Весть о том, что горный князь с хребта Ханьян посватался к дерзкой деве Цзи-Цзинь облетела бессмертный пантеон быстро. Это вызвало шумиху, докатившуюся до ушей обычных смертных. И внизу, там где плодилась в геометрической прогрессии нечисть, началась толкотня:
— Вы слыхали? Вы слыхали?! Янхуан-цзюнь из ума выжил! В жёны решил взять нахалку.
— Намучается он с ней… Ох, намучается.
— Ай! Вроде мужики, а сор несёте, как куры. Ну, устанет князь от крутого нрава, так ещё раз жениться.
— Только эта любую наложницу изведёт. Без наследника князя оставит.
— Чего в чужую спальню лезете? В своей порядок наведите. У одного жена с конюшим гуляет, у другого – с рыбаком из соседнего села шашни крутит.
— Действительно. Великий Янхуан-цзюнь сам разберётся в своём гнезде.
…Пока ещё не ведая о пересудах и шуме, господа Лин (*прим.Янхуан-цзюнь) и Цзи готовились к общему событию. Как того требовали традиции, горный князь связался со своим родителем, и известив Орден Цивэйсэнь Лин, поймал самого жирного гуся. В свою очередь Цзи Хаоран встречал сватов с уже подготовленной информацией. Сбив ноги, бегая по звездочётам и нумерологам, заботливый отец выведал не только счастливое число для свадьбы, но и узнал имя ещё нерождённого наследника. А в это время кавалькада из сватов пешком шла от одного Ордена к другому, преодолевая немыслимое расстояние по извилистым тропам.
— Радуйтесь! Радуйтесь! Сам Янхуан-цзюнь с горного хребта Ханьян жениться! — вещали глашатаи, рассыпая по серым улочкам деревень золото и серебро.
— Здорового наследника, великому князю, — желали крестьяне в ответ.
— Интересно, сколько добродетелей купит горный князь у богов? — после шептались горлопаны.
— Много! Очень много, — отвечали им из свиты.
— Янхуан-цзюнь бессмертный заклинатель.
— Умный руководитель.
— Честный чиновник.
— Уважаемый господин.
— Здоровый мужчина, — наперебой перечисляли сваты. И никто не мог с ними поспорить, потому что горный князь сыскал славу великого воина ещё в юношестве.
***
Цзи-Цзинь Фэнцзи, не ожидая такого поворота лишь диву давалась. В её планы не входило замужество! По крайней мере ещё ближайшие лет десять.
— А меня спросили?! — буянила та.
— Плач, глупая! — пальцем грозил ей родитель.
— Верно отец говорит. Подготовь одежду и рыдай в три ручья. Сейчас наплачешься, потом всю жизнь улыбаться будешь, — наставляла мать.
— Дурная традиция, — не соглашалась девушка, кинув себе под колени подушку.
— Кстати, табличка с иероглифом «счастье» готова? — нервно поинтересовался глава семейства.
— Да-да, — прильнув к мужу, ответила женщина. — И не волнуйтесь вы так, господин Лин ответственный человек. Уверена, точно такая же давно пылиться в его сундуке.
— Таблички, таблички, таблички, — шипела молодая госпожа, роняя слёзы на полы своих одежд. — Князь из Ханьяна воин, а не романтик. Будто бы он ведает о тонкостях брачных дел.
— О таком даже мальчики знают, — рассмеялся Цзи Хаоран. — Один иероглиф — счастье для женщины. Два — для мужчины.
— Вот! Мужчинам даже счастье с бонусом, — хлюпнув носом, фыркнула девушка. Но на её высказывание родитель лишь рассмеялся.
— А как иначе? — погладил он дочь по плечу. — Женщина для нас — это всегда двойное счастье.
После разговора с семьёй, сердце бессмертного Цзи Хаорана отпустило. Жаль, что ненадолго. Стоило сватам появиться на пороге с денежным выкупом, сластями и вином, как Цзи-Цзинь Фэнцзи, выпустила свои коготки. Она холодно посмотрела на каждого, давая понять: этот праздный мир и даром ей не сдался.
На презрительные гримасы заклинатель повлиять не мог — он слишком любил дочь, чтоб наказывать, потому беспомощно кусал губы, принимая гостей.
«Как хорошо, что Янхуан-цзюнь этого не видит», — мысленно утешал себя мужчина.
Однако, не вмешайся в церемонию сама госпожа — супруга Цзи Хаорана и хозяйка дома, то затея потерпела б фиаско.
Цзи-Цзинь Няо была высокой и худой, но врождённую сухость сглаживала её добродетельность. Женщина, с грацией кошки, лавировала между гостями, приятно улыбаясь. Едва не убаюкивая бархатным голосом, она щедро потчевала сватов. Однако, все её старания шли прахом, потому что по лицу Цзи-Цзинь Фэнцзи было видно: щедрость господина Лина не произвела впечатления.
Зато она сильно подействовала на ближайших родственников. И те под шумок стали выставлять на обозрение своих дочерей. Сами девицы глупыми не были, и понимая, что шанс выйти замуж за горного князя даётся в жизни лишь раз, умело строили глазки. Но сваты были слепы и глухи к сторонним знакам внимания — они получили чёткий указ выкупить деву Цзи-Цзинь Фэнцзи, не заботясь о цене.
Снабдив тортом каждого родственника в доме, сваты усыпали деву Цзи-Цзинь не только золотыми монетами. Среди чаёв, конфет, изысканных блюд были украшения и ткани. Но вновь и вновь замечая недовольно поджатые губы, те начинали перешёптываться в углах:
— А молодая госпожа Цзи-Цзинь действительно того стоит?
И мать, услышав это, едва не расплакалась. (Она как никто другой понимала, если помолвка сорвётся, то репутация их семьи будет уничтожена.) Всем сердцем любя мужа и заботясь о благополучии семьи, женщина всё ж нашла в себе силы и натянув на лицо самую обворожительную улыбку, вынесла из комнаты дары. Конечно, созданием подарка озаботился отец. Но кто знал о таких нюансах?
— Простите нашу Цзи-эр за неучтивость. Она всю ночь плакала в подушку. Неудивительно, что сегодня у неё болит голова. Возьмите в знак верности данному слову, — протянула женщина сватам заранее подготовленный чай.
И те, приметив горшочек с приданным, тут же расплылись в улыбке.
— Какая чувствительная невеста, — смеялись сваты. — Настоящий цветочек!
***
Вечер был тёплым. Но Янхуан-цзюнь не понимал душит его погода или волнение? (Мужчина не знал о тяготах сватов, которые из кожи вон лезли, чтоб очаровать молодую госпожу.) Принимая поздравления, он со стороны смотрел на кипение жизни внутри его Ордена.
— Словно улей разворошил, — подтрунивал над ним Яньже-цзюнь (*прим. господин Чжоу).
— Точно. Братцы ещё долго будут зубы скалить, — кивал в ответ князь.
— И всё же… Ты б ещё раз подумал, — настаивал господин Чжоу, обмахиваясь веером.
— Не о чем, — сухо отрезал мужчина.
— Тогда поужинаем? — предложил второй горный князь, вызвав на шрамированном лице друга улыбку.
— Я только «за», — ответил тот, давая команду слугам.
