Морфология

Данная статья относится к Категории 🌌 История создания алгоритмов творчества

Раймунд Луллий заложил основы комбинаторики – он считал, что можно путём различных комбинаций уже известных понятий выводить новые истины (подобно тому, как из отдельных букв складываются отдельные слова - в том числе и новые...)

Его наиболее часто упоминаемая работа: Великое и окончательное искусство / Ars Magna et Ultima, где он описал возможную конструкцию логической машины.

Раймунд Луллий утверждал, что «…система его кругов была ему прямо открыта свыше. «Так как он был всего менее склонен к обманам и мистификациям, то должно предположить, что явившаяся в его воображении символическая схема разумной связи, проникающей все сферы бытия и познания, была им ошибочно принята и истолкована в буквальном механическом смысле». Ссылка Луллия на сверхъестественный источник, разумеется, не может заслонить от нас подлинных исторических источников его изобретения. На один он сам мимоходом указывает - это каббала. […]

Метод луллизма распадается на две части: первая знакомит нас с операциями, которые должен производить человеческий дух для совершения открытий. Это, собственно, и есть «Ars Magna», «искусство открывать всё, что способна открыть человеческая наука по любому вопросу, как частному, так и общему» (Bartholmess: «Giordano Bruno»).

Вторая заключает в себе сжатую энциклопедию знаний, уже приобретённых человечеством. В обеих частях намечались основные принципы богословия, метафизики, физики, этики и диалектики. Таким понятиям, как субъекты, соответствовали атрибуты (абсолютные или относительные), расположенные в известной классификации по кругам.

Всего было шесть концентрических кругов. На двух обозначались субъекты, на трёх - атрибуты. Шестой круг, наиболее отдалённый от центра, был неподвижным, и на нём обозначались всевозможные вопросы. Ближайший к крайнему подвижный круг заключал на себе девять основных категорий бытия, на втором помещались девять атрибутов бытия физического, на третьем - девять атрибутов бытия морального (девять добродетелей и девять пороков), на четвёртом и на пятом - девять атрибутов бытия физического и метафизического. Субъекты, termini generalissimi praedicatorum, могли с неисчерпаемым разнообразием комбинироваться с подходящими предикатами путём вращения кругов.

Говорят, этих комбинаций нельзя было бы исчерпать в тысячу лет, делая по миллиону комбинаций в час. Разумеется, при этом комбинировании необходимо принимать в расчёт, совместим ли субъект с данным атрибутом. На шестом круге значатся вопросы: utrum, quid, de quo, qua re, quantum, quale, quando, ubi, quomodo; этот вопросник назывался ключом изобретения. У Луллия были многочисленные последователи». Среди них заслуживают особенного внимания Джордано БруноиЛейбниц. […]

Джордано Бруно преследует цели научного знания, хотя и в очень примитивной форме. Он упростил и усовершенствовал систему Луллия. В первую часть он внёс:

1) Алфавит, заключающий в себе простейшие понятия под буквами В, С, D, E, F, G, Н, I, К. Каждой букве соответствуют несколько относительных и абсолютных атрибутов и некоторое количество возможных вопросов.

2) Силлабикум, где даны различные формы связи между субъектом и атрибутами, абсолютными и относительными.

3) Словарь (Lexicon), регулирующий различные формы связей суждений и их преобразования в различные предложения в процессе рассуждения.

Вторую часть Луллиева метода Бруноразделяет на семь отделов: 1) Проблемы, 2) Ответы, 3) Определения, 4) Рассуждения, 5) Развитие познания, 6) Приумножение познания и 7) Выяснение познания».

Лапшин И.И., Философия изобретения и изобретение в философии. Введение в историю философии, М., «Республика», 1999 г., с. 312-313.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Викентьев И.Л. Морфологический анализ, как способ решения бизнес-задач

Комбинаторика — более 70 материалов по теме

см. термин Критерии методики в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 20-ти видео: МЕТОДИКИ КРЕАТИВА / ТВОРЧЕСТВА

+ Ваши дополнительные возможности:Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Раймунд (Раймонд) Луллий — испанский (каталонский) богослов, писатель и алхимик / CC BY-SA 4.0 & Ars Magna Раймонда Луллия / ilcantooscuro

Страница из алхимического трактата Раймонда Луллия / Public Domain

Данная статья относится к Категории: Приёмы, инварианты, эвристики

«Обнаружение гомологии и естественной системы - это, логически и исторически, первичный результат исследования; филогенетические отношения и древа - это лишь его вторичная интерпретация.

Это не филогения определяет гомологию, а гомология определяет филогению» (Remane, 1955).

В качестве инструмента для выявления гомологии он суммирует и детально объясняет три критерия, которые использовали различные авторы и до Ремане, и даже ещё до появления эволюционной теории (Ремане упоминает, например, Гёте); сам термин «гомология» был первоначально предложен Ричардом Оуэном, убеждённым антиэволюционистом.

Эти критерии:

1- положение,

2 - определённое качество и

3 - связь через промежуточные формы (критерий непрерывности) (Remane, 1952).

Согласно критерию положения, два (или более) признака являются гомологичными, если они найдены в том же самом месте в сопоставимых структурах.

Таким образом, кости бёдра людей и собак являются гомологичными, потому что они обе представляют первую часть заднего члена в относящемся к млекопитающим скелете. Если этот критерий не подтверждается, то всё же признаки могут быть гомологичными, если они показывают высокую степень подобия в определенных чертах (и чем более усложнены эти черты, тем лучше).

Ремане иллюстрирует это на примере хорды и нервной трубки у оболочников (туникат) и позвоночных животных. Критерий непрерывности, наконец, позволяет обнаружить гомологию даже в отсутствии равенства относительно положения или структуры, если есть промежуточные формы, соединяющие эти два признака при исследовании. […]

В дополнение к трем главным критериям Ремане также вводит три дополнительных критерия, которые могут помочь отделить гомологию от гомоплазии:

1- даже простые структуры можно считать гомологичными, если они возникают во многих родственных видах;

2 - вероятность того, что два или более признака являются гомологичными, увеличивается по мере возрастания частоты возникновений других сходных признаков в тех же самых двух (или более) видах и

3 - вероятность, что исследуемые признаки являются гомологичными, уменьшается по мере возрастания числа случаев возникновения данного признака у определенно неродственных видов.

Хотя эти критерии Ремане дают хорошее описание гомологии, некоторые из них представляют филогенетическую (но не онтогенетическую!) преемственность, а три дополнительных критерия в свою очередь подразумевают априорное знание (или, по крайней мере, гипотезы) о связанности и филогениях».

Ф.Е. Цахос, У. Хоссефельд, Адольф Ремане: его взгляды на систематику, гомологию и современный синтез, в Сб.: Создатели современного эволюционного синтеза / Отв. ред. Э.И. Колчинский, СПб, «Нестор-История», 2012 г., с. 932.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 6-ти видео:

Системный анализ

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию в третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Адольф Ремане — немецкий зоолог и морфолог. Известен как автор критериев гомологии / 900igr & Изображение PublicDomainPictures с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Приёмы, инварианты, эвристики

Освальд Шпенглер считал, что для описания различных культур можно использовать единый метод:

«Под гомологией органов биология понимает морфологическую равнозначность в противоположность аналогии органов, выражающей равнозначность функции. Это важное и в дальнейшем столь плодотворное понятие зародилось у Гёте и привело его к открытию «межчелюстной кости» у человека; Оуэн облёк это открытие в строго научную форму. Также и это понятие я ввожу в состав исторического метода.

Известно, что каждой части человеческого черепа у всех позвоночных, вплоть до рыб, точно соответствует определённая часть их скелета; что плавники рыб и лапы, крылья, руки обитающих на суше позвоночных суть гомологичные органы, хотя бы даже они утратили малейшую видимость сходства. Гомологичны лёгкие обитающих на суше животных и плавательный пузырь рыб; аналогичны по своему употреблению лёгкие и жабры. Здесь обнаруживается углублённая, приобретаемая путём самого строгого вышколивания наблюдательной способности морфологическая проницательность, которая совершенно не свойственна современному историческому исследованию, с его поверхностными сравнениями Христа и Будды, Цезаря и Валленштейна, государственного раздробления Германии и Древней Греции. Сравнивают архитектуру поздней античности с барокко, Архимеда с Галилеем, Веймар с Флоренцией. В ХVIII столетии была в ходу остроумная морфология, в которой устанавливалась генетическая связь львиного хвоста с коронкой пальмы, шеи лебедя со стеблем лука.

На дальнейших страницах этой книги обнаружится, какие огромные перспективы раскрываются перед историческим взглядом, раз только понят и выработан этот углублённый метод рассмотрения исторических явлений. В качестве гомологических образований назовём для примера хотя бы уже часто упоминавшуюся греческую пластику и северную инструментальную музыку, пирамиды IV династии и готические соборы, индийский буддизм и римский стоицизм (буддизм и христианство даже не аналогичны), походы Александра и Наполеона (не Цезаря), время Перикла и эпоху регентства (кардинал Флери), эпохи Плотина и Данте. Гомологичны дионисовское движение и Возрождение; аналогичны дионисовское движение и Реформация. Для нас - это верно почувствовал Ницше - Вагнер подводит итог Новому времени. Следовательно, для античного Нового времени, для античных городских душ и городских нервов должно существовать нечто соответствующее. Им является пергамское искусство. […]

Из гомологии исторических феноменов тотчас же вытекает совершенно новое понятие. Я называю одновременным два исторических факта, из которых каждый занимает в своей культуре относительно то же самое положение и, следовательно, имеет совершенно одинаковое значение. Мною была показана конгруэнтность развития античной и западной математики. Это типичный случай. В этом смысле мы, следовательно, вправе считать современниками Пифагора и Декарта, Платона и Лапласа, Архимеда и Гаусса. Одновременно возникает ионический стиль и барокко. Современниками друг другу приходятся Полигнот и Рембрандт, Поликлет и Бах.

Одновременными являются во всех культурах моменты метаморфозы их в цивилизации. В античности эта эпоха связана с именами Филиппа и Александра; в Западной Европе гомологичными событиями являются революция и Наполеон. Если мы станем рассматривать - здесь предвосхищаются основные выводы второй части - экономическое и рассудочное настроение, господствовавшее в больших городах Греции после Анталкидова мира 386 года; если мы обратим внимание на опустошительные перевороты, учиненные неимущими, которые в Аргосе (370) избили до смерти на улицах всех богатых, - мы получим картину, совершенно соответствующую состоянию французского общества после Парижского мира (1763). Вольтер, Руссо, Мирабо, Бомарше - современники Сократа, Аристофана, Гиппона и Исократа. В обоих случаях начинается цивилизация. То же просветительное настроение и то же разрушение всех традиций, те же штурмы Бастилии, массовые казни, комитеты общественного спасения, те же политические утопии у Платона, Ксенофонта, Аристотеля, с одной стороны, у Руссо, Канта, Фихте и Сен-Симона - с другой; те же мечтания о естественном праве, общественном договоре, свободе и равенстве, вплоть до требований черного передела и общности имущества (Гиппон, Бабеф), и, наконец, та же покорность и упование на вырастающий из демократии наполеонизм, как у Платона, так и у Руссо и Сен-Симона. Государственный переворот Наполеона был не первым из предполагавшихся, не первым, на который решились, но первым удавшимся переворотом. Античные «ставленники солдат» начинаются ещё со времён Дионисия Сиракузского (405), Ясона из Фер (374), Мавсола Галикарнасского (353). Филипп Македонский только воспринял их замыслы.

Четвёртое столетие, начавшееся Алкивиадом, в котором многое напоминает империалистическое честолюбие Мирабо, Наполеона и Байрона, и закончившееся Александром, служит точным отображением времени от 1750-1850 годов, когда с глубокой логичностью следуют друг за другом «общественный договор», Робеспьер, Наполеон, народные армии и социализм, тогда как в глубине картины Рим и Пруссия готовятся к своей всемирно-исторической роли. Что Александр покорил персидское царство и что Наполеону не удалась борьба с его единственным противником, английской системой, - это в известном смысле случайности, поверхностные явления эпохи, тенденции частной жизни широкого размаха, под которыми в обоих случаях скрывался один и тот же рок, одна и та же неизбежность.

Если мы подвинемся на столетие дальше, то снова повторится гомология двух «одновременных» эпох. Одна из них (также и здесь мы забегаем вперёд) - время Ганнибала, другая - годы мировой войны. Что в первом случае дело решало вмешательство человека, не принадлежащего к античной культуре (но ведь таково именно отношение России к Европе), это случайность. Назначение Ганнибала - дать внутреннее завершение общим судьбам античности. Битва при Заме переносит центр тяжести античности из Греции в Рим. Соответствующий смысл современной эпохи, к которой мы сейчас принадлежим, будет изложен позже.

Я надеюсь доказать, что все без исключения великие творения и формы религии, искусства, политики, общественной жизни, хозяйства и науки возникают, завершаются и угасают во всех культурах одновременно; что внутренней структуре каждой из них вполне соответствует внутренняя структура всех остальных; что нет ни одного явления глубокого физиогномического значения в историческом образе одной культуры, которое не находило бы себе отражения, и притом в строго определенной форме и на точно установленном месте, в остальных культурах.

Во всяком случае, для уразумения такой морфологической тождественности двух явлений требуется совсем иная степень углубления и независимости от видимости переднего плана, чем та, которая до сих пор была свойственна историкам: ведь им и не снилось искать соответствий между протестантством и распространением культа Диониса, между английским пуританизмом на Западе и исламом в арабском мире.

С этой точки зрения для нас открывается возможность поставить себе задачу, которая по смелости своих притязаний оставляет далеко позади себя все до сих пор производившиеся исторические исследования, которые, в сущности, ограничивались тем, что располагали в последовательном порядке прошлые события, поскольку они были известны. Мы можем не ограничиваться настоящим как пределом исследования, но также определять ещё не наступившие фазы истории по их типу, темпу, смыслу и результату; мы можем реконструировать давно погибшие и неизвестные эпохи, даже целые культуры прошлого при помощи морфологических соотношений (этот метод исследования нельзя не признать сходным с методом палеонтологии, могущей в настоящее время на основании одного осколка черепа давать широкие и точные указания о всем скелете и о принадлежности данного экземпляра к определённому виду).

Если только обладать физиогномическим тактом, то вполне возможно вновь восстанавливать органические черты исторической картины целых столетий на основании разрозненных деталей орнаментики, архитектуры, шрифта, политических, экономических и религиозных памятников; возможно, например, на основании частностей языка, форм искусства разгадать современный им государственный строй, на основании математических принципов прочитать характер соответствующей экономики. Это подлинно гётевский метод, основывающийся на гётевской идее о первофеномене; он применяется в ограниченной области сравнительной анатомии животных и растений, но может быть расширен на всю область истории в такой степени, о которой до сих пор и не помышляли».

Освальд Шпенглер, Закат Европы, М., «Искусство», 1993 г., с.144-147.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 11-ти видео: Интеллектуальные / творческие / креативные продукты

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию № 279 20 марта 2022 года (Воскресенье) в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Освальд Шпенглер — немецкий учитель математики, историк и культуролог / CC BY-SA 4.0 & Изображение Karen Nadine с сайта Pixabay

Пергамский музей, Берлин. Пергамский алтарь, Гигантомахия, Нерей, Дорис, Океанос против гигантов / CC BY-SA 3.0

Изображение Jacqueline Schmid с сайта Pixabay

Изображение jplenio с сайта Pixabay

Изображение объекта — это основа биологического мировоззрения: любое биологического исследование оперирует с такими изображениями. Для целых разделов биологии создание и анализ изображений — основной технологический компонент исследовательского процесса. Благодаря компьютерной революции, в биологии во многом решена центральная проблема морфологии: появились технические средства создания точных образов биообъектов. И узловая проблема теперь — методологические подходы к анализу изображений. Один из отцов современной морфологии — И. В. Гёте — продемонстрировал, как здесь пересекаются интересы естественных наук и гуманитарных: в течение всей истории науки и культуры разработки подходов к исследуемому объекту в искусстве и науке шли параллельно.

Морфология растений задумана Гёте как наука о строении тела растения, оперирующая его собственными морфологическими элементами. Принципы гётевской морфологии растений — это принципы морфологического анализа слов, перенесённые из лингвистики в ботанику Для носителя языка морфологический анализ не представляет особых трудностей. Проблема возникает в том случае, если требуется провести морфологический анализ слов незнакомого языка — а именно в этом положении, по мысли Гёте, находится ботаник, читающий «книгу природы». Растения для него — слова незнакомого языка, в которых требуется выделить составляющие их части, то есть, морфологические элементы.

Границы частей слов определяются операционально с помощью флексий — операций преобразования ("сгибания") слов. Морфологические элементы, следовательно, это не априорно существующие единицы, из которых можно сложить изучаемую систему, а части или фрагменты, на которые её можно расчленить заранее оговоренным способом. Если неизвестен способ членения системы, то ничего нельзя сказать и о составляющих её элементах. Правила членения являются одновременно и правилами порождения элементов объекта.

А как возможно выделение морфологических элементов в теле растения? Очевидно, что визуально различаемые его части (корень, стебель, лист, цветок) — это еще не морфологические элементы в понимании Гёте. Задача состоит даже не в том, чтобы формализовать те приёмы распознавания образов, которыми мы бессознательно пользуемся, отличая лист от цветка, а в том, чтобы перейти на точку зрения растения и указать систему операций преобразования, отвечающих его природе.

В поисках «естественных» признаков флексии Гёте опирался на признак метаморфозы — сложного преобразования структуры некоего первичного прарастения, которое он называл листом. По его мнению, морфологические преобразования, создающие новые формы, возможны на базе такого прарастения путём соответствующего морфогенеза. Переводя на современный язык, можно сказать, что Гёте предлагал выделять инвариантную структуру объекта исследования, вариантами воплощения которой служат те или иные части растительного организма.

Другим вариантом структурного анализа была морфологическая концепция К. Линнея, отбросившего все признаки, которые невозможно выявить с достаточной точностью. По сути, он предложил выявлять перцептивную (визуально воспринимаемую) структуру объекта. Перцептивная структура — это набор признаков, по которым мы отличаем один объект от другого. Психологи называют эти признаки «гештальт-качествами». Гештальт-качества не существуют сами по себе как отдельные части предмета, а определяются свойствами целого. Они, следовательно, передаются не всеми имеющимися признаками объекта, а только некоторыми, но какими именно — остаётся неизвестным. Современная теория распознавания образов только еще приближается к их выделению, и на практике эта задача решается эмпирически.

В каждом природном объекте можно выделить бесконечное число разнообразных признаков, но неизвестно, какие из них наиболее значимы для его распознавания. Проблему выбора наиболее значимых для распознавания признаков и пытался решить Линней, разрабатывая свою методику описания внешнего строения растений, с помощью которой надеялся, выражаясь современным языком, выделить морфологические признаки, наиболее близкие к гештальт-качествам (признакам перцептивной структуры).

По статье А. Барсукова в журнале "Техника кино и телевидения", № 3, 2003 г.