Смерть и сон
Во сне мы живем точно так же, как и наяву. Паскаль говорит, кажется, так, что если бы мы видели себя во сне постоянно в одном и том же положении, а наяву в различных, то мы бы считали сон за действительность, а действительность за сон. Это не совсем справедливо. Действительность отличается от сна тем, что она, главное, действительнее, реальнее. Так что я бы сказал так:
Если бы мы не знали жизни более действительной, чем сон, то мы сон считали бы вполне жизнью и никогда не усумнились бы в том, что это не настоящая жизнь. Теперь наша вся жизнь от рождения до смерти с своими снами не есть ли в свою очередь сон, который мы принимаем за действительную жизнь и в действительности которой мы не сомневаемся только потому, что мы не знаем другой более действительной жизни? Я не только думаю, но убежден, что это так.
Как сны в этой жизни суть состояния, во время которых мы живем впечатлениями, чувствами, мыслями предшествовавшей жизни и набираемся сил для последующей жизни, так точно теперешняя вся наша жизнь есть состояние, во время которого мы живем «кармой» предшествующей, более действительной жизни и во время которого набираемся сил, вырабатываем карму для последующей, той более действительной жизни, из которой мы вышли.
Как снов мы переживаем тысячи в этой нашей жизни, так и эта наша жизнь есть одна из тысяч таких жизней, в которые мы вступаем из той более действительной, реальной, настоящей жизни, из которой мы выходим, вступая в эту жизнь, и возвращаемся умирая. Наша жизнь есть один из снов той, более настоящей жизни. Но и та, более настоящая жизнь, есть только один из снов другой, еще более настоящей жизни и т. д. до бесконечности, до одной последней настоящей жизни — жизни бога.
Рождение и появление первых представлений о мире, это засыпание и самый сладкий сон, смерть — это пробуждение.
Ранняя смерть — это человека разбудили, но он не выспался; старческая смерть, это — выспался и уж спал слабо и сам проснулся. Самоубийство — это кошмар, который разрушается, тем, что вспоминаешь, что ты спишь, делаешь усилие и просыпаешься.
Человек, живущий одной этой жизнью, не предчувствующий другой — это крепкий сон; самый крепкий сон без сновидений— это полуживотное состояние. Чувствовать во сне то, что происходит вокруг тебя, спать чутко, быть готовым всякую минуту проснуться — это сознавать, хоть смутно, ту другую жизнь, из которой вышел и в которую идешь. —
Во сне человек всегда эгоист и живет один, без участия других, без связи с ними. В той жизни, которую мы называем действительностью, уже есть что-то похожее на любовь к ближнему. В той же, из которой мы вышли и куда идем, эта связь еще теснее, любовь уж не только нечто желаемое, но действительное. В той, для которой и та жизнь — сон, связь и любовь еще большие. И мы в этом сне уже чувствуем всё то, что там может быть и будет. Основа всего уже есть в нас и проникает все сны.
Желал бы, чтобы вы поняли меня. Я не то, что забавляюсь, придумывая. Я верю в это, вижу, несомненно знаю это, и, умирая, буду радоваться, что просыпаюсь к тому более реальному любовному миру.
/Лев Толстой - письмо Д.А. Хилкову/
