Он мне сказал, что заждалась меня тюрьма,
Что враг народа я. Что я кусок дерьма.
Пришил статью мне, гад, «пять восемь».
И отправил,
Туда, где холод. Где законов нет и правил!
Я был врачом тогда. Один. На два района!
При эпидемиях не спал. Не жил я дома!
Арестовали, лишь за то, что без лукавства,
Хвалил больным, американское лекарство.
Оно воистину, спасало много жизней,
Лечились им в НКВД. И Сталин лично.
Не разумея обвинения, я нервно,
Вопрос свой задал следаку: "Какого хрена?!"
"А вот такого! - мне кричал в лицо следак.
Ты восхвалял лекарство, сука, не за так.
Капиталисты, тебя щедро награждали,
Их сувениры, в твоём доме мы изъяли.
Изъяли лошадь дорогую. Из фарфора,
"Зенит" приёмник. Статуэтку Айседоры.
Блокнот для записей, где ты, подробно, морда!
Писал шифровки на латыни им, два года!"
"Во-первых: лошадь, та, - сказал я, - из помойки,
«Зенит» приёмник, взял за литр самогонки.
Блокнот для записей, он вовсе не секретный,
Там не шифровки. Там больничные рецепты!".
Но бесполезно. Сколько я не говорил,
Следак не слышал. Что хотел, то и творил.
Потом провал был в моей памяти. Огромный.
Я камень пнул в провал ногой. А он бездонный!
В себя пришёл я, почитай в конце аж срока.
Открылась язва. Сердце, ныло от порока.
Беззубым ртом, вдохнув таёжный воздух сладкий,
Я пил чифирь из кружки. Крепкий. Горький. Вязкий.
