Картонные стены общаги пропускали всё, кроме храбрости. Я лежал на своей койке, жалея себя. От этого был невоздержан и груб напоказ. Вместе с соседями мы поливали грязью наших девчонок, отмечавших что-то на этаже с чужими парнями и дядями в шляпах. Распустив языки, мы не вставали с коек, труся всё больше. Я вообще раздвоился: один "я" обещал проучить вертихвосток, другой - сжался в узел от давления тайной любви.
Вдруг звон стекла, крики, гомон. Девочка с биофака выбросилась из окна, как раз над нами. Сильно разбилась, потеряла ребенка в итоге... Мы побежали к девушкам, которых только что костерили, сломя голову. Там все рыдали, "гвозди" в шляпах моментально испарились, а по коридору с натоптанными осколками плыл тошнотворный запах какой-то эссенции. (Ботанички частенько дистиллировали у себя, исследуя даже комнатные цветы.) Я обнял, наконец бесстрашный в этой суматохе, свою любовь.
Ночью, утомлённый событиями, я проснулся от настойчивого свечения в глаза. Окно напротив сияло огоньками. Они имели подсвеченную форму: квадратик стекла, границы по рамам, а сверху зубчики-горки, как бы выломанные упавшей. В чёрном квадратике показалось лицо девушки, выбросившейся из окна. Мятое, точно вдавленное внутрь, одна сторона резко выше другой. Я обездвижен и обречён, понял я, давясь вернувшейся трусостью. Не смогу даже крикнуть, скончаюсь от страха в этом сонном параличе.
Тут половина лица раздвинула свою часть губ, другая половина за ней не поспевала. И сказала, одним воздухом будто формируя слова, "не предай её", моргнув глазом где-то на лбу. От усилий делать движения синхронно лицо открыло рот целиком. Осколки зубов, как кирпичное крошево, вонзались в эти губы...
Свет и лицо в чёрном окне видели все мои соседи по комнате. Но каждому было сказано что-то своё. Ничего странного, что мы сторонились той девушки после её выписки и возвращения в общагу и в институт. Конечно, она очень изменилась, но мы боялись не её настоящей. А той, кто нам привиделась. Потому что не могли быть верны одному лишь страху. Хотелось жить... Лично я уже на последнем курсе безумно страдал по совсем другой особе. Но больше того лица никогда не видел, хотя помню всё. Да и забыть такое нельзя.
Один из друзей по комнате стал преподом в нашем институте. Недавно он зашёл в старый корпус общаги, направляясь к девушке, конечно. И на этаже его оглушил пьянящий запах цветочной эссенции из разбитых пробирок. Он испугался до забытья о больных коленях, вприпрыжку поскакав домой, к жене.
А я, старый уже осёл, боюсь снова. Что любил только ту единственную, которую так дичился обнять. Соврать самому жуткому видению в жизни оказалось не настолько досадно. Вы же поняли, да, что мы все тогда пообещали "девушке в окне"? Исполнить то, что она требовала. Это оказалось самое малое, на что у нас в принципе хватило смелости.
