Социальные инновации, реформы

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«Обратимся к переходу от советского исторического материализма к постсоветской социальной философии и в связи с этим к нынешней ситуации, когда нет одного «единственно верного» учения, Первоначально сами партийно-государственные лидеры (В. И. Ленин, И. В. Сталин) пишут философские книги и статьи, в первую очередь, конечно, в области социальной философии. Во всяком случае, в любом политическом документе может быть при желании выделен социально-философский аспект. Властвующий автоматически оказывается социальным философом, «Классичность» Ленина и Сталина удостоверяется их верностью марксизму. Это образец той верности, которую должны хранить и все члены партии, Культивирование марксистско-ленинской классики постоянно стимулируемая кампания. Кроме громадных по тиражам изданий Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина возникает необозримая комментаторская литература верных хранителей учения основоположников. Две страницы «Элементов диалектики» из «Философских тетрадей» Ленина порождают, например, увесистый том комментариев, около сорока печатных листов (Ленин об элементах диалектики М., 1965). Приобретают невиданный размах юбилеи классических марксистских произведений. Все это позволяет харизматизировать отцов-основателей марксизма, партии и государства, надевая на них маски философских героев.

В дальнейшем партийно-государственные лидеры отходят от философии. Н. С. Хрущев, Л. И. Брежнев и М. С. Горбачев не претендуют на создание философских произведений. Это означает ослабление политической воли, не подкрепляемой уже обращением ко всеобщему. Но трагический юмор в том, что вымуштрованная в сталинские времена философия сама, без определенных указаний сверху, напряженно вылавливает всеобщие смыслы в документах, предназначенных для решения сиюминутных политических или хозяйственных задач (скажем, гигантская литература по созданию материально-технической базы коммунизма в хрущевский период и по соединению достижений НТР с преимуществами социализма в брежневский период). Что касается самого философского порядка, то партийно-государственный контроль здесь постепенно ослабевает. Сигнал начала философской «революции сверху» был подан по каналам издательской политики. Он воспринимался как указание высшего руководства, хотя не исключено, что инициативу проявил какой-то либерально мыслящий партийный чиновник среднего уровня, а безвольная высшая власть почла за лучшее сделать вид, что инициатива исходит именно от нее. [...]

К чему привел реальный процесс развития социальной философии за последние десять лет? Сегодня обозначились по крайней мере две части нашего философского общества. Некоторая наиболее активная его часть, достав из письменных столов хранившиеся там бесцензурные черновики, вынуждена мужественно признаться, что они, как правило, не выдерживают конкуренции с западными философскими произведениями, создававшимися примерно в то же время, но легально и открыто, в условиях нормальной профессиональной дискуссии. Эта часть нашего философского сообщества даже в условиях свободы философского слова базируется сегодня главным образом на переводах и переизданиях, оказываясь, таким образом, в учениках у Запада. [...]

Основная же часть философского сообщества до сих пор не приняла новых парадигм. Настораживает некоторое даже усиливающееся ее самодовольство по отношению к советскому марксизму, которое можно назвать «марксизм как приятная привычка». Для этой части философского сообщества «выучить» новации, скажем, Франкфуртской школы или французского марксизма представляется даже более сложным, чем освоить русскую религиозную философию или шизоанализ. Выяснилось, что эта профессиональная подгруппа философию может изучить только однажды, импринтинг в философском образовании для нее оказался решающим. Вот почему вновь изданные учебники в большей или меньшей степени остаются под воздействием старых парадигм.»

Пигров К.С. Послесловие // Очерки социальной философии: Учеб. пособие / Под ред. К.С. Пигрова. — СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1998. — 292 с. — (Тематический план 1996 г., № 11) — с. 285-288.

Пример прислал и оформил Трушинский Анатолий Игоревич.

Фрагмент текста цитируется согласно ГК РФ, Статья 1274. Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях.

Дополнительные материалы

История марксистской философии до и после перестройки по Ю.И. Семёнову

Конкурентоспособность страны и её фейковые изображения по И.Л. Викентьеву — видео, 25 мин

см. термин Власти и исследования творчества в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 11-ти видео: ТВОРЧЕСКИЕ ОШИБКИ / БАРЬЕРЫ / ГЛУПОСТИ

+ Ваши дополнительные возможности:Воскресным вечером 27 ноября 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT. RU пройдет онлайн-лекция № 299:

Также идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям научной и творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Делегация Вооруженных Сил СССР приветствует XXV съезд КПСС (24 февраля - 5 марта 1976 года). Кремлевский Дворец съездов. Юрий Абрамочкин / Моя Россия

СССР - Участники марша, флаги, Книги с надписями Маркс и Ленин ("Международная социалистическая солидарность"). Серияː Резолюции 24 - го съезда Коммунистической партии Советского Союза / Public Domain

Данная статья относится к Категории 🌌 История создания алгоритмов творчества

«В качестве эмпирического материала удобно взять методические пособия по обучению математике, так как они являются в значительной мере образцом методик, и вот почему.

Представление о методике сформировалось первоначально в 70-х годах XIX столетия именно в педагогике математики и затем в XX веке было распространено на другие виды практики.

Сфера обучения математике является типичной для современных видов деятельности, практикующих методики: в ней еще в прошлом столетии сложилась массовая деятельность, произошло разделение труда, выделились позиции практика-учителя и обслуживающих его работников. В упорядочении преподавания большую роль сыграла школьная организация (администрация). Наконец, конкретные методики обучения математике достигли не только развитой формы своего культурного существования, но, как мы покажем дальше, неоднократно завершали свое развитие, предоставляя место другим конкретным методикам обучения математике. Этот момент крайне интересно проанализировать, он должен помочь в решении проблемы эволюции методики.

До 70-х годов XIX века в русской педагогической литературе встречались переведённые с немецкого языка выражения: «методическое руководство» - 1836 г.; «методическая инструкция», «методическая последовательность» - 1825 г. В 70-80-х годах в работах В. Евтушевского, В. Латышева, В. Воленса, А. Гольденберга появляется термин «методика» (арифметики, геометрии, оснований учебного предмета, предмета обучения).

Однако в значении, близком к современному, это слово еще употребляется наравне с терминами «руководство», «методическое руководство». Но именно к семидесятым годам относятся первые обсуждения методики и ее назначения. В плане терминологии нетрудно заметить связь методики с методом (кстати, она может быть прослежена исторически).

В середине XIX века в педагогическую литературу входит термин метода.

Именно методы обучения математике обсуждались и задавались в многочисленных руководствах, инструкциях и, позднее, методиках. К началу XX столетия представление о методе тесно связывается с представлением научного метода (метода вообще), и где-то в середине века метод постепенно вытеснил методу. […]

Под методикой понималось руководство, задающее, так сказать, оптимальный, наиболее целесообразный способ преподавания, удовлетворяющий определенному закону. Поскольку цель обучения видели в развитии человека (его духа, мышления, чувств), а само развитие рассматривали как происходящее в результате усвоения научных предметов, постольку обучение считалось оптимальным в том случае, если приёмы и способы преподавания опирались, с одной стороны, на законы развития человека (их описывали философия и психология), а с другой - на закономерную связь содержаний в научных предметах.

«Но вот Песталоцци, используя свой принцип наглядности и индивидуального развития, требовал, чтобы преподаваемые предметы сообщались ученикам не иначе, как сообразно психологическому закону, тем самым им было положено основание «истинной элементарной методе», которой отдельные предшествующие ему педагоги (Базедов, Зальцман, Рохов) напрасно доискивались» (Паульсен И.И., Арифметика по способу Грубе, М., 1872 г., с. 1).

Суммируем теперь все наши предположения и соображения.
Итак, можно говорить о четырёх основных смыслах понятия «методика»:

идея нормативности методики;

идея обоснованности методики;

идея общезначимости методики».

Розин В.М., Методология: становление и современное состояние, М., «Московский психолого-социальный институт», 2005 г., с. 310-311 и 318.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Что такое современная «методика» по определению экспертов «ТРИЗ-ШАНС»

Методика мозгового штурма по Алексу Осборну

Обзор профессиональных методик креатива по И.Л. Викентьеву

см. термин Инновации методические в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 9-ти видео: РАЗВИТИЕ МОЛОДЕЖИ: ТВОРЧЕСКОЕ / КРЕАТИВНОЕ / ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ

+ Ваши дополнительные возможности:Воскресным вечером 27 ноября 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT.RU пройдет онлайн-лекция № 299:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Photo by Belinda Fewings on Unsplash

Photo by Museums Victoria on Unsplash

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«Переход к единовластию - всегда победа неведенья (значение этого авторского термина аналогично «некомпетентности» - Прим. И.Л. Викентьева) Однако, с тех пор, как единовластие установилось достаточно прочно, очень многое начинает зависеть от личности владыки. Ведь всякий из них остаётся человеком, в душе которого протекает борьба между веденьем (значение этого авторского термина аналогично «компетентности» - Прим. И.Л. Викентьева) и неведеньем, и, как знать, быть может, даже конкретно безграничной власти окажется не в силах полностью затмить ум и сердце.

Во всяком случае, история даёт нам немало примеров монархов, выдающихся как по личным достоинствам, так и по целеустремленности своей политики. Появление такого монарха на престоле способно было за один год переменить атмосферу жизни в стране. После Домициана мог появиться Траян, после Марии Кровавой - Елизавета Английская, после Павла I - Александр I. Сознательная часть общества имела все основания приветствовать и поддерживать этих государей, ибо видела в них избавителей от кровавого кошмара прошедших лет, а они, в свою очередь, находили в ней надёжную опору своей власти.

Гораздо хуже дело обстоит там, где неведенье торжествовало не только в личности монарха, но захватывало всю правительственную машину целиком. Перемены на троне, замены «плохого» царя «хорошим» - на это ещё можно было надеяться, но внести какие-нибудь изменения в нравы и привычки чиновничьей касты могло только время. И не просто спокойное течение его, но время, заполненное противоборством различных выборов в среде административного класса. Иными словами, уровень зрелости министров и их помощников был не менее важен, чем уровень зрелости государя. Самыми драматичными оказывались те царствования, при которых эти уровни являли собой резкое и явное несовпадение.

Возьмём для примера двух монархов: Людовика XIVи Петра I.

На первый взгляд направление их политики и используемые приёмы кажутся вполне идентичными.

Оба они видели главную цель в укреплении абсолютизма своей власти.

Оба в этом стремлении не остановились даже перед тем, чтобы поставить самих себя во главе церкви.

Оба были постоянными агрессорами и ввязывались в войны почти со всеми соседями.

Оба были готовы щедро платить за все начинания кровью и потом своих народов.

Оба были бессмысленно жестоки в преследовании еретиков: один посылал на галеры гугенотов, другой доводил до самосожжения раскольников.

Оба питали неприязнь к старой знати и пытались покончить с её влиянием одним и тем же оружием - табелью о рангах, открывавшей двери государственной службы людям неродовитым.

И может быть, именно в этом последнем пункте - в принципе подбора людей - и проявилась наиболее наглядно огромная разница между двумя монархами. Понять это можно, только сравнив, что каждый из них получил при вступлении на престол и что оставил преемникам.

Людовик XIV взошёл в 1661 году на престол самого могущественного в тогдашнем мире королевства. Государственная машина была создана Генрихом IV и Ришельё и при Мазарини выдержала испытания междоусобиц фронды.

«Эпоха была богата всевозможными выдающимися людьми. Министры и дипломаты молодого короля были в ту пору наиболее искусными в Европе, его полководцы - наиболее выдающимися, подчинённые им офицеры, пройдя школу своих начальников, сами ставшие славными полководцами, - наилучшими... Государство находилось в цветущем состоянии, всего было в избытке. Кольбер довёл финансы, морское дело, торговлю, промышленность, даже литературу и просвещение до высшего расцвета...»

«Но Людовика XIV утомило превосходство ума и достоинств его прежних фаворитов. Он хотел первенствовать умом и волею в делах правления и на войне, как властвовал во всех других областях... Он взял под подозрение, а вскоре даже возненавидел всякое проявление благородства чувств, уверенности в себе, самоуважения, личного достоинства, образованности. С возрастом это отвращение увеличивалось. Он хотел царствовать самостоятельно. Вот почему нередко совершенно неопытные новички занимали посты министров и полководцев. Людовик был чрезвычайно доволен подобным порядком, и часто у него вырывалось признание, что он выбирает таких, дабы их воспитывать, и он действительно верил, будто это делает... Мало-помалу под давлением необходимости все обязанности свелись к одному: трепетать и стараться подслужиться... Так сложилась эта безграничная власть, которая могла делать всё, что захочет, и слишком часто хотела всё, что могла, не наталкиваясь никогда на сопротивление (внутри страны)... В результате пятидесяти шести лет царствования... было пролито столько крови... зажжены пожары по всей Европе, спутаны и уничтожены все порядки... королевство доведено до непоправимых бедствий, почти до грани полной гибели, от которой страна была избавлена лишь чудом Всемогущего я».

Пётр I при своём вступлении на престол получил совсем другое государство и другой состав правительственного класса. Русское боярство или то, что от него осталось после топора Ивана Грозного и застенков Бориса Годунова, в XVII веке представляло собой касту, заражённую неведеньем в предельно возможной степени. Местничество - вот название язвы, поедавшей все здоровые силы, оставшиеся ещё в знатных семьях.

Распределение командных постов в армии, назначение воеводства, управление приказами, влияние в боярской думе - всё зависело не от личных способностей и энергии человека, но от места, которое его далекий предок занимал в списках древнейшего боярства или за царским столом несколько веков назад. «Как стояли предки, так вечно должны стоять и потомки, и ни государева милость, ни государственные заслуги, ни даже личные таланты не должны изменять этой роковой наследственной расстановки...

Служебная карьера лица не была его личным делом, его частным интересом. За его служебным движением следил весь род, потому что каждый его служебный выигрыш, каждая местническая находка повышала всех его родичей, как всякая служебная потерька понижала их». Когда один молодой боярский отпрыск не чинясь, встал под начало приятеля из другого рода, всё его семейство кинулось в ноги царю, прося наказать за страшную обиду, которую он нанес им всем своим небрежением.

«Местничество не признавало подвигов... Князь Пожарский, спаситель отечества, «отослан был головой» к ничтожному, но родовитому сопернику (Салтыкову), подвергся унизительному обряду, был проведён с торжественным позором пешком под руки под конвоем от царского дворца до крыльца соперника... Государственная власть искала способных и послушных слуг, а местничество поставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов... Сплачивая родичей в ответственные фамильные корпорации, оно разрознивало сами фамилии, мелочным сутяжничеством за места вносило в их среду соперничество, зависть и неприязнь, чувство узко понимаемой родовой чести притупляло чутье общественного, даже сословного интереса и таким образом разрушало сословие нравственно и политически... В 1681 году, когда возбуждён был вопрос об отмене местничества… боярство втихомолку сделало ещё одну попытку спасти своё положение. Составлен был план раздела государства на крупные исторические области, бывшие некогда самостоятельными, В эти области из наличных представлений московской знати назначались вечные несменяемые пожизненные наместники... Патриарх, на благословение которого был препровожден проект (царём Фёдором), разрушил его, указав на опасности, какими он угрожает государству».

И с этими людьми Петру I нужно было прорубать «окно в Европу». Переломить их взгляды, пополнить их ряды новыми деятелями - во всей работе Петра не было задачи более трудной и ключевой. В его эпоху «дворянство по отечеству пополняется из всех слоёв общества, даже из иноземцев, людьми разных чинов, не только «белых» нетяглых, но и «чёрных» тяглых, даже холопами, поднимавшимися выслугой: табель о рангах 1722 года широко раскрывает этим разночинцам служебные двери в лучшее старшее дворянство».

Людовику XIV табель о рангах нужна была для того, чтобы принижать аристократию и поднимать по служебной лестнице милых его сердцу ничтожеств; Петру - для того, чтобы влить в одряхлевший государственный организм свежую кровь, чтобы ставить к делу слуг способных, преданных, целеустремлённых.

Первый, приняв сторону неведенья, резко замедлил движение страны, второй при том же деспотизме и самовластии искал опору в выборе веденья и тем ускорил развитие своей империи. После этих государей подстёгнутая Россия и приторможенная Франция если не оказались на одном уровне, то, во всяком случае, приблизились друг к другу настолько, что между ними сделались возможны реальные контакты, обмен людьми и идеями вплоть до знаменитой переписки русской императрицы с французскими мыслителями.

К сожалению, все завоевания выбора веденья в среде русского правящего класса ограничились сферой столичного дворянства. Этого было достаточно для того, чтобы поддержать жизнеспособность гигантской империи, чтобы обеспечить кадры высших чиновников, офицеров и дипломатов, чтобы создать блестящую культуру XIX века, но недостаточно для внесения заметных перемен в устоявшийся уклад крепостнической жизни. Причём даже и столицы в критические моменты оказывались слишком падки на блага неведенья. В «дней Александровых прекрасное начало» все, казалось, были согласны с необходимостью реформы. Но ставить получение должности в зависимость от собственных знаний? сдавать экзамен на чин? Это представлялось неслыханным унижением. Уже в самой форме опалы, обрушившейся на инициатора реформ - Сперанского, - ночью тайком арестовать и увезти в Сибирь без объявления причин - легко узнать почерк восторжествовавшего неведенья. Полвека спустя оно же, спившись в дружный хор протестующих голосов, изуродовало и обкорнало перначальные проекты реформы 1861 года.

Поистине у Пушкина было достаточно оснований, чтобы написать в письме к Чаадаеву в 1836 году: «Наша общественная жизнь - грустная вещь. Это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости и истине, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству - поистине могут привести в отчаяние…

Правительство всё-таки единственный европеец в России. И сколь бы грубо оно ни было, только от него зависело бы стать во сто крат хуже. Никто не обратил бы на это ни малейшего внимания».

Ефимов И.М., Метаполитика: наш выбор и история, Л., «Лениздат», 1991 г., с. 166-171.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Атмосфера свободы как условие культурного взлёта по И.М. Ефимову

Теория циркуляции элит по Вильфредо Парето

Борьба с деградацией общества

см. термин Вытеснение человека и его функций в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 14-ти видео: СОЦИАЛЬНЫЕ ОТКРЫТИЯ, ИННОВАЦИИ, ИЗОБРЕТЕНИЯ

+ Ваши дополнительные возможности:Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Игорь Маркович Ефимов — русский и американский писатель и историк. Ряд его произведений на Западе вышло под псевдонимом Андрей Московит / КулЛиб

Photo by Alexandre Brondino on Unsplash

Photo by Alexandre Brondino on Unsplash

Пётр I за изготовлением руля — Михаил Петрович Клодт. В мастерской. 1872. / Public Domain

Пётр I в Дептфорде в 1698 г. Даниел МАКЛИЗ / Public Domain

Картина русского художника Алексея Кившенко: «Император Николай I награждает Сперанского за составление свода законов. Начало 19 в.» / Public Domain

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«Народы мира можно разделить на осёдлых и кочевников.

Для кочевников нация определяется племенем (или кровнородственными связями), и ничем другим. Для осёдлых народов понятие кровнородственных связей неотделимо от понятия родины, от определённой территории. Осёдлые народы развиваются и самоутверждаются внутри территориальных границ исторической родины. А кочевники не признают национальных границ; у них полностью отсутствует понятие почвенности.

Почвенный человек ценит порядок и спокойствие, стремится к благоустройству своего участка, а кочевнику неуютно постоянно находиться на одном месте - он вечно скитается, вечно стремится завоевать какие-то новые территории.

Кочевничество - мощная сила, часто определяющая путь мировой истории. Многие знаменитые завоеватели были кочевниками - гунны, варяги (морские кочевники), татаро-монголы, арабы. Когда кочевники мирно живут маленькими группами, пасут свой скот в пустыне или в степи, они никому не угрожают. Но если кочевой народ объединяется под знаменем вождя и идёт грабить соседние племена и покорять новые территории, то тогда он становится силой, способной всё разрушить на своём пути.

Даже в мирных обстоятельствах, когда кочевники достигают более-менее развитой экономики, они редко думают о создании какого-либо производства; их, скорее, заботит, где и как добыть то, что необходимо. Дух зодчества чужд кочевникам; им присущ дух базара. Для кочевника созидательный труд - это удел женщин и рабов. А там, где зодчество и созидательный труд недостаточно ценятся, местное производство, естественно, слабо развито. Вот и получается, что недостающее надо где-то добывать, а то базары скоро оскудеют... Кочевники просто обречены снова стать либо воинами, либо бандитами.

Кочевой народ может положить основу цивилизации лишь тогда, когда станет осёдлым. Так было с варягами (норманнами), например. Они примкнули к почве и тем самым помогли созданию цивилизации Скандинавии, России, Франции и Англии.

Однако вернемся к Аравийскому полуострову. В момент, когда появился Мухаммад, в Аравии преобладал дух кочевничества. Арабские кочевники объединились под знаменем ислама и пошли покорять соседей, разрушая и убивая. После покорения Византии, Персии и других осёдлых цивилизаций ислам начал осваивать их культуру и тем самым создал новую цивилизацию.

Итак, история показывает, что кочевой ислам был наиболее разрушительным. Осёдлость и почвенность сделали ислам мудрее и умереннее.

Нынешний исламский терроризм, в том числе и ваххабитского толка, не что иное, как возрождение кочевого духа ислама. Современным ваххабитам присущи те же черты, что и первым ваххабитам-кочевникам: неспособность к территориальному самоограничению, стремление к экспансии, зависть к благоустроенным соседям.

Но нынешние ваххабиты, в отличие от традиционных кочевников, объединяются не на племенных или кровнородственных основах, а лишь по своей, приверженности ваххабитскому исламу. Таким образом, они окончательно потеряли и почвенность, и национальность. В террористической организации Осамы бен Ладена, например, можно найти и саудовских арабов, и египтян, и алжирцев, и пакистанцев, и узбеков, и чеченцев, и албанцев; многие из них навсегда покинули свою родину и даже отреклись от своих семей. Такие люди чистые интернационалисты.

К счастью, в России вероятность распространения революционного и интернационального ислама не велика. В России живёт большое количество мусульман, но почти все они сильно ощущают свою почвенность.

Многие народы, сегодня проповедующие ислам, приобщились к вере Пророка сравнительно недавно, они чувствуют сильнее свою народность, чем приверженность к Аравийскому полуострову или международному исламу. Татарин, например, в первую очередь татарин и только затем – мусульманин».

Пол Хлебников, Разговор с варваром, СПб, «Русское Имперское Движение», 2008 г., с. 158-160.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Образованные народы по Яну Амосу Коменскому

см. термин Гипотезы в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист  из 16-ти видео: СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА

+ Ваши дополнительные возможности:Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Пол Хлебников — американский журналист русского происхождения. Как исследователь, изучал Столыпинские реформы в России. Автор нескольких книг о России 90-х / Sostav.ru & Image by Freepik

Image by jannoon028 on Freepik

Image by kjpargeter on Freepik

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«Неуклонно разрастаясь, бюрократическая машина рано или поздно губит хозяйство страны, которым она призвана руководить.

Причём было бы весьма наивно связывать хозяйственную разруху с национальными свойствами того или иного народа. Когда к середине XVII века Испания была доведена до такого упадка, что не только её промышленность и торговля в значительной мере перешли в руки иностранцев, но даже для обработки земли владельцы вынуждены были нанимать работников за Пиренеями, один французский автор писал: «Бедность испанцев велика, но она является следствием, их исключительной лени; я думаю, что если бы многие из нас, французов, не косили бы им траву, не убирали бы их хлеб и не делали бы им кирпичи, они рисковали бы умереть с голоду и жить под открытым небом из-за нежелания строить дома».

Однако сто лет спустя у автора уже не было бы оснований для такого хвастовства, ибо чиновничий аппарат, возвращённый Бурбонами, довёл «трудолюбивых» французов до такого же состояния.

«Проезжая по Анжу, по Мэну, Бретани, Пуату, Лимузену, Маршу, Берри, Ниверне, Бурбоне и по Оверни, вы увидели бы, что половина этих провинций представляет пустоши, образующие громадные равнины, несмотря на то, что все эти пустоши вполне пригодны для обработки. И это не бесплодие почвы, а просто упадок земледелия. Система, созданная Людовиком XIV, произвела своё действие, и вот в течение последнего века земля возвращается мало-помалу в дикое состояние […]

В сфере организации труда в любую эпоху веденье (значение этого авторского термина аналогично «компетентности» - Прим. И.Л. Викентьева) стремится поставить положение работающего в зависимость от качества и количества его труда, стимулируя тем самым рост производительности; неведенье насаждает уравнительный принцип, пытается повсеместно сгладить разницу между энергичным и вялым, искусным и неспособным, рачительным и беспечным, что способствует упрочению социального мира, но ведёт к резкому спаду производительной мощи во всех отраслях хозяйства […]

«Кто-то должен распоряжаться - с этим оно вполне согласно. Ему ненавистен в первую очередь распорядитель-собственник. Причём чувство это в некоторых случаях наглядно демонстрирует свою иррациональность. Китайский император Цинь Ши-хуанди хвастался тем, что «заставил (население) заниматься основным делом; поощрял земледелие и искоренял второстепенные занятия», то есть торговлю и финансовую деятельность. Сталин с таким же упорством искоренял нэпманов. И тот и другой деспот испытывали острую нужду в денежных средствах, и тот и другой могли бы получить умеренными налогами от торговцев гораздо больше, чем конфискациями и застенками. Но неведенье тем и отличается, что оно может зарезать даже курицу, несущую золотые яйца.

Чаще всего коронованное неведенье (значение этого авторского термина аналогично «некомпетентности» - Прим.И.Л. Викентьева) стремится прибрать распорядительную функцию к рукам, вытеснить распорядителя-собственника распорядителем-служащим. Ему кажется, что таким образом все возможности распорядительства окажутся в его руках.

Чиновничья сеть Древнего Египта, Китая, Византии, Турции, Испании, России порой достигала таких размеров, что принимала на себя основной (а порой и весь) объём распорядительной функции. Даже там, где распорядитель-собственник был ограждён от покушений кастово-сословными барьерами, центральная власть порывалась ущемить его права, передать их своим слугам.

Во Франции Людовика XIV поместное дворянство посредством развития сети чиновников постепенно было превращено из класса активных распорядителей в паразитирующую прослойку.

«Всё законодательство и вся административная практика согласно и неуклонно действовали против местного владельца, стараясь отнять у него все живые общественные функции и оставить его при одном голом титуле... Уже с давних времён дворяне очень слабы против интенданта короля. Двадцать человек дворян не имеют права собраться вместе, чтобы обсудить какое-нибудь дело, без особого дозволения короля... Управление деревней совершенно не касается местного владельца, так что он не имеет даже права надзора раскладка налогов, набор рекрутов, поправка церкви, созыв приходского собрания, прокладка дорог, основание благотворительных учреждений - всё это дело интенданта или общинных властей, назначаемых интендантом... Удалённый от дел, свободный от налогов, дворянин живет одиноким, чужим среди своих вассалов... Он является к возделывателям этой земли, и без того уже истощенной казенными поборами, лишь для того, чтобы потребовать свою долю».

Подобное выхолащивание распорядителя-собственника превращает экономическую жизнь государства в судорожное переползание от одного урожая до другого и рано или поздно приводит его на грань катастрофы. «Народ походит на человека, бредущего через болото, где вода восходит ему до рта: при малейшем понижении дна, при малейшей волне он теряет почву под ногами, погружается в воду и захлебывается... Мрачен вид страны, в которой сердце перестало гнать кровь по самым отдаленным жилам... Из главных провинциальных городов Франции отходила в Париж раз в неделю одна почтовая карета, да и та не всегда бывала полна: вот вам что касается денежных дел. Из газет имелась только одна «Газетт де Франс», выходившая два раза в неделю: вот вам что касается движения умов».

А ведь это сказано о Франции Монтескье, Вольтера и энциклопедистов! Что же тогда говорить о других?

В Испании XVII века, пронизанной клерикально-чиновничьей саркомой насквозь, голод и голодные бунты были обычным явлением. В странах же, подобных Турции, Китаю или России, неведенье порой достигало столь полного торжества, что ни один беспристрастный свидетель не допускался проникнуть дальше дипломатических приёмных, а когда проникал и пытался описать, что там творилось, цивилизованный мир отказывался верить - так это было страшно. «Я удалялся в деревни и изучал положение людей, обрабатывающих землю, - пишет Франсуа Вольней о Турции XVIII века. - И повсюду я видел только грабительство и опустошение, только тиранию и нищету».

«Князья и дьяки определяются на место самим царём и в конце каждого года обыкновенно сменяются, - сообщает нам Флетчер о России времён Годунова. - Метод обогащения царской казны состоит в том, чтобы не препятствовать насилиям, поборам и всякого рода взяткам, которым должностные лица подвергают народ в областях, но дозволять им всё это до окончания срока службы, пока они совершенно насытятся, потом поставить их на правеж и вымучить из них век? или большую часть добычи... В какой же степени поступки тамошних властей тягостны и бедственны для несчастного угнетённого народа, населяющего эту страну».

В ханьском Китае коррупция чиновничьей системы довела страну до того, что «торговля замерла... в 204 году был издан указ о сборе всех налогов натурой, а несколько позднее императорским указом были отменены деньги и в качестве средства обмена стали употребляться зерно и шёлк... (Голод был такой, что) люди превратились в людоедов, и кости мертвецов были разбросаны по всей стране».

И тем не менее распорядитель-служащий демонстрирует необычайную историческую живучесть. Его позиции укрепляются не только неведеньем центральной власти. Неведенье трудового народа также скорее соглашается терпеть над собой назначенного чиновника, нежели частного владельца. Когда обширное социальное Я-могу распорядителя связано лишь с занимаемым постом, а не с личностью человека, зависть меньше терзает душу большинства и социальный мир становится легче достижимым.

Распорядителем-собственником может быть только человек определённых способностей, распорядителем-служащим может быть всякий — лишь бы он готов был исправно следовать приказаниям начальства и инструкциям.

Свободных предпринимателей часто поражает отсутствие деловых качеств у «деловых людей» тоталитарных государств, то есть у чиновников. Они не понимают, что в условиях строгой чиновничьей субординации выдающиеся качества становятся пороком, а сокрытие, подавление или, ещё лучше, отсутствие их - добродетелью. Они также не отдают себе отчёта в том, что отсталый народ порой и не имеет достаточного числа способных, знающих, ответственных и энергичных людей для формирования распорядительной функции на частнособственническом принципе; на служебном же принципе распорядительную функцию можно построить всегда, из любого человеческого «материала».

Ефимов И.М., Метаполитика: наш выбор и история, Л., «Лениздат», 1991 г., с. 147, 134 и 142-144.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Атмосфера свободы как условие культурного взлёта по И.М. Ефимову

20 факторов развития науки по Альфонсу Декандолю

Бюрократическая организация творчества — около 90 материалов по теме

см. термин Власти и исследования Творчества в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 16-ти видео: СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА: БАРЬЕРЫ и ОБМАНЫ

+ Ваши дополнительные возможности

Воскресным вечером 13 ноября 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT.RU пройдёт онлайн-лекция № 296:

Также идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Игорь Маркович Ефимов — русский и американский писатель и историк. Ряд его произведений на Западе вышло под псевдонимом Андрей Московит / КулЛиб & Photo by David von Diemar on Unsplash

Photo by Rob Curran on Unsplash

Photo by Dan Cristian Pădureț on Unsplash

Photo by Stephanie LeBlanc on Unsplash

Photo by Matthew Henry on Unsplash

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

А.А. Любищеву однажды подарили книгу Антуана де Сент-Экзепюри: Записные книжки / Carnets, 1953. Полемизируя с автором, А.А. Любищев написал статью. Вот её фрагмент, где говорится о роли «аристократии» в СССР и других странах:

«Наша демократия носит чисто формальный характер, т. к. выборы проходят без выбора, а кандидаты намечаются партийными организациями. Много говорят о «знатных» людях, которым поистине приписывают чудотворческие способности, как, например, Валентине Гагановой: почти мгновенное превращение отсталых бригад в передовые. Не говорю уже о придании атрибута непогрешимости и всеведения руководящим вождям: культ личности продолжает существовать не меньше, чем у Гитлера или Сталина.

Мы говорим об избрании «лучших людей», но правление «лучших людей» и есть точный смысл слова «аристократия».

Вся штука в том, что отобрать лучших людей не так-то просто. Если бы это научились делать, то народ охотно доверил бы правление лучшим людям и никакого противоречия между аристократией и демократией не было бы... Но ни аристократия происхождения, ни аристократия капитала не являются правлением лучших людей. А аристократия парламентской республики? Например, Франции, которую сам Сент-Экзюпери считает парализованной и пишет в 1938 году: «Тупой президент республики: обожествление посредственности. Но каждый чувствует себя гордым, если принят президентом. Больше, чем когда-либо, положение аннулирует человека. Сейчас верят в положение, как верят в эффективность голосования». Действительно, судьба Франции такова, что приходится признать, что ею правят далеко не лучшие люди.

А у нас? Довольно печальная эволюция. Сразу после Октябрьской революции верхушка Партии могла называться аристократией, и первый совнарком по культурности, вероятно, был выше Советов министров других стран. Чрезвычайную тонкость культурной плёнки Партии отлично сознавал Ленин, и он понимал, что масса Партии очень темна и идет за верхушкой потому, что верит ей. Сейчас положение изменилось: в составе Партии находится большое количество подлинно элиты, много выдающихся учёных.

Но ни один из них не входит в ЦК, не говоря уже о Президиуме. Многие ученые играют только роль марионеток в Верховном Совете».

Любищев А.А., Идеология де Сент-Экзюпери / Расцвет и упадок цивилизации, СПб, «Алетейя», 2008 г., с. 130-131.

Позже, уже в 1966 году, анализируя последние главы книги английского генетика Рональда Фишера / Ronald Fisher [1890-1962]: Статистические методы для исследователей / Statistical Methods for Research Workers, А.А. Любищев продолжил свои записи о роли элиты в обществе:

«Рональд Фишер в доказательство своего тезиса, что слабое размножение элиты ведёт к упадку цивилизации, оперирует прежде всего данными английской статистики, которая, как и для большинства европейских стран, показывает, что темпы размножения высших классов общества много слабее таковых у низших.

Но ведь пока английская цивилизация признаков упадка не показывает, и странно, что данные цветущей цивилизации используются для объяснения упадка цивилизаций совершенно иной общественной структуры и идеологии. Надо помнить, что само явление слабой размножаемости элиты связано с господствовавшей в европейских странах моногамией. Конечно, моногамия никогда не была строгой, и не так уж давно, скажем, во времена Людовика XIV, не скрывалось наличие фавориток у королей, которые дарили им потомство, получавшее титулы графов, маркизов и проч., в зависимости от качества их матерей. Но даже в этих случаях количество потомков у наиболее высокопоставленных представителей элиты редко превышало десяток.

Совершенно не то в цивилизациях Востока, где многожёнство было вполне легально. Во всех древних цивилизациях количество потомков на высшем уровне достигало многих десятков или даже сотен (царь Давид, Рамзес, некоторые турецкие султаны). Развитие многожёнства наверху создавало острый дефицит женщин, и потому наименее обеспеченные слои часто лишались возможности оставить потомство. Евгенические проекты Р. Фишера или Серебровского (предлагавшего давать возможность оставить потомство только апробированным мужчинам) уже давно внедрялись в жизнь, и результат получился совсем не тот, который можно было бы ожидать, если бы теория Р. Фишера была права: вместо особенно устойчивой цивилизации мы получаем регулярно менее устойчивые, что особенно заметно в мусульманских странах.

Мало того: господствующий класс в феодальном строе выдвигал требования физической силы, храбрости, практической сметки и прочих качеств, не связанных с большим умственным напряжением, не говоря уже об отрицательных качествах: хитрости, коварстве и проч.

Поэтому руководящий класс практически ничего не дал для развития высших форм культуры.

Лица, стремившиеся к высшим формам культурной деятельности, по условиям общества шли в монахи или в духовенство, которое в католическом мире было обречено на бесплодие. Таким образом, шёл длительный отрицательный отбор и, несмотря на такой длительный отбор, как раз здесь мы наблюдаем и наиболее быстрый прогресс, и наиболее устойчивую цивилизацию.

Кроме того: в истории Англии мы имеем периоды, когда происходило сильнейшее истребление элиты, однако этот процесс не сопровождался падением цивилизации. Я имею в виду войну Алой и Белой роз и революцию XVII века, возглавляемую Кромвелем (так называемый Великий мятеж). В обоих случаях было не медленное вымирание малоплодовитых аристократов, а сильнейшее взаимное истребление в результате гражданских войн. Если бы действительно представители социальной верхушки были лучшими, «элитой», то такое взаимоистребленне должно было бы привести в падению уровня культуры. На самом деле, как раз после этих двух гражданских войн мы наблюдаем блестящий расцвет цивилизации, правда, не во всех отношениях.

Сейчас выясняется, что в Англии до XVII века было много талантливых композиторов, за последние века Англия почти их не производила. Это объясняется, конечно, не тем, что шёл отбор на истребление соответствующих талантов, а тем, что атмосфера пуританской Англии неблагоприятно отразилась на развитии музыки. Сейчас как будто наблюдается возрождение (Бенджамен Бриттен и др.).

Схема развития культуры Р. Фишера соответствует пониманию аристократии, как «сливок общества» (так часто её и называют). В молоке поднимаются сливки. Эти сливки так или иначе исчезают и остается безвкусное снятое молоко. Но, пожалуй, правильнее сравнить аристократический слой общества (в особенности там, где он достиг особенного развития, в смысле противоположения народным массам, как во Франции, Испании, России) не со сливками, а с бактериальной плёнкой, зооглеей, формирующейся на поверхности стоящей без движения жидкости: она препятствует проникновению кислорода и душит многие организмы. Нарушение плёнки благоприятствует проникновению кислорода и оживлению низших слоев. И упадок цивилизаций связан не с исчезновением одарённых лиц в населении, а с тем, что господствующий класс теряет все функции, кроме одной — эксплуатации и угнетения, и эта тенденция становится лейтмотивом господствующего класса.

Марксисты говорят, что государство есть просто аппарат угнетения. Это – истина, но это – неполная истина, так как сколько-нибудь прогрессивное государственное устройство имеет не одну, а пять функций:

2. охрану личности и имущества граждан;

3. заботу об общественных сооружениях (напр., оросительная система в странах Востока);

4. осуществление прогрессивного развития общества;

5. угнетение эксплуатируемых.

Первые три задачи ясны для всех, и странно считать их вторичными по сравнению с первичной – угнетением. Четвертая задача, как правило, не осознавалась, да и сейчас ещё не вполне вошла в сознание человечества. Последняя – угнетение – отрицалась или замазывалась идеологами классового общества и чрезмерно выпячивалась марксистами.

Но вот тот же Энгельс признаёт, что рабство было необходимо для развития эллинской культуры. Можно с этим спорить, полагая, что для развития культуры было бы достаточно менее сильных форм эксплуатации, но вряд ли можно отрицать положение, что прогрессивное развитие человечества немыслимо при полном экономическом равенстве, что означало бы остановку развития на очень низком уровне, этому мы и сейчас являемся свидетелями у, скажем, туземцев Северной Австралии, Новой Гвинеи и проч.

Если правительство более или менее успешно осуществляет первые три задачи, то у населения нет оснований стремиться свергнуть такое правительство. Оно не заботится об осуществлении четвертой задачи и склонно мириться даже с достаточно сильными формами эксплуатации.

Правительственная прослойка тогда легко подбирается по принципу устранения слишком ярких беспокойных людей, характеризуется борьбой с ревизионизмом, привычной, укоренившейся идеологией и консолидацией консерватизма путём создания наследственной олигархии.

Ясно, что в таких условиях функция угнетения становится господствующей, и вступившие на путь упадка государства в значительной степени отвечают марксистской схеме. Такая эволюция неизбежно приводит не только к упадку культуры, но и к потере государством своей прежней мощи.

Могучие некогда государства становятся жертвой ничтожных войск не потому, что исчезли потенциальные воины, а потому, что дух деспотизма не способствует сохранению свободолюбия.

Но если в государстве сохранился достаточный актив и его не смогли своевременно задушить, то часто возникает взрыв, срывающий эксплуатирующую верхушку и приводящий к появлению из массы «снятого молока» – плеяды талантов даже в таких профессиях, которые по самому своему существу должны были бы сохраниться в «сливках», напр. полководцев. И в дореволюционной Франции, и в царской России как будто вымерли талантливые полководцы, но они появились в большом количестве, как раз преимущественно из низов общества, после того как были сняты путы для выдвижения талантов».

Любищев А.А., Размножение элиты и судьба цивилизаций / Расцвет и упадок цивилизации, СПб, «Алетейя», 2008 г., с. 199-202.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Гипотеза о смешении наций и одарённости по А.А. Любищеву

Теория циркуляции элит по Вильфредо Парето

Деградация общества — более 90 материалов по теме

+ см. термин АНТИ-скачок по Гегелю в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 14-ти видео: СОЦИАЛЬНЫЕ ОТКРЫТИЯ, ИННОВАЦИИ, ИЗОБРЕТЕНИЯ

+ Ваши дополнительные возможности:

Воскресным вечером 30 октября 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT.RU пройдет онлайн-лекция № 295:

Также идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям научной и творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Александр Александрович Любищев — русский математик (по образованию), биолог по роду занятий, теоретик и историк науки. При жизни написал около 70-ти научных работ. Всего им написано более 12500 страниц машинописного текста по различным направлениям науки / Психея & Photo by Giammarco on Unsplash

Photo by Steve Harvey on Unsplash

Photo by Sina Bahar on Unsplash

Photo by Darius on Unsplash

Photo by Colin Lloyd on Unsplash

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«… раннее развитие само по себе, вопреки общераспространённому мнению, не вредно для здоровья, хотя не редкость, что рано созревшие люди рано и умирают. Но последнее объясняется тем, что великие работы всегда сильно истощают работающего. Рано созревшие выполняют великие работы; они при известных условиях ведут к смерти: так промежуточные члены, делающие связь возможной, но не необходимой, пропускаются. […]

Из сказанного мы должны заключить, что ранняя зрелость всегда является указанием на то, что мы, возможно, имеем дело с формирующимся гением.

Перед родителями и учителями встаёт тогда вопрос, как обращаться с такими детьми. Ибо, если в героические времена герой-юноша сам погибал под тяжестью своих подвигов, то в наше время будущие герои нередко погибают от того, что им всеми силами мешают совершить подвиги, которых жаждет их душа. Из-за того химерического взгляда, что ранняя работа вредна для здоровья, пытаются воспрепятствовать высокоодарённым беднягам развиваться соответственно своим дарованиям и искусственно задерживают их, к великому их вреду, вместо того, чтобы предоставить им то единственное, в чём они нуждаются, именно, свободу к развитию.

И я хотел бы здесь со всей теплотой, на какую я способен, обратиться с настоятельной просьбой к каждому, имеющему влияние на формирующиеся гений, особенно любовно относиться к рано созревшим и не мешать работать, даже по возможности помогать им на этом пути. Нельзя отрицать опасностей будущих великих работ. Если прежде юноша-герой отправлялся в поле против диких животных, разбойников и неприятеля, то современный герой выступает на бой с драконом cуеверий и волками тупости и невежества, а здесь раны и гибель угрожают ему не меньше, чем раньше. Но бесполезно желать нарядить Ахилла в девичье платье, и если такого рода обращения может быть что-нибудь достигнуто, так это только то, что он выйдет на поле битвы менее деятельным, чем при надлежащем обращении. Или не хотят ли помешать ему выйти на поле, парализовав его члены, заставляя его заниматься тем, что противно его природе, и этим заглушая настоящее дарование? Это, пожалуй, средство, которым достигнута будет ближайшая цель; но того, к кому это средство применено, оно делает окончательно несчастным, и отвращение и ненависть пожинает всякий, кто причастен к насилию над формирующимся гением.

Таким образом, нормальным оказывается явление, что будущие великие люди вступали в более или менее серьёзную борьбу с обычной школой, если им приходилось иметь с нею дело.

На долю Моцарта и Томсона выпало особое счастье иметь отцов, которые были специалистами в тех областях, в которых лежали дарования детей, так что они с самого начала получали соответствующие упражнения; результатом явилось удивительно раннее развитие, которое отнюдь не устранило возможности появления великой работы, а, наоборот, наилучшим образом подготовило её. Подобное счастливое влияние имели и часто упоминавшиеся здесь отцы, которые, не будучи специалистами, всё же чувствовали интерес в том же направлении, и, вероятно, тоже делали общее дело со своими сыновьями в противовес гнёту официальной школы.

Школа всегда оказывается упорным и неумолимым врагом, врагом гениального дарования. […]

Великие люди, всё содержание жизни которых составляет движение вперёд и дальнейшее развитие, за пределы того, что уже достигнуто в их время, являются оптимистами по существу и не могут не быть ими, если они не хотят отрицать собственное существование; вполне естественно, что такие вожди человечества с отвращением отворачиваются от этого идеала: поэтому, нет ничего удивительного в том, что от каждого из них мы должны ожидать резкого осуждения такого идеала. Если мы поищем, то действительно убедимся, что ожидание нас не обмануло. Самое лучшее, что Дэви может сказать о своей латинской школе, это то, что учитель оставлял его в покое. Фарадей сделался одним из величайших естествоиспытателей, не имея никакого, даже отдалённого, отношения к «благодати классического образования»; он никогда не говорил о классицизме потому, что, к счастью, ничего о нём не знает. Майер всегда был одним из последних в латинской школе; Либих вынужден был выйти из неё, после того, как долгое время был «позором заведения». И, наконец, Гельмгольц, сын старшего учителя, на уроке латинского языка, решал под столом, страшно сказать, задачи по оптике, ибо «Цицерон и Вергилий были в высшей степени скучны…»

Вильгельм Оствальд, Великие Люди, Вятка, «Вятское книгоиздательское товарищество», 1910 г., с. 321-322 и 324.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Творческий покой и самостоятельная мысль по Жюлю Пэйо

Гении, формальное образование и самообразование по В.В. Бадраку

см. термин «Решение» как НЕрешение в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 9-ти видео: РАЗВИТИЕ МОЛОДЕЖИ: ТВОРЧЕСКОЕ / КРЕАТИВНОЕ

+ Ваши дополнительные возможности:Воскресным вечером 09 октября 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT.RU пройдет онлайн-лекция № 292:

Также идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию в воскресенье 16 октября 2022 года в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Вильгельм Оствальд — немецкий физик и химик, один из первых исследователей творчества учёных. В 1909 году стал лауреатом Нобелевской премии по химии / Биографии знаменитостей & Photo by Ruan Richard Rodrigues on Unsplash

Photo by 愚木混株 cdd20 on Unsplash