Вторая Мировая

«От нечестивого органиста — гимн ненависти»

Самое громкое информационное событие 1938 года произошло 29 сентября, когда четыре государственных деятеля встретились в мюнхенском доме Фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя государственными деятелями, посетившими эту историческую конференцию, были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но, несмотря ни на что, доминирующей фигурой в Мюнхене был немецкий хозяин, Адольф Гитлер.

Фюрер немецкого народа, главнокомандующий немецкой армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, канцлер Третьего рейха, герр Гитлер в тот день в Мюнхене собрал плоды смелой, вызывающей, безжалостной внешней политики, которую он проводил в течение пяти с половиной лет. Он разорвал Версальский мирный договор в клочья. Он перевооружил Германию до зубов - или настолько, насколько это было возможно. Он украл Австрию на глазах у охваченного ужасом и, по-видимому, бессильного мира.

Все эти события были шокирующими для стран, которые всего 20 лет назад победили Германию на поле боя, но ничто так не напугало мир, как безжалостные, методичные, управляемыми нацистами события, которые в конце лета и начале осени угрожали развязать мировую войну из-за Чехословакии. Когда он без кровопролития превратил Чехословакию в марионеточное государство Германии, вынудил к радикальному пересмотру оборонительных союзов Европы и получил свободу действий в Восточной Европе, получив обещание “развязать руки” от могущественной Великобритании (а затем и Франции), Адольф Гитлер, без сомнения, стал человеком 1938 года года.

Большинство других мировых деятелей 1938 года утратили свою значимость по мере того, как год подходил к концу. Казалось, что “почётный мир” премьер-министра Чемберлена, как никогда ранее, не принес ни того, ни другого. Все большее число британцев высмеивало его политику умиротворения диктаторов, считая, что ничто, кроме унизительной капитуляции, не может удовлетворить амбиции диктаторов.

Среди многих французов возникло ощущение, что премьер-министр Даладье несколькими росчерками пера в Мюнхене превратил Францию во второразрядную державу. Подражая Муссолини в своих жестах и копируя кричащий комплекс триумфатора Гитлера, некогда либеральный Даладье в конце года был вынужден прибегать к парламентским уловкам, чтобы сохранить свой пост.

В 1938 году диктатор Муссолини был всего лишь младшим партнером в фирме "Гитлер и Муссолини Инкорпорейтед". Его шумная агитация за то, чтобы отторгнуть Корсику и Тунис от Франции, была расценена как слабый блеф, непосредственными целями которого были не более чем снижение платы за проезд итальянских судов по Суэцкому каналу и контроль над железной дорогой Джибути - Аддис-Абеба.

Ушел с международной арены Эдуард Бенеш, в течение 20 лет считавшийся “Самым умным маленьким государственным деятелем Европы”. Последний президент свободной Чехословакии, теперь он был больным изгнанником страны, которую помог основать.

Благочестивый китайский генералиссимус Чан Кайши, "Человек года" 1937 года, был вынужден отступить в “Новый” Западный Китай, где он столкнулся с возможностью стать всего лишь респектабельным номинальным главой всеохватывающего коммунистического движения.

Если бы Франсиско Франко выиграл гражданскую войну в Испании после своего великого весеннего похода, он вполне мог бы стать лучшим материалом для "Человека года". Но победа все еще ускользала от генералиссимуса, а усталость от войны и недовольство правых сделали его будущее сомнительным.

На американской арене 1938 год не был годом одного человека. Конечно, это был не год Франклина Рузвельта: его чистка потерпела поражение, а его партия потеряла значительную часть своего влияния в Конгрессе. Госсекретарь Халл запомнит добрососедский 1938 год как год, когда он увенчал свои усилия по заключению торгового договора британским соглашением, но история не будет связывать мистера Халла конкретно с 1938 годом. В конце года в Лиме его план континентальной солидарности двух Америк потерпел крах.

Но фигура Адольфа Гитлера шествовала по съежившейся Европе со всей развязностью завоевателя. Не тот простой факт, что фюрер подчинил своей абсолютной власти еще 10 500 000 человек (7 000 000 австрийцев, 3 500 000 судетцев), сделал его Человеком 1938 года. Япония в то же время пополнила свою империю десятками миллионов китайцев. Более значительным был тот факт, что в 1938 году Гитлер стал самой большой угрозой, с которой сталкивается сегодня демократический, свободолюбивый мир.

Его тень простиралась далеко за пределы Германии. Небольшие соседние государства (Дания, Норвегия, Чехословакия, Литва, Балканы, Люксембург, Нидерланды) боялись обидеть его. Во Франции нацистское давление было отчасти причиной некоторых антидемократических указов, принятых после Мюнхена. Фашизм открыто вторгся в Испанию, спровоцировал восстание в Бразилии, тайно помогал революционным движениям в Румынии, Венгрии, Польше, Литве. В Финляндии министру иностранных дел пришлось уйти в отставку под давлением нацистов. После Мюнхена во всей Восточной Европе наметилась тенденция к уменьшению свободы и усилению диктатуры. Только в США демократия к концу года почувствовала себя достаточно сильной, чтобы одержать верх над Гитлером.

ФашИнтерн, во главе которого стоял Гитлер, а за ним - Муссолини, Франко и японская военная клика, возник в 1938 году как международное революционное движение. Сколько бы он ни разглагольствовал о махинациях международного коммунизма и международного еврейства, сколько бы ни твердил, что он всего лишь пангерманец, пытающийся объединить всех немцев в единую нацию, фюрер Гитлер сам стал №1 в интернациональной революции - настолько, что если сейчас и произойдет часто предсказываемая борьба между фашизмом и коммунизмом, то только из-за двух диктаторов-революционеров. Гитлер и Сталин слишком велики, чтобы позволить друг другу жить в одном мире.

Но фюрер Гитлер не считает себя революционером; он стал им только в силу обстоятельств. Фашизм обнаружил, что свобода прессы, слова, собраний представляет потенциальную угрозу его собственной безопасности. В фашистской фразеологии демократия часто ассоциируется с коммунизмом. Фашистская борьба против свободы часто ведется под ложным лозунгом “Долой коммунизм!” Прошлым летом одна из главных претензий Германии к демократической Чехословакии заключалась в том, что она была “форпостом коммунизма”.

Поколение назад западная цивилизация, по-видимому, переросла основные пороки варварства, за исключением войн между нациями. Коммунистическая революция в России способствовала распространению классовой войны. Гитлер довершил ее другой, межрасовой войной. Фашизм и коммунизм возродили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства привели в 1938 году к проблеме, из-за которой люди, возможно, скоро снова будут проливать кровь: проблема цивилизованной свободы против варварского авторитаризма.

Более мелкие люди года казались ничтожными по сравнению с фюрером. Бесспорным жуликом года стал покойный Фрэнк Дональд Костер ("Мошенник года"), а Ричард Уитни, который сейчас находится в тюрьме Синг-Синг, занял второе место.

Спортсменом года стал теннисист Дональд Бадж, чемпион США, Англии, Франции, Австралии.

Авиатором года стал 33-летний Говард Робард Хьюз, неуверенный в себе миллионер, который трезво, точно и безошибочно пролетел 14 716 миль вокруг вершины мира за три дня, 19 часов и восемь минут.

Человеком года на радио был признан молодой Орсон Уэллс, который в своей знаменитой передаче "Война миров" напугал людей меньше, чем Гитлер, но больше, чем когда-либо пугало радио, продемонстрировав, что радио может быть огромной силой в разжигании массовых эмоций.

Драматургом года стал Торнтон Уайлдер, ранее известный литератор, чья первая пьеса на Бродвее "Наш город" была не только остроумной и трогательной, но и имела большой успех.

Габриэль Паскаль, продюсер "Пигмалиона", первой полнометражной картины, снятой по мотивам многословных драм Джорджа Бернарда Шоу, был удостоен звания "Кинематографист года" за то, что обнаружил богатый драматический материал, когда другие знаменитые продюсеры потеряли всякую надежду когда-либо его использовать.

"Людьми года", выдающимися в области всесторонней науки, были признаны три исследователя-медика, которые обнаружили, что никотиновая кислота является лекарством от пеллагры у человека: доктора Дж. Том Дуглас Спайс из больницы общего профиля Цинциннати, Марион Артур Бланкенхорн из Университета Цинциннати, Кларк Нил Купер из Ватерлоо, штат Айова.

В религиозном отношении две выдающиеся фигуры 1938 года резко отличались друг от друга, за исключением своей оппозиции Адольфу Гитлеру. Один из них, 81-летний папа Пий XI, с “горькой грустью” рассказал об антисемитских законах Италии, преследовании итальянских католических инициативных групп, приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в мае прошлого года, и с грустью заявил: “Мы пожертвовали своей прежней жизнью ради мира и процветания народов”. Проведя большую часть года в концентрационном лагере, протестантский пастор Мартин Нимоллер мужественно свидетельствовал о своей вере. Примечательно, что лишь немногие из этих людей года могли бы свободно реализовать свои достижения в нацистской Германии. Гении свободной воли были настолько подавлены гнетом диктатуры, что выпуск поэзии, прозы, музыки, философии и искусства в Германии был действительно скудным.

Человек, который несет наибольшую ответственность за эту мировую трагедию, - угрюмый, задумчивый, невзрачный 49-летний аскет австрийского происхождения с усами Чарли Чаплина. Адольф Гитлер, сын мелкого австрийского таможенного чиновника, был воспитан любящей матерью как избалованный ребенок. Постоянно проваливая даже самые элементарные занятия, он вырос полуобразованным молодым человеком, не подготовленным ни к какому ремеслу или профессии и, казалось бы, обречен на провал. Блестящую, очаровательную, космополитичную Вену он научился ненавидеть за то, что называл ее "семитской"; ему больше нравился однородный Мюнхен, его настоящий дом после 1912 года. Для этого человека без профессии и с ограниченными интересами Великая война была долгожданным событием, которое дало ему какую-то цель в жизни. Ефрейтор Гитлер участвовал в 48 боях, был награжден немецким железным крестом первого класса, один раз был ранен и один раз отравлен газом, находился в госпитале, когда было объявлено перемирие 11 ноября 1918 года.

Его политическая карьера началась в 1919 году, когда он стал партийцем № 7 малочисленной немецкой рабочей партии. Обнаружив свои ораторские способности, Гитлер вскоре стал лидером партии, изменил ее название на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и написал антисемитскую, антидемократическую и авторитарную программу. Первый массовый митинг партии состоялся в Мюнхене в феврале 1920 года. Месяцем позже вождь намеревался принять участие в попытке монархистов захватить власть, но для этого неудавшегося путча фюрер Гитлер прибыл слишком поздно. Еще менее успешная попытка национал-социалистов - знаменитый Мюнхенский пивной путч 1923 года - привела к гибели части "мучеников", а герра Гитлера посадили в тюрьму. Заключение в Ландсбергской крепости дало ему время написать первый том “Майн кампф”, который теперь стоит "обязательно" на каждой немецкой книжной полке.

Объявленная вне закона во многих округах Германии, Национал-социалистическая партия, тем не менее, неуклонно увеличивала число своих членов. Проверенные временем методы Таммани-Холла по оказанию множества мелких услуг сочетались с шумным терроризмом и кричащей патриотической пропагандой. Усердно культивировался образ мистического, воздержанного, харизматичного фюрера.

Только в 1929 году национал-социализм впервые получил абсолютное большинство на городских выборах (в Кобурге) и впервые продемонстрировал свои значительные результаты на выборах в провинции (в Тюрингии). Но с 1928 года партия почти постоянно набирала силу на выборах. На выборах в рейхстаг в 1928 году она набрала 809 000 голосов. Два года спустя за национал-социалистских депутатов проголосовали 6 401 016 немцев, в то время как в 1932 году число проголосовавших составило 13 732 779. Несмотря на то, что ему все еще не хватало большинства голосов, голосование, тем не менее, стало впечатляющим доказательством силы этого человека и его движения.

Ситуация, породившая это демагогическое, невежественное, отчаянное движение, была присуща зарождению Германской республики и стремлению значительной части политически незрелого немецкого народа к сильному, властному руководству. Демократия в Германии была зачата в условиях военного поражения. Именно Республика поставила свою подпись (неохотно) под унизительным Версальским договором, и это позорное клеймо никогда не изгладилось из памяти немцев.

Ни для кого не секрет, что немецкий народ любит униформу, парады, воинские формирования и легко подчиняется властям. Фридрих Великий - герой самого фюрера Гитлера. Это восхищение, несомненно, проистекает из военной доблести Фридриха и его автократического правления, а не из любви к французской культуре и ненависти к прусскому хамству. Но, в отличие от утонченного Фридриха, фюрер Гитлер, начитанность которого всегда была очень ограничена, приглашает в гости немногих великих умов, и фюрер Гитлер не согласился бы с утверждением Фридриха о том, что он “устал править рабами”.

В плохих условиях, не смотря на хорошую погоду, Германская республика рухнула под тяжестью депрессии 1929-1934 годов, во время которой безработица в Германии возросла до 7 000 000 человек, несмотря на общенациональный поток банкротств и неудач. Призванный к власти в качестве канцлера Третьего рейха 30 января 1933 года престарелым президентом-маразматиком Паулем фон Гинденбургом, канцлер Гитлер начал выворачивать рейх наизнанку. Проблема безработицы была решена с помощью:

• 1) широкомасштабной программы общественных работ;

• 2) интенсивной программы перевооружения, включая создание огромной постоянной армии;

• 3) принудительного труда на государственной службе (немецкий трудовой корпус).;

• 4) заключение политических врагов и работников-евреев, коммунистов и социалистов в концентрационные лагеря.

То, что Адольф Гитлер и компания сделали с Германией менее чем за шесть лет, вызвало бурные и восторженные аплодисменты большинства немцев. Он избавил нацию от послевоенного пораженчества. Под знаменем свастики Германия была объединена. Это была не обычная диктатура, а скорее диктатура огромной энергии и великолепного планирования. “Социалистическая” часть национал-социализма могла вызывать насмешки у ярых марксистов, но нацистское движение, тем не менее, имело массовую основу. Построенные 1500 миль великолепных автомагистралей, программы по продаже дешевых автомобилей и простых пособий для рабочих, грандиозные планы по восстановлению немецких городов вызывали у немцев чувство гордости. Немцы могли есть много продуктов-заменителей или носить эрзац-одежду, но они ели. То, что Адольф Гитлер и компания сделали с немецким народом за это время, повергло цивилизованных мужчин и женщин в ужас. Гражданские права и свободы исчезли. Противодействие нацистскому режиму стало равносильно самоубийству или еще худшему. Свобода слова и собраний - это анахронизмы. Репутация некогда прославленных немецких учебных центров исчезла бесследно. Образование было сведено к национал-социалистическому катехизису.

Темп ускорился. 700 000 евреев Германии подверглись физическим пыткам, у них отняли дома и имущество, лишили возможности зарабатывать на жизнь, прогнали с улиц. Теперь их удерживают ради “выкупа” - гангстерский трюк, который использовался веками. Но пострадали не только евреи. Из Германии прибывает постоянный, постоянно увеличивающийся поток беженцев, евреев и неевреев, либералов и консерваторов, католиков и протестантов, которые больше не могли терпеть нацизм. На обложке журнала TIME органист Адольф Гитлер исполняет свой гимн ненависти в оскверненном соборе, в то время как жертвы висят на колесе Св. Екатерины под взглядами нацистских иерархов были нарисованы бароном Рудольфом Чарльзом фон Риппером, католиком, который считал Германию невыносимой страной. Тем временем Германия превратилась в нацию униформистов, шагающих гусиным шагом под дудку Гитлера, где десятилетних мальчиков учат бросать ручные гранаты, где к женщинам относятся как к машинам для размножения. Однако самую жестокую шутку Гитлер и компания сыграли с теми немецкими капиталистами и мелкими бизнесменами, которые когда-то поддерживали национал-социализм как средство спасения буржуазной экономической структуры Германии от радикализма. Нацистское кредо о том, что человек принадлежит государству, распространяется и на бизнес. Некоторые предприятия были полностью конфискованы, с других был взят налог на капитал. Прибыль строго контролировалась. Некоторое представление об усилении государственного контроля и вмешательства в бизнес можно получить из того факта, что в прошлом году 80% всех строительных и 50% всех промышленных заказов в Германии были получены от правительства. Испытывая острую нехватку продовольствия и финансовых средств, нацистский режим захватил крупные поместья и во многих случаях коллективизировал сельское хозяйство - процедура, в корне схожая с русским коммунизмом.

Когда Германия захватила Австрию, она взяла на себя заботу о 7 000 000 бедных родственников и их пропитании. Когда поглотили 3 500 000 судетцев, нужно было кормить гораздо больше ртов. К концу 1938 года появилось много признаков того, что нацистская экономика валютного контроля, бартерной торговли, пониженного уровня жизни, “самодостаточности” давала трещину. Не было недостатка и в признаках того, что многим немцам не нравились жестокости их правительства, но они боялись протестовать против них. Испытывая трудности с обеспечением населения хлебом, фюрер Гитлер был вынужден устроить для немецкого народа еще один развлекательный цирк. Пресса, контролируемая нацистами, прыгала через скакалку по приказу министра пропаганды Пауля Йозефа Геббельса, выкрикивая оскорбления в адрес реальных и воображаемых врагов. И темпы становления немецкой диктатуры ускорялись по мере того, как с заводов сходило все больше и больше оружия, а сливочного масла производилось все меньше и меньше.

За пять лет, проведенных под руководством президента 1938 года, Германия превратилась в одну из крупнейших военных держав мира. Британский военно-морской флот по-прежнему лидирует на море. Большинство военных считают французскую армию несравненной. Наибольший вопрос вызывает численность авиации, которая меняется день ото дня, но большинство наблюдателей считают, что Германия превосходит их в военной авиации. Несмотря на нехватку подготовленных офицеров и материальных средств, армия Германии превратилась в грозную машину, победить которую, вероятно, можно только объединением противоборствующих армий. Как свидетельство могущества своей нации, фюрер Гитлер мог оглянуться на прошедший год и вспомнить, что, помимо приема бесчисленных государственных деятелей (например, трижды мистера Чемберлена), он лично засвидетельствовал свое почтение трем королям (шведскому Густаву, датскому Кристиану, итальянскому Витторио Эмануэле) и принимал двоих (Борис 3 из Болгарии, Кароль 2 из Румынии, не считая регента Венгрии Хорти).

Тем временем примерно 1133 улицы и площади, в частности Ратушная площадь в Вене, получили имя Адольфа Гитлера. Он произнес 96 публичных речей, посетил одиннадцать оперных спектаклей, победил двух соперников (Бенеша и Курта фон Шушнига, последнего канцлера Австрии), продал 900 000 новых экземпляров "Майн кампф" в Германии, а также широко продал ее в Италии и мятежной Испании. Единственной его потерей было зрение: ему пришлось начать носить очки на работе. На прошлой неделе герр Гитлер принимал на рождественской вечеринке 7000 рабочих, которые сейчас строят новое гигантское здание Берлинской канцелярии, и сказал им: “Следующее десятилетие покажет странам с их патентованной демократией, где можно найти истинную культуру”.

Но другие страны решительно присоединились к гонке вооружений, и среди военных возникает вопрос: “Будет ли Гитлер сражаться, когда станет окончательно ясно, что он проигрывает эту гонку?” Динамика диктатуры такова, что немногие, кто изучал фашизм и его лидеров, могут представить себе бесполого, неугомонного, инстинктивного Адольфа Гитлера, доживающего свой зрелый возраст в своем горном шале в Берхтесгадене, в то время как довольный немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет никакой гарантии, что неимущие нации уснут, когда они получат то, что им сейчас нужно от имущих. Тем, кто наблюдал за заключительными событиями года, казалось более чем вероятным, что Человек 1938 года может сделать 1939 год запоминающимся.

https://time.com/archive/6598257/adolf-hitler-man-of-the-yea...

Начало: https://pikabu.ru/story/pervyiy_partizan_vtoroy_mirovoy_chast_1_12310658

Однако радикализация борьбы явно не устраивала подпольных генералов Польши. Вскоре в результате интриг Лондонского польского правительства в изгнании генерал "Торвид" был отстранен от командования и направлен на Западную Украину, где его в марте 1940 г. схватило НКВД. Новый главнокомандующий ZWZ генерал С.Ровецкий ("Грабица") сместил "Хубаля" с поста и в очередной раз приказал ему расформировать отряд.

"Бешеный майор" парировал в своем замечательном стиле. "Никакого "Грабицы" я не знаю и знать не желаю, - ответил он. - В задницу такие приказы, и в будущем их принимать не буду" ("Rozkazy takowe mam w dupie i na przyszłość przyjmować nie będę"). А затем, подобно одному из наиболее колоритных персонажей польской классической литературы пану Кмицицу, приказал своим уланам плетьми гнать эмиссаров Ровецкого в одних подштанниках до ближайшего немецкого поста, недвусмысленно намекнув тем на тесные контакты "этих мерзавцев-генералов" с оккупантами.

Таким образом, зимой 1939-40 гг. майор "Хубаль" оказался фактически один против всех, и главной его заботой было сохранить кадры отряда до весны. За исключением нескольких пропагандистских акций (например, появления его бойцов в полной форме на Рождественской мессе в костеле Опочны) и периодических бескровных перестрелок с немецкими и польскими полицейскими патрулями, никаких серьезных действий не предпринималось.

В то же время заметно активизировались меры, принимавшиеся против партизан Добжаньского гитлеровскими оккупационными властями. При условии, что Свентокшижские леса в зимний период из-за снежных заносов слабо проходимы для войск, наряду с поиском патрулями, организованным комендантами, гестапо стало активно прибегать к агентурным методам, пытаясь заслать своих агентов в ряды гражданских помощников "Хубаля" или перевербовать его людей. Чувствуя, как сжимается вокруг него кольцо, в январе-феврале 1940 г. майор Добжаньский был вынужден регулярно уводить отряд с одной стоянки на другую, а контакты с местными жителями ограничил несколькими особо проверенными лесничими и ксендзами. Однако ему все же удалось вновь скрыться от противника, уведя отряд в глухое местечко Галки Кщонсовские (Gałki Krzczonowskie), и даже развернуть его к началу весны до 30 человек за счет добровольцев (в том числе ксендз Людвиг Муха, ставший капелланом отряда) и вернувшихся из отпуска бойцов.

К фото - В Галках Кщонсовскких партизаны майора Хубаля раздобыли фотоаппарат и сделали серию снимков на память, часть из которых сохранилась. Форма одежды Войска Польского соблюдалась многими из них неукоснительно, как у этого бравого улана.

В Галках Кщонсовскких "Хубаль" пробыл около 6 недель - вплоть до середины марта. Там, защищенный весенней распутицей и массовой переброской немецких войск из Польши на Запад, он преступил к реализации своего плана создания крупного партизанского формирования. Задействовав сеть своих гражданских помощников, майор вызвал из отпуска своих прежних улан и начал набор новых бойцов. При этом следует отметить, что каждый принятый на службу получал полное денежное довольствие военнослужащего Войска Польского по довоенным нормативам. Нужно признать, что в условиях вызванного войной коллапса польской экономики многих в ряды партизан привлек не столько патриотический порыв, сколько желание заработать. Однако к исходу марта майору Добжаньскому удалось создать вполне внушительную силу - до 320 бойцов и офицеров. В составе отряда были сформированы эскадрон кавалерии (50 сабель, ком-р ротмистр Ян Валицкий), 1-я пехотная рота (200 штыков, ком-р капитан Я.Грабиньский), кадры 2-й пехотной роты (ком-р поручик А.Кубисяк), взвод тяжелого оружия (ком-р подпоручик Э.Куропка), квартирмейстерское отделение (нач. подпоручик Ш.Левицкий) и канцелярия штаба (нач. сержант В.Марушевский). За счет вскрытых схронов и выкупа у местных крестьян "заначенного" в сентябре 1939 г. оружия отряд был неплохо вооружен. Все бойцы и офицеры располагали личным оружием - винтовками, пистолетами и гранатами. Кроме того, в каждом отделении имелся ручной пулемет или пистолет-пулемет, а на вооружении взвода тяжелого оружия находились три станковых пулемета и противотанковое ружье. Отряд располагал 70 лошадями и несколькими тачанками, на одной из которых под строгой охраной возился заветный сейф с казной. Стремясь поддерживать "присутствие польского мундира в Польше", майор Добжаньский пытался обмундировать как можно больше своих бойцов, однако форменной одежды все равно не хватало и многие добровольцы при гражданской одежде ограничивались армейскими головными уборами с кокардами и воинскими знаками различия. Однако главной проблемой являлся недостаток боеприпасов, которых имелось всего на несколько часов серьезного боя.

Вплоть до конца марта 1940 г. гитлеровские оккупационные власти не знали точного расположения отряда майора "Хубаля". Проверяя слухи о появлении в горах Войска Польского, коменданты активно высылали разведгруппы, которые, в свою очередь, перехватывались боевым охранением польских партизан, имевшим строгий приказ "держать немцев на дистанции". Нередко происходили ожесточенные стычки, в которых обе стороны демонстрировали высокий боевой дух и несли потери. Однако все это было лишь прелюдией к решающему этапу эпопеи майора Добжаньского. Первый удар по "Отдельному подразделению войска Польского" вновь нанесло подпольное командование. Эмиссар ZWZ подполковник Леопольд Окулицкий (впоследствии, уже в бытность генералом, сыгравший роковую роль в Варшавском восстании и судьбе Армии Kрайовой в целом) прибыл в Галки Кщонсовские и сумел втереться в доверие к "Хубалю". Воспользовавшись этим, он огласил его людям приказ о роспуске отряда и переводе всех кадровых военнослужащих на подпольную работу, суля им производство по службе и т.п. В результате накануне решающих боев майора Добжаньского покинули более двух третей бойцов, в том числе много офицеров. Осознав значение произошедшего, партизанский командир немедленно выдворил Окулицкого, однако свое черное дело тот успел сделать.
Вполне основательно опасаясь утечки информации к немцам, отряд "Хубаля", сократившийся до взвода конницы и двух взводов пехоты (всего около 100 человек), покинул Галки Кржижоновские и выдвинулся в направление села Хуциска. Там 19 марта произошел первый серьезный бой партизан со своими соотечественниками - занимавшим село подразделением польской полиции. Несколько полицейских и двое местных информаторов гестапо в результате были убиты, остальные разоружены и отпущены. Таким образом майор Добжаньский обозначил немцам район своего присутствия.
В марте 1940 г. по приказу начальника полиции и СС Генерал-губернаторства (Generalgouvernement f;r die besetzten polnischen Gebiete) обер-группенфюрера Крюгера в район Свентокшижских гор для борьбы с польской партизанской опасностью, размеры которой оккупанты представляли себе довольно примерно (с допуском в большую сторону) была стянута крупная группировка германских сил. В ее состав входили 8-й, 12-й и 1-й кавалерийский полки охранных войск СС "Мертвая голова" (Totenkopfverband), 6-й, 51-й и 111-й немецкие полицейские батальоны и три батальона 372-й пехотной дивизии - всего до 8 тысяч человек при поддержке легкой артиллерии и четырех бронемашин полиции. Руководство операцией было поручено оберфюреру СС Катцману. В 20-х числах немцы преступили к планомерному прочесыванию местности, окружая район предполагаемых действий противника. 30 марта 6-й и 111-й полицейские батальоны вошли в соприкосновение с боевым охранением "Хубаля", после чего первый из них провел зачистку Галок Кщонсовских, арестовав уличенных в содействии партизанам жителей, а второй выдвинулся в направлении села Хуциска, охватывая его развернутым фронтом. При этом германские полицейские допустили существенные разрывы между ротами, что предоставило отряду майора Добжаньского шанс воспользоваться ошибкой противника. Сконцентрировав свою пехоту против одной из рот 111-го батальона, польские партизаны сначала остановили ее плотным ружейно-пулеметным огнем, а затем отбросили смелой контратакой. Одновременно, проскочив в стык между подразделениями немецких полицейских, кавалеристы "Хубаля" атаковали штаб и дислокацию транспортных средств батальона, уничтожив 6 автомашин и временно дезорганизовав управление боем. После двух часов ожесточенной борьбы отряду майора Добжаньского удалось пробиться сквозь порядки гитлеровцев и уйти в труднопроходимую гористо-лесистую местность. Потери поляков составили 11 убитых, 3 пропавших без вести и 25 раненых, 10 из которых партизаны были вынуждены оставить у местных жителей, где вскоре они были схвачены немцами. 111-й батальон германской полиции, согласно немецким данным, потерял 21 человека убитыми и 72 ранеными. Победа была одержана польским партизанами в первую очередь потому, что гитлеровские полицейские продемонстрировали неспособность оперативно перебросить на угрожаемый участок достаточно сил: бой с их стороны фактически вела только одна рота, хотя в пределах досягаемости находились два батальона, которые могли просто задавить "Хубаля" численностью. Тактика антипартизанской борьбы была еще на зачаточном уровне.

Однако первоначальная неудача не обескуражила немецкое командование, и оно предприняло все усилия для того, чтобы партизанам не удалось оторваться от преследования. Был понят даже легкий разведывательный самолет "Физлер Шторьх". В результате уже 1 апреля отряд майора Добжаньского вновь оказался в окружении превосходящих сил противника. Потеряв еще 17 человек убитыми и ранеными, полякам вновь удалось прорваться, и, двигаясь форсированными маршами, в том числе в ночное время, они попытались "сбросить погоню с хвоста". В результате в ночь на 3 апреля кавалерия, которую вел сам "Хубаль", и пехота отряда потеряли связь друг с другом. Уланам удалось оторваться от преследования и уйти в направлении на Сербинов, а пехотинцы на рассвете были атакованы немецкими силами и рассеяны. До 6 апреля большинство из них были пленены или уничтожены в ходе предпринятой противником облавы, многие предпочли дезертировать, и лишь единицы продолжили борьбу. Приходится признать, что за галантное отношение к пленным немцы поначалу отплатили "Хубалю" той же монетой: его попавших в плен бойцов содержали едва ли не по классу "люкс". Сам начальник полиции и СС обер-гуппенфюрер Крюгер навестил в госпитале в Кельце раненых пленных, пожелал "храбрым парням" скорого выздоровления и угостил пивом и сигаретами. Кровавое ожесточение партизанских битв было еще впереди... Впрочем, населению Свентокшижского воеводства так не показалось: в апреле 1940 г. более 700 человек, подозреваемых в сотрудничестве с "Хубалем", оказались в гитлеровских застенках, многие были расстреляны. В концентрационные лагеря в итоге были отправлены и большинство попавших в руки к немецким оккупантам бойцов отряда Хубаля; так что у них была печальная возможность изведать реальную цену "тевтонского благородства".

В 10-х числах апреля 1940 г. активная фаза операции против майора "Хубаля" была прекращена. В районе ее проведения остались кавалерийский дивизион эсэсовцев, 51-й полицейский батальон и один батальон 372-й дивизии вермахта, которые выполняли преимущественно охранные задачи. Майор "Хубаль" имел несчастье увидеть собственными глазами крушение своих амбициозных планов. Оставшись с двумя десятками деморализованных улан и убедившись, что пехота уже не вернется, он бесцельно скитался по горам и лесам. Отряд уже не рисковал квартировать в селах, жители которых в страхе перед немецкими репрессиями могли выдать его. Ящик с кассой 110-го уланского полка был исчерпан и брошен при отступлении, и если бы некоторые лесники и крестьяне из жалости не "подкармливали" людей "Хубаля", им бы грозил голод. В эти дни майор написал в последнем письме, переданном супруге и дочери: "Я заметил, что мои уланы перестали бриться и пришивать к мундирам оторвавшиеся пуговицы". Казалось бы - мелочь, но до чего точные признаки деморализации личного состава!

Сам майор был болен (вскоре при осмотре его трупа немецкие врачи констатируют у него признаки хронического бронхита и трофические язвы на ногах), почти всегда пьян и, похоже, перестал адекватно осознавать реальность. По воспоминаниям его людей, в последние дни он любил говорить о несбыточном, например, собирался после войны поехать в Африку "охотиться на львов". Пытаясь удержать последних бойцов, "Хубаль" объявил, что будет расстреливать всех дезертиров, однако когда при попытке к бегству уланами были схвачены начальник канцелярии Марушевский и еще один сержант, майор только обнял их на прощание и отдал им последние деньги.
Утром 29 апреля один из дозоров "Хубаля" натолкнулся на патруль вермахта. Завязалась перестрелка, в которой погибли один улан и один немецкий солдат; майору стало ясно, что его местоположение открыто. Он поднял своих людей по тревоге и в конном строю двинулся в направление Анелина, желая уйти от вероятного преследования. К ночи, не заметив признаков погони, остатки отряда забивуакировали в густом кустарнике возле небольшого ручейка. Здесь их на рассвете и захватила врасплох прочесывавшая местность рота германской 372-й дивизии. Увидев, что немцы замыкают окружение, майор Добжаньский отдал приказ уланам рассыпаться и пробиваться малыми группами; вскочив на коней, они выполнили это, не заметив, что их командир не последовал за ними. Судя по тому, что свой последний бой "Хубаль" принял примерно в 50 метрах от места бивуака по направлению в сторону неприятельской цепи, он сам пошел навстречу противнику и выбрал свою судьбу. Дождавшись, когда немцы выйдут на просеку, майор "Хубаль" открыл по ним огонь из 9-мм пистолета VIS, ранил двух солдат и сам был поражен в грудь и в плечо ответным ружейным огнем. Он умер в окружении вражеских солдат, так и не произнеся перед смертью ни слова. Существует мнение, что майора, уже мертвого, несколько раз ударили штыком "для верности".

Труп майора Х.Добжаньского "Хубаля" был сфотографирован гитлеровцами на месте гибели (несколько солдат личной камерой сделали и позорную для них "охотничью фотку"), а ордена, документы и некоторые личные вещи - изъяты. Затем по приказу обер-группенфюрера Крюгера он был привезен в морг города Томашув-Мазовецкий и положен на лед. В первых числах мая из лагерей военнопленных доставили несколько бывших бойцов "Хубаля", которым предоставили опознать тело своего командира, а потом освободили - вероятно, для того, чтобы в польском обществе "из достоверных источников" разнеслась весть о гибели легендарного партизана. После этого тело "Хубаля" было по одной версии кремировано, а по другой - погребено немцами в тайном месте. В наши дни выдвигаются несколько предположений относительно места последнего пристанища майора Добжаньского, однако все - на уровне гипотез. На военном кладбище в Кельце существует его символическая могила.
Остатки отряда майора "Хубаля", получившие некоторый стимул к продолжению борьбы с известием о гибели любимого командира, продолжали действовать в Свентокшижских горах до 25 июня. К уланам присоединились даже несколько уцелевших пехотинцев и вчерашних дезертиров, вновь увеличив численность отряда до 30 человек. Был проведен ряд нападений на немецкие патрули и польские полицейские участки. С гибелью "Хубаля" от былого рыцарства не осталось и следа, и все необходимое партизаны отбирали у местных жителей под угрозой оружия, а захваченных оккупантов и их пособников - расстреливали на месте. Однако с получением информации о победах гитлеровских войск над англо-французами на Западном фронте, бойцы окончательно пали духом и разошлись, устроив напоследок печальную церемонию похорон своего оружия и военной формы. Вдогонку им был издан ругательный приказ главнокомандующего ZWZ генерала Ровецкого, объявлявший майора Добжаньского "провокатором, нанесшим вред народному делу", а его людей - "оскорбившими дисциплину и честь польского солдата". Очевидно, поэтому лишь немногие из бывших бойцов майора Хубаля присоединились впоследствии к подпольной борьбе. Большинство до освобождения Польши советскими войсками вели частную жизнь, a некоторые предпочли искать путей эмиграции из страны, чтобы влиться в ряды Войска Польского на Западе. После 1944 г. многие из отряда майора Х.Добжаньского сражались и в рядах Народного Войска Польского плечом к плечу с Красной Армией.
__________________________Михаил Кожемякин.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Zygmunt Koszty;a. Oddzia; Wydzielony Wojska Polskiego majora "Hubala". Warszawa, 1987.

2. Melchior Wa;kowicz. Hubalczycy, wiele wyda;. Warszawa, 1967.

3. Tadeusz Wyrwa. W cieniu legendy majora "Hubala". Londyn, 1974.

4. Miros;aw Derecki. Tropem majora "Hubala". Lublin, 1982.

5. Aleksandra Zi;;kowska-Boehm. Z miejsca na miejsce: w cieniu legendy Hubala. Krakow, 1983.

6. Aleksandra Zi;;kowska-Boehm. Kaja od Rados;awa, czyli Historia Hubalowego Krzy;a. Warszawa, 2006.

7. Marek Szyma;ski. Oddzia; majora "Hubala". Warszawa, 1999.

8. Михаил Мельтюхов. Советско-польская война // Блицкриг в Европе 1939-1941. Польша. М., 2004.

9. Александр Васильев. Польская кавалерия во Второй мировой войне. 18-й полк Поморских улан в бою первого сентября 1939 г. и кавалерийская атака под Кроянтами // Цейхгауз, 1991, № 1.

10. Збигнев Залусский. Пропуск в историю. М., 1967.

ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСЫ:

http://pl.wikipedia.org/wiki/Henryk_Dobrza

http://pl.wikipedia.org/wiki/Hubalczycy

http://ww2.boom.ru/Polish/hubal.html

Политработник Анатолий Луначарский в годы Великой Отечественной участвовал в обороне Севастополя, битве за Кавказ и десанте в Новороссийск. Он находился на самых трудных участках, поддерживал боевой дух бойцов и даже в самые тяжелые моменты был уверен в грядущей Победе. Рассказываем историю отважного воина и писателя. Вы узнаете, как старший лейтенант боролся с врагом и за что он был посмертно удостоен ордена Отечественной войны II степени.

Сын первого советского наркома просвещения

Анатолий родился 19 августа 1911 года в Париже, где в эмиграции находились его родители. Его отец, Анатолий Васильевич Луначарский, бы профессиональным революционером, соратником Владимира Ленина. В 1917 году после Февральской революции Луначарский-старший вернулся в Россию, включился в политическую борьбу и впоследствии стал наркомом просвещения РСФСР. Анатолий вместе с матерью вернулся на Родину через год. Мальчик получил отличное образование, свободно владел французским и английским языками. В 1928 году после окончания школы стал заниматься журналистикой, литературой и переводческой деятельностью.

В 1931 году устроился работать трактористом в экспериментальном совхозе «Зерноград» под Ростовом-на-Дону. По итогу этого опыта создал несколько рассказов в журнале «Красная Новь». Анатолий продолжал активно писать, в 30-е годы был опубликован его роман «О, юность, юность!», повесть «Ловцы живого серебра». Луначарский также создавал фельетоны, выполнял к ним иллюстрации. Современники отмечали, что молодой человек был энциклопедически образованным, хорошо рисовал, любил и понимал искусство. Был скромен, излишне не подчеркивая, что он сын наркома. В конце 30-х Луначарский поступил в Московский институт марксизма-ленинизма для научных работников. Во время учебы его и застала Великая Отечественная.

На фронтах Великой Отечественной

В июле 1941 года в составе группы московских писателей и журналистов Луначарский прибыл в Севастополь. Анатолий стал политработником Черноморского флота. Он занимался фронтовыми репортажами для газет, выступал перед бойцами, писал песни, повести и рассказы. На службе Анатолию пригодилось и хорошее знание английского языка. Когда в Севастополь прибыли британские офицеры-специалисты по магнитным устройствам, Луначарский помогал переводить полученную от союзников информацию. Вот что говорил о своей работе Анатолий:

«Уважение товарищей — это едва ли не самое большое завоевание за время войны. Что всего важнее для писателя на войне — хорошо писать, метко стрелять, бесстрашно защищать свою правду? Думаю, и то, и другое, и третье — это и есть оружие писателя».

Луначарский стремился увидеть все своими глазами, 11 октября 1941 года он добился перевода в газету 7-й бригады морской пехоты «В бой за Родину». Вместе с морпехами Анатолий участвовал в отражении первого и второго штурма Севастополя. Летом 1942 года в результате третьего штурма немцы захватили Севастополь. Анатолий Луначарский, как и большинство его товарищей тяжело переживал это. Вот что вспоминал его коллега, писатель Сергей Бондарин:

«Я помню слезы Толи Луначарского при рассказе о геройском подвиге моряков, последними оставившими Константиновскую батарею в Севастополе — всю в дыму и тучах пыли, в огне и крови. Может быть, именно в этот момент рассказа он решил быть таким же, как севастопольские матросы, вплавь пустившиеся через бухту с Северной стороны к памятнику Погибшим кораблям — с раненым командиром на руках. Многое совершалось в душе человека, желающего безупречной линии поведения в жизни».

Новороссийский десант

Луначарский продолжил участвовать в боях. Осенью 1942 года он находился на передовых позициях морпехов из 83-й бригады, оборонявшей Туапсе. 3 февраля 1943 года Анатолий участвовал в высадке десанта под Новороссийском в районе Южной Озерейки. Он находился на капитанском мостике катера, с которого под шквальным огнем спрыгивали на землю морские пехотинцы. Десант в Южной Озерейке немцам удалось уничтожить, тогда советское командование бросило все силы на укрепление плацдарма «Малая земля» на окраине Новороссийска. Луначарский несколько раз переправлялся на этот пятачок, беседовал с его защитниками.

В ночь на 10 сентября 1943 года Анатолий в составе первой волны десанта высадился в порту Новороссийска. Немцы бросили все имеющиеся силы, чтобы сбросить морпехов в море, бой был крайне напряженным. В ходе сражения Луначарский был дважды ранен. У него была возможность уйти на мотоботе в лазарет, но он остался в строю. 12 сентября 1943 года старший лейтенант погиб в схватке с врагом. Посмертно Анатолий Анатольевич Луначарский был удостоен ордена Отечественной войны II степени.

via

Сейчас "кто победил" это предмет срачей, а в свое время победители просто радовались концу войны и веселились по этому случаю. Все они победили и всем им было хорошо:

«Я не могу назвать себя бывалым артиллеристом. Мне только двадцатый год, на моей груди до сих пор не было ни одного ордена. Первая награда, которой я удостоен, оказалась такой высокой, что я не мог об этом и мечтать даже во сне. Это — орден Ленина и "Золотая звезда" Героя Советского Союза», — так вспоминал итоги главного боя в своей жизни наводчик 76-мм орудия ЗиС-3 Михаил Акимов. Его расчет в одиночку выиграл неравную схватку с 15 танками! Рассказываем подробности этого сражения.

Становление героя

Михаил родился 25 ноября 1925 года в селе Супонево под Самарой в крестьянской семье. После окончания семи классов работал в местном колхозе. В январе 1943 года призван в Красную Армию и прошел обучение на минометчика. В июне 1943 года молодой боец попал на фронт. В сражениях он был дважды ранен и контужен, но всегда после восстановления возвращался в строй.

К лету 1944 года Акимов занимал должность наводчика 76-мм пушки ЗиС-3 125-го гвардейского артиллерийского полка. С конца июня его подразделение участвовало в стратегической наступательной операции «Багратион» по освобождению Белорусской ССР. Советские войска прорвали фронт, в июле немцы уже не имели сплошной линии обороны: шли активные маневренные действия. 8 июля 1944 года батарея Акимова вместе с пехотой 54-й гвардейской стрелковой дивизии продвигалась в маршевых порядках в районе станции Лесная Барановичской области. В тот день немцы организовали фланговую контратаку в составе группы из 15 танков.

Главный бой 19-летнего наводчика

Советские пехотинцы отступили, залегли и стали окапываться. Расчет Акимова в момент начала атаки продвигался вперед на автомобиле «Студебеккер». Артиллеристы приняли решение не отходить и принять бой. Они быстро отцепили орудие и заняли позиции на направлении немецкого удара. Главной проблемой было то, что прикрывающая пехота осталась позади, расчет орудия фактически остался один. Акимов вместе с товарищами на руках докатил пушку ЗиС-3, которая весила 1200 кг, до укрытия и приготовился к бою. Вскоре показались немецкие танки. Михаил подпустил их поближе и открыл огонь с дистанции 300-400 метров. С первого же выстрела он подбил головную машину. Немцы заметили вспышку советской пушки и открыли шквальный огонь. Под разрывами снарядов врага Михаил точным попаданием уничтожил второй танк.

После этого расчет срочно поменял позицию. Акимов вместе с командиром пушки получили ранения, но остались в строю. Из-за потерь Михаил вынужден выполнять обязанности наводчика и заряжающего одновременно. Вскоре героический расчет поразил еще два танка врага. Немцы приняли решение отступить. Вскоре противник перегруппировался и вновь пошел в атаку. На этот раз танки поддерживала пехота на бронетранспортерах. Акимов активно вел огонь осколочными снарядами, поражая солдат противника. Он уничтожил до 40 пехотинцев и четыре бронетранспортера.

Немцы потерпели поражение и отступили. Они так и не узнали, что все их атаки сорвал всего лишь один расчет советского орудия. Вот что вспоминал после боя Михаил Акимов:

«Я стоял на том самом месте, где встретил нас противник, когда шел в контратаку, и откуда мы не сдвинулись назад ни на шаг. Кроме меня с пушкой никого больше не было. Тут я подумал о многом. Вспомнил свою деревню Супонево, вспомнил родные места, вспомнил и себя в первые дни на войне. Я почувствовал себя много старше и подумал, что на войне видно, люди растут быстро и бывает, что один день здесь может засчитать за год. И еще я подумал, что вот немцы ничего не смогли сделать с нами, хотя нас было только двое возле орудия. Видно, на войне дело не в количестве людей, а в том, как эти люди умеют воевать».

Когда подошло подкрепление, раненого наводчика направили в госпиталь. За этот бой Михаил Павлович Акимов был удостоен звания Героя Советского Союза. Гвардии младший сержант вернулся в строй осенью 1944 года и продолжил службу. В начале 1945 года его направили на учебу в Сумское артиллерийское училище. Но ранения и контузия давали о себе знать. В ноябре 1946 года по состоянию здоровья Акимов уволился из армии. Закончив Куйбышевский техникум мукомольной промышленности, он трудился в городе Владимире. В конце 1951 года Михаил Акимов переехал в город Сумы, где работал вальцовщиком на регенератном заводе. Ветеран скончался 8 марта 1983 года.

via

В годы после Второй мировой многие польские историки взяли за правило компенсировать бесспорный факт неудачных действий вооруженных сил и движения Сопротивления Польши в 1939-45 гг. живописанием отдельных успешных эпизодов. В то время, как многие из этих рассказов носят характер открытого идеологического заказа, об эпопее партизанского отряда под командованием майора Хенрика Добжаньского "Хубаля" (Henryk Dobrzański "Hubal") можно действительно говорить как о своего рода польском приоритете в истории Второй мировой.

Честь создания первого в этой войне относительно крупного регулярного партизанского отряда, действовавшего на протяжении длительного времени (с сентября-октября 1939 по июнь 1940 гг.) и довольно успешно, однозначно принадлежит офицеру Войска Польского.

Склонные к драматическим эпитетам польские авторы гордо называли Хенрика Добжаньского "последним солдатом Сентября" (имеется в виду германо-польская война 1939 г.) и "последним рыцарем Речи Посполитой", однако напомним, что и немецкие офицеры придумали для него уважительное прозвище "Der Tolle Major" - "Бешеный майор", характеризовавшее "Хубаля" как смелого и опасного врага. Действительно, он был явно неординарной и яркой личностью. Родившийся в 1896 г. в польской шляхетской семье, проживавшей в Австро-Венгерской империи, Хенрик Добжаньский являлся прямым потомком в 15-м колене одного из самых знаменитых рыцарей европейского средневековья Завиши Чарного (1379 -1428) герба "Хубаль".

С юных лет участвовавший в польском националистическом движении, с началом Первой мировой войны он вступил добровольцем в формировавшиеся в Австро-Венгрии Польские легионы Пилсудского и сражался в рядах 2-го уланского полка, ставшего впоследствии одной из наиболее элитных частей Войска Польского. С обретением Польшей независимости, Х.Добжаньский принял активное участие в украино-польской и советско-польской войнах, к 1920 г. пройдя путь до командира эскадрона и заслужив репутацию бесстрашного и перспективного молодого офицера. За мужество он был удостоен самых престижных польских военных наград: Креста храбрых (Krzy; Walecznych) и серебряного креста ордена "Виртути Милитари" (Virtuti Militari), которые носил на кителе вплоть до дня своей гибели.

В межвоенные годы Х.Добжаньский продолжил военную службу, однако, как первоклассный наездник, более увлекся спортивной карьерой, завоевав на польских и международных состязаниях 22 золотых, 3 серебряных и 4 бронзовых медали. В частности, в 1925 г. на международных соревнованиях по конному троеборью в Лондоне он взял первый приз; в 1926 г. на состязаниях военных наездников в Германии был третьим (гораздо важнее, что там он подружился с многими немецкими офицерами, что помогло ему лучше понимать их образ мысли в годы войны); а в 1928 г. вошел в состав польской сборной на олимпийских играх в Амстердаме.

Малоизвестно, но факт, что чрезмерное увлечение спортивной славой с неизбежными богемными компаниями и восторженными поклонницами вскружило голову честолюбивому офицеру и привело к откровенному манкированию делами службы, что окончательно испортило его отношения с начальством. Чин майора, полученный в 1927 г., стал верхом военной карьеры Х.Добжаньского. Вплоть до 1939 г. он был отправлен выполнять квартирмейстерские обязанности на литовскую границу, лишь на военных учениях изредка получая временную команду. Выйдя из "спортивного возраста" и попав в "черный список" по офицерским кадрам Войска Польского, вчерашний герой находил выход своей бурной энергии в пьянстве и приключениях, снискавших ему в кавалерии скандальную известность. Например, на маневрах в 1938 г. он со своим эскадроном выступил за несколько часов до официального начала учений и, врасплох пленив штаб условного противника, под остриями пик отконвоировал высших офицеров в одних пижамах к посредникам. Или когда двое его подчиненных угодили в полицию за какое-то мелкое правонарушение, он подогнал к местной "кутузке" военный грузовик, зацепил тросом решетку на окне, вырвал ее и увез своих бойцов. Впрочем, несмотря на подобные "подвиги", Х.Добжаньский оставался добрым католиком и хорошим семьянином, трогательно любившим своих супругу и дочь, которым он даже во время партизанской борьбы умудрялся регулярно передавать подробные письма. Помимо этого, во второй половине 1930-х гг. он активно сотрудничал в польской военной прессе, выдвигая новую и, как оказалось, не лишенную здравого смысла, концепцию применения конницы в современной войне. Вопреки принятому в польском боевом уставе (Ogolna instrukcja walki, 1930) введению кавалерийских соединений в бой в пешем строю, майор Добжаньский верно подметил, что "использовать конницу в качестве ездящей пехоты бесперспективно, т.к. огневая мощь кавалерийской бригады равна таковой пехотного батальона". Он предлагал в военное время придавать кавалерийские полки армейским соединениям и применять их для разведки и рекогносцировки, диверсионных рейдов в тыл противника и охраны коммуникаций. История показала, что "бешеный майор" с отрядом резервистов и добровольцев провоевал по своей системе дольше и эффективнее, чем все вышколенные уланские и гусарские части Войска Польского.

С нападением нацистской Германии на Польшу в сентябре 1939 г. майор Добжаньский получил назначение на должность начальника штаба 110-го резервного уланского полка, дислоцированного "на Кресах" - т.е. в Западной Белоруссии. Укомплектованный резервистами из числа так называемых "осадников" (польских вооруженных поселенцев), среди которых были сильны националистические настроения, полк являлся довольно боеспособной частью и с 11 сентября принял активное участие в боях с авангардами вермахта, а с 17 сентября - и с перешедшими границу войсками Красной Армии. До 22 сентября полк вел ожесточенные бои в районе город Гродно с советскими войсками и понес тяжелые потери. После того, как уцелевшие польские части на Крессах получили приказ командования пробиваться в Литву, 110-й уланский полк, командование которым (в связи с тяжелой болезнью престарелого полковника Е.Дамбровского) фактически принял на себя энергичный и неукротимый Добжаньский, единственный не подчинился этому приказу и двинулся на запад - на помощь еще державшейся Варшаве. Однако при переходе реки Бебра полк попал под удар превосходящих сил Красной Армии с тяжелой артиллерией и бронетехникой и был фактически разгромлен. Потеряв большую часть людей, все тяжелое оружие и обоз (кроме несгораемого ящика с полковой кассой, которая затем сыграет важную роль в партизанской борьбе "Хубаля"), майор Добжаньский в конном строю прорвался через порядки красноармейцев всего со 180 уланами и продолжил марш к столице. Однако 27 сентября в районе Ломжи местные жители принесли им известие о капитуляции Варшавы.

Построив своих людей, Х.Добжаньский объявил им, что каждый волен сам выбирать себе дорогу, и добавил: "Я оружия не сложу и мундира не сниму - Бог нам в помощь!" Продолжать вместе с ним борьбу решили 55 улан, из них 5 офицеров (в т.ч. выходец из семьи русских эмигрантов подпоручик Модест Ильин ("Клин"), который остался с "Хубалем" до последнего). Уставшие люди, среди которых было немало раненых, на заморенных лошадях двинулись в направлении Светнокшижских гор (Gуry Switokrzyskie) в центральной Польше. С густыми лесами и обилием ручьев, этот горный массив представлял для кавалерии хорошее укрытие, а местные жители, издревле имевшие репутацию бесстрашных разбойников, виделись Добжаньскому выгодными союзниками. По пути патрульными уланами был встречен известный польский спортсмен М.Мариан, эвакуировавший из-под Варшавы несколько десятков коней польской конно-спортивной школы; он со своими помощниками примкнул к отряду, получившему таким образом не только пополнение, но и конский резерв. 1 октября отряду майора Добжаньского удалось успешно форсировать Вислу в районе Демблина. Противодействие немцев ограничилось незначительными стычками. На следующий день удача сопутствовала уланам еще раз: они застигли врасплох у местечка Воля Ходковска фуражиров 69-го немецкого артиллерийского полка, занимавшихся скупкой сена у местных крестьян. Атаковав в конном строю, майор Добжаньский и его уланы ценой гибели двоих своих бойцов и ранения еще двоих изрубили пятерых немцев и захватили в плен 1 германского лейтенанта и около 20 рядовых и унтер-офицеров. По приказу Добжаньского, пленных обезоружили и отпустили. При этом, согласно свидетельству очевидцев, майор, восхищенный дерзким поведением молодого лейтенанта, получившего несколько сабельных ран, воскликнул: "Вот это по-рыцарски!" и пожал ему руку. В этом на первый взгляд малозначительном жесте сказалась вся благородная и, можно сказать, наивная натура первого польского партизана, искренне полагавшего, что "воевать надо в белых перчатках".

За все время с сентября 1939 по апрель 1940 гг. по его приказу в отношении мирного населения и противника не было совершено ни одного деяния, которое можно было бы квалифицировать как нарушение законов и обычаев войны, и даже более того. Все захваченные в плен немецкие военнослужащие и административные работники, равно как и польские коллаборационисты, после допроса освобождались "из-за невозможности обеспечить содержание в плену". За лошадей, фураж и продовольствие, которые бойцы "Хубаля" брали у крестьян, они неизменно платили из полковой кассы 110-го полка по твердым расценкам; исключение делалось только в том случае, если помощь предлагалась безвозмездно, что с меркантильными поляками случалось не часто. Учитывая все это, майор Х.Добжаньский "Хубаль", особенно на фоне мрачной беспощадности большинства партизанских командиров Второй мировой, действительно выглядит "рыцарем без страха и упрека".
Продолжая движение в избранном направлении, отряд, уклоняясь от встречи с дислоцированными на местах недавних боев частями вермахта, вступил в Стараховицкие леса (lasy Starachowickie). Там еще находились остаточные групп польских солдат, а также лежало много брошенного при капитуляции Войска Польского воинского имущества и, что было особенно важно для кавалеристов - бродило немало лошадей. За несколько дней импровизированный эскадрон майора Добжаньского увеличил свою численность до 70 человек, несмотря на имевшее место дезертирство (в т.ч. бежал не веривший в перспективы борьбы начальник штаба ротмистр С.Салтыкевич), оброс имуществом и заводными лошадьми, а так же существенно пополнил запасы вооружения и боеприпасов. Значительно облегчало практически беспрепятственное продвижение польских партизан то обстоятельство, что оккупационная система с ее структурами безопасности еще не была налажена гитлеровцами. Полевые части вермахта, радовавшиеся победе, смотрели на ненадолго возникавших в секторах их ответственности кавалеристов как на "осколки разбитого противника" и не спешили вступать с ними в бой, полагая, что рано или поздно они сами сдадутся или разбегутся. Немцы жестоко просчитались: уланы Добжаньского как раз собирались драться.

Вскоре вступивший в Свентокшижские горы отряд настиг приказ командующего последним из оказывавших немцам сопротивление польских соединений (оперативной группой "Полесье") бригадного генерала Франтишека Клееберга от 5 октября, предписывавшего всем сохранившим строй частям прекратить сопротивление и по возможности пробираться за границу. Обсудив положение со своими офицерами, майор Добжаньский принял решение в очередной раз проигнорировать приказ (похоже, к субординации он относился без всякого почтения) и продолжить борьбу на родине партизанскими методами. Он предполагал, что решающего наступления англо-французских войск на Западном фронте следует ожидать весной 1940 г., и на данном этапе самой важной является пропагандистская задача: сохранить хотя бы номинальное присутствие не сдавшихся польских военнослужащих на территории Польши. "Военная форма - это видимая сторона сопротивления и продолжения борьбы", - заявил Добжаньский. С этого момента его отряд получил самоназвание: "Отдельное подразделение Войска польского" (Oddział Wydzielony Wojska Polskiego). Для конспирации солдаты и офицеры по старой польской повстанческой традиции выбрали себе псевдонимы. Сам Г.Добжаньский обратился к названию своего родового герба: "Хубаль", и под этим именем вошел в историю. Для обеспечения деятельности и снабжения своего отряда майор "Хубаль" приступил к созданию в Свентокшижских горах конспиративной организации под названием: "Боевой округ Кельце" (Okręg Bojowy Kielce), активно привлекая к сотрудничеству местных жителей, в первую очередь лесничих, отлично знавших местность, и католических священников, имевших большое влияние на умы и сердца крестьян. Впрочем, жители окрестных деревень первоначально радушно принимали улан "Хубаля", и не только из патриотических соображений: партизанский майор, повсюду возивший с собой полковую кассу, был кредитоспособен и охотно платил за все. Кроме того, он избавил местных жителей от произвола банды выпущенных войной из тюрем псевдо-анархистов во главе с неким Савицким, орудовавшей по соседству. Уланы легко выследили и рассеяли "экспроприаторов", а сам Савицкий после импровизированного судебного процесса был расстрелян.
При условии того, что немецкие гарнизоны находились в Свенткшижских горах только в крупных населенных пунктах, а их коменданты (вчерашние полевые офицеры) еще не успели освоиться с обстановкой и своими новыми функциями, уланы майора "Хубаля" в октябре 1939 г. были в этой местности самой заметной военной силой, с которой немцы считались. Польская патриотическая традиция даже практикует легенду, что "Хубаль" якобы был так уверен в своих силах, что мог позволить себе заявиться при полном параде в гости к перепуганному немецкому коменданту и, сыграв партию в вист и отужинав, спокойно вернуться к своим людям. Если принять во внимание выставленную в 1999 г. на аукционе в Польше престарелым бывшим офицером вермахта открытку с собственноручной дарственной надписью майора Добжаньского, в этой истории есть доля истины.

Гораздо большие усилия по ликвидации отряда "бешеного майора" на этом этапе предпринимало командование подпольными вооруженными формированиями Польши, первоначально именовавшимися "Службой победы Польши" (Służba Zwycięstwu Polski -SZP), затем - "Союзом вооруженной борьбы" (Związek Walki Zbrojnej - ZWZ). Несмотря на воинственные названия, эти предшественники Армии Крайовой с самого начала проявляли свойственные и ей сильные тенденции к бюрократизации и оправданию своего бездействия красивыми словами и теоретическими выкладками. Своевольный и резкий с начальством Добжаньский, не скупившийся на нелестные эпитеты в адрес "позорно облажавшегося" в недавней войне генералитета и популярный среди личного состава, стал для подпольных генералов опасным конкурентом. Общая тенденция здесь с небольшими вариациями была неизменно такова: "Хубалю" приказывали "по стратегическим соображениям" распустить его отряд и уйти в подполье, а когда он в той или иной форме отказывался, этот приказ через его голову доводился его солдатам и офицерам. Всякий раз после этого на фоне осознания всех опасностей и тягот партизанской жизни отряд нес такие потери, которых ему не могли нанести даже немцы.
30 октября 1939 г. майор "Хубаль" принял решение расширить зону партизанской борьбы и, оставив главные силы отряда под командованием своего заместителя капитана М.Каленкевича ("Котвича"), возглавил рейдовую группу из 16 человек и повел ее в район столицы Свентокшижского воеводства города Кельце. Существует предположение, что это было сделано им не в последнюю очередь для того, чтобы "заявить себя" перед лицом подпольных генералов и полковников. Однако на сей раз удача отвернулась от дерзкого майора. Германский комендант Кельце полковник Фриц фон Липпе попытался организовать первую операцию, бросив против партизан роту 111-го полицейского батальона и роту вермахта. Когда отряд "Хубаля" разместился в местечке Часовник, его внезапно атаковало подразделение немецкой полиции, которое сумело проникнуть в село, замешавшись в толпу возвращающихся со службы в костеле жителей. Потеряв 3 бойцов (один был схвачен и расстрелян, судьба двух неизвестна) и большую часть лошадей, Добжаньский был вынужден бежать. Преследование и прочесывание местности, осуществленное оккупантами силами двух рот, результата не принесло. Первое поражение "Хубаля" рельефно подчеркивает отсутствие навыков антипартизанской борьбы у вермахта по стоянию на осень 1939 г.: очевидно, что даже против мобильного отряда в полтора десятка хорошо знающих местность улан выделенных немцами сил оказалось явно недостаточно. Незадачливые каратели выместили свою досаду на замеченных в связях с "Хубалем" местных жителях, проведя их аресты и разгромив несколько домов. Однако именно эти зверства оккупантов (по сравнению с будущими выглядящие едва ли не детскими играми) подвигли руководителя польского военного подполья генерала М.Крошевича-Токаржевского ("Торвида") отдать первый приказ о расформировании отряда майора "Хубаля", "чтобы не провоцировать немцев".
Чтобы удержать своих деморализованных поражением и позицией подпольного командования людей от дезертирства, в ноябре Добжаньский распустил большую часть личного состава в долгосрочный отпуск до весны, а запасы оружия и воинского имущества скрыл в нескольких специально оборудованных схронах. Оставшись всего с дюжиной офицеров и бойцов, он квартировал преимущественно в лесничествах в окрестностях сел Опочна и Конске, сведя боевую деятельность к разведке и избегая стычек с противником. Одновременно он проводил набор добровольцев из местного населения, принимая в отряд преимущественно военнослужащих запаса. Однако среди влившихся в ряды уланов "Хубаля" была даже одна девушка - Марианна Цел ("Терезка").

В конце ноября 1939 г. майор "Хубаль", раздраженный деструктивной позицией подпольного командования, с присущим ему авантюризмом перешел на него в контрнаступление. Сменив форму на щегольской охотничий костюм и скрыв внешность густой бородой (которая впоследствии станет для него своего рода визитной карточкой), он в сопровождении капитана Коленкевича нелегально прибыл в Варшаву и добился встречи с генералом Крошевичем-Токаржевским ("Торвидом"). Беседа состоялась на конспиративной квартире 18 ноября и закончилась полной победой Добжаньского. Убежденный его аргументами и волей к борьбе, подпольный генерал сам окреп духом и поддержал идею партизанской борьбы. Майор "Хубаль" получил приказ накапливать силы и вооружение к массовому выступлению весной 1940 г. и получил статус командующего округом "Кельце". 24 ноября он благополучно вернулся в свой отряд.____________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.