- О господи, - пробормотал он и позвал. – Лариса, иди сюда.

В комнату из-за его широкой спины проникла Лариска и ахнула. Я быстро поискала взглядом зеркало. В общем, ничего ужасного я не узрела. Помада только переместилась с губ на щёки и подбородок, да сами губы были чёрными и распухшими, будто их накачали силиконом. Я достала салфетки и начала отчищать физиономию и краситься по новой.

- Что тут было? – поинтересовался Артём.

- А тебе какое дело? – хмуро спросил Юрка.

Он прикладывал к щеке платок и морщился.

- Полька мне почти что сестра, - сообщил Артём. – Да и ты уже вроде не чужой. Пойдёмте-ка отсюда…

Артём был на машине. Лариса всю дорогу без конца поворачивалась к нам с Юркой и что-то щебетала. Мы сидели на заднем сиденье, придвинувшись к дверцам, и смотрели в противоположные стороны. Когда подкатили к моему подъезду, Артём напомнил:

- Кошки…

- Без тебя знаю, - огрызнулась я и швырнула ему ключи от квартиры.

Юрка хотел увязаться за мной, но Лариса его не пустила. Провожать меня отправился Артём. Он намеревался сначала вернуться, чтобы закрыть машину, но заметил, что Лариса с Юркой так и не вышли из неё, и остался со мной. Пока я работала, он выглаживал Царицу Савскую. Тварь ластилась к нему с упорством человеческой самки и при этом так звонко тарахтела, что временами заглушала звуки моей возни.

- Ну, вот за что тебя бабы любят? – вслух удивилась я. – Что человеческие, что нечеловеческие…

Артём хмыкнул. Но оставил моё замечание без комментариев.

Когда я закончила и уже осматривалась, чтобы удостовериться, что ничего не забыла, Артём спросил:

- Ты чего завелась? Тебя кто-то обидел?

- Посмели бы! – буркнула я.

Артём пожал плечами и водворил Царицу Савскую в её домик.

- Мама там пирогов тебе каких-то передала, - сообщил он.

- Чья? – поинтересовалась я.

- Моя. Моя мама, - ответил Артём. – Спрашивала, почему не заходишь?

- Привет передавай, - откликнулась я.

У Тёмки была классная мама, такая молодая. Я разревелась. Артём перепугано кинулся меня утешать и настойчиво расспрашивать. Ну, что я могла ему ответить? Что Соло не прислал фотку? Что посмеялся надо мной? Что из-за этого я устроила целую истерику? И до сих пор не могу успокоиться? Он бы не понял. Я и сама не понимаю, чем цепляет меня этот странный парень…

- Перестань, - сказал Артём. – Пошли.

Я вытерла щёки и выключила свет.

Очнулась я как от толчка. Было темно. Рядом сопела Лариска. В другой комнате у мальчишек было тихо. Я вылезла из постели. Очень хотелось пить. Я прокралась на кухню и наглоталась воды прямо из-под крана.

Спать не хотелось совершенно. Я проникла в ванную и долго рассматривала себя в зеркале. Этот гад отпечатал свои пальцы на моих руках и на бёдрах. На груди было полно синих пятнышек. Ещё я ощущала себя липкой от всех этих посталкогольных накожных испарений. В итоге я полезла под душ. Резко полегчало. Я заварила себе чаю и устроилась на кухне с ноутбуком.

Шнайдер сохранил мне на флэшку раскладку композиции, присланной Соло Ханом. Я принялась рассматривать портреты. Самым выдающимся оказалось изображение Че Гевары. Недаром его растиражировали на майках и плакатах. Красивый был мужчина, умница, интеллигент. Вот только плохо кончил.

По мере того, как я разглядывала фотографии, начала прослеживаться закономерность. Здесь были собраны великие авантюристы всех времён и народов – завоеватели, путешественники, учёные, художники и поэты. Что хотел мне сказать Соло этим набором личностей? Что он тоже личность? Ну, я почувствовала это итак. По его небрежным советам, как лучше организовать мои исследования. По некоторым коротким замечаниям о политике и искусстве. А в особенности – после этой головокружительной истории с детьми олигарха.

Я свернула эту фотогалерею и вытащила Ромкины выкладки по оптимизации процесса. Требовалось понять, что же он всё-таки предлагает. Я просидела над задачкой до рассвета. Потом осторожно, чтобы никого не разбудить, потихоньку оделась и помчалась в заведение мадам Люси. На обратном пути я запаслась в супермаркете молоком и хлебом. Город по-прежнему трепал северный ветер. Мои пострадавшие накануне губы моментально покрылись ломкой корочкой. Я старалась их не облизывать и неслась к дому большими скачками. Только в лифте я вдруг сообразила. Ёлки-палки, а ведь каникулы начались! Риска на шкале настроения плавно взлетела на несколько делений.

Разуваясь в прихожей, я почти улыбалась. На кухне сидел Артём и пил чай из моей кружки. Уходя, я не выключила ноутбук, и теперь Суворин рассматривал фотографии, перелистывая их с помощью стрелки на клавиатуре. Он вышел мне навстречу, чтобы принять сумку.

- Ты как? – спросил он.

- Да ничего вроде, - пожала я плечами. – А ты чего в такую рань поднялся?

- У нас сегодня контрольный прогон спектакля… Тоже сессия заканчивается.

- А, - вспомнила я, - это где ты такой весь в кружевах…

Артём фыркнул.

- Полька, ты, наверное, не отразила. В этих кружевах я играю Сирано.

- Ух, ты! – вырвалось у меня. – Поэт! А когда спектакль?

Артём улыбнулся.

- Ну, это у нас традиция! В Татьянин день…

- Возьми меня, возьми! – взмолилась я.

- Да я и сам собирался вам с Ларисой пригласительные принести, - сказал Артём.

- Хорошо, – обрадовалась я. – Есть хочешь?

- Я перекусил, - сказал Артём. – Мамиными пирожками.

Я улыбнулась.

- Как ты вчера оказался в общаге?

- Лариса вызвала. Испугалась за тебя.

- Э-э-э, да, - признала я. – Со мной вчера было что-то…

Суворин кивнул.

- Помнишь, как Юрку разукрасила?

- Попался под горячую руку, - поморщилась я. – Молока хочешь?

- Давай.

Артём сел к столу и сдвинул ноутбук немного в сторону.

- Я такой его фотки не видел, - сказал он.

Я бросила взгляд на экран и тоже медленно присела. И я не видела такой Серёжкиной фотографии. Он сидел, подпирая щёку кулаком, и смотрел мимо объектива, по всей видимости, на экран компьютера, потому что на лице лежал голубой отсвет. Возле рта и в глазницах залегли глубокие тени. На этой фотографии Сергей казался старше своего возраста и выглядел усталым. В моём альбоме этой фотки точно не было, но на ноутбуке без конца обнаруживались какие-то карманы с кусками информации, картинками, музыкальными файлами. Видимо, Артём наткнулся на один из таких. Я машинально перенесла фотку в альбом.

- Вечером зайду, - говорил тем временем Артём. – Занесу билеты.

Я бездумно кивнула. Никак не могла оторвать взгляд от экрана. Артём поставил в мойку стакан.

- Я пошёл, Полина. Не буди этих, пусть поспят. Вы все вчера порезвились на славу.

Но по его слову не получилось, хотя я тут была совершенно не причём. Ларисе позвонили из деканата и вызвали на факультет по административным делам. Поначалу она принялась метаться, чтобы немедленно мчаться на зов. Некоторое время я наблюдала за ней, потом решительно загнала в душ, а после усадила завтракать.

Лариска очухалась совершенно и даже начала меня воспитывать за нехорошее поведение, но я быстренько сообщила, что Артём хочет позвать нас на спектакль их группы. Лариска ахнула и сказала, что собиралась уехать двадцать пятого числа домой, но теперь надо срочно мчаться на вокзал, менять билет. Она хотела позвонить Артёму, но я отсоветовала, напомнив, что у него уже идёт прогон, и скорее всего он не ответит. Убегая, Лариска попросила меня не гнобить Юрика.

Я и не собиралась. Было только неприятно остаться с ним один на один, но это видимо судьба уж так распоряжалась нашими жизнями. Проснулся он только после обеда. Выполз ко мне всклоченный и хмурый. Я обозрела вчерашнее дело своего сбесившегося темперамента и искренне Юрке посочувствовала. Он уселся за стол напротив меня и стал смотреть неотрывно и пристально. Я поставила перед ним стакан с минералкой и чашку густого крепкого кофе, в котором сахару было больше чем жидкости.

- Я жду, - сказал Юрка.

- Чего это? – вякнула я.

- Извинений, - пояснил он.

- Ни фига себе, - сказала я. – Это за что же? За изнасилование?

- А кто кого насиловал? – заинтересовался Юрка.

Я открыла рот, чтобы высказаться погрубее, потом до меня дошло. Я глянула на него, и мы засмеялись.

- Ты меня простила? – спросил Юрка.

- Да ладно, чего там, - пробормотала я. – Я тоже напилась.

- Я не о вчерашнем, - сказал Юрка.

Мне это итак было понятно, вот только говорить на серьёзные темы совсем не хотелось. Но Юрка ждал. Он делал это весьма умело, не опуская взгляда и не меняя выражения лица. Я опять начала закипать.

- Что ты хочешь от меня? – спросила я в лоб.

- Тебя, - сказал Юрка.

- К твоим услугам полобщаги! – отрезала я.

- Между прочим, знаю, - усмехнулся он.

- Так в чём же дело? – я не собиралась сдаваться.

- А ты вчера так и не поняла? – неожиданно грустно спросил Марков.

И в этот момент ему позвонила моя спасительница Люба. Было слышно, как она на него орёт, потому что Юрка не отвечал ни словом, ни вздохом, слегка отодвинув трубку от уха. При этом он продолжал в упор смотреть на меня. А я слушала эпитеты, которыми его награждали, и веселилась от всей души. Этот поток оскорблений из разряда площадной брани до такой степени не вязался с Юркиным обликом и манерами, что воспринимался исключительно юмористически. В конце концов, я не выдержала и начала хохотать. Юрка сразу выключил телефон и больше не отвечал на вызовы.

- Она заменила мне мать, - просто сказал Юрка. – Оттолкнуть её я не могу. И я хочу быть с тобой. Что мне делать?

- Ёлки, не знаю! – мне всё ещё было весело.

И было очень заметно, что Юрка хочет что-то сказать. Хочет и не решается. Я не стала ему помогать. Какого чёрта?! Кто он мне, этот несчастный? Снова взревел звонками его телефон. Юрка, не глядя, выключил его совсем. Тогда через некоторое время сыграл мой мобильник. Номер был незнакомый. Я показала Юрке экран.

- Папа, - сказал он.

Я передала ему мобильник и откровенно ухмыльнулась. Юрка взял телефон.

На этот раз разговор был более спокойным. Юрка отвечал односложно. Только «да», «нет», «не знаю». Но что-то видимо ему было сказано такое, что резко выпрямило его.

- Спасибо, - Юрка вернул мне аппаратик.

К моему большому удовольствию он свернул наш серьезный разговор и отправился умываться. Когда вернулся ко мне, царапины на физиономии у него снова кровоточили. Пришлось тащиться за перекисью и всем остальным прочим. Я быстренько обработала неприятные ранки и велела Юрке закрыть глаза, потому что взялась за заживляющий спрей.

- Дикая ты, - сказал Юрка.

- Я дикая?! А вот это вот всё?!

Я раздернула кнопки на своём домашнем платье-рубашке. Бельё я надевать не стала, и синие цветки на груди буквально материализовались в воздухе. Юрка как стукнутый пыльным мешком смотрел на мою грудь.

- Бедная, - наконец выдавил он. – Тебе было больно?

Он сполз с табуретки на пол и встал передо мной на колени, обнял руками талию и принялся губам трогать каждую отметину. Я поняла, что натворила в запале, и попыталась закрыться снова. Вот только фиг он позволил.

- Юр, - попросила я, - не надо…

Его ладони переместились мне на спину, холодные после умывания. Я вздрогнула и сделала движение вырваться, но Юрка был к нему готов. Он вскочил с колен и просто ухватил меня на руки.

Уже потом, после всего Марков спросил, люблю ли я его.

- Нет, - честно сказала я.

- Но у меня есть шанс, - настаивал он. – Я же тебе не противен.

- Нет, - сказала я.

- Я хочу, чтобы ты была моя, - объяснил мне Юрка.

Я выдала третье «нет» и сбежала от него в ванную. Что-то сломалось во мне. Ещё вчера утром такие Юркины признания повергли бы меня в глубокие раздумья, а сегодня я точно знала, что отдавать себя этому человеку не собираюсь. Секс – пожалуйста. На этот счёт я была ему благодарна, но помирать от любви - увольте. Хватит с меня!

Когда я вышла из ванной, Юрка сидел на кухне с сигаретой и смотрел на экран ноутбука.

- Из-за него? – спросил он меня.

Чёрт! Там висела всё та же Серёжкина фотография.

- Нет! – отрезала я.

- Тебя перемкнуло что ли? – небрежно поинтересовался Юрка.

Я хотела снова сказать «нет», но прикусила язык.

- Я собираюсь на тебе жениться, - любезно уведомил меня Юрик.

- А Люба знает? – мрачно поинтересовалась я.

- Ты знаешь, - сообщил Юрик. – Этого достаточно.

Я засмеялась. И вдруг на меня накатило. Ощущение горячих ладоней на плечах и призрак запаха. Головокружительное наваждение. Это Сергей мне сказал, что я из тех, на ком хотят жениться.

- Знаешь, Юрка, - сообщила я. – Ладно, давай по-честному. Мне хорошо с тобой в постели. Но замуж за тебя я не пойду. Имей это в виду.

- Ну вот и объяснились, - вздохнул Юрка. – Ты тоже знай, что я от своих слов отказываться не собираюсь.

- Я запомню, - сообщила я. – А теперь давай ближе к дому.

Он вскочил как ошпаренный и зашагал в прихожую. Через некоторое время входная дверь щёлкнула. Я облегчённо вздохнула и развернулась к ноутбуку. И заметила то, на что не обратила раньше внимания. Компьютер высвечивал дату создания снимка, мне бросился в глаза теперешний год. Я обмерла. Но вспомнила, что сама же переносила фотку в альбом. Перевела дух и выключила нафиг этот ноутбук, выдернув предварительно флэшку и подвесив её обратно на кольцо с брелоком.

- Ну, ты хоть готова?

- Не-а, - беспечно сказала я и пошла к народу.

Одновременно со мной к толпе присоединился Вовка Баринов с тремя розами в хрустящей обёртке.

- О, Гаймуратова, - сказал он. – И ты в нашем клубе лентяев и двоечников?

- У тебя есть идея? – с надеждой спросила я.

- У меня найдётся учебник и для тебя, - доверительно сообщил Вовка. – Иди. Потом я.

Чем мне мог помочь его учебник, я не представляла, и шагнула в аудиторию. Когда я уже с унылым видом вчитывалась в вопросы билета, пытаясь уяснить хотя бы, о чём меня спрашивают, в аудиторию вошёл Вовка. Он громко объявил, что хочет поздравить Татьяну Алексеевну с приближающимися именинами и окончанием сессии. Наша преподавательница расцвела.

- Баринов, ну, зачем вы, - пролепетала она. – Спасибо.

Кто-то вызвался поискать вазу для цветов.

- Сидите-сидите, - улыбаясь, сказала преподавательница. – Я сама.

Когда она вышла, Вовка кинул мне учебник.

- Минут десять она будет искать вазу, ещё пять наливать воду и идти сюда. Короче говоря, - закончил он, - кто не успеет списать, тому не место в универе. Однозначно!

Все уже лихорадочно листали. Я тоже. Я уложилась. И даже успела вернуть Вовке учебник.

- Гаймуратова, - сказал он. – Да ты просто ас! Не ожидал от тебя!

Я послала ему воздушный поцелуй.

После экзамена я вяло понаблюдала, как народ скидывается, чтобы отметить окончание сессии. Вовка с ожиданием тряхнул передо мной шапкой. Я внесла лепту, не будучи в полной уверенности, что хочу тащиться в общагу, пить и есть там и вообще совершать всё то, что положено в таких случаях. Лариска собрала у всех зачётки и утащила в деканат вместе с ведомостью. Перед уходом она попросила, чтобы я её дождалась.

- Заглянем в лабораторию, - сказала она, вернувшись. – Юра сидит там с самого утра с этим Ромкой Шнайдером.

- О! – сказала я. – Шнайдер мне нужен!

- Ты безнадёжна! – устало вздохнула Лариса. – Куда ты гонишь?

В лаборатории мальчишки топтались перед экраном, отставив тощие зады. Я запулила в них свою сумку по принципу «на кого бог пошлёт». Послало на Юрку.

- По ушам настучу, - сказал Марков, не отрываясь от компьютера.

Ромка оглянулся.

- А, девчонки, - он расплылся в улыбке.

Ромка был старшекурсник с физмата. Он поманил меня к экрану.

- Слушай, Полька, вот это у тебя что?

Короче, он выцепил у меня ошибку и теперь наслаждался моей досадой.

- Что ты предлагаешь? – спросила я.

Вмешалась Лариса.

- Предлагаю пойти в общагу отмечать окончание сессии!

- Да вы отстрелялись! – восхитился Ромка. – А мы только завтра!

Он вывел на экран свои формулы.

- Ха. Ха. Ха, - сказала я и соорудила рядом схему процесса, как она будет выглядеть, если процесс провести по его формулам.

Юрка с Ларисой засмеялись.

- Не понимаю, - удивился Ромка.

- У тебя получилось, что все Иваны – козлы, - сказала Лариса.

- Чего? – Ромка уже начал злиться.

- Силлогизм, - помог ему Юрка. – Выпадение звена. Все козлы с бородами. Иван с бородой. Вывод?

- Ф-фу, - сказал Ромка. – Да сейчас исправлю.

- Весь мир бородат, - фыркнул Юрка.

А я поняла, что предлагал Роман, и села к компьютеру. Лариска застонала. Я выстроила задачку по Шнайдеровским формулам и вопросительно посмотрела на него. Ромка поморщился и принялся за допрос, что я имею в виду. Отвечал Юрка. Роман уточнял. Потом меня вообще исключили из числа собеседников. Я потянулась и пошла посмотреть на промежуточного монстра. На предметном столике микроскопа как раз лежал препарат. Лариска постучала себя по лбу, глядя на меня.

- Сейчас пойдём, - пообещала я.

- Полина, - окликнул Юрка. – Где твоя седьмая версия?

- Да там, в папке, - отмахнулась я.

- Я стёр, - сказал Ромка. – Думал, что не понадобится.

- Баран! – рассердился Юрка.

- Вон там у меня в сумке флэшка, - сказала я. – Там должна быть… Марков, а почему он не фиолетовый, а бурый какой-то?

- Чего? – сказал Юрка. – А ну, дай посмотреть!

Он плечом отодвинул меня от микроскопа.

- Э, да он разлагается… Чего это я сделал-то с ним?..

Они с Лариской полезли проверять пробирки с образцами. А меня позвал Ромка.

- Гаймуратова, это что?

Я глянула. Шнайдер сунул свой любопытный нос в файл с фоткой от Соло Хана. Я объяснила, что это надо мной прикололся один мой знакомый.

- А, - сказал Ромка. – Я решил, что ты Фотошоп осваиваешь.

- А причём тут Фотошоп? – не поняла я.

- Ну, все начинающие с этим балуются, - усмехнулся Ромка.

Он чего-то такое сделал, и фотка Соло распалась на пять рядов разных портретов штук по двадцать в каждом.

- Я так и думала, - буркнула я и отвернулась к Юрке с Лариской. – Нашли?

- Ага, - сказала Лариса. – Пробка отошла. Он окисляется.

- Трындец ему, - подтвердил Юрка. – Завтра новый слеплю. Полина, идёшь в общагу?

- Лень, - призналась я.

Проделка Соло Хана привела меня в раздражённое состояние.

- Чего лень? – рассердилась Лариска. – Ты рехнёшься, если будешь так и дальше гнать! Что на тебя нашло?!

- В Париж хочу, - сообщила я и мысленно добавила: «Найти и удавить этого поганца Соло».

- А причём тут это? – удивился Шнайдер.

Я поделилась информацией, не раскрывая источника.

- У-у, - огорчился Ромка. – Мне не светит…

- Ага, - нахально сказала я.

- За это ты поплатишься!

Шнайдер изловил меня и поцеловал. Это было долго-долго и прия-атно, не описать словами. Уже потом, едва переводя дух, я высказалась:

- Могёшь!

- Ну! – сказал Шнайдер, слегка закинув голову и приспустив веки. – Эх, пошёл бы с вами, но у меня завтра такое!..

- А я, пожалуй, пойду, - решила я. – У меня тут должок образовался перед Вовкой Бариновым…

- Какой? – удивилась Лариска.

Я напустила на себя загадочный вид и объявила, что это секрет.

И я потащила его с собой на горы в любимую кафешку. Заглотив чашку кофе, я оставила Суворина женским заботам. Кроме хозяйки там и все официантки пришли в неимоверное возбуждение от его визита. Что они все в нём находят, никак не пойму! Я настоятельно попросила его пойти сегодня домой и дать мне отдохнуть от него и его алкоголизма.

- Грубая ты, - обиженно сказал Артём.

- Ага! – я взъерошила ему волосы и помчалась в университет.

Осунувшийся Юрка уже колдовал там со своим лабораторным стеклом.

- Вот! – я шваркнула возле компьютера распечатки. – Если сделаешь сегодня новый исходник, скинь мне на мыло!

- Полина! – позвал он.

Я развернулась уже на бегу и вскинула перед собой скрещенные руки.

- Я домой! – сообщила я. – Всю ночь сидела над этим! Спать до смерти хочется!

По дороге я зарулила к папе, предварительно натерев лицо снегом, чтобы скрыть следы недосыпа. Как будто моего батюшку и в самом деле можно было обмануть.

- Ну? – спросил он.

- Оклемался поганец, - сказала я. – Как бы его отучить от алкоголя…

- Богема, - буркнул папа. – Знаешь, сколько их таких проходит через мои руки?

- Догадываюсь, - сообщила я. – Как Игорь?

- А пошли, - сказал папа. – Сама посмотришь!

Мне выдали халат и шапочку, и я пристроилась к толпе папиных студентов. Зевая, я ходила за ними из палаты в палату, пропуская мимо ушей все эти черепно-мозговые и ключично-грудинные завороты кишок. Если папа ожидал, что меня впечатлит весь этот антропоморфоз, то напрасно. Когда мы пришли в палату к Игорю, я просочилась в первые ряды.

Папа закатил целую лекцию, объясняя, что же это такое было с Игорьком и что в итоге стало. Я смотрела на парня и не узнавала его. Вроде бы это был всё тот же Игорёк, а вроде и совсем не тот. Что-то в нём появилось такое… особенное… Свет что ли в глазах. Я откровенно любовалась им, когда папа устроил демонстрацию. Он попросил Игоря встать со своего кресла. И тот поднялся, слегка морщась, но вполне свободно поднялся, без видимых усилий.

- Класс! – объявила я на всю палату.

Папа быстро зыркнул на меня и ухмыльнулся. Игорёк плавно повернулся на голос и узнал меня.

- Полька, - по-щенячьи вякнул он, - получилось!

И… сделал несколько шагов в моём направлении. Тут же испугался и стал падать. К нему кинулись – поддержать. Папа за спинами студентов показал мне большой палец и покивал. Ну вот, меня опять использовали…

Когда они ушли, я осталась в палате.

- Полина, ты такая красивая с этой причёской! – залепетал Игорёк.

- Правда? – сказала я. – Спасибо. Ты тоже молодец, времени не теряешь.

Игорь гордо улыбнулся. Эх, мальчишки, как же вам нравятся поглаживания по шёрстке! Я вывалила ему на колени с десяток глазированных сырков и попросила.

- По-быстрому! Пока папа не заметил. А то мне будет кирдык!

Игорь с восхищением смотрел на меня. Мне стало неуютно.

- Пойду, - сообщила я. – Выздоравливай!

Я оставила в палате халат и шапочку, которая в моих неуклюжих сегодня лапах превратилась в гофрированную тряпочку, и попыталась на цыпочках прокрасться мимо бабы Юли.

- Парень, стой! – сказала бабка.

Я обиделась.

- Какой я вам парень?

Обрадованная баба Юля ухватила меня за локоть и заголосила что-то насчёт посторонних. Прибежала перепуганная старшая сестра Анна Семёновна.

- Да ведь это же Полина, - устало сказала она и прибавила. – Записать к окулисту, Юлия Геннадьевна?

Баба Юля раздулась и набрала в грудь побольше воздуху. Анна Семёновна махнула на меня рукой, и вопли мерзкой бабки я слушала, уже ссыпаясь вниз по лестнице. Неподалёку от больничного комплекса ютилось крошечное интернет-кафе. Мой путь домой лежал через него.

Удивительно, но Соло прислал фотку. Правда, какую… Это был неумытый хомбре в берете, тёмных очках, при бороде, носе и усах. Я плюнула, но всё же скопировала себе этот объект. Решила, что дома разберусь, что там к чему. В автобусе я уснула. Хорошо, что проехала всего только одну остановку. Возле меня встала какая-то тётка и начала громко возникать насчёт того, что вот всякие юнцы спят в автобусах, а усталые пожилые женщины… Я заметила, что мимо окон проплывает наш кинотеатр, и подхватилась к выходу, чуть не сбив её с ног.

А дома была мама, мамочка родная моя. А ещё всякие запахи вкусные. И ощущение чистоты и комфорта. Я замычала от счастья и, ободрав с ног ботинки, прошагала на кухню. Мама читала книгу, уютно устроившись за обеденным столом. На плите что-то журчало и постреливало. Моя араукария прима была свежевыкупана и грелась теперь под лампой. Я обняла маму сзади и зарылась носом в её волосы.

- Полина, - сказала мама. – Где ты была?

- В университете, - сообщила я, - потом к папе заскочила.

- Руки мыть, - сказала мама.

А-ау, как же это всё было здорово! Короче говоря, меня накормили, напоили, спать уложили. И такой на меня снизошёл вселенский покой, что показалось, будто спала я не пару часов, а несколько недель. И мама была со мной. И ушла она только вечером.

Головой я понимала, что родители почувствовали, как мне нужен был этот день под маминым крылом, и пошли на жертвы. Мама взяла отгул на работе и посвятила его не Егору, мне, дылде великовозрастной. Она ничего не говорила, не воспитывала, не давала советов. Она просто была рядом. И оказалось, что это именно то, в чём я нуждаюсь больше всего. И маленький молоточек, душа моя, движущая сила моя, получил крошечную передышку. И было счастье. И благодарность. И эгоистическая радость до неба. По идее я должна была испытывать неловкость и стыд, что из-за меня получила напряг вся семья. Но не испытывала.

- Ма, - сказала я, провожая её. – Я тебя люблю.

Мама погладила меня по щеке, быстро прижала к себе и напомнила.

- Бельё в ванной. Не забудь постирать.

- Ага, - с лёгким сердцем пообещала я.

В общем, они меня тогда знатно напугали, конечно. Я хоть парнишка и здоровый на вид был, но наивный и добрый.

Так что, дверь я перед ними захлопнул, от греха подальше, но перед этим успел сказать:

- Это ещё разобраться нужно, кто из нас педофил. Я так-то на пол года младше вашей дочери, мадам...

Потом я узнал, что по району кто-то слухи распускал, что на самом деле мне 18+, просто меня усыновили и поставили неправильную дату рождения в свидетельстве. Но я так и не понял, нахрена это делать и вообще.

А с девчонкой той мы ещё повстречались какое-то время, несмотря на заговоры и интриги её матери и сестры.

Вот такая вот история.

У отца заканчивалось дежурство, и он был в хорошем настроении. Он выслушал мои панические вопросы и сказал, чтобы я описала симптомы и свои действия. Я оттарабанила набор и замерла, ожидая приговора.

- Ты знаешь, Полька, - с удовольствием сказал папа, - ну вот ей богу, ты ошиблась вузом. Переиграть не хочешь?

- Па-па! – взмолилась я.

Отец вздохнул, поинтересовался моей аптечкой и выдал набор средств. Я поблагодарила и отправилась дальше спасать чокнутого лицедея. Ох, и намучилась же я с ним. Пришлось ещё несколько раз буквально таскать его на себе в туалет, обтирать уксусом и снова колоть поддерживающие лекарства. Короче говоря, когда он наконец-то спокойно заснул, мне уже ничего не хотелось. Даже жить.

Ну и пришлось идти вычищать мой загаженный дом, а потом себя. В процессе несколько раз звонил телефон. По мелодии я каждый раз определяла, что это не родители, а все остальные меня в тот момент не волновали.

За свой проект я уселась далеко за после обеда. Первым делом я вставила в таблицы переданные мне в последний момент поправки и начала разбираться, на каком этапе исследования ушли «не туда». Оказалось, что ошибка была та же, что и в прошлый раз. Юрик! Левша несчастный! Я исправила старые исходники и запустила прогу-корректировщик. Услышала шорох и подняла глаза. Артём упирался плечом в косяк.

- Садись, - сказала я. – Сейчас накормлю.

Папа предупредил, что он, когда очнётся, будет испытывать дикий голод. Но Артём помотал головой, плюхнулся на табурет и уронил голову на руки. Я вспомнила про утренний звонок.

- Рассказывай, - велела я.

Артём передёрнул плечами.

- Рассказывай, - повторила я.

И Суворина прорвало. Он заговорил сначала медленно и трудно, а потом всё быстрее, давясь и захлёбываясь словами. Я не перебивала. Только слушала, приходя всё в больший ужас и преисполняясь немыслимой жалостью к этому несчастному Артёму. Вечно к нему липнут какие-то выродки…

Короче говоря, последнюю свою выигрышную роль Тёмка получил за красивые глаза. По крайней мере, он сам так считал. Вчерашний дядька, которого он отрекомендовал мне вампиром, был генеральным спонсором сериала и ещё он был гнусным гомиком. И это он выбирал исполнителя на главную роль. Сначала Артёму удавалось придуриваться неискушённым и наивным. Потом, когда ему объяснили всё простыми словами, он долго держался на обещалках «попробовать». Вчера ему был предъявлен последний ультиматум, и Артём выбрал вариант, что он уходит из сериала. А сегодня этот гад позвонил и сказал, что начинает увольнения в съёмочной группе. А там полно народу, для которого эта работа – последний шанс в жизни…

Я начала потихоньку закипать ещё в процессе сбивчивой Тёмкиной речи. А последнее сообщение меня буквально взорвало.

- Да что же это! – сказала я. – На него что, совсем никакой управы нету что ли?!

- Он богатый, - сообщил Артём. – И знаешь, какие у него связи?

- Чёрт! – психанула я и первым делом подумала про отца, потом про господина Харькова.

Но это были не самые лучшие варианты. Поэтому я скрутила в себе ненависть и занялась едой для этого самоубийцы поневоле.

- Я думаю, не мешай, - предупредила я, и Тёмка благоговейно затих.

Брякнув перед ним тарелки, я глянула на часы и засобиралась к кошкам.

- Я с тобой! – вскочил Артём.

Сначала я хотела цыкнуть, потом посмотрела на него, посмотрела и велела есть дальше. Сказала, что подожду. Я всё больше удивлялась на Артёма. Вроде бы в школе он не был таким неуберёгой. Или был? Если учесть кое-какие обстоятельства, то и в школе он был такой же, просто я совсем иначе относилась к нему. Тогда у меня ещё не было Егора. А теперь я знала одно. Если сейчас я позволю какому-то напомаженному кабану сломать Тёмку Суворина, то точно такая же беда через 20 лет придёт за Егором.

Пока я занималась кошками, Артём разглагольствовал, сидя на столе. Он рассуждал вслух о том, как хорошо быть биологом, а ещё водилой или ментом, а вот ещё управдомы бывают… В конце концов, мне сделалось смешно, и решение созрело само. Я водворила в клетку аристократку Карину и потянула Артёма домой. Там я разыскала нужную визитку и набрала номер. Я была готова долго объясняться с каким-нибудь секретарём, но олигарх ответил сам. Я запуталась, объясняя, кто я такая. А олигарх неожиданно мягко сказал, что понял, кто звонит.

- Что-то случилось? – спросил он.

- В общем да, - призналась я. – Мне нужен ваш совет.

Сначала он сказал, чтобы я приезжала, начал диктовать адрес, а потом всё отменил и сказал, что приедет сам. Я объяснила Артёму, кому звонила. Он сощурился на меня.

- Не боишься, что дорогой совет будет?

- Он мне должен, - буркнула я.

Как в прошлый раз олигарх приехал со своими парнями и как прошлый раз оставил их за дверью. Пройти в квартиру было разрешено только одному и только для того, чтобы оставить какую-то коробку.

- Бомба? – поинтересовалась я, кивнув на ящик.

- Еда, - на полном серьёзе пояснил олигарх. – Так и знал, что застану здесь ещё одну страждущую душу. Это из-за него ты ищешь совета?

Я глянула на Тёмку и кивнула. Олигарх дёрнул из ящика бутылку коньяка и попросил бокалы. Я выставила на стол две коньячные рюмки и лимон.

- А себе? – спросил олигарх. – Или ты не пьёшь?

- Это он не пьёт, - буркнула я.

Артём смущённо заёрзал на своём месте. Олигарх пригляделся к нему.

- Я тебя знаю, - объявил он. – Моя жена каждый вечер любуется на тебя по ящику.

- Больше не будет, - сказала я и повернулась к Артёму. – Сама расскажу, ладно?

У меня получилось раза в четыре короче, чем было у Артёма, и не так эмоционально. Олигарх помолчал, покачал в рюмке коньяк. Посмотрел на Артёма.

- При ней можно обо всём? – и кивнул на меня.

- Полина – друг, - улыбнулся Суворин. – Почти брат.

Олигарх засмеялся.

- Ладно. У козла есть основания так себя с тобой вести? Может, ты с кем уже того?..

У Артёма моментально слетела улыбка, и обострились скулы.

- Ладно, не обижайся, - хмыкнул олигарх. – Это важно.

Потом он достал телефон. По-моему, он разговаривал с этим гомосеком. Речь шла про какой-то долг. Олигарх говорил резко и отрывисто. И всё время угрожал. Короче, я поняла, почему кому-то понадобилось красть у него детей. Он, этот мужик, был такой сильный и властный, а меня вдруг скрутило непонятным страхом. За него самого. Что-то со мной творилось в последнее время такое… Будто я была ангелом-хранителем, у которого отобрали всё его волшебство. Видеть опасность я могла, а вот уберечь от неё… Мама потом мне сказала, когда я поделилась этими ощущениями, что я перестаю быть ребёнком и становлюсь женщиной.

- Теперь так будет всегда, - сказала мама. – Привыкай. А уж когда дети пойдут…

Олигарх тем временем договорил и глянул на Артёма.

- Пару недель отдохни. Но не расслабляйся, - он хохотнул, - Чего только не сделаешь ради удовольствия любимой женщины!

У Артёма снова вытянулась физиономия, а олигарх заржал и показал ему фигу. Я тупо следила за этой пантомимой. Артём сильно покраснел и надулся. Олигарх повернулся ко мне.

- Давай разгрузи коробку и сооруди там чего. Салатик что ли…

Он придвинул мою нетронутую рюмку Артёму, и этот поганец тут же её цапнул. А я потащилась к ящику. Приготовить закуску не составило труда. Потребовалось только ободрать упаковку и выложить это всё на тарелки.

- А как поживает твой Гай? – поинтересовался вдруг захмелевший слегка олигарх.

- Не знаю, - сказала я.

- Ну-ну, - буркнул олигарх и вдруг выдал. – Принципиа-альный он у тебя! Тоже ещё пацан пацаном, а гонору!..

Я беспомощно взглянула на Артёма. Тёмка едва заметно пожал плечами.

- А как дела у Славки и Янки? – спросила я.

Олигарх оживился и целый час рассказывал нам о проделках близнецов. Он оказался прикольный, этот мужик. Просидел с нами до часу ночи, заставил Артёма спеть и сам потом тоже изобразил на гитаре целый шторм. Короче, кончилось тем, что соседи постучали в стенку, и олигарх засобирался.

- Дети, вы классные, - сказал он нам с Артёмом. – Обращайтесь, если что…

Как только за ним захлопнулась дверь, Суворин кинулся ко мне.

- Полька! – бормотал он. – Полька! Спасибо тебе, спасибо!

- Тём, ты чего? – спросила я.

Артём вдруг разревелся, как в пятом классе когда-то. О, господи, боже ты мой!

- Говорила ведь, не пей ты хотя бы сегодня, - пробурчала я и прогнала его смывать с себя сопли и слёзы.

А сама убрала всё со стола и притащила из комнаты ноутбук. Работу требовалось форсировать. После заявления олигарха мне самым диким образом захотелось в Париж. А ещё проверить почту от Соло Хана. Как Артём выбрался из ванной и уполз спать, я уже не видела и очнулась только, когда будильник позвал меня к кошкам. Наступило утро.