— Если бы ты не завёл тогда тот разговор, может, и у нас могло что-то получиться, — с сожалением выдохнула она.
— Вот именно — что-то, но не семья. Не начинай, Света. Мне жаль, что всё у тебя так получилось, но вины своей не чувствую. Даже извиняться не за что. Тебе лучше уйти.
Светлана оглянусь на спящего Никиту и улыбнулась.
— Он точная твоя копия. Знает, что ты его настоящий отец?
— Давно, — ответил Сергей. — Мы ходили к тебе на могилу. Ты где была, выходи́ла?
— Не злись. Мы не сидим у своих могил. В земле только тело, к сожалению. Да и то уже истлело давно. Меня не пускали, не хотели, чтобы помешала. Всё равно назад мне не вернуться.
Какая злость? Сергей не злился, но возмущение в душе́ кипело. Зачем появилась сейчас?
— Спасибо, что назвали дочь моим именем, это приятно.
— Имена детям давала Наташа, я просто не возражал. Она рожала, мучилась, оставил это право за ней. Думаю, что справедливо.
Света только кивнула и тяжело вздохнула.
— Скажи, как так получилось, что ты позволила себе утонуть? — решил, наконец, спросить Сергей.
Такой вопрос Светлана не ожидала. Её изображение резко засветилось красным, но только на секунду.
— Я была не в себе, — дрожащим голосом сказала она. — Ноги сами понесли на этот скользкий волнорез. Будь он неладен. Сама не знаю.
Женщина изящно смахнула пальцем слезу, покатившуюся по прозрачной щеке. У Сергея сжалось сердце. Женские слёзы видел редко, даже дочь не закатывала истерики по пустякам. Хотелось обнять и пожалеть, но…
— Береги их, — сказала Светлана, оглянулась ещё раз на спящего Никиту, улыбнулась, и её прозрачное изображение исчезло.
— Берегу, — сам себе ответил Сергей.
У ворот пансионата, возле открытого багажника стояла Наташа. Юра спал в коляске, а Светочка сидела на заднем сидении с открытой дверью и копалась в своём рюкзаке.
— Вас черепаха, что ли, на буксире тащила? — улыбаясь, спросила Наташа.
Решил не портить всем настроение и ответил шуткой: «Так я яйца вёз, как иначе?»