект, как отметил Габриэль Шевалье в описании наступления, в котором он участвовал в районе Шмен-де-Дам: "Мы пьем коньячную жижу, которая имеет тошнотворный привкус крови и обжигает желудок, как кислота. Мерзкий наркоз, чтобы отключить наш мозг и помочь перенести пытку ожидания пытки нашего тела, вспарываемого заживо зазубренными стальными скальпелями осколков". Для поэта-сюрреалиста и солдата Гийома Аполлинера алкоголь был одновременно стратегически полезным предметом и мрачным символом. В стихотворении «В Италию» Аполлинер упомянул о способности "пинара" объединить французов и итальянцев против немцев. В одном из своих самых известных стихотворений о войне "Виноградарь из Шампани" Аполлинер изображает своих собратьев "пуалю" в виде бутылок из-под шампанского, наполненных кровью. В стихотворении выводится трагический образ виноградаря:
Виноградарь в своем винограднике пел, склонясь над лозой. Виноградарь без рта в глубине горизонта, Виноградарь который был сам бутылкой живой. Виноградарь который доподлинно знает, что такое война, Виноградарь, житель Шампани, а ныне артиллерист.
Алкоголь был ключевой частью французского военного быта; он было частью повседневной жизни в окопах. Алкоголь постоянно присутствовал в изображениях "пуалю" в массовой культуре как во время войны, так и после нее. Это стало частью французского национального мифа о войне посредством пропагандистских образов, а позже и благодаря благовидных заявлений о том, что война превратила вино в национальный напиток Франции. В то же время, "военный алкоголизм" способствовал восприятию того, что война усугубила социальные проблемы. Война физически уничтожила большую часть винодельческого ландшафта страны, в том числе многие районы в регионе Шампань. В конечном счете, как показывает "Ода Пинару" Макса Леклерка, вино не являлось ни источником национальной гордости, ни угрозой цивилизации. Это было просто одно из немногих удовольствий, доступных "пуалю", которое помогало им легче пережить постоянные лишения и опасности на фронте.
Вторая часть настоящей серии статей будет посвящена Британской армии, алкоголю в ее пайке и изменениям в табачной культуре, проистекающим из окопного опыта. _____________________________________________________Перевод с англ.яз.
