Evolution

В 1970 году английский математик Джон Конвей создал, казалось бы, простую абстракцию — клеточный автомат под названием «Игра Жизнь». Правила её элементарны: бесконечное поле делится на клетки, каждая из которых может быть «живой» или «мёртвой». Клетка выживает, если у неё 2 или 3 живых соседа; умирает от одиночества (<2) или перенаселения (>3); новая клетка рождается ровно при трёх соседях . Несмотря на простоту, эта система оказалась тьюринг-полной — способной имитировать любой алгоритм или компьютер, включая машину Тьюринга.

"Непредсказуемая Красота Эволюции"
Изначально Конвей предполагал, что ни одна конфигурация не может расти вечно, и предложил $50 награды за опровержение. Уже в 1970 году команда MIT обнаружила «планерную пушку» (glider gun) — конструкцию, бесконечно порождающую движущиеся фигуры-планеры, что доказало возможность неограниченного роста . В игре возникают удивительные паттерны:
- Стабильные формы (например, «улей»), неизменные во времени;
- Осцилляторы (как «мигалка» с периодом 2 или «пульсар» с периодом 3);
- Планеры — фигуры, перемещающиеся на 1 клетку за 4 поколения;
- Метузелахи — начальные конфигурации, живущие тысячи поколений до стабилизации (например, R-пентамино).

"От Лампы Математика к Глобальному Феномену"
Популярность игры взлетела после публикации в Scientific American (1970), где Мартин Гарднер назвал её «симуляцией жизни» из-за аналогий с эволюцией популяций . Энтузиасты быстро оценили её потенциал: в 1980-х на её основе построили логические вентили (AND, NOT) и счётчики, а в 2000-х — полноценные программируемые компьютеры . В 2023 году игра достигла вехи «всепериодичности» (omniperiodic) — найдены осцилляторы всех периодов, включая сложнейшие 19 и 41.
«Жизнь» Конвея — не просто головоломка. Она иллюстрирует эмерджентность: сложные структуры возникают из простых правил, что параллельно биологии, физике фазовых переходов и кибернетике . Например, в модификациях с «генами» клеток (кодирующими предпочтения по числу соседей) наблюдается естественный отбор, где выживают особи с оптимальными стратегиями . Философы (как Дэниел Деннет) используют её для дискуссий о свободе воли в детерминированном мире.

Заключение:
56 лет спустя «Жизнь» остаётся мостом между математикой, программированием и естествознанием. Она напоминает: даже в минималистичных системах скрыты бездны сложности. Как писал Конвей: «Главное чудо в том, что столь простые правила порождают столь богатые истории». Для желающих экспериментировать, онлайн-реализации (например, Golly или OpenGameOfLife) открывают бескрайние вселенные в пару кликов.

https://playgameoflife.com/

Моделируем жизнь Программируем жизнь

97% россиян считают важным соблюдение языковых норм, но реальность сложнее. Показательно, что 63% опрошенных считают словари единственным авторитетом в языковых вопросах - максимум за всю историю наблюдений.

Парадокс заключается в том, что самооценка грамотности граждан (3,9 из 5) противоречит фактическому знанию базовых правил. Например, каждая шестая рука тянется поставить ударение в слове "звонит" на первый слог вопреки всем канонам.

"Грамота.ру" спокойно констатирует: язык живет по своим законам, и сегодняшние "варианты" завтра могут стать нормой.

Интересно, готовы ли вы стать свидетелем этой эволюции или всё же останетесь верны старой норме, даже если большинство уже говорит иначе? Ведь русский язык - это не только система правил, но и живой организм, который постоянно меняется у нас на глазах.

А как вы считаете, стоит ли искусственно сдерживать естественное развитие языка ради сохранения его "классической чистоты"?

P.S. Лично я еще не отошел от того, что кофе теперь может быть и ОНО.

(с)ТГК "Гражданский Радар"

Когда ты в очередной раз хлопнешь по комару — подумай: вы с ним родственники. Очень дальние, конечно, но всё же. У вас с ней был общий предок — и это не шутка, а научный факт.

Примерно 600 миллионов лет назад жило такое себе существо — не рыба, не оса, не человек, а какая-то червеподобная фигня, у которой было:

• примитивное тело,

• двусторонняя симметрия,

• и зачатки нервной трубки.

И вот от него пошли две линии:

• одна — в сторону насекомых, пауков, раков и блох (членистоногие),

• другая — в сторону рыб, ящеров, млекопитающих и, в конечном итоге, нас с вами (хордовые).

Итого: человек и, скажем, таракан — не просто соседи по планете, а дальние кузены по древу жизни.

Кстати, пчёлы и осы — ближе друг к другу, чем к комарам. А пчёлы вообще произошли от ос. А шмель — вообще ближайший пчелин родственник. Но для нас, людей, и пчёла, и комар, и оса — одинаково чужие (но родные в биологическом смысле).

Так что в следующий раз, когда в комнате будет летать комар, не злись. Может, это твой... миллионоюродный внучатый племянник.

(как глупость пошла на пользу голубям — или как притупление определённых умственных способностей помогает голубям завоёвывать мир)

Наверное, каждый городской житель обращал внимание на то, что голуби просто обожают лакомиться прямо на оживлённых трассах. Такое впечатление, что именно крошки, съеденные на шоссе, среди потока автомобилей они считают самыми вкусными, как бы приправляя их немалым риском.

В результате на дорогах гибнет немало голубей. И не только на дорогах. Они погибают как под колёсами машин, так и от ворон, от кошек и от многих других причин.

Казалось бы, при таком рискованном образе жизни — эти птицы должны вымирать. Но не тут-то было. Городские голуби являются на редкость процветающей группой. В городах их численность сопоставима с воробьями, которые намного мельче голубей и так же прекрасно приспособились к обитанию в урбанистической среде. А мелких животных, при прочих равных условиях — должно быть больше, чем крупных. Так в чём же дело?

Как ни странно, одной из причин процветания городских голубей, является их некоторое поглупение по сравнению с дикими собратьями — сизыми и скалистыми голубями. Городские голуби, это потомки давным-давно одомашненных сизых голубей. При чём другой близкий вид — скалистые голуби, вполне мог поучаствовать в процессе и стать вторым предком урбанистических голубей. Дикие голуби, как правило, умные и пугливые — а интеллект домашних в какой-то степени атрофировался. Они не такие смышлёные, как дикие.

Причём, совершенно глупыми птицами городских голубей назвать нельзя — некоторые задачи они решают превосходно. Поглупели голуби в той области, которая касается чувства самосохранения. И как бы сие не выглядело парадоксальным — именно это привело, среди прочих причин, к их процветанию. Ведь потеряв осторожность — данные птицы резко расширили свою кормовую базу. Городские голуби размножаются быстрее, чем гибнут — быстрее восстанавливают и увеличивают свою численность.

Они ведь пасутся не только на дорогах, но и во многих других местах, например, на тротуарах, где потеря бдительности не приводит к быстрой гибели. От этого голуби выигрывают как популяция, и как вид в целом (точнее виды (а может подвиды), если брать с родственниками — чтобы не углубляться в дебри систематики, говорим здесь о группе животных).

Вот и получается, что глупость приглушила в них страх (те же вороны, например, не будут добывать пищу, рискуя попасть под машину). Гибель того или иного индивида под колёсами машины, компенсируется тем, что многие другие интенсивно кормятся, бездумно осваивая ниши (включая даже автомагистрали) недоступные многим другим животным. А чем больше корма, тем лучше для размножения, для увеличения численности особей того или иного вида.

В случае с голубями, погибшие на трассах (да и в других местах, где голуби потеряли осторожность) с лихвой компенсируются новорождёнными голубятами, численность которых очень велика потому что увеличилась кормовая база их вида. Получается, что глупость, притупив чувство опасности — сделала уязвимее ту или иную отдельную особь, но зато пошла на пользу популяции в целом. Гибель индивида в той или иной конкретной ситуации — компенсируется пользой для вида.

Так, потеряв часть интеллекта — голуби явно выиграли.

Немаловажно и то, что мозг очень энергозатратный орган. А значит определённая его разгрузка пойдёт на пользу виду.

Можно задаться вопросом — а почему же все остальные (точнее не все, но многие) не поглупели, чтобы эволюционно выиграть? И вообще — как появились умные существа, если глупость идёт на пользу?

Дело в том, что и противоположная стратегия может так же быть успешной. Например, интеллект ворон помогает им процветать, пусть, не размножаясь так интенсивно, как голуби — но тем не менее быть вполне успешной группой. То или иное направление, точнее зигзаг, поворот эволюции — может возникнуть от случайных, выгодных на тот или иной момент причин (всё это происходит на базе мутаций, но не будем здесь вдаваться в подробности). А потом эти выгоды закрепляются другими мутациями и группа следует определённое время в том или ином (до этого случайно выбранном) направлении. Следует, пока не подвернётся новый зигзаг (если он только подвернётся).

Например, для наших далёких предков выгоднее было увеличить интеллект и взять в руки палку. Для их ближайших сородичей оказалось выгодней увеличить размер тела, чтобы рукой они могли ударить не слабее, чем другие палкой. А для третьих наших ближайших сородичей — выгоднее было развить ловкость и спрятаться от дерущихся (неважно — руками ли, палками) на деревьях. Каждая стратегия оказалась удачной в той или иной мере — ведь и люди, и гориллы, и шимпанзе с бонобо — выжили. Хотя процветающими из названных видов стали только мы — люди. Но история Вселенной не закончена — и неясно долго ли мы будем процветать? Может погубим себя (возможно и со всеми другими) в каком-нибудь ядерном апокалипсисе? Ведь говорил же мудрец Солон, что никого нельзя назвать счастливым прежде его смерти.

Хотя мы не только избрали путь интеллекта (назовём его здесь — «Путь Ворона») — в последние тысячелетия мы не менее успешно идём и по противоположному пути, который назовём здесь «Путём Голубя». Именно на этом пути укрепилась наша цивилизация (зародившаяся на «Пути Ворона»), и даже не только укрепилась, но и смогла дойти до немалых высот. Причём высот в буквальном, а не только в переносном смысле — среди прочего мы смогли вырваться в Космос. Но мозг современных людей уменьшился и продолжает уменьшаться по сравнению с ближайшими предками. И хотя объём мозга не всегда напрямую связан с интеллектуальными способностями — для данной работы, опустив ненужные здесь детали — это верно.

А ведь действительно — приобщение к цивилизации снизило не только интеллект городских голубей, но и нас — людей, по сути создавших эту цивилизацию. Ведь по сравнению с кроманьонцами (которых в самом широком смысле можно считать предками современных представителей вида Homo sapiens) у нас сильно уменьшился объём мозга (да и рост у нас стал ниже и выглядим мы куда хуже, даже на наш людской вкус) — зато мы неимоверно увеличили свою численность. А надолго ли — это уже другой вопрос.

Так что притупление умственных способностей помогло неимоверно размножиться не только городским голубям, но и нам — людям.

Вот такими мы и останемся в истории Вселенной — туповатыми — зато многочисленными:). Но это, понятно, — шутка.

А если серьёзно, то тепличные условия для вида часто ведут к поглупению, в той или иной степени. Даже если этот вид сам создал для себя такие тепличные условия. Но поглупение не всегда равно деградации (здесь мы не будем вдаваться в противоречивость определения этого слова), по крайней мере, в том случае, когда оно ведёт к увеличению численности вида.

Хотя, скорей всего, в конце концов, деградация всё равно, рано или поздно, последует за атрофией мозга. По крайней мере — в нашем случае.

Но это уже тема другого разговора.

С. И. Аксёненко