Пришел в себя я на берегу канала. Канал явно искусственного происхождения, прямой, как стрела. Склоны прикрыты бетонными плитами, посеревшими от дождей и зноя. В стыках кое-где растет мох. Над головой березка, так что лежу я получается в теньке, голову не напекло. Солнечный удар, пожалуй, можно и исключить. Как оказался здесь, на лоне природы, непонятно. Помню свет фар на мерзлом асфальте, звук хлопнувшей дверцы…
Но вот незадача, стоял декабрь, оставалось две недели до Нового Года. Мы с Инной возвращаемся из супермаркета. Точно. Она две предыдущие недели провела в гостях у своей мамы. Холодильник одинокого мужчины ожидаемого вышел в безлимитный ноль и требовал пополнения. Идем по автостоянке. У меня в руках пакеты, Инна, чуть поотстав, толкает тележку. Затарились по полной. После... Укол над шарфом, под ухом. Я заваливаюсь на бок, теряя равновесие. Неужели инсульт??? Что дальше? Что дальше? Что дальше? Морщу лоб, как будто усилие мышц может помочь. Значит, стоял в меру морозный декабрь. А сейчас лето. Допустим, я провалялся полгода на больничной койке в состоянии овоща. Логично. Хотя и не объясняет окружающую обстановку.
Память в ретро стиле проявляет еще одну фотопленку. Сапоги. Женские стильные сапожки. Красные, с латунной пряжкой. Инна! У Инны были такие сапоги. Изящные, красивые. Не особенно дорогие, на один сезон, как всегда. Но вижу я их снизу. Значит, лежу на том самом асфальте. И не могу повернуть голову. Видимо, не слабо мне досталось. Носки сапог замирают рядом с лицом. Изящные пальцы, обтянутые бордовой, в гармонии с сапогами, перчаткой, ныряют туда, к источнику боли, за ухо. Как будто вытаскивают что-то.
– Клац!– острая короткая вспышка боли пронзает мочку. Носки обуви разворачиваются. Цоканье каблуков. Отрывисто, поверх шуршания шин. Рядом появляются добротные мужские ботинки. Бежевый нубук с фирменным шильдиком. Кажется, я их уже где-то видел. Не могу пока вспомнить где. Чуть выше голени на втором плане разбитая фара авто. Открывающаяся синяя дверца. Пара фраз, я не могу расслышать слова. Инна садится в салон. Продукты так и остаются в сиротливо откатившейся к бордюру тележке, содержимое пакетов рассыпано по асфальту рядом. Инна, куда ты? Я жив! Я тут! Мне нужна твоя помощь!
Дальше фантасмагория. Обман чувств ускользающего сознания. Я тону в асфальте, как ложка в черничном желе...
Авто фыркает, сизый вонючий дым стелется по земле. Дым застилает пеленой глаза, еще остающиеся выше поверхности. Все.
И вдруг я здесь. Голова идет кругом. И немудрено. Похоже, что Инна бросила меня. Причем не в том смысле, что просто ушла к другому мужчине. Нет, она бросила меня умирать! Более того, дождалась, когда я отброшу коньки, чтобы удостовериться наверняка. Нереально! Немыслимо! Она же никак иначе, как «родной» меня не называла. Искренне, от души. Как же так? В воспоминаниях все так же абсурдно, как и в моем нынешнем положении. Не могу отделаться от ощущения, что это один взаимосвязанный нелепый розыгрыш! Все кругом неестественно! Нет, трава подо мной самая обыкновенная, зеленая. Запахи леса, редкое щебетание птиц, ласковый ветерок шевелит вкрадчиво волосы. Но что-то не так. Что-то с этим местом сильно не так!
Рывком поднимаю тело в сидячее положение. Кровь, отлив от головы, вызывает краткое головокружение. И вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Прикрыв веки, удлиняю дыхание, как на уроке пранаямы. Увлекался после института йогой. Дюжина лет минула, а навык остался, надо же. А воздух тут, похоже, целителен! Мне не просто лучше. Я буквально чувствую, как поток живительной силы наполняет тело, проясняет сознание. Великое чудо природы легко дарит эффект, которого я никогда не мог добиться в пыльном спортивном зале. Открываю глаза, и взгляд тут же тут же цепляется за выбивающуюся из общей гармоничной картины деталь. Край коры на березовом стволе нарочито задран, и пальцы сами собой отрывают берестяной свиток. Удивительно, но на обратной стороне бересты аккуратным машинописным шрифтом нанесено вполне осознанное послание. Очень лаконичное послание. «На солнце». Поднявшись на ноги, осматриваюсь. Светило жизнерадостно сияет в небе. Смешанный лес несмело, но последовательно подступает к бетонным плитам то осинкой, то елочкой, то молодой сосенкой, то скромной березкой или веселой рябинкой. По краю опушки стелется, строго параллельно каналу, едва набитая тропа.
Бреду недолго по опушке, следуя указаниям на бересте. «На солнце». Истолковать по-другому невозможно, кажется. А какого черта я слушаюсь неизвестного добродетеля? С чего я взял, что он обо мне заботится? Издевается, может просто? Или развлекается. На скрытую камеру снимает. Или хуже того, в ловушку заманивает. Хотя… Нет, в ловушку все же вряд ли. Я же уже был в беспомощном, сонном состоянии. Злоумышленник, окажись рядом, сразу же воспользовался бы, не стал огород городить с записочками под древесной корой. Еще гипотезы? Я поднес кусочек бересты к глазам. Текст на обратной стороне исчез! Повертел в руках и так и эдак, принюхался даже… Нет аккуратных, строго параллельных букв! Испарились! Зато добавились сразу два допущения. Первое. Возможно, послания и не существовало вовсе. Нигде, кроме моего не совсем здорового сознания. Второе. Шпионские игры. Я в детективах читал про исчезающие чернила. И ни капли не сомневался в том, что реально они существуют. При современном развитии химии, синтезировать подобный пустяк просто детская шалость! Сознание ухватилось за гипотезу, как за соломинку. Разум охотно сотворяет химер буквально из ничего. Похитили. Из больницы. Вывезли тайно. Снабдили инструкцией. Для встречи с связным. На ладони выступил пот и нейтрализовал состав, которым нанесли на бересту буквы. Я для верности потер ладони. Абсолютно сухие! Да ну, полная чушь! Развернулся и зашагал в противоположном направлении. Вот то место, где я очнулся. Примятая трава. След от задранной коры на березке. Осмотреться. Нужно осмотреться внимательнее. Не с неба же я свалился сюда. Должны быть следы волочения. Может быть, протекторы шин. Окурки, запах или отметины гуталина на бетоне, оторванная пуговица, клочок целлофана… Озадаченно припадаю на колени, не боясь запачкать одежду. А она, оказывается, на мне вполне обычная для грибника или охотника. Совсем не городская. Штаны, удобные ботинки, футболка под штормовкой. В карманах пусто, ни денег, ни перочинного складничка, ни документов. На брюках невзрачный, но прочный ремешок. Куда же я собрался-то в таком виде? Господи, ну откуда в голову столько чепухи лезет? Ни-че-го. Конечно же, я не нашел ничего. Теоретически, меня могли доставить на место по воде. А что? Лодка колеи не оставляет. Бетон тоже не перепаханная контрольно-следовая полоса на границе. Почему-то представились два бородатых молчаливых амбала в кожанках, раскачивающих мое тело за руки и за ноги и… Плюх! Отправляющих, как мешок картошки, под березу. Сомнительно. Но пока самый правдоподобный вариант. Закладываю круги, расширяя спираль. Нет, признаков чужого присутствия обнаружить так и не удается. Ни поломанных веточек, ни ниточек от одежды.
А что, если сделать все наоборот? Не идти на солнце. А углубиться в лес? Страшновато немного. Но отчего не попробовать. Метров через двадцать меня ждет сюрприз. Довольно широкая канава, заполненная застоявшейся болотной водой. Неограниченно протяженная в обе стороны. Не то, чтобы непреодолимая преграда. Отыскать участок поровнее, с твердой площадкой для отталкивания, да и прыгнуть! Вот только результат прыжка видится неоднозначным. Трудно предугадать, что там, на противоположном крае канавы. Хорошо, если твердая почва. А если обманчиво манящая безопасностью болотина? Ухнешь, пожалуй, по колено. Или по пояс. А то и по грудь. Трясина штука коварная. И что мне там, на том берегу? Медом намазано? Нет, оставим-ка показательные выступления по легкой атлетике на крайний случай. Когда медведь разъяренный будет гнаться за мной по пятам… И другого выхода не найдется. Вот тогда. Выбираясь на уже знакомую тропинку, с грустью думаю, что с медведем-то как раз такой трюк вряд ли прокатит. Приятель у отца охотник, на посиделках рассказывал, как за раненным косолапым они шли. Впереди промоина, метров пять в ширину. Мишка на одном дыхании перемахнул. Так то подраненный…
Ладно, поперек не вышло, пойдем повдоль. Не перпендикулярно, так параллельно, говоря математическим языком. Но изменив направление на противоположное. Десять шагов. Поход нормальный. Двадцать шагов. Поход нормальный Тридцать. Сто… Да что за ерунда?
Стараясь не изумляться, шагаю дальше по едва угадываемой тропинке в невысокой траве. Но изменения, происходящие с окружающей действительностью, начинают не просто давить на нервы. Они откровенно пугают. Щебет птиц остался за спиной. Звук как-то незаметно сошел на нет, словно верньер с настройкой громкости радиоприемника невидимой мягкой рукой выкрутили плавно на минималку. И зелень … Вся зелень: трава, листья деревьев, тонкая полоска ряски у уреза воды, на глазах пожухла. Счетчик Гейгера бы сюда. Вдруг повышенная радиация? Еще одна конспирологическая теория.
На пути вырастает небрежно воткнутая в землю палка. В расщеп палки еще более кособоко, наспех втиснута фанерка с черными, будто углем нацарапанными крупными буквами. Буквы имеют разный наклон, словно выведены рукой дошкольника, уже ознакомленного с написанием элементов азбуки, но еще не отработавшего навык письма.
Но расстроила меня не примитивная каллиграфия, а смысл написанного.
А чуть дальше по ходу, метрах в семи, из нетипично бледной осоки торчит пятка точно такого же ботинка, что и на мне. Причем едва приметно торчит, я бы и не заметил, если б не стал осматриваться внимательнее. Это что же, засада что-ли? Да нет… Глупость. Кто ж сначала табличку вывешивает, а после в кустах хоронится с дубиной наготове? Да и положение ноги в ботинке предполагает, что человек лежит на животе, лицом по ходу моего движения. Или ничком? Стараясь не шуметь, перемещаюсь, рассчитывая не пересекать сугубо воображаемую линию, за которой начинается то, что на обшарпанной фанерке скрывается под словом «опасно». Нет, отсюда не разглядеть. Кроме пятки ботинка все скрывает бледная зелень осоки. И, как назло, ни одного камушка. Приходится импровизировать, собирая, слепляя комочки глины в один увесистый желто-грязный шар.
–Шлеп! – снаряд исчезает в осоке. Ботинок не шелохнется. Да и не может он шелохнуться. Никак. Поскольку представляет собой одну отдельно взятую единицу обуви. Без ноги, помещенной в оную. Это я разглядел, когда занавес травы на миг раздался, пропуская глину.
Через минуту я уже склонился над местом пристанища ботинка. Рассмотрев, что его пара покоится неподалеку. Как и комплект одежды из штормовки и брезентовых штанов. Заметил даже, что глиняная сфера рассыпалась по куртке, оставив неряшливый след. И совершенно упустил из виду то, что смерть тоже склонилась рядом. Обвивая ветку ивы на высоте груди и изогнув гибкое мерзкое тело, на меня пялилась немигающим взглядом змея! Натуральная, отливающая темной медью тусклой чешуи, сто пудов ядовитая, как цианистый калий, гадина!
Отпрыгнул назад я на удивление ловко, будто полжизни только тем и занимался. Колыхнулась ветка, отреагировав на запоздалый бросок ползучей твари. Нет уж, хренушки! На всплеске адреналина я рванул за палкой с предупреждающей самопальной табличкой. Фанерку под ноги, палку из соснового сучка в руки. Дубина что надо! Понимание, что дубина натуральная стоеросовая как раз сжимает сейчас в пропотевших ладонях сосновую палку, пришло запоздало, у комплекта одежды. Ну куда я ломанулся, идиот? В героя играть? Так змея не оценит! А спасать и вовсе некого! Комплект одежды? Успел заметить, что медная лента скользнула вглубь чащи, между корнями подгнившей коряги. Где болотина, там и гады ползучие, – пришло из примитивных глубин немудреное умозаключение. Хорошо еще, что там не повстречался, у канавы! Ведь четко же сказано было в записке. «На солнце». Но нет, у русского человека, завсегда свой, особый, ни на кого не похожий, путь!
Я разозлился на себя не на шутку, так, что, не заметив, впопыхах запнулся о ботинок, едва удержав равновесие. «Эх, парень, соотечественник, – с горечью пронеслось в голове. Пошевелив траву на всякий случай палкой, не притаился ли тут еще какой рептилоподобный охотник, нагнулся над одеждой. И тут меня настиг целый ворох логических парадоксов и нестыковок. Во-первых, с чего я взял, что комплект грибника принадлежит парню? Во-вторых, а где, собственно, то, на что полагается надевать одежду? Вспомнил мимолетом Иннино менторское «одеть Надежду, надеть одежду». Ошибался часто, а ей резало ухо. Неприятно кольнуло воспоминание удаляющихся красных сапожек. Ладно, переживать потом буду! Так где тело? Ну не сожрала же его чешуйчатая? Даже если она мать-героиня… С семьей в дюжину голов… Ну нет! И сама она невелика, чуть более полуметра. Да и кости опять же остались бы внутри штанов и штормовки. Вот с тем, что соотечественник, как раз все логически безупречно. Сказано, налево, взял и пошел направо! Истинный Фома неверующий, вот кому духовным пастырем бы быть у народа Ивана Сусанина! Аккуратно и быстро проверил карманы, с удивлением открыв в себе склонность к мародерству. Впрочем, успокоил совесть, не зацикливаясь на самокопании. Нет тела, нет дела! В кармане куртки нашелся близнец моего кусочка бересты. Что характерно, тоже без надписи с подсказкой. И обрывок бумаги.
И все же, куда же бедолага делся? То, что куртка, штаны и ботинки сами пришли сюда, проигнорировав табличку, я сильно сомневался. Уже собирался уходить, когда взгляд наткнулся на блеснувший под кустом предмет. Черт побери, это же пистолет! Ржавый, старомодного дизайна, но автоматический. Длинноствольный, явно не «Макаров». Хотя ни бельмеса я в легком стрелковом оружии не смыслю. А в тяжелом и тем паче! Ладно, куда его? За пояс? Ну а куда еще? Долго думал, брать ли с собой одежду. Все же решил, что не стоит. Лишний груз, а толк с него? Да и размер не мой. Явно скромнее, что куртка, что обувь. Но, подумав, все же забрал ремень и шнурки от ботинок. Веса нет, а перспектива использования ,– напротив, имеется. Табличку восстановил, и даже попробовал пририсовать снизу грозную змею кусочком глины. Лучше бы и не пытался! Учитывая цвет и то, что творческая натура потребовала изобразить гадину свернувшийся в клубок, на выходе получилось нечто совсем непотребное. Пришлось замазать первую свое художественное произведение безжалостно.
Ну что ж, на солнце, так на солнце! Я, конечно, упрям, но против столь наглядной агитации не попрешь! Краски и звуки вернулись, я поприветствовал их улыбкой, вот и стартовая березка. Десять шагов, двадцать, тридцать, сорок. Никаких аномалий! Шагается легко, бодро, дышится полной грудью. Подсказка. Удачное слово я подобрал, пожалуй. Не инструкция, не предупреждение, не приказ. Подсказка. Куда-то она меня приведет?
