Заранее смирись с тем,

что в корзине с фасолью

тебе не отыскать

ни одной жемчужины.

Из трактата Лаофуцзы

«Как выбрать себе

хорошую и верную жену»

Алые фонарики на чайном домике господина Чу создавали уют и дарили гостям хорошее настроение. Изящно подобрав шелковые подолы, императорские наложницы Пай Лю и Ли Ван, присели к чайному столику. Согласно чайному этикету, они постарались оставить за порогом мысли о дворцовых делах, интригах, сплетнях и боязни нашествия варваров с дикого заснеженного севера, где царят вечная зима и морозы. Но если с последним всё было в порядке – варваров красавицы боялись, потому что им велели их бояться специальным императорским указом, то вот оставить снаружи гаремные тяготы и заботы оказалось сложнее.

Пока что в чайном домике царили душевные разговоры, негромкое пение сверчка в клетке из вишневого дерева и тихий шелест вечернего ветерка в ивовой листве, но мысли красавиц занимала важная дворцовая новость. Новость о присвоении почётного ранга наложнице Ю Тянь по случаю рождения прелестной зеленоглазой дочурки.

– Вы слышали, каким диковинным именем Ю Тянь назвала девочку? – спросила у подруги Пай Лю.

– Кажется, милое дитя зовут Мирча, но, давайте, не будем говорить о мирских делах, – попросила Ли Ван.

– Не будем, – охотно согласилась Пай Лю. – Хотя, это всё так необычно, так странно. Придворные медики все, как один, утверждали, что Ю Тянь не может иметь детей.

Девушки поставили чайничек на огонь, а пока грелась вода, завели разговор о чае.

– Люблю чай из провинции Шу, – заметила Пай Лю.

– Уважаю ваш тонкий вкус, дорогая подруга Лю, но моё сердце с первой заварки и до последнего удара отдано чаю «кхуча». Ведь его благородная горчинка дарит...

Что именно дарит горчинка, мы никогда не узнаем, ибо Пай Лю воскликнула:

– Я вспомнила! Горчинка – перчинка. Вспомнила, что означает Мирча! Так называют перец в Индии, откуда родом Ю Тянь, и откуда привозят удивительные пряности, обжигающие нёбо.

– Ну, хорошо, – снисходительно кивнула Ли Ван. – Открою вам один секрет. Садитесь поближе. Я всё расскажу…

Пай Лю придвинулась к подруге, и та начала рассказ.

Есть в Индии сад, который принадлежит джинну, что двенадцать лет спит, а двенадцать лет бодрствует. В его саду растут кусты, на которых цветут крошечные белые звездочки или висят красные длинные перцы, но главная драгоценность сада – это куст с блестящими зелеными листьям и громадными толстыми перцами, зелёными, как изумруд. Когда джинн спит и не охраняет сад, туда со всей округи слетаются соловьи, чтобы поклевать зеленый перец. Потом соловьихи несут изумрудные яйца, и если достать такое яйцо, и завернуть в хлопчатобумажную ткань, и год проносить под левой подмышкой, то из него появится младенец. Хорошенькая девочка…

– Вы хотите сказать, уважаемая Ли Ван, что дочь нашего драгоценного императора – простое соловьиное яичко?!

– Нет! Как можно! Фи, простое… Не простое, а изумрудное! – воскликнула Ли Ван.

Налив в терракотовый чайник немного воды, Пай Лю сделала первую заварку. Ею она омыла столик и пиалы. Вторую заварку девушки пили молча, медленно вдыхая аромат, чтобы лучше уловить все нотки благородного напитка.

– Да, древние мудрецы были правы! Чай способен творить чудеса! Вы согласны с ними, Лю?

– Да… нет… – задумчиво проговорила Пай Лю. –Бедный, бедный император…

– Думаете, дочка-яичко – это горе?

– Мне сложно судить о чужих детях, тем паче, императорских. А всё же…

– Вы знали, что в молодости наш император Цзи Цзяо потерял свою первую, горячо любимую жену? Вот это горе! Но мы ведь не для сплетен здесь собрались?

– Конечно, нет, – улыбнулась Пай Лю. – А всё же…

Третья заварка согревала и убаюкивала, как мать дитя, и Ли Ван сказала:

– Ладно, от маленькой сплетни миру не убудет, тем более это не сплетня, а чистая правда, записанная в анналах императорской библиотеки. Слушайте! Когда императору было отроду не больше семнадцати лет…

Когда императору было семнадцать лет, то был он не императором ещё, а наследником. И охотился он однажды в горах, где набрёл под большим деревом на хижину отшельника, сплетенную из листьев. Кругом цвели цветы, порхали птицы, а поблизости лежало озеро, где по воде плавали белые, красные и синие лотосы. Наследник учтиво поклонился старику-отшельнику и спросил:

«Сколько лет здесь живешь?

«Почти сто».

«А за всё это время видел ли ты здесь что-нибудь замечательное?»

Отшельник ответил, что никогда ничего не происходило, но в этом году, каждый пятнадцатый день месяца на озеро стала прилетать небесная царевна Манохара. Она купается в хрустальной воде, плавает среди лотосов и поёт так сладостно, что звери и птицы ей внемлют, а стрекозы кружат над ней, будто зачарованные. И даже такой старик, как он, слушая восхитительное пение, радуется потом семь дней кряду.

Пришел будущий император к озеру на пятнадцатый день и увидел царевну Манохару, и его пылкое юное сердце загорелось любовью. Прекрасна была царевна, прекраснее всех. Глаза у неё были серые и бездонные, губы словно кораллы, волосы, как тёмный атлас, тело, как из слоновой кости. Взял её наследник в жены и был так счастлив с молодой женой, что никогда с ней не расставался и обо всем на свете забыл.

Не понравилось такое ни императору, ни императрице, ни царским сановникам, ни слугам, ни другим женщинам гарема, о которых наследник совсем позабыл. И, чтобы погубить Манохару, задумали они каверзу. Императрица-мать сказала, что приснился ей сон, будто прилетел к наследнику коршун и разорвал его тело, вынул внутренности и обвил их вокруг городской стены. И все во дворце стали говорить, что им приснился точно такой же сон. Позвали прорицателей и те сказали, что грядёт нашествие варваров из северных земель, и принесут они разорение стране и смерть всей императорской семье. Но есть средство, чтобы спастись! Для этого надо совершить ритуал.

«Какой ритуал?» – спросил наследник.

«Надо вырыть пруд глубиной с человеческий рост, оштукатурить его и наполнить кровью молодых лесных коз. Омойся в этой крови, а твои отец и мать должны возжигать перед тобой курение жиром небесного существа».

«Хорошо, – сказал наследник, – но жир небесного существа очень редок. Как его достать?»

«То, что можно достать, то не редко», – ответили прорицатели.

«Как понять ваши слова?» – спросил наследник.

«Разве жена твоя, царевна Манохара не небесное существо?»

Не хотелось наследнику жертвовать женой, долго он не соглашался, но прорицатели сказали: «Разве не слыхал ты слова мудрецов? Ради рода пожертвуй любым родичем, ради города пожертвуй любым домом, ради страны пожертвуй любым городом. Ты можешь взять себе другую жену, но другого наследника у нас нет».

С тяжелым сердцем, но дал наследник согласие на убийство Манохары, и привели её плачущую к кровавому пруду. Она надеялась, что муж передумает, но будущий император остался непреклонен. Постояв у пруда, погоревав о несложившейся семейной жизни, царевна поднялась в воздух и улетела – всё-таки была она волшебницей, небесным существом не по названию, а – по сути. Только вот наследник об этом как-то подзабыл.

– И никто её с тех пор не видел? – поинтересовалась у подруги Пай Лю. – А как же нашествие северных варваров? Они пришли и всех убили?

– Глупенькая, – рассмеялась Ли Ван, отмечая про себя, что умственные способности Пай Лю иногда напоминают ей лакированный набалдашник зонтика от солнца. – Не было никакого нашествия. Делать варварам нечего, как топать к нам через горы и плыть по морям.

И Ли Ван попробовала перевести разговор на тему, более соответствующую чайному духу:

– Вы слышали? Мудрец Лаофуцзы заявил, что конец света близок!

– Что вы говорите!

– Да! И наступит он тогда, когда люди перестанут пить чай вот так тихо и с душою, как мы. Лаофуцзы сказал, что рано или поздно чайные церемонии отойдут в небытие, а люди начнут пить чай, как воду – на ходу, на бегу из бумажной посуды.

– Уфф… – поёжилась Пай Лю и вся сникла. – Не хотела бы я жить в таком мире.

После этих слов она до того стала походить на сложенный зонтик, что Ли Ван едва не расхохоталась, но сдержалась и только фыркнула в надушенный рукав, как лисичка.

– Поэтому-то наш справедливый император Цзи Цзяо и посадил мудреца под домашний арест. Там он может предаваться созерцанию истинной красоты мира как минимум один лунный месяц.

Четвёртая заварка бросила подружек в лёгкий пот. Свежий ветерок ласкал кожу и уносил сознание к дальним берегам диковинных историй. Ах, сколько же нового открыл этот вечер!

– Бедный, бедный император, – снова загрустила Пай Лю.

– Вы думаете, что улетевшая жена – это горе?

– Наверное. Ведь, кажется, он её любил. По-своему…

– Влюбиться, когда у тебя седая борода – вот горе!

Когда Цзи Цзяо уже было далеко за сорок, но ещё не исполнилось пятьдесят, ехал он мимо того озера, где познакомился в молодости с Манохарой и встретил там прекрасную юную девушку. Она сидела под деревом и горько рыдала. Остановил император свою свиту, подошел к девушке и спросил, кто она и как пришла в этот лес.

«Я дочь правителя Чосона, – ответила та. – Я вышла из дворца на прогулку. Шла, шла и заблудилась, а как сюда попала и сама не знаю».

Отвез её император к себе и взял в жены, и поселил в летнем дворце, в садах которого фонтаны покрывают росою цветы, где у позолоченных колонн деревья гнутся под тяжестью плодов. И там, среди цветов и солнечных лучей жила прекрасная молодая императрица, и император её так любил, что с ней позабыл обо всём на свете.

Случилось так, что ученик одного отшельника возвращался с высоких гор, куда он каждый год ходил за священной водой для учителя. Проходил он мимо императорских садов, и они пленили его своими фонтанами. И вот перелез он через стену и пошел гулять по саду, а когда устал – прилег и заснул под фиговым деревом. Его спящего нашла охрана, арестовала и привела к императору.

– Повелитель, – взмолился ученик отшельника. – Прошу не наказывайте за то, что я уснул в вашем саду, отпустите меня к моему учителю.

Император был так счастлив в то время со своей молодой женой, что приказал подарить юноше шелковый халат и отпустить на все четыре стороны. Ученик вернулся к учителю, рассказал тому о происшествии. Учитель сказал:

«Хорошо, что ты не пострадал, но от халата, что надет на тебе и от воды, что ты принёс, идёт странный запах – запах сладостной гнили. Скажи, не показалось ли тебе, что-то необычным в том, как выглядел, или вёл себя император?»

– Глаза у него тусклые и кажутся неподвижными, – подумав, ответил ученик.

Отшельник был мудрый и учёный человек, он сразу почувствовал, что императору грозит великая беда, и отправился вместе со своим учеником в обратный путь, во дворец. Император принял их со всем почтением и отшельник сказал:

«Вы были добры к моему ученику, и я хочу вам помочь, так как чувствую, что вы в опасности. Скажите мне правду, нет ли во дворце молодой женщины, что попала сюда не из родительского дома, а взята из лесу?»

Император рассказал про девушку, которую нашёл в лесу, дочь правителя Чосона. Сказал, что женился на ней и послал уже нескольких вестников в Чосон, но ни один из них ещё не вернулся.

«Она вовсе не дочь правителя Чосона! – воскликнул отшельник. – И даже не женщина. Она двухсотлетняя змея, ведьма-людоедка, что может принимать человеческий облик».

Император стал спорить: не поверил отшельнику – слишком уж любил красавицу жену. Но учитель предложил проверить свои слова, провести испытание и велел приготовить к ужину кушанье частью очень солёное, частью солёное в меру. Вечером император с императрицей ужинали вместе и ели из одного блюда. И вот император повернул блюдо солёной частью к жене, а сам стал есть с другой стороны. Императрица с трудом глотала ужасно солёную пищу, но так как муж ел, то ела и она.

Ночью, когда они легли, император пожевал корешок таирского пиона, что дал ему отшельник, и сна у него не было ни в одном глазу, и он только притворялся спящим. Приоткрыв один глаз, Цзи Цзяо следил за женой и похрапывал, чтобы она ничего не заподозрила. Уверившись, что муж спит, женщина бесшумно выскользнула из комнаты и побежала к фонтану. Император последовал за ней и увидел, как она прыгнула в воду и тут же стала длинной и толстой, как дерево, змеёй. Змея выкупалась в фонтане, попила воды, выползла и снова стала женщиной. Убедившись, что отшельник был прав, Цзи Цзяо хотел позвать стражу, но благоразумно дождался утра и нового совета отшельника.

«Змея сильнее половины твоего войска, здесь нужна хитрость», – сказал отшельник и велел построить в саду металлическую печь с крепкой заслонкой…

– Ну, дальше понятно, – зевая прелестным ротиком, заметила Пай Лю. – Сожгли бедняжку. А слышали ли вы, дорогая подруга, историю про девятихвостую лисицу, что сбежала из императорского зверинца три года назад?

– Мм… нет. Я сама во дворце не так давно. А почему вы вдруг вспомнили? – удивилась Ли Ван.

– Во дворце вы скоро уж, как три года, странно, что об этом не знаете, – ответила Пай Лю. – Ходят слухи, что после побега, видели ту лисицу на кладбище у буддийского монастыря. Раскопала будто бы лиса могилу какой-то отшельницы, умершей в юности, надела на голову череп и кланялась луне, кланялась, пока не превратилась в женщину. И пошла та женщина во дворец…

– А у меня для вас подарок! – перебила подругу на самом интересном месте Ли Ван и протянула ей перламутровую коробочку.

В коробочке лежало чудесное опахало – маленькое, круглое, из пальмового листа, с золотой ручкой. Ли Ван махнула опахалом к себе, и в комнате возник ничего не понимающий прекрасный юноша, махнула опахалом от себя, и юноша исчез.

– К опахалу приворожена душа персидского принца. Дарю!

– Хм. И зачем мне это? – удивленно вздернула изящно нарисованные брови Пай Лю.

– Ээ… вы ведь любите играть в шахматы?

– Не умею.

– А в маджонг?

– Люблю.

– Вот и будет вам напарник! – засмеялась Ли Ван и захлопала в ладоши. – Разве не чудесно?

– Чудесно будет вам, когда меня с позором изгонят из дворца, – криво улыбнулась Пай Лю и резко сунула руку под подол одеяний Ли Ван, и дернула изо всех сил.

– Ай! Ты, что творишь?! – вскричала Ли Ван.

В руках у Пай Лю оказался клочок рыжей шерсти, который она рассматривала с мрачным удовлетворением.

– Так и знала! Кицуне! Лиса-оборотень из Ниппона! А я всё думаю, почему вы по три раза на день едите курятину. И не надоедает же…

– Паршивая девчонка! – взвизгнула Ли Ван. – Испортила мой хвостик!

– Не смейте возвращаться во дворец! – со смехом бросила ей Пай Лю, отодвигая двери. – Там на вас спустят собак. Ох, и славная выйдет охота!

Выглянув наружу, Пай Лю не увидела ни извилистой каменной дорожки, по которой они пришли в чайный домик, ни старой плакучей ивы, склонившейся над ним. Домик летел над заснеженными верхушками гор, на которых горели костры. Вокруг них сидели, грелись или приплясывали от холода бородатые люди в шкурах, наверное, те самые северные варвары.

– Далеко собралась, подруга?

– Что это значит?! – испугавшись высоты, Пай Лю в отчаянии обернулась к Ли Ван.

– А вы думаете, я зря пригласила вас пить чай в домик господина Чу? – ответила та. – Это домик моего давнего друга. За одну чайную церемонию домик облетает полмира.

– Зачем вы меня позвали? Я не сделала вам ничего дурного. Не сплетничала, не воровала ваши гребешки, не ломала вам заколки.

– Так-то оно так, да только видела я вас где-то раньше, а вот запамятовала где. Думала, посидим, поболтаем, попьём чаёк, тут-то я и вспомню. Но не могу! Сами признаетесь, кто вы?

– Да, сейчас! – крикнула Пай Лю и, подобрав шелковые подолы, бесстрашно выпрыгнула вон.

– Вот, дура! – бросила ей вслед Ли Ван.

Чайный домик как раз пролетал над городом полным фарфоровых пагод, и Пай Лю стала падать прямо на крышу одной из них. И вдруг падение девушки замедлилось, и она стала планировать… как зонтик. Пай Лю перевернулась в воздухе и превратилась в белый зонтик, украшенный синими ирисами, со светло-коричневой ручкой с круглым лакированным набалдашником. Зонтик падал и падал, пока не зацепился за выступ на крыше и не повис на нём.

– Конечно! Зонтик! – обрадовано хлопнула себя по лбу веером Ли Ван. – Зонтик чиновницы Сяо Фей, потерянный на празднике воздушных змеев в позапрошлом году. Вот, где я видела Пай Лю, и откуда её я знаю!

Ли Ван отодвинула потайную панель в полу. Там стоял медный котелок, наполненный миндальными угольками. На котелке была крышка, исписанная золотыми и красными иероглифами. Девушка нажала одновременно на несколько красных иероглифов – чайный домик замедлил полет, сделал круг, остановился и завис над крышей пагоды. Над местом, где висел зонтик.

– Подбросить до дворца?! – крикнула зонтику Ли Ван, но зонтик лишь горделиво покачивался на ветру. – Дочка-яичко, жена – ведьма-змея, одна наложница – лиса, вторая – зонтик, потерянный растяпой-чиновницей. Бедный, бедный император Цзи Цзяо… – засмеялась Ли Ван и серебряный смех красавицы подхватили бронзовые колокольчики под крышей пагоды. – Хватит дуться, Пай Лю! Возвращайся! Ты самый замечательный зонтик, с которым мне приходилось дружить. Прости, если напугала. Ты ведь тоже грозилась спустить на меня собак!

Пятую заварку девушки выпили быстро, вылив подонки за милостивых богов, которые позволили лисе и зонтику сделать ослепительную карьеру при дворе императора. По древнему обычаю красавицы постучали по столику костяшками среднего и указательного пальцев и отбыли в гарем к настоящим интригам, сплетням и боязни северных варваров из земель, где зима длится почти целый год.

Изображение: Frankie Mad 2021г.