FANFANEWS

Но есть в ней кое-что посильнее шуток про психотерапию и Аквафины в роли плохого копа. В гробу тут лежит сам Николас Кейдж, великий и ужасный!

Роберт Монтегю Ренфилд (Николас Холт) — адвокат, в начале XIX века отправившийся в замок графа Дракулы (Николас Кейдж) по вопросам недвижимости и ставший его верным слугой. Спустя 200 лет пара оказывается в Новом Орлеане; Ренфилд по-прежнему приносит хозяину свежие трупы, пока тот целыми днями спит в гробу. Но Ренфилд старается убивать плохих людей, тогда как Дракула требует монахинь и чирлидерш. Слуга начинает роптать. Параллельно европейская нечисть втягивается в новоорлеанские интриги: потомственная сотрудница коррумпированной местной полиции (Аквафина) практически в одиночку борется с бандой наркоторговцев, которой управляют зловещая матрона (Шохре Агдашлу) и ее безалаберный сынок (Бен Шварц).

«Ренфилд» — ошметок трупа «Темной вселенной», амбициозной франшизы, которая должна была вернуть на экраны классических монстров компании Universal, но была похоронена в младенчестве после провала «Мумии». Очевидно, размышляя, что делать дальше, студия сперва выпустила (весьма успешно) малобюджетного и чрезвычайно серьезного «Человека-невидимку», а теперь пробует радикально другой подход. «Ренфилд» в постановке Криса МакКея («Лего Фильм: Бэтмен», «Война будущего») — легковесная кровавая комедия, имеющая, разумеется, максимально отдаленное отношение к произведению Брэма Стокера.

При этом направление мыслей у сценаристов «Невидимки» и «Ренфилда», вставших перед задачей осовременить чудовищ, оказалось очень похожим. Герберт Уэллс стал феминистским хоррором про домашнее насилие. Центральная шутка «Ренфилда» заключается в том, что заглавный герой и Дракула находят в созависимых абьюзивных отношениях. Ренфилд, который с чисто практическими целями ходит на собрания жертв таких отношений (чтобы потом разыскивать их мучителей и пускать им кровь), вдруг сам осознает себя жертвой нарцисса с клыками.

Это хорошая, остроумная идея для пары сцен, но авторы «Ренфилда» почему-то решили на ней и остановиться. И шутка, повторенная десять раз, сперва перестает быть смешной, а потом и вовсе перестает быть шуткой: под конец зрителю почти серьезным голосом рекомендуют задуматься об отношениях с близкими и поскорее найти свою внутреннюю силу или что-то в этом духе. Поп-психология выглядит достаточно глупо и сама по себе, а в контексте оторванных рук и летающих голов — особенно.

Бен Шварц и Николас Холт

Впрочем, несмотря на тяжеловесную концепцию, Николасы стараются получить удовольствие сами и по возможности им поделиться. Холт в точности копирует интонации и мимику Хью Гранта (рядом с которым 20 лет назад шагнул в большой кинематограф). Это не касается, конечно, моментов, когда Ренфилд съедает жука (так работает его суперсила) и ненадолго превращается в Джона Уика на стероидах; экшен-сцены (с рапидами!) поставлены не шибко оригинально, но энергично и весело.

Кейдж, переживающий карьерный ренессанс после десятилетия «сразу-на-видео», — прима, а потому ведет себя соответственно. По объему экранного времени он почти что персонаж второго плана, но, конечно, именно его Дракула — главное блюдо «Ренфилда». Внешне Кейдж копирует в первую очередь Белу Лугоши из хрестоматийной версии 1931 года, но манеры у него куда более современные. Это кэмповый, несколько даже квир-Носферату, который умеет быть грозным, как Кристофер Ли, или вкрадчивым, как Удо Кир, а может вдруг потерять терпение совершенно в духе Николаса Кейджа.

Все, что происходит за пределами главного дуэта, не стоит внимания. Разрисованный татуировками Бен Шварц, как всегда, забавный, но ему редко удается проявить себя. Аквафина — мискаст и тоже недописанный персонаж. Авторы, в частности, так и не решили, что там у героини происходит с Ренфилдом. История про мафию где начинается, там же и заканчивается: действия едва наскребли на полтора часа — редкость сегодня для серьезного студийного фильма.

Аквафина

Но граф Кейдж, Николас Дракула — Кейдж шел к этой роли всю жизнь. Он играл в «Поцелуе вампира». Он продюсировал «Тень вампира». Его дядя, в конце концов, поставил последнюю большую экранизацию «Дракулы». Дэвид Линч метко назвал Кейджа «джазовым музыкантом в актерской профессии» — как можно пропустить его выступление в Новом Орлеане?

Автор текста: Станислав Зельвенский
Источник: КиноПоиск

Другие материалы:

• ТОП-10: Лучшие космические сериалы

• Комиксы про Бэтмена — с чего начать читать?

• Рестлеры в масках, Ла Йорона и Гильермо дель Торо — 7 необычных мексиканских хорроров

• Артур Конан Дойл и Феи Коттингли — Как две молодые девушки одурачили создателя Шерлока Холмса

• В доме повешенного — «Вирджинец» Сесила ДеМилля

• Жан Роллен: «Фильм о вампирах – повод снять голеньких девочек»

• Слэшер, сплэттер и паранормал — основные жанры фильмов ужасов

• «Песни Гипериона» — вселенная Дэна Симмонса

• Взрыв мозга — 9 фильмов-головоломок, которые разгадает не каждый

• Джокер — предыстория злодея из комиксов

• Что почитать из фантастики? Книжные новинки апреля 2023

• Дедушка жанрового кино — творческий путь культового режиссера Джона Карпентера

• На вершинах нивы искусства: книги недели — что спрашивать в книжных магазинах

• «Ты»: вышел 4-й сезон сериала о маньяке-интеллектуале — пересказ сюжета и стоит ли смотреть

• «Кроличья нора» — параноидальный и смешной шпионский триллер с Кифером Сазерлендом

• «Вавилон», который не рухнет — почему фильм Дэмьена Шазелла имеет все шансы стать культовым?

• ТОП-6: Лучшие зарубежные экранизации русской классики

Мы расскажем: какими были эти авторы, чего и почему от них ждали, почему не дождались — и действительно ли не дождались. А также назовём несколько произведений «цветных» авторов, которые считаем топовыми книгами российской фантастики.

Для начала кратко пробежимся по предыдущим волнам отечественной фантастики, их роли для жанра и общества.

Волна первая: мы наш, мы новый мир построим

Первая волна отечественной фантастики взбурлила в 1920-е годы — обществу очень нужно было отрефлексировать недавние события и понять, куда движется действительность. Фантасты этой волны вместе со своими читателями так или иначе обыгрывали классовые вопросы. Это могло быть сделано в лоб, как у Мариэтты Шагинян с её очень популярным циклом «Месс-Менд» о строительстве социализма в США, или исподволь, как у Беляева в романах «Человек-амфибия» и «Голова профессора Доуэля».

Волна вторая: акробатика на хворосте

Авторы: Владимир Немцов, Георгий Гуревич, Виктор Сапарин.

В 1940-х годах в верхах сформировалась концепция «Нам нужна фантастика про прямо завтра, ну на крайняк — про через неделю. И пятилетку — в четыре года, да». Фантасты второй волны стали паровозом, толкающим научную мысль, авторами были учёные и популяризаторы науки. Художественные произведения могли быть не особенно и художественными, во всяком случае про Владимира Немцова, главного представителя «второй волны», говорили, что его романы — «техническо-фантастические».

Волна третья: как прекрасен этот мир, посмотри!

В 1960-х появилась фантастика с креном в утопию, временами слишком уж идеально-единорожную даже для утопии, с масштабными философскими идеями, закопанными подчас так глубоко, что их до сих пор раскапывают. Третья волна — это прежде всего произведения братьев Стругацких, Кира Булычёва и поздние творения Ивана Ефремова. Собственно Ефремов и поднял эту волну своим совершенно утопическим и дальнеприцельным романом «Туманность Андромеды».

Другие авторы: Ольга Ларионова, Андрей Балабуха, Дмитрий Биленкин.

Волна четвёртая: человек — это звучит гордо

Авторы: Андрей Лазарчук, Эдуард Геворкян, Михаил Успенский, Андрей Столяров, Любовь и Евгений Лукины, Даниил Клугер, Далия Трускиновская, Святослав Логинов и другие.

Четвёртая волна отчасти наложилась на третью: её представители начинали литературный путь в 1960-1980-х годах и зачастую не могли или почти не могли пробиться к читателю со своими дивными новыми идеями. Авторы четвёртой волны продвигали выраженный курс на фантастику как просто-качественную-литературу, которой вовсе не требуется сидеть в гетто или издаваться в сериях «Для детей и юношества».

Эта волна выносит на гребень не науку и не социальные явления, но человека, его отношения с обществом завтрашнего дня, внутренние состояния и их внешние проявления.

Новая новая волна

В 1990-х на книжном рынке начинается сумасшедшая свистопляска, плоды которой многие ещё помнят хотя бы по диким обложкам. Зато под ними встречались настоящие сокровища, сформировавшие тенденции отечественной фантастики на много лет вперёд. Ведь писателю, во-первых, больше не нужно было проходить семь кругов бюрократических препон, чтобы издать свою нетленку, а во-вторых, рынок завалило переводными изданиями фантастики и, что было совсем уж открытием, — фэнтези. Они формировали новые потребности и читателей, и отчасти самих же писателей.

Вот в этой зажигательной обстановке из пены морской выпочковались первые издательства, которые предлагали исключительно фантастику и фэнтези. И всё было востребовано, всё издавалось многотысячными тиражами, в которые сейчас трудно поверить: так и кажется, что у наборщика палец залип на нуле.

Популярные авторы «новой новой» волны массовому читателю хорошо известны, их произведения по сей день регулярно входят в каждый свежий топ российской фантастики: это Сергей Лукьяненко, Елена Хаецкая, Леонид Каганов, Олег Дивов, Сергей Жарковский, Линор Горалик, Г. Л. Олди и многие другие.

Цветная волна

К началу XXI века ситуация устаканилась, рынок перестал бежать-орать, пришла эпоха интернета, объединившая умы и сердца фантастов. Тут-то и начинается история «Рваной грелки», анонимного сетевого конкурса, который сформировал так называемую «цветную волну» (она же шестая).

Волна эта примечательна пулом действительно ярких и ни на кого не похожих авторов, а также спорами, которые до сих пор вспыхивают на тему того, есть ли «цветная волна» вообще, что она кому была должна и почему оказалась не тем, чего от неё ожидали.

«Цветные» авторы действительно были необычными, а их тексты — достаточно мощными и при этом зачастую неуютными, их замечали и о них говорили. Имея солидный багаж начитанности, при этом авторы оставались свободными от давления авторитетов, не привязывались к темам, жанрам и поджанрам, были активны и готовы писать регулярно, храбро экспериментировали, не тухли от негативных тапков в ответ на свои эксперименты.

Разные взгляды, разные стили, очень высокий уровень владения пером и большой концентрат звенящего изюма — эти истории отнюдь не выглядели бледно рядом с лучшей фантастикой российских авторов предыдущих волн. Буквально каждый удавшийся «цветной» текст был в чём-то неотмирасегошен, густо атмосферен, склонен к сюру, экзотичности и метафоричности. Часто авторы с хрустом ломали читательские ожидания и каждый текст «цветных» расчёсывал органы восприятия.

Сами же авторы не раз говорили, что нет никакой «цветной» волны, что на них просто навесили ярлычок и стали требовать свершений просто потому, что душа общественности алкала нового и ждала кого-нибудь™.

Тем не менее рождение этой волны было «зафиксировано» двумя книгами в 2007 и 2008 гг.: это сборники «Предчувствие „Шестой волны“» и «Цветной день», составленные соответственно Андреем Лазарчуком, автором четвёртой волны, и Аркадием Рухом. В них «цветные» авторы были наречены новым поколением фантастов. И многие ожидали, что вот-вот в глубинах «цветной волны» самозародятся смыслы, по мощности подобные тем, которые в 1960-х годах создали «новую волну» англоязычной фантастики и полностью взорвали представление о жанре.

Вопрос в том, можно ли ставить знак равенства между новым поколением фантастов, которое действительно выросло, и волной, которая становится проводником идей и смыслов.

Одно из ключевых отличий «Цветной волны» — спонтанность, отсутствие какой-то преемственности. Это не ученики предыдущих поколений, не люди, объединённые Идеей и Миссией. Это скорее первичный бульон, который сам себя сварил, обучил, укрепил и мотивировал. Волна сформировалась как писательский салон, а не направление литературы, чему-то себя противопоставляющее, к чему-то зовущее и куда-то лежащее. Это литература, которая создавалась ради отклика, реакции, ещё одного повода к дискуссии, ради пути, на котором появятся новые изумительные находки — локальные.

У «Цветной волны» не было целей, лидеров и выраженного вектора движений. Во всяком случае, авторы никогда этого не заявляли, они просто сформировали пространство, где каждый создавал нечто необычное и неожиданное, царапучее и притягивающее внимание.

При этом авторы имели признание не только в своём уютном сетевом мирке. Сборники с их участием и авторские книги регулярно попадали в топы российской фантастики, «цветных» номинировали едва ли не на все существовавшие в то время литературные премии. К примеру, Дмитрий Колодан получил множество наград, от «Дебюта» до награды Европейского научно-фантастического общества. Юлия Зонис может похвастаться целой россыпью премий, среди которых «Бронзовая улитка» и «РосКон». Иван Наумов — лауреат «РосКона», «Басткона», «Серебряной стрелы».

В 2012 году авторы «цветной волны» выпустили эклектичный роман в новеллах «Кетополис». Читатели тут же начали хвалить и ругать его с двух рук за литературоцентричность и обычную для «цветных» тягу к налёту сюра. «Кетополис» привлёк к себе очень много внимания и получил «Золотой РосКон» как роман года, а сами «цветные» авторы стали разбредаться по проектам.

В итоге «Цветная волна» вынесла на своём гребне множество интереснейших писателей, но не вынесла нового Брюса Стерлинга, не родила сверх-идеи — сам этот факт поднял вокруг представителей «цветных» вой до небес.

Дескать, как смели вы не повести нас в новый дивный мир фантастической литературы? Почему не стали свергать горы и поворачивать реки? Вы же талантливые и самобытные авторы, ну давайте, несите нам новые десять заповедей, или вас палочками потыкать?

Но знаете, сейчас, спустя годы, довольно очевидно, что не всем нужно горы воротить. Кто бы там как ни разочаровывался — «цветная волна» принесла многое и продолжает нести. Пусть это многое не стало сломом и не погнало фантастику взашей к очередному новому витку, но…

Это точно было нужно?

Этого точно не было?

Может быть, вся суть именно в том, что не взашей?

Нам кажется, соль в том, куда именно вы смотрите и насколько внимательно.

Следуйте за белым кроликом — вот вам несколько произведений от «цветных»:

Шимун Врочек

Его лаконично-мощные образы буквально оглушают читателя сумасшедшей эмоциональной насыщенностью и кинематографичностью. И да, долго не забываются, подчас заставляя переосмыслить некоторые явления вокруг себя.

Рекомендуем прочесть:

«Золотая пуля» (соавтор — Юрий Некрасов). Непростой и неоднозначный роман, которым открылась серия «Сломанный миф» издательства Эксмо. Мы не скажем, о чём эта история, потому что в ней всё не то, чем кажется. Скажем лишь, что роман отхватил несколько номинаций на премии, собрал огромное количество эмоциональных отзывов от читателей и был назван «Миром фантастики» лучшим хорором года — то есть возглавил не только топ российской фантастики: книги зарубежных авторов тоже участвовали в отборе.

Владимир Данихнов

Автор, писавший сильно и страшно, один из ярчайших представителей «цветной волны», совершенно не щадящий своих читателей. Каждая его история была явлением, но явлением весьма далёким от уюта домашних тапочек.

Рекомендуем прочесть:

«Живи!» (соавтор — Артём Белоглазов) — страшная и в то же время добрая книга, в которой авторы смешали сказочность, реализм и детско-подростковую непосредственность, для которой путь — и есть цель.

К. А. Терина

Автор вольно чувствует себя на поле любых поджанров и форм, повсюду неся свой фирменный знак — хирургически точный, тончайший психологизм.

Рекомендуем прочесть:

«Фарбрика». Сборник рассказов с неповторимой атмосферой, где сплавляются научная фантастика, философские притчи и много чего ещё, и где нет проходных или даже «средненьких» историй.

Карина Шаинян

Мастер безумных сюжетных виражей и нуарных историй.

Рекомендуем прочесть:

Роман «С ключом на шее». Здесь в двух временных линиях развивается история о детоубийствах и потусторонней призрачности. Всё как мы любим: кошмарный сюрреализм, ломанные персонажи, перевёртыши, тягучие странные тайны.

Много ещё можно сказать о «цветной волне», её авторах, их произведениях, но…

Правда, лучше прочитайте сами.

Источник: Мир фантастики

Другие материалы:

• Рестлеры в масках, Ла Йорона и Гильермо дель Торо — 7 необычных мексиканских хорроров

• Артур Конан Дойл и Феи Коттингли — Как две молодые девушки одурачили создателя Шерлока Холмса

• В доме повешенного — «Вирджинец» Сесила ДеМилля

• Жан Роллен: «Фильм о вампирах – повод снять голеньких девочек»

• Слэшер, сплэттер и паранормал — основные жанры фильмов ужасов

• «Песни Гипериона» — вселенная Дэна Симмонса

• Взрыв мозга — 9 фильмов-головоломок, которые разгадает не каждый

• Джокер — предыстория злодея из комиксов

• Что почитать из фантастики? Книжные новинки апреля 2023

• Дедушка жанрового кино — творческий путь культового режиссера Джона Карпентера

• На вершинах нивы искусства: книги недели — что спрашивать в книжных магазинах

• «Ты»: вышел 4-й сезон сериала о маньяке-интеллектуале — пересказ сюжета и стоит ли смотреть

• «Кроличья нора» — параноидальный и смешной шпионский триллер с Кифером Сазерлендом

• «Вавилон», который не рухнет — почему фильм Дэмьена Шазелла имеет все шансы стать культовым?

• ТОП-6: Лучшие зарубежные экранизации русской классики

• Тобол, драконы и арап — 10 фильмов о Петре I

Братья Стругацкие — главный литературный феномен в отечественной фантастике второй половины XX века. Спорить с этим трудно, да и бессмысленно: при всем уважении к Ивану Ефремову, Киру Булычеву, Владиславу Крапивину и другим громким голосам той непростой эпохи, никто не мог составить АБС конкуренцию по влиянию на умы и сердца современников. Редкий литературный талант сочетался у соавторов с какой-то бешеной, нереальной работоспособностью. В самое продуктивное свое десятилетие, с 1961 по 1971 год, братья написали полтора десятка повестей — не считая рассказов и пьес, сценариев и переводов, статей и докладов. Они сотрудничали с крупнейшими режиссерами своего времени — Андреем Тарковским (фильм «Сталкер») и Александром Сокуровым («Дни затмения»), — составляли сборники, вели семинары. Их примером — а чаще примером их героев — вдохновлялись миллионы граждан Страны Советов, от школьников до космонавтов.

Но есть странная лакуна. О текстах Стругацких (и, разумеется, о фильмах, снятых по мотивам их произведений) написаны десятки книг и тысячи статей. Все разобрано досконально, по косточкам, с разных позиций. А вот о миссии, о главной жизненной цели АБС, частью которой стало литературное творчество соавторов, вспоминают гораздо реже. Притом что сами братья предельно четко сформулировали эту свою задачу еще в первой половине шестидесятых — и Борис Натанович продолжал придерживаться избранного курса до последних дней своей жизни.

Еще в июне 1964 года Стругацкие писали коллеге-фантасту Генриху Альтову в Баку — простите за пространную цитату, но эти слова стали своего рода манифестом, констатацией жизненного кредо АБС:

«С точки зрения любого квалифицированного читателя вся опубликованная литература (мы всюду имеем в виду художественную) распределена по гауссиане. Эти гауссианы различны для Вас, для нас, для А. и для Я., и для ученика 10-го класса Петра Сидорова, читающего запоем и предпочитающего Хемингуэя Л. Толстому и Ефремова Мориаку. Если взять самых квалифицированных и просуммировать их гауссианы, то получится, очевидно, некая новая гауссиана, характеризующая отношение культурных людей эпохи к литературе. Преобразование этой кривой от Гомера до наших дней — проблема интереснейшая, но, к сожалению, пока неразрешимая. Да и не об этом речь. Для нас важно, что гауссиана существовала всегда, во все времена, при хорошей и при плохой критике, при Александре Освободителе и Николае Кровавом, и так до наших дней. И всегда левую часть этой гауссианы (шаблон, безвкусица, пошлятина) терзали и рвали в клочья, и ничего ей не делалось. Другое дело — правая часть. Она поставляла идеи, новые формы, новые стили, переоценивала ценности и выворачивала наизнанку привычные представления. Она двигала литературу вперед, подавала пример и создавала последователей. Плохая литература никогда не мешала хорошей. И естественно, никогда не помогала. Они слишком далеки друг от друга. Вы хотите одним ударом обрубить всю левую часть гауссианы. Совершенно очевидно, что это невозможно. Так же невозможно, как отрубить один полюс магнита от другого. Для этого придется обрубить левую часть гауссианы распределения редакторов по вкусам, левую часть распределения читателей по вкусам. И вообще много придется рубить. Слишком много. И стоит ли? Давайте все-таки лучше стремиться сильнее писать, пропагандировать самое хорошее (это тоже надо уметь — мы, например, не умеем), помогать молодежи. Короче говоря, давайте лучше пробовать сдвинуть вправо всю гауссиану».

По сути, вся работа Стругацких в литературе — осознанная и отрефлексированная попытка сдвинуть вправо эту проклятую гауссиану, хоть на миллиметр сместить центр тяжести. АБС азартно рубились не только за свои книги. В шестидесятых соавторы участвовали в составлении ежегодников «НФ» издательства «Знание» и «Фантастика» издательства «Молодая гвардия», приложили руку к формированию портфеля легендарной «Библиотеки современной фантастики», красноречиво отстаивали в высоких кабинетах произведения Евгения Войкунского и Исая Лукодьянова, Ариадны Громовой и Ольги Ларионовой, Геннадия Гора и Михаила Анчарова, статьи Всеволода Ревича и Рафаила Нудельмана. Вопреки кокетливому «мы не умеем», АБС часто удавалось настоять на своем, пробить в печать странные, нешаблонные тексты, которые резко выламывались из канона советской НФ и, признаем честно, имели мало общего с сочинениями самих братьев-соавторов.

Серия НФ издательства «Знание»

В семидесятых, когда издательские двери для Стругацких-писателей подзакрылись (хотя не захлопнулись вовсе) и Аркадий Натанович сосредоточился в первую очередь на киносценариях, основной груз культуртрегерских обязанностей лег на плечи его брата. Обучать молодых, мотивировать молодых, защищать молодых от нападок ревнивого старичья и безмозглой цензуры, создавать новые площадки для публикации — вот те задачи, которые наполняли жизнь Бориса Стругацкого смыслом несколько последних десятилетий. Сборники «Синяя дорога» (1982) и «День Свершений» (1988), книжные серии «Новая фантастика» и «Альфа-фантастика», премия «Бронзовая улитка» (1992–2012), учрежденная Борисом Натановичем под нажимом питерского фэндома в 1990 году, и «АБС-премия», основанная в 1999-м, журнал «Полдень. XXI век» (2002–2013) — все эти начинания, по сути, имели одну цель: «сдвинуть гауссиану вправо». Не бороться с «шаблоном, безвкусицей, пошлятиной», а наметить альтернативный путь, дать дорогу тем самым авторам, которые «поставляли идеи, новые формы, новые стили, переоценивали ценности и выворачивали наизнанку привычные представления».

В марте 1980 года, когда Аркадий Стругацкий потерпел очередное поражение на московских окололитературных фронтах, Борис Натанович писал ему: «Наверное, тебе стало ясно, что ты ишачишь на других, угли им загребаешь. И ты рассвирепел. Понимаю. Но ведь, кроме этих говнюков, есть еще и дело — журнал, молодые ребята, которые загибаются без публикаций, общая атмосфера вокруг фантастики, наконец. Вот игра, которая стоит свеч! Только игра эта изнурительная, длинная, тухлая и неблагодарная, игра без выигрыша. Точнее, выигрыш достается надувателям щек. Но ведь не только же им! И ребятам молодым, и читателям тоже. Не-ет, я бы так просто не уступил!» И не уступал — до последнего.

Но, безусловно, самым любимым и нежно лелеемым детищем БНС стал знаменитый Ленинградский, а позже Петербургский литературный семинар, который начал работать под руководством Бориса Натановича в 1974 году и оставался главным «литературным клубом» отечественных фантастов вплоть до кончины мэтра в 2012-м. Борис Стругацкий оценивал свой вклад в процесс творческого становления молодых авторов очень осторожно, с присущей ему скромностью:

«Разумеется, никакой семинар не может научить писать человека, к этому неспособного. Но в наших силах предостеречь начинающего литератора от стандартных ошибок, помочь ему освободиться от распространенных заблуждений, освоить некие основные принципы литературной работы. Регулярное общение с коллегами, обмен информацией и идеями, дискуссия о методике работы — все это может оказаться весьма полезным для начинающего, да и не только для начинающего».

То ли именно такой «точки сборки» остро не хватало советским фантастам нового поколения, то ли проявился наконец редкий педагогический талант БНС, о котором до сих пор с восторгом и придыханием вспоминают его ученики, но Семинар действительно стал мощным центром интеллектуального притяжения, альтернативой казенных «кузниц кадров». Из стен ленинградского Дома писателя вышли авторы, показавшие, что фантастику можно писать совсем иначе, не так, как было принято в брежневском СССР, — Святослав Логинов, Вячеслав Рыбаков, Михаил Веллер, Андрей Столяров, Андрей Измайлов; среди заочных иногородних членов семинара числились Борис Штерн, Алан Кубатиев, Андрей Лазарчук, Михаил Успенский, Любовь и Евгений Лукины, Владимир Покровский — «золотовалютные резервы», костяк четвертой волны советской фантастики, потрясавшей тверди в конце восьмидесятых.

«Он действительно мог вытащить из книги не только то, что в ней есть, но и то, что в ней могло бы быть, — вспоминал в 2018 году на конвенте „Интерпресскон“ один из старожилов Ленинградского семинара, критик и футуролог Сергей Переслегин. — В этом плане можно сказать, что он мог видеть альтернативные версии реальности, где автор оказывался гораздо более умным, талантливым. Вот это было для меня самым потрясающим в семинаре. И этому я пытался по мере сил научиться — как видеть в книге не только то, что в ней есть, но и то, что в ней могло и должно было бы быть».

Какое-то время, пока мир советского человек оставался зыбок, неясен, многовариантен, казалось, что Борису Натановичу действительно удалось сдвинуть эту неподъемную глыбу, осуществить давнюю мечту, небывалым напряжением воли вытащить из небытия альтернативную версию реальности, где фантастика шагает по новому, невиданному, совсем иному пути. Но постепенно иллюзия развеялась: сила инерции оказалась чересчур велика, Гомеостатическое Мироздание держало за горло слишком крепко.

В «Бессильных мира сего», последней своей повести, горькой, страшной, во многом пророческой, написанной сольно и опубликованной в 2003 году под псевдонимом С. Витицкий, Борис Стругацкий подводит неутешительные итоги — надо сказать, с убийственной самоиронией.

«Восторженный циник Тенгиз считает его последним Чародеем на нашей Земле, и вот этот последний из чародеев возомнил себя способным вернуть племя исчезнувших волшебников — людей, знающих свой главный талант, а потому бескомплексных, уверенных, самодостаточных, добрых. Он плодит их десятками ежегодно и никак не поймет (или не хочет поверить?), что жизнь идет следом, как свинья за худым возом, и подбирает, перемалывает их всех своими погаными челюстями: дробит, мельчит, ломает, корежит, покупает, убивает...»

Герой книги, пожилой ленинградский учитель, обладает фантастической способностью раскрывать главный талант любого ребенка, часто талант сверхъестественный, небывалый — например, разговаривать с животными, чувствовать чужую ложь или убивать словом. Но в его силах только раскрыть потаенное: как использовать этот чудесный дар, на что его растратить, каким способом скормить «свинье жизни», каждый выбирает в одиночку.

Миссия Учителя завершена. Дальше — сами, все сами.

Источник: gorky.media

Другие материалы:

• Братья Стругацкие — крушение надежд. Когда мечты о светлом будущем просто не могут стать явью

• Вечный лоцман Марк Твен (о жизни и творчестве писателя)

• Лазарь Лагин — раб волшебной лампы (о жизни и книгах автора «Старика Хоттабыча»)