luka53

Эту вырезку мой отец хранил, как свое единственное выступление в средствах массовой информации. Комиссар зенитной артиллерийской батареи 241 отдельного батальона 23-й армии. Ленинградский фронт. Фото осени 1941 года.

В декабре 1941 года на обдуваемых всеми ветрами Пулковских высотах южанин схватил воспаление легких.

В начале 1942 года отправлен в тыл и после лечения был списан в Управление тылом и принял руководство предприятием, шившем бушлаты для военно-морского флота.

Армии нужны были не только воины, но и специалисты. Отцу пришлось служить до середины 50-х годов! Позади было восстановление предприятий в Польше, в Германии.

На первом фото он выглядит старше, чем на фото 50-х.

В детстве я мечтал вот о таком:

А мне купили вот это:

На этом коне педальном нельзя было разогнаться так, как на "ракете". И управления он слушался хуже.

Впрочем, и на том, и на другом можно было покататься в ближайшем парке культуры и отдыха. Прокат стоил копейки.

14 лекабря 1989 года я, как и многие еще советские граждане, не отрываясь слушал по телевизору речь академика А.Д. Сахарова. Складное, эмоциональное гуманистическое выступление производило на меня впечатление. Я слушал и, соглашаясь с тем, что он говорил, не верил говорившему.

Позже было подсчитано, что за время работы Съезда Сахаров 8 раз нарушал регламент выступлений, прерывая выступавших, занимая трибуну не в свою очередь.

За несколько лет до этого мне пришлось прочитать несколько стенограмм заседаний Отделения естественных наук АН СССР, относившихся к 1953-1954 годам. Решался вопрос о рассекречивании этих документов. Мы читали их вместе с академиком И.К. Кикоиным, одним из участников тех заседаний.

- Рассекречивать рано, еще живы некоторые участники – сказал Кикоин.

Его мнение основывалось совсем не на том, что вопросы, обсуждавшиеся на тех совещаниях, все еще сохраняли секреты. Через 30 лет ничего секретного в тех сведениях не было. Кикоина беспокоило то, как вели себя на совещании отдельные личности, какие доводы и рассуждения приводили. Время показало несостоятельность и ошибочность  некоторых из высказанных научных умозаключений. Это нормально: наука развивается на гипотезах, предположениях, интуиции, наконец. Не все они бывают верными. Но было еще кое-что. В первую очередь это касалось молодого тогда, новоиспеченного академика Сахарова. Его поведение в компании солидных и неглупых людей выглядело эпатажно. Руководивший совещаниями академик В.А. Энгельгардт, демонстрируя терпимость и интеллигентность,  с трудом окорачивал выскочку, то и дело прерывавшего выступавших, сыпавшего общими, демагогическими фразами.

Мне, не знакомому с Сахаровым, но, как и многие, слышавшему о нем и представлявшему его как чуть не символ отечественного либерализма и гуманизма, открывшееся в тех документах дало направление в понимании характера этого человека. Во всяком случае, того, каким он был за 30 лет до этого.

Усилиями пропагандистов определенного толка А.Д. Сахаров представляется обывателям как чуть ли не «отец водородной бомбы». Это сильное преувеличение. В проблеме атомных технологий работали множество людей во главе с многими выдающимися учеными. И среди математиков, работавших в атомном проекте, Сахаров был отнюдь не первой величиной. Хотя, он был достойным в нём трудиться и, безусловно, своим талантом способствовал успеху. За что был справедливо вознагражден.

Как же проявляла себя эта личность, став заметной и титулованной? Оговорюсь, что в те, старые годы, люди, даже выдающиеся, были известны лишь узкому кругу коллег и вышестоящих начальников.

Получив возможность быть услышанным в высоких кабинетах, Сахаров заявил проект, суливший выиграть третью мировую еще до ее начала. В воспоминаниях разных людей, которые были в курсе этого проекта, содержатся незначительные неточности. Но я же не о проекте, а о человеке.

Создание супер-торпеды с ядерной боеголовкой, которая могла вызвать цунами, составлявшее суть проекта, было технически осуществимо. Как положено, проект был передан на рассмотрение ряда «профильных» ведомств.

Сахаров считал подобный проект вполне оправданным с моральной точки зрения. Игнорируя мнение, например, своего учителя – академика И.Е. Тамма.

Сам Сахаров вспоминал это так:

«После испытания "большого" изделия меня беспокоило, что для него не существует хорошего носителя (бомбардировщики не в счет, их легко сбить) - то есть в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки…

Одним из первых, с кем я обсуждал этот проект, был контр-адмирал Ф. Фомин (на самом деле вице-адмирал П.Ф. Фомин, отвечавший в Минобороны за подводный флот ).

Он был шокирован "людоедским" характером проекта, заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою, и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве. …. Я устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта».

Изложено не логично. Ведь если Фомин был «одним из первых», значит, были и последующие. И, кроме того – неправда. Сахаров, потерпев неудачу в этом проекте, через некоторое время предложил еще один, не менее варварский.

Как бы там ни было, военные моряки, «утопившие» этот проект, оказались реальными гуманистами, в отличие от...

Сахаров не унимался и несколькими годами позже вновь выдвинул похожий проект блокады побережий США атомными зарядами. Это было уже во времена «карибского кризиса». Топить этот проект пришлось уже самому Н.С. Хрущёву. Во всяком случае, сохранились упоминания о его резкой реакции на активность Сахарова. Предполагаю, с этого времени отношения Сахарова с властями испортились. Самолюбивый, амбициозный академик воспринял произошедшее как оскорбление. Наверное, так и было, если вспомнить манеру Хрущёва не стесняться в словах.

Сахаров затих до конца 60-х годов, когда в стране появилось движение диссидентов, а в его жизни появилась Елена Боннер. Неспокойный, мальчишеский характер Сахарова легко читался. Достаточно было направить его импульсы в нужном направлении – и получился общественный деятель. Борец за что-то или против чего-то. Ему, в общем-то, ничего не нужно было делать. Лишь терпеть обидную ссылку из Москвы в недалёкую провинцию. За него все делали и говорили-писали специальные люди. Зато о нем стало широко известно. И, вспоминая его поведение в молодости, я понимаю: популярность, настоящая известность – вот что было нужно этому человеку. И он ее получил.

Автор проектов варварского уничтожения гражданского населения, в период рассвета своей популярности, был отмечен Нобелевской премией мира. Которую учредил изобретатель динамита.  

Вот такая маленькая коллекция рекламных открыток для популяризации филателии. Наверное, кто-то сможет дополнить:)

Нынче цены на такие марки, в основном, Парагвая и арабских эмиратов, копеечные. Но в то время, в 70-е годы, спекулянты неплохо на них заработали.

Сколько ж их каждый год выпускалось - разных, красочных и не очень. И в почтовый ящик каждой семье их опускали усталые от предпраздничной суеты почтальоны.