Всё ещё содрогаясь от необъяснимого страха, Артём наконец совладал с собой настолько, что смог пойти по коридору. Шаг, другой… Движения неуверенные, но с каждым пройденным метром приближали к цели.
А он уже видел её. Это была дверь. Она возникла словно бы ниоткуда и манила к себе, будто кто-то нашёптывал ему неслышно на неведомом языке. И хотя слов Артём не разбирал, смысл был очевиден. Всё как обычно случается во сне.
«Иди сюда… Ближе… к двери… Открой… войди внутрь…»
Теперь слова звучали ясно, на родном русском.
Артём остановился и зажмурился. Попытался вновь смочить пересохшее горло. Да не бывает во сне подобных переживаний, даже в очень реалистичном видЕнии. Не бывает!
«Не бывает! Проснись! Проснись!»
Он ущипнул себя. Не помогло.
Голос продолжал звать. Дверь, точно приглашая, бесшумно отворилась вовнутрь. С того места, где находился, Артём прекрасно всё видел. Не знал он только одного – что за дверью.
И вдруг воспоминания обрушились на него. Колоссальное дежа вю вкупе… с чем? С предвидением?..
«Никакой я не пророк, - оборвал себя Артём. – Просто спящий подросток, которому не здоровится».
Ещё бы: неужели кто-либо в здравом уме способен видеть такие сны? Ответ очевиден: конечно, нет!
Прежде он не слышал, чтобы кому-нибудь из его знакомых – или вообще кому угодно – постоянно снился один и тот же сон. Каждую ночь. Сон снился – но потом Артём его забывал. А после видение повторялось – и, вспомнив всё, парень испытывал ужасные напряжение и страх… как сейчас. Во сне он помнил, что видел раньше и эту поликлинику, и открывшуюся дверь, и слышал зов… А самое главное, он знал, что ждёт впереди!
«Если бы только я не забывал всё по пробуждении! – в отчаянии подумал Артём. – Всё могло бы измениться. Я мог бы… излечиться!»
Излечиться, да, поскольку исчезли последние сомнения в том, что он нездоров.
Он не заметил, как оказался возле открытой двери. Таблички на ней не видно. Наверняка там указан номер кабинета, а также профессия и имя человека, который его занимает. Дверь открылась настолько сильно, что надписи с того места, где стоял Артём, не разобрать. И как ни силился подросток сделать шаг и, взявшись за ручку, притворить дверь, чтобы удовлетворить любопытство, ничего не получалось.
Оно и понятно: даже во сне существует собственная логика, тем более во сне странном, необычном, вроде этого… Будто бы и не сне вовсе. И сейчас Артём видел – ОПЯТЬ видел – перед собой нечто столь жуткое, что захотел тут же развернуться и убежать. Однако не мог, вновь не мог!
А перед ним, в давящем тишиной и неподвижностью кабинете, на полу, в луже крови, распростёрлось тело. Изломанный, истерзанный мертвец, и кровь, судя по всему, вытекла именно из его тела. Артём не сумел разглядеть всё в точности, но и без того понял, чтО видит. Труп – настолько обезображенный кем-то, каким-то сумасшедшим убийцей, что узнать в нём когда-то живого человека теперь уже нельзя. Тонкая, отливающая металлом вещь торчала у трупа из спины. Нож?..
Артёма прошиб озноб. Стоя на пороге кабинета, парень попытался хотя бы отвернуться!.. Возможно, у него бы получилось: внутренний паралич, кажется, проходил, возвращалась способность контролировать самого себя… но в этот момент дверь захлопнулась перед его носом, отрезав от кабинета.
Артём схватился за ручку и толкнул дверь. Не поддаётся. Он налёг сильнее. Ни в какую!
Тогда глаза наконец заметили надпись, которую он так хотел прочитать. «Кабинет 304. Сомнолог. Мендельсон Исаак Израилевич».
Повинуясь уже не усилиям парня, а будто бы бесплотному порыву ветра, дверь снова распахнулась. Артём, не понимая, что делает и почему, переступил порог кабинета. Страх налетел неостановимой, всё сминающей волной, и…
…Артём проснулся в холодном поту.
С полчаса он лежал в кровати, приходя в себя. Сначала отдышался; затем вытер пот. После чего попытался убедить себя, что это сон, всего лишь сон…
«А ведь я помню его. Помню!»
Это напугало Артёма ещё сильнее, и остаток ночи он провалялся, не смыкая глаз, боясь, что, стоит уснуть, снова настигнут кошмары…
Артём с матерью – отец давно оставил их – сидели за кухонным столом и завтракали.
Мать с подозрением глядела на единственного сына. Эти странные сны, о которых когда-то обмолвился Артём, очень её беспокоили. Да и то сказать, обмолвился: просто заметил мимоходом, что плохо спал, а остальное из него чуть ли не клещами пришлось тащить. Это из её-то всегда улыбчивого и весёлого сынульки!
Сколько бы ни прошло времени с того момента, когда Артёму впервые приснился необычный повторяющийся кошмар, но в поведении парня, да и внешности, многое изменилось. Мать давно это приметила, только никак не могла найти повода поговорить с Артёмом.
«Наверное, опять заигрался в компьютерную игру или засиделся в смартфоне», - успокаивала она себя.
Но женская интуиция подсказывала, что дело совершенно в ином. В чём, она не понимала, и это беспокоило сильнее всего.
И вот, когда выяснилось, что виной всему пугающие сны, содержания которых сын даже толком не помнит, она впервые заговорила о том, чтобы обратиться за помощью. Артём, естественно, упёрся рогом: настаивал, что он нормальный и что это обычные подавленные переживания рядового подростка. Он был умницей, хорошо учился, много знал, однако теперь, как понимала мать, ум мальчика играл против него…
- Что случилось? – жёстче, чем хотела, поинтересовалась она. – Опять сны?
Артём никак не отреагировал.
- Тёма, - уже громче обратилась она к нему, - ты меня слышишь?
- Тебе опять что-нибудь приснилось?
Она не поверила – и стала выспрашивать. Наконец, надавив достаточно сильно – правда в этом случае важнее, чем переживания сына, - она всё выяснила. Он рассказал сон, который наконец-то запомнил, и свои чувства, переживания, догадки… Наверняка о чём-то и умолчал, но это уже не имело значения. Она поняла, что мальчика надо спасать!
Слава богу, нашлись знакомые, посоветовавшие хорошего специалиста.
Узнав, что мать собирается отвести его ко врачу, Артём снова стал сопротивляться:
- Мам, это ни к чему. Я не болен. Просто утомился.
- Тем более. Сходим, поговорим с умным человеком. Он всё подтвердит, и я буду спокойна.
В итоге, Артём сдался и согласился сходить на приём, хотя его согласие в общем-то и не требовалось.
Несколько дней спустя, проснувшись пораньше и позавтракав в полной тишине, они оделись и отправились в поликлинику. Всю дорогу Артёма не отпускало кошмарное ощущение чего-то огромного и надвигающегося, предчувствие ужасной беды, которой невозможно избежать. Он не стал говорить об этом матери, чтобы ещё больше не беспокоить. А равно и о том, что в дни перед приёмом кошмары перестали ему сниться. Мать сочла бы это добрым знаком, однако Артём отчего-то полагал, что всё наоборот; он ощущал подвох, ожидал его. Не исключено, что дело в накопившемся за долгие бессонные ночи и тревожные дни страхе, но… что если не только в нём?
В коридоре перед кабинетом никого не было. Артём сглотнул и огромным усилием воли подавил нарастающее беспокойство.
Когда они подошли к двери и мать постучалась, её сын, округлив от ужаса глаза, дёрнулся, чтобы убежать. Ни слова не говоря, даже не оборачиваясь, мать схватила Артёма за руку. Тот не пытался вырваться – то ли смирился с происходящим, то ли, напротив, понял, что без борьбы из этого кошмара не выбраться. Как бы то ни было, перед ним на двери висела табличка с номером кабинета, а также должностью и именем человека, его занимающего.
«Кабинет 304. Сомнолог. Мендельсон Исаак Израилевич».
- Да-да, входите, - раздался из кабинета приятный мужской голос.
Мать толкнула дверь, та отворилась, и они вошли внутрь.
Обезличенная обстановка стандартного медицинского кабинета окружила Артёма. И тем не менее парень узнал его – то самое помещение, что видел во сне. В преследующем его кошмаре! Отчасти он понял это, потому что и сидящий перед ним опрятный седовласый человек был «родом» из сна. Именно его тело, окровавленное, обезображенное, валялось на полу, в багровой луже. Как Артём догадался, ведь труп был изуродован до неузнаваемости? Подросток и сам не смог бы ответить. Возможно, в очередной раз сказало своё слово подсознание, или Артём всего лишь сложил, что называется, два и два, а может…
- …скорее всего, требуется лечение, - внезапно прервал мысли парня голос Исаака Израилевича.
Артём вернулся в реальность, где обсуждалась его жизнь и решалась судьба.
- Да-да, конечно. Мы тоже так считаем, - поспешно согласилась мать, вновь говоря и за себя, и за сына.
Артём открыл было рот, чтобы возразить, но, взглянув на серьёзное лицо сомнолога, передумал. Сам не понимая почему, легко отдался на волю развивающихся помимо него событий. Что стало причиной? Привычка уступать напористой матери? Та самая накопившаяся усталость в сцепке с нервным напряжением? Вездесущее бессознательное? Что-то иное? Он не знал. Да и, по чести сказать, сейчас ему было всё равно.
- Но сначала я должен поговорить с Артёмом, - сказал Исаак Израилевич и повернулся к нему. – Скажи, Артём…
Врач задавал какие-то вопросы, в основном, на взгляд подростка, дурацкие и бессмысленные. Артём отвечал на них как мог, без особого желания, уставившись в стоящий перед ним стол – смотреть в глаза специалисту по снам не было никакого желания. Наконец Исаак Израилевич прекратил засыпать молодого парня вопросами и начал что-то долго и путано излагать, Артём даже не вслушивался. Потом, когда запас слов иссяк, врач вздохнул и, внимательно глядя на пациента, произнёс:
Мать тотчас энергично закивала.
Надо было, наверное, возразить или хотя бы поинтересоваться, что за таблетки и зачем их выписывать? Не факт, конечно, что врач бы ответил. Даже очень сомнительно… В общем, Артём не сделал ничего, чтобы изменить пишущуюся для него судьбу.
Исаак Израилевич привычным движением достал из ящика стола пустой бланк и стал заполнять его неразборчивым почерком…
…В тот день Артём впервые принял на ночь лекарство, выписанное врачом. Спал молодой парень хорошо, никакие кошмары не волновали. А даже если и были таковые, Артём всё равно их не запомнил и проснулся наутро посвежевшим.
Мать не скрывала радости, видя, как меняется её сынок, на глазах вновь становится тем, кем был, превращается в самого себя, весёлого и жизнерадостного. Страхи оставили Артёма, а потому покинули и её.
Шло время, и последние остатки былых ночных ужасов сгинули без следа. С каждым днём Артём делался всё более задорным, говорливым. Он постоянно шутил, чего раньше за ним не замечалось, - чувством юмора подросток не был обделён, но вряд ли кто-нибудь назвал бы его завзятым хохмачом. Артём ходил, гордо выпрямив спину. То и дело, шутки ради, подтрунивал над матерью и друзьями. Стремился успеть за день как можно больше. На вопросы матери, как себя чувствует, говорил, что отлично; благодарил её за то, что вовремя отвела к нужному специалисту. А сны? Какие сны? Сны ему теперь вообще не снятся: ни страшные, ни приятные… никакие. И это просто замечательно!
Мать довольно кивала и улыбалась. А между тем, что-то загадочное, нечто неуловимое и необъяснимое зарождалось в уголке её сознания. Нечто тревожное, непонятное… и оттого ещё более пугающее. Сны ей сниться не стали, но иногда ни с того ни с сего сжимало сердце.
Артём целовал её в лоб и успокаивал.
- Бывает, - говорил он. – После стольких переживаний неудивительно, что ты стала волноваться по пустякам. А то и вовсе без причины…
Артём несколько раз посещал сомнолога. Всегда приходил вместе с матерью, которая чувствовала ответственность за сына. Исаак Израилевич вроде бы был доволен тем, как продвигается лечение.
Настал день для очередного похода ко врачу.
Заметив, что мать плохо себя чувствует, Артём предложил ей остаться дома.
- Схожу один. Я уже взрослый мальчик.
- Но как же я оставлю тебя…
- Да перестань, мам. Ну что может случиться?
Она дала себя уговорить. Убедившись, что мать выпила таблетку от боли в сердце и прилегла отдохнуть, Артём тихо выскользнул за дверь и направился в поликлинику.
Коридор пустовал. Артём открыл вовнутрь дверь со знакомой табличкой.
Сидящий за столом седовласый мужчина вздрогнул – похоже, от неожиданности.
Переступив порог, Артём прикрыл дверь, сел на стул, посмотрел на Исаака Израилевича. И только сейчас заметил у того синяки под глазами.
- Я… плохо спал, - будто оправдываясь, произнёс врач и вытер платком мигом вспотевший лоб.
Артём лучезарно улыбнулся.
Видя невысказанный вопрос на лице пациента, Исаак Израилевич стал сбивчиво говорить:
- Если вам интересно, я могу рассказать…
- Это впервые в моей практике. Я… я…
Артём слушал очень внимательно.
- Я… видел тот сон, - наконец выдавил из себя весь взмокший сомнолог: платок тут уже не помог бы.
- Какой сон? – переспросил Артём.
- Ваш. Тот, с которым вы пришли ко мне. Помните? Поликлиника, коридор, кабинет… труп… - с последним словом он еле справился.
- А, да, припоминаю. И что же?
- Это был очень необычный сон. Очень загадочный! Детальный и реалистичный… до предела. И он от первого до последнего эпизода повторял то, что вы рассказывали!..
- Может быть, вы приняли слишком близко к сердцу мои проблемы? – предположил Артём. – Или сыграло шутку ваше подсознание?
Наверное, пора было начать приём, но вместо того, чтобы напомнить об этом врачу, Артём спросил:
- То есть вы стали… мной?
Сомнолог опешил. Но потом всё понял:
- Во сне, вы имеете в виду? Нет-нет. Я видел всё словно бы со стороны. Как фильм. Ужасный фильм!..
- И с тех пор это сновидение не отпускает меня ни на сутки! Снится каждую ночь! Что мне делать? Посоветуйте! Я больше не могу! Не высыпаюсь, наверное, уже дней пять. И не помню, когда в последний раз чувствовал себя отдохнувшим. Усталость, страх, напряжение…
- Да-да, мне это знакомо. – Артём внимательно посмотрел на доктора. – Может, вам попить таблеточек, которые пью и я? Мне они помогли.
Исаак Израилевич то ли отрешённо, то ли согласно закивал.
Артёму стало крайне любопытно.
- А когда вы запомнили этот сон? Потому что, знаете, у меня получилось не сразу.
- Наверное, организм сопротивлялся…
- Сопротивлялся? – удивился Артём. – А впрочем, может быть…
- Я сразу запомнил. В первую же ночь, как он приснился. – Платок, которым вытирался врач, промок насквозь, с материи капало на стол. Сомнолог скомкал платок и выбросил в урну. – Я никому не рассказывал. Никто бы не понял… засмеяли бы… Или того хуже – стали жалеть. Я, сомнолог, и не могу справиться с… обычным сном… - Он внезапно обхватил голову руками и запричитал: - Боже, и как вы только жили со всем этим… Боже…
- Кажется, у вас нервный срыв, - спокойно заметил Артём.
Исаак Израилевич не двигался – судя по всему, не слышал его.
Артём только покачал головой. Врач не видел этого, а если бы и увидел, понял бы?..
Исаак Израилевич невидящим взглядом смотрел на бумаги на столе и, не отнимая рук от головы, что-то бормотал. Позабыл и о пациенте, и о назначенном приёме.
Молодой парень взглянул на фигуру за столом; фигуру, не обращающую внимания ни на что и ни на кого. Врач словно выпал из реальности; уже не помнил о том, что существует окружающий мир, а сам он, опытный сомнолог с высокой квалификацией, живёт внутри него, работает, переживает… мучается…
«Удивительно, как один и тот же кошмар может повлиять на двух абсолютно разных людей», - с ранее не ведомым ему чувством подумал Артём.
Направляемый чем-то внутри, каким-то малознакомым отголоском сознания, молодой парень встал со стула, тихо приблизился к тумбочке и прихватил с неё оставленный кем-то острый-преострый медицинский скальпель. Издалека тот весьма походил на нож. Артём заметил скальпель уже давно. Как он там оказался? Случайно – или?..
А впрочем, какая разница.
Артём вернулся к столу. На лице парня заиграла странная улыбочка – скорее даже гримаса, что никогда раньше не касалась его губ. Но всё когда-нибудь может случиться в первый раз, особенно если речь о необычном, необъяснимом… например, о подсознании…
Исаак Израилевич поднял голову. Его взгляд остановился на скальпеле в поднятой руке человека, стоящего напротив. Глаза врача расширились от ужаса; рот раскрылся, готовясь исторгнуть крик. Волна страха ударила в тело изнутри, перекрывая, гася, сминая разумное восприятие. И объяла беспомощная неподвижность. Исаак Израилевич стал задыхаться, он уже не смог бы закричать.
ПотОм, наверное, Артём поймёт, что делает; поймёт – и ужаснётся. Да, скорее всего, так и будет, если кошмар настолько последователен и реалистичен, как теперь казалось. И после… Что-нибудь обязательно случится после. Что именно, Артём не знал. Не видел. Сны скрывали это. На его благо или ему во зло? Кто знает…
Не знал и он. Однако предстояло выяснить. Выяснить то, что согласится открыть… разум? Сон? Подсознание?.. Неважно…
В порыве паники Исаак Израилевич, надсадно булькая, вскочил из-за стола и, обежав его, помчался к двери. Споткнулся, упал и растянулся на полу.
Артём безразлично хмыкнул. Развернулся и, с крепко зажатым в руке скальпелем, сделал шаг навстречу неподвижно лежащему человеку.
Из коридора за дверью доносилась только тишина.
Усилиями двух людей обыкновенный сон превращался в кошмарную, неотменяемую реальность…
