lang.witch

Мне бы хотелось ответить на этот вопрос интуитивно, но интуитивно получается примерно следующее: мы у себя одни, поэтому вот так вот выделились. Так себе получается версия. Детская, прямо скажем.

Надо гуглить.

Но если гуглить, то найдёшь десятки статей которые называются "почему "русский" - прилагательное", и в них подробно обосновывается, что это уже давным-давно не прилагательное, а существительное. Как "пожарный" или "учёный". Слово даже есть страшное - "субстантивация".

Но определять часть речи давайте оставим школьникам на ЕГЭ, современная грамматика в данном случае - это последнее, что меня интересует.

Ведь ежу ясно невооруженным глазом видно, что название нашего народа отличается от всех остальных. Национальности бывают на "-ин" (англичанин, молдаванин), на "-ец" (чеченец, американец), да есть даже непонятные коротенькие француз и чех, и все они не похожи на прилагательные.

А вот слово "русский", хотя вполне может отвечать на вопрос "кто?", и совершенно справедливо считается именем существительным, по форме всё-таки прилагательное, отвечающее на вопрос "какой?"

И-и-и... первый интересный факт.

В других языках название народа частенько совпадает с прилагательным. English, français, português - всё это и названия людей, и языков. С окончанием для названия национальностей заморачиваются далеко не все.

Ай спик инглиш - Я говорю по-английски.

Ай эм инглиш - Я англичанин

А мы вот почему-то заморочились, и для всех разграничили прилагательные и национальности.

Для всех, кроме себя. Почему? Причем с религией та же история. Буддист, католик, протестант, кришнаит - но "православный". Опять эта форма прилагательного.

На самом деле, были и есть для нас слова с общепринятыми суффиксами. Например, есть слово "россиянин", которое появилось ещё в XVI веке. Оно, как видно, образовано от названия "Россия".

Но "русский" со всей очевидностью происходит от "Руси". Всегда ли мы так себя называли? Ничего подобного.

Открываем "Повесть временных лет", и видим. Про жителей Древней Руси встречается логичное слово "русин". С классическим суффиксом, образованное по всем правилам. Встречается оно уже в теме про Олега (X век). И продолжает встречаться дальше.

Например, в одном Новгородском документе XII века:

Оже емати скотъ варягу на русинѣ или русину на варязѣ, а ся его заприть, то 12 мужь послухы, идеть ротѣ, възметь свое.

И так далее.

В общем, аж до XVII века слово "русин" употреблялось, подразумевая жителей Руси.

Однако название самой Руси не стояло на месте. После периода существования в виде отдельных княжеств и тяжёлого ига страна собралась воедино как Русское государство (при Иване III), которое превратилось в Русское царство (при Иване IV). Параллельно с этим уже начинали использовать византийский вариант Россия.

Уходило в прошлое слово "Русь", и уводило за собой образованное от него "русин". Впрочем, его сохранили за собой жители Закарпатья, которые, вероятно, просто не прекращали использовать его. Правда, у них немного сменилась грамматика. Если в древности множественное число выражалось либо собирательным "Русь" (так же как "чудь", "водь" или "весь"), а единственное - словом "русин", то теперь в Закарпатье из этого сделали новое множественное число, и так образовалось слово "русины".

Впрочем, ещё в начале XX века этнографы отмечали в северных губерниях России употребление слова "русин" как синоним слова "русский", а значит оно на самом деле не прекращалось и там.

Итак, в официальном и литературном языке слово "русин" перестало означать нашу национальность. И тут-то единственным остался вариант "русские люди". Он тоже употреблялся ещё в "Повести временных лет". Если "русь" было словом собирательным, для всего народа, то... Дальше моё предположение: если речь идёт про парочку человек, называть их "русью" как-то слишком громко. Поэтому и использовали "русские люди", когда речь шла не про весь народ, а про группу его представителей.

На самом деле, сейчас не важно, верно ли конкретно это моё предположение, потому что словосочетание "русские люди" использовалось вовсю, и главное это. Называли так и других, были немецкие люди, польские, литовские, и даже нерлянские (это нидерландские).

Ну а потом кусочек "люди" отвалился, потому что и так понятно. И прилагательное субстантивировалось.

Но были и другие варианты самоназваний, которые попросту не прижились.

В XVI-XVIII веках встречался вариант "русаки" (похоже на поляков и словаков).

В "Слове о полку Игореве" прозвучал вариант "русичи", но больше он нигде не встречался, поэтому можно предположить, что это фигура речи, которая была создана по аналогии с названиями племен - вятичи, дреговичи, радимичи и прочими - конкретно для этого произведения, но в жизни не употреблялась.

В XVII веке звучал даже вариант "русяне".

Были попытки сделать "русов" или "россов".

Так что ответ, наверное, банальный - мы "русские", потому что так в языке прижилось, он выбрал такую форму. А причину такого выбора понять, наверное, невозможно. Разве что вернуться к моему первоначальному интуитивному ответу: потому что мы - это мы, и мы у себя такие одни!

t.me/lang_witch

Связаны ли между собой слова "прочь" и "прочный"?

На вид как будто да, а вот по смыслу...

"Прочь" - это вон или вне, в общем, куда-то наружу и подальше, а "прочный" - это крепкий, твёрдый, надёжный. Сравнивать их - как будто сопоставлять тёплое с зелёным.

И тем не менее. Тем не менее.

Слово "прок" (а именно оно в этой группе состоит из чистого корня) сегодня имеет значение "польза, выгода". Однако раньше смысл был несколько иным, сегодня его можно найти в регионализмах. По "Словарю русских народных говоров":

Прок -
✅1) О будущем времени, годе или событиях, результатах, которых можно ожидать ("Поглядим, что прок скажет!")
✅2) Запас ("Это осенью будем есть, а это на прок оставим")
✅3) Умения, способности ("У кого какой прок косить, кто быстро, кто тихо")
✅4) Прибыль ("Чужое не дается проком — выпрет боком").

Из этого списка видно, что современное значение развилось из последнего, про прибыль. А вот слово "впрок" - явно из второго, которое запас.

И отсюда же получилось прилагательное "прочий", то есть тот, который надо оставить "впрок". Изначально так называли те предметы или продукты, которые не будут использоваться прямо сейчас, то есть другие, те, которые останутся на будущее (это уже и первое, и второе значения вместе). Теперь такие предметы мы можем назвать "запасными", а "прочий" используется как синоним для слова "другой".

Кстати, похожая судьба у слова "остальной". Сначала это был "тот, которого оставили", а теперь это тоже означает что-то вроде "прочий, другой".

Слово "прочный" образовалось от "прочий" с небольшим переосмыслением. Если мы оставляем что-то про запас, то оно для нас опора и надежда, это что-то надёжное, что послужит нам в будущем. Поэтому со временем слово "прочный" сменило сферу и стало означать конкретное свойство предмета или материала - твёрдость, надёжность, крепость.

И "прочь" тоже получило своё развитие похожим образом. Сначала это слово было близко по значению к "впрок", то есть "на будущее". Но постепенно оно стало означать более абстрактные понятия. Сначала просто расположение "дальше" во времени, а затем уже и в пространстве.

Вот такое вот гнездо!

Ефим хмуро смерил взглядом свой улов: с десяток крупных рыбин поблёскивали чешуёй при свете луны. Ещё попытаться или домой?

В лодке было хорошо - тихо, сухо, спокойно. Гладкая поверхность озера казалась зеркалом. А дома семеро по лавкам - кто-то сопит, кто-то храпит, подумать не дадут. А подумать было о чём. Для уплаты выкупа за землю в этом году придётся продать в городе урожая больше, чем они могут себе позволить. Разве что удастся наловить рыбы... столько, что и не представить... то, быть может, зиму они переживут. А ещё грибы. Всё надо засолить. Может быть, на орехах и ягодах... Ох... А хоть бы и не возвращаться вовсе!

Ефим тяжело вздохнул и решил порыбачить ещё часок. А выспится он голодной зимой.

Клёва не было, и, пока он прикидывал и так, и этак, как прокормить семью, сам не заметил как начал дремать. Мужик он был ещё молодой, но уж больно уставший.

Пока он спал, поднялся ветерок, и лодку стало потихоньку уводить к берегу. Ефим плавно покачивался и от этого всё сильнее проваливался в забытье. В конце концов, его разбудил звук удара. Он приподнялся на локтях и увидел, что находится у самого берега - лодку прибило к поваленному в воду стволу. Эх, так и не поймал больше ничего, а теперь уж скоро светать начнёт... Хотя луна, казалось, так и не сдвинулась с места за всё время, что он рыбачил.

Это было не то место, где Ефим обычно выходил на берег, но отсюда тоже шла тропинка в деревню, поэтому он вытащил лодку, достал из неё мешок с рыбой и отправился домой. Кроме его дыхания и глухих шагов, в лесу не было больше никаких звуков. Ему было спокойно - дорогу он знал. Только никогда ещё на его памяти не было ночью в лесу так оглушительно тихо.

Вот уже и опушка, а за ней можно разглядеть лысый холм. С его вершины видно речку, и там останется пройти по берегу всего ничего до родной деревни. Странно только, что не слышно плеска речной воды, но, видать, это оттого, что ночь выдалась на редкость безветренная.

Ефим поднялся на холм и от неожиданности крякнул: за ним не было никакой речки. Стеной стоял тёмный лес, и даже тропинка под ногами исчезла. С неба на Ефима всё так же равнодушно смотрела луна. Тьфу-ты ну-ты, только и подумал он, развернулся и пошёл назад.

Однако когда по его расчётам он должен был вернуться к берегу озера и к своей лодке, его - спереди, сзади, сбоку - всё так же обступала чаща. Не обращая на это внимания, Ефим упрямо шагал дальше, - он был уверен, что нигде не поворачивал, куда не следовало. Однако за деревьями всё никак не появлялся спасительный просвет.

"Ах ты, чёрт, леший, решил запутать меня!" - воскликнул Ефим в сердцах. Вот и пришло время испробовать бабушкину науку: он разделся, вывернул штаны и рубаху наизнанку, и надел их вновь. Перекрестившись, пошёл дальше. Но как он ни вглядывался, как ни прислушивался, не смог понять, в какую сторону ему нужно было двигаться. Теперь он уже не понимал даже приблизительно, в каком направлении лесное озеро, а в каком деревня. Постепенно он впадал в какой-то ступор, и ни о чем не думая, шёл и шёл сквозь лес по тропе - то ли по людской, то ли по звериной.

И долгая же выдалась ночь! Рассвет всё не наступал. Ефим ещё не устал идти, но ему хотелось спать, да и на душе было неспокойно. Вдруг где-то впереди ночная тьма чуть-чуть рассеялась, деревья всё-таки поредели, и через некоторое время показалась избушка, не избушка, но какая-то хижина. Ефим сам не ожидал, что так обрадуется. Подумал - может, охотничий склад, или даже жильё, и скоро какая-нибудь деревня... Ни дыма, ни огонька не было, но даже если пустой дом, а всё лучше, чем в лесу на голой земле.

Ефим поднялся на крылечко, опустил на пол мешок с рыбой и на всякий случай постучал. Ответа, как он и ожидал, не последовало, хотя он выжидал довольно долго. Тогда он открыл дверь и шагнул в темноту.

В то же мгновение его слух и зрение испытали страшный удар: темноту разрезал луч света, тут же исчез и вновь появился, а вместе со светом полился страшный шум, состоящий из оглушающего гула, скрипа и отдельных глухих ударов. Ефиму показалось, что в избе мерцают десятки факелов, и во время их кратких вспышек он разглядел, что изнутри она намного больше, чем снаружи. Вскоре он понял, что изба к тому же полна народу, и все эти люди постоянно двигаются, причём очень странно, и даже пугающе. Или это не люди?

"Ноги надо уносить по добру по здорову", - промелькнуло в голове у Ефима, и он шагнул назад, прочь из избы. Но оказался не на крыльце, а в другой такой же избе с такими же людьми, оглушающим шумом и вспышками света. "Господи, помилуй мя грешного", - прошептал он и перекрестился.

Покуда на него не обращали внимания, он ещё несколько раз попытался пройти в дверь, но по обе стороны его ждало одно и то же. В конце концов Ефима схватила за руку растрёпанная девица и протянула ему кружку. Он попытался отмахнуться от неё, но она насильно всунула ему эту кружку и исчезла в толпе. Ефим понюхал питьё, пахло водкой. Но на свету он разглядел что напиток имел зеленоватый оттенок, да ещё и с оранжевыми пятнами. "Ведьма!" - крикнул Ефим во весь голос, но не услышал себя. Он бросил кружку оземь, и с дикой мыслью: "Шабаш!" бросился бегом искать окно, чтобы вылезти хоть как-нибудь. Но окон не было. Ефим метался от стены к стене, пока не наткнулся на полуголого беса, который варил и разливал своё зелье ведьмам и колдунам, пока те толпились возле него, скалились и закатывали глаза. Над головой полуголого беса адским пламенем прямо на стене светились буквы. Эх, если бы Ефим умел читать! Ему тоже протянули бокал, но он отшатнулся и опять побежал, не разбирая пути и расталкивая нежить.

Шум сводил его с ума. Он пробовал читать "Отче наш", но силы покидали его, а ужас переполнял изнутри. Он прижался к одной из стен, а из толпы к нему вплотную подошла, извиваясь, полуголая ведьма и, заглядывая ему прямо в глаза и хохоча, начала тереться об него, хватать за руки и за бороду. Ефим грубо оттолкнул её, закричал: "Свят, свят! Убивайте меня, ешьте, кровь мою пейте, но душу мою завещаю Господу! Ничего не получите!"

________________________

А днём в машине скорой помощи обсуждали первый вызов сегодняшнего суматошного утра:

- ...нашли в ночном клубе, одет во всё наизнанку, и всё молился, молился без конца, и крестился. Потом сказал, что родился в тысяча восемьсот тридцать восьмом. Ну, я тогда и поняла, что это не к нам, отвезла в психиатрическое.

- Дела... Ну, хоть не Наполеон.

- Да уж точно. За кофе?

Из всех страшных оригинальных сказок самая страшная, на мой взгляд, - это сказка о Красной Шапочке.

Сложно представить мать, которая будет посылать дочку через дремучий лес, кишащий волками, в одиночку. Сложно понять, почему старая больная бабушка вообще живёт так далеко (в первых версиях - прямо в лесу). Сложно понять, зачем люди веками рассказывали сказку о том, как волк съел двух человек. Это же самый настоящий ужастик, если, например, экранизировать.

Шарль Перро когда-то записал эту сказку на основе народных сказаний, а спустя несколько веков в СССР сняли по ней добрейший фильм. Но общего между ними - только название, да наличие бабушки, волка и корзинки с едой.

В самых первых записанных версиях ещё не было даже охотника, который бы появлялся в конце. Нехитрая история заканчивалась смертью двух человеческих существ и полной победой волка.

Чтобы выделить историческую основу, а именно какой-то первобытный обряд, из которого выросла сказка, разбирать надо самый примитивный вариант, её скелет. В данном случае скелет это:

- мать послала девочку к бабушке в лес

- вместо встречи с бабушкой, девочка нарвалась на свою гибель

Всё.

Очень часто сказки оказываются историями про обряд инициации. Но "Красная Шапочка" - явно не тот случай. Не встречается рассказов про обряд инициации, завершившийся смертью главного героя. Зачем рассказывать про неудачный исход? Рассказывали всегда про наиболее удачный, идеальный вариант обряда.

Значит на момент актуальности этого сюжета Красная Шапочка должна было погибнуть, именно так понимался счастливый в данном случае конец.

Кем же она была?

Давайте медленно и осторожно разберём каждый элемент сказки, а потом отделим важное и неважное, и попробуем собрать общий смысл.

1. Красный цвет

Возможно, это важный момент, раз во всех вариантах шапочка (или капюшон, или чепец, тут как раз может быть всякое в зависимости от времени и местности) обязательно красная.

- Красный цвет в фольклоре может символизировать пламя и Солнце. Это традиционно и понятно.

- Красный цвет ещё может символизировать кровь и смерть. А ещё древние индоевропейцы посыпали своих мертвецов красной охрой. И, кстати, далеко не только индоевропейцы. В энциклопедии "Славянские древности" в статье про красный цвет сказано, что:

...по свидетельству 1555 года на покойника надевали маленькую красную шапку (хорв. быличка о появлении ребенка в красной шапочке), головной убор для покойника делался из материи красного цвета (з.-бел.). Красная шапка - знак траура (сербы-граничары).

Понятно, что мы рассматриваем исток сказок в эпохе намного более ранней, чем появление славян и других отдельных этносов, но согласитесь, любопытно. Может, и правда, могла эта красная шапка на покойниках стать потомком красной охры?

2. Бабушка, мать, дочь

У Красной Шапочки нет ни отца, ни сестёр, ни братьев. Её жизнь, её семья нас совершенно не интересует. В сказке кроме волка фигурируют только три женщины трёх разных поколений. По какой-то причине старшая женщина живёт далеко, средняя отправляет к ней младшую.

Причем основные участницы - это именно младшая и старшая женщины, а не средняя. Мать появляется только в самом начале, и хотя именно она инициирует всю историю, больше о ней нет ни слова. Следовательно непосредственно в обряде она не участвовала.

3. Бабушка и её домик в лесу

Для тех, кто изучает фольклор, антураж бабушкиного места жительства прямо-таки бросается в глаза.

В самых старых вариантах она живёт не просто в дремучем лесу (который и сам по себе у наших предков был символом иного мира), а ещё и конкретно под тремя дубами, окружённая густым орешником. А орешник - это очень серьёзно.

- Лес. На материалах сказок - и наших, и не наших, европейских, американских, австралийских, африканских - за правило можно считать, что дорога в иной мир лежит через лес. Лес предварял и царство Аида в греческой мифологии, что описано, например, Овидием и Вергилием. Если кратко, лес - это стандартный вход в царство мёртвых.

- Дубы. Для индоевропейцев дуб - это самое главное дерево. Это дерево громовержца (у греков - Зевса, у римлян - Юпитера, у славян - Перуна), а также это Мировое Древо, соединяющее все три Мира. И дубов как раз три. Это число и до сих пор-то считается счастливым, до сих пор есть христианская Троица, а когда-то оно символизировало триединство Вселенной для индоевропейцев, то есть Нижний, Средний и Верхний миры.

- Орешник. О-о-о, орешник это тоже священное дерево, и оно связано непосредственно с загробным миром, со смертью. Из-за того, что в орешник не бьёт молния, его давным-давно стали почитать, и даже полагали, что корнями он уходит прямо в царство мёртвых, к суровым хтоническим божествам.

- Пирожки. В первых вариантах Красная Шапочка несла бабушке не только пирожки, но и вино. Подобный набор вполне отвечает традициям подношений для покойников.

В общем, сущность бабушки, думаю, раскрыта. Она живёт в сакральном месте иного мира, она родственник. Она мёртвый родственник, следовательно она - дух предка. Кстати, именно бабушкой подарена сама шапочка, и если это не позднейшее добавление, то оно тоже может быть важным, учитывая то, что мы узнали про траурность красных шапок и красного цвета вообще.

Итак, мать отправила ребёнка к духу предка. Отлично. Едем дальше.

4. Волк

Волк - это, во-первых, один из любимых тотемов у жителей Евразии. Во-вторых, и как следствие первого, волк - это проводник между мирами. в скандинавском фольклоре провидица Хиндла и великанша Хюрроккин изображались верхом на волках, а в культуре навахо волков считали колдунами, облачёнными в волчьи шкуры.

Именно в волков чаще всего превращались всевозможные оборотни. Это можно объяснить как раз тем, что во время обрядов шаман мог переодеваться волком, как бы уподобляясь тотему. Ритуальное превращение в волка делало его частью мира предков, и на какое-то время шаман сам, будучи и человеком, и волком, становился проводником между мирами.

В связи с этим очень важно, что в ранних французских вариантах волка называют не "loup" ("волк"), а "bzou", то есть как раз "верфольф", "вурдалак" или "оборотень".

Это сразу объясняет два момента:

- почему Красная Шапочка вообще стала с ним разговаривать в лесу (он был человеком в этот момент)

- почему она сразу не поняла, что это не бабушка в домике (если он выглядел как человек, то действительно мог замаскироваться)

Разговор девочки и волка в домике тоже интересен. Сначала она спрашивает его, почему у него такие большие уши. Ответ - чтобы лучше слышать её. Затем глаза, чтобы лучше видеть, руки, чтобы лучше схватить, и пасть, чтобы проглотить.

Это может указывать на то, как оборотень превращается в волка. Сначала стали расти и покрываться шерстью уши, потом стали волчьими глаза, потом тело и лапы, и, наконец, вся голова стала волчьей, завершив процесс.

Но в оборотней мы всё-таки не верим, поэтому надо понять, чем это было в обряде. У Элиаде неоднократно можно прочитать, что в шаманских традициях всего мира при общении с духами и вообще существами иного мира шаман вначале слышит их, потом может увидеть, только после этого способен вступить с ними в контакт, а в конце и сам выступать как некий могущественный дух.

Отсюда уже можно получить такую цепочку трансформаций: сначала в обряде был шаман, который, видимо, наряжался волком, поскольку это был тотем племени; потом в историческое время из таких обрядов получились рассказы об оборотнях; на исходе Средних Веков оборотень окончательно остался в образе волка.

К тому же в первых версиях волк угощает Красную Шапочку едой и питьём, и она не знает, что это мясо и кровь бабушки. Ритуальная еда - это вполне классическая штука, к тому же оставшаяся в христианстве.

_______________________________________

А теперь давайте попробуем слепить из всего этого реальный первобытный обряд.

Мать отправляет ребенка в красной шапке с подношениями покойнику в дремучий лес к покойнице-бабушке, к предку, который живёт в загробном мире. Бабушку мы ни разу не видим, а когда девочка приходит в пункт назначения, там переодетый оборотень, он же шаман. Он заставляет девочку причаститься бабушки и убивает её.

Детские жертвоприношения для того, чтобы умилостивить богов, встречались у языческих народов повсеместно: в культурах майя, инка, у ацтеков, у евреев и арабов, в Минойской цивилизации, в Африке. Найденные останки детей в Сунгире тоже говорят о том, что скорее всего они были принесены в жертву.

Так что вполне может оказаться, что "Красная Шапочка" на самом деле рассказывает именно об этом.

Племя или шаман мог по какому-то принципу выбрать ребенка, его наряжали в парадные траурные одежды, и отправляли к предкам.

Шаман (или жрец) при этом сам был одет как дух предка, то есть для него было обязательным ритуальное перевоплощение. Он должен был оказаться в момент жертвоприношения где-то между мирами, чтобы доставить жертву из Среднего мира - куда надо, в мир духов.

Ребенку давали съесть мяса и выпить крови, которые считались плотью и кровью предка. После этого он уже считался частью иного мира. Оставалось лишь ударить его чем-нибудь по голове, после чего шаман завершал ритуал, поднося его духам.

_________________________

С выводом вы можете не соглашаться, конечно, делайте свой. Но обязательно учитывайте факты из первой части статьи, они почерпнуты из работ Проппа, Фробениуса, Наговицына, справочников и энциклопедий по фольклору, так что, думаю, вполне достоверны :)