Многие люди до сих пор воспринимают Средневековье по рыцарским романам типа «Айвенго» или «Белого отряда», в которых рассказывается о прекрасных дамах и их верных рыцарях.
Правда авторы (режиссеры) в книгах (фильмах) стараются обходить стороной реальные истории, где горячие синьорины (дамы, леди) вынуждены были при помощи мечей лично «разруливать» возникший спор.
В 1552 году в Неаполе очаровательные барышни Изабелла де Карацци и Диамбра де Поттинелла решили на дуэли поделить любовь прекрасного рыцаря-гвельфа. Чтобы все прошло «гладко», а тело соперницы гарантированно бы осталось остывать на ристалище, дамы взяли на поединок сразу три вида оружия копье, меч и булаву.
В день схватки по отмашке губернатора Неаполя красавицы пришпорили коней и понеслись навстречу друг другу. После первой «сшибки» от копий остались жалкие огрызки, но сами поединщицы усидели в седлах. Развернув коней и ловко выхватив булавы, дамы вновь помчались навстречу своей судьбе.
Когда Диамбра вышибла соперницу из седла, женщины продолжили поединок на мечах.
Только после того как Поттинелла оглушила свою конкурентку сбив с нее шлем, та признала свое поражение, а вместе с ним и право победительницы на любовь к красавцу гвельфу.
В 1395 году некий молодой лорд вызвал на поединок своего соседа возрастного рыцаря Джона Хотота, с которым он не поделил смежные охотничьи угодья. Вечером перед боем у старика скрутило поясницу, и вместо отца на дуэль отправилась его единственная дочь Агнес.
Когда прекрасная блондинка вышибла своего жадного соседа из седла, она на глазах у зевак намеренно сняла шлем, унизив своими разлетевшимися по ветру волосами молодого выскочку.
Если один из средневековых европейских супругов не давал развод своей второй половине, та могла вызвать его на брачную дуэль. Перед схваткой муж с дубинкой в руках залазил в яму, выкопанную ему по пояс, а его супружница вооруженная «гасилом» начинала кружить вокруг забавного «окопчика».
Каждый из «дуэлянтов» старался загасить своего противника. Мужчине для победы достаточно было сбить жену с ног, а женщине не только оглушить муженька, но и умудриться вытащить щекастинького хомяка из норки. Как правило, прекрасные дамы зачастую легко выполняли первое условие поединка, а вот со вторым справлялись далеко не все.
Супруги, согласившиеся на «брачную битву», стремились одержать победу любой ценой, что не мудрено. В случае поражения муженьку отрубали его буйную головушку, что считалось актом милосердия, ведь проигравшую женушку, осмелившуюся поднять «гасило» против мужа хоронили заживо.
Средневековые дамы поголовно были полулысыми и безбровыми, волосы могли открыто демонстрировать только шлюхи.
Для того чтобы понять, как выглядела «лысая красота» достаточно будет посмотреть портрет Аньес Сорель, фаворитки французского короля Карла VII, выполненный кистью Жана Фуке. Даже на надгробии всесильная метресса изображена без бровей, ресниц и волос.
Сорель родила королю троих детей. В Средневековье родам уделяли самое пристальное внимание, женщины «чайлдфри» встречались тогда редко, ну а восставшие против заповеди «ПЛОДИТЕСЬ И РАЗМНОЖАЙТЕСЬ» сурово карались инквизицией.
Молодым девицам, вышедшим замуж, их сердобольные мамаши надевали «зачаточные пояса». На кожаных ремнях с нанесенными краской специальными молитвами в потаенных кармашках размещали скляночки с вересковым медом, перья плодовитой фазанихи, зерна ржи, фасоли, да и еще Бог весть чего. В те времена католичество еще переплеталось с язычеством, что абсолютно не мешало людям жить.
Сплетниц, матерщинниц, клеветниц, да и просто болтушек власти достаточно эффективно перевоспитывали за счет масок позора, которые на назначенный судом срок начисто лишали женщин возможности говорить.
Двух подруг болтушек укрощали благодаря «скрипке для строптивец». Женщин сажали лицом к друг другу, и, надев им на шеи, запирающийся хомут в форме струнного инструмента надолго оставляли вместе. Столкнувшись с нарушением кровообращения и болью в локтях и кистях у дам пропадало всякое желание чесать языком.
Такая «скрипка» примеряла и супругов переживавших череду ежедневных скандалов. Проведя пару дней в оригинальной колодке, «милые» навсегда забывали о домашней брани.
Во время «критических дней» женщинам настоятельно рекомендовали не высовывать нос и дому. Средневековые схоласты и богословы не сомневались, что во время месячных женщина невольно могла сглазить новорожденных детей, загубить урожай, запустить стремительный процесс коррозии металла, заразить домашних животных бешенством и испортить продукты питания.
В те хмурые времена Европа «спасалась» только благодаря тому, что у женщин месячные были крайне редким явлением, у одних потому что они постоянно ходили беременными, у других в силу достижения критического возраста.
Учитывая плохое питание, тяжелый труд, отсутствие медицинской помощи, климакс у средневековых женщин наступал намного раньше, чем у сегодняшних прекрасных дам.
Из школьного курса обществознания вы наверняка помните термин «социальная стратификация» – разделение людей на определённые группы по имущественному или иному признаку. Другими словами, это такая пищевая цепь общества, его иерархия.
Любое общество имеет то или иное разделение людей внутри него, основанное на связях людей с ресурсами этого общества. Кроме коммунистического – основа классового неравенства есть частная собственность на средства производства, долой буржуазию!
А впрочем, продолжим..
Ацтекское общество, как и, наверное, большинство обществ мира всех времён и народов, можно разделить на две группы классов: знать пипильтин (pipiltin, в ед.ч. – пилли, pilli) и простолюдины масеуалтин (macehualtin, ед.ч. – macehualli, масеуалли):
Ацтекская пирамида неравенства
А теперь по порядку сверху вниз, по лестнице храма социальной стратификации. Из князи, что называется, в грязи.
Тлатоани
Слово «тлатоани» (tlatoani) буквально означает «тот, кто говорит», «оратор». Вершиной всего ацтекского айсберга и по совместительству мэром Теночтитлана был уэй тлатоани (huey tlatoani) - «великий оратор». В других городах тоже были мэры – просто тлатоани.
В кодексах тлатоани изображались с короной-диадемой сидящими на троне: обычно это приподнятая относительно остальных платформа или плетёный стульчик, на которых лежат символы правителя: шкура ягуара и/или тростниковая циновка / Кодекс Мендоса
Тлатоани (как мэры на местах, так и император в столице) в своих масштабах был и швец, и жнец, и на дуде игрец (на то он и правитель): собирал дань с подвластных земель, организовывал защиту владений и собирал военные походы, следил за безопасностью жителей, санитарией, должной работой рынков, школ и судов, а также был верховным судьёй. Обязательно тлатоани посещал все религиозные обряды и участвовал в них, следил за правильностью их проведения.
На приёме у правителя / Флорентийский кодекс
Но прежде всего тлатоани – это голос народа, дипломат. А уэй тлатоани вообще считался голосом Тескатлипоки и проводником его воли в этом мире, человеком божественного происхождения. В обществе уэй тлатоани все остальные находились исключительно в простых одеяниях, голова опущена, смотреть нельзя. Император передвигался в роскошном паланкине, а если всё-таки приходилось спешиться, то высокие лорды подметали перед ним путь и клали одежды на шаг ноги – чтобы не дай Тескатлипока ему соприкоснуться с землёй.
Власть, само собой, передавалась по наследству. Но не просто старшему сыну – целый совет аристократов, имеющих родство с почившим правителем, решал, кто займёт трон: брат, сват или третий справа кузен.
Сиуакоатль
Вторым после уэй тлатоани был «женщина-змея» – сиуакóатль (cihuacoatl). Эта должность названа, очевидно, в честь богини Сиуакоатль – богини Земли, урожая и деторождения, а ещё и войны.
Кодекс Дюран
Двое знатных господ в дорогих одеждах - это сиуакоатль (слева) и тлатоани (справа) присутствуют при освящении жертвенного камня. Маленькие рисунки будто чёрной ручкой - это указания: слева женщина-змея (что и изображено), справа - Ашаякатль, или "Лицо воды".
Это что-то вроде премьер-министра, который помогал императору в повседневных делах. Ему подчинялись финансы, взаимодействия с армией (назначения/увольнения), он также был верховным судьёй. И в целом выполнял функции тлатоани, когда тот был недоступен (ушёл воевать, например). Также как и уэй тлатоани, сиуакоатль участвовал в религиозных праздниках и ритуалах – например, в праздник Земли и урожая он олицетворял богиню Сиуакоатль.
По значению в политической жизни ацтеков сиуакоатль занимал второе место после уэй тлатоани. Нужно ли говорить, что и доходы правой руки императора уступали только самому императору.
Жрецы
Разумеется, любой жрец, или тламакаски (tlamacazqui), тоже считался аристократом, хотя он мог быть как знатного происхождения, так и быть простым парнем из деревни. Однако только потомственные «дворяне» могли стать Кетцалькоатль тотек тламакаски и Кетцалькоатль тлалок тламакаски (Quetzalcoatl totec tlamacazqui и Quetzalcoatl tlaloc tlamacazqui соответственно) – верховными жрецами Теночтитлана, коих было двое: первый был главой культа Уицилопочтли, второй – Тлалока. Рабочие кабинеты у них были на вершине Темпло Майор. Самым верховным из верховных был, разумеется, сам уэй тлатоани – правительство и религия у ацтеков шли рука об руку.
Чтобы дослужиться до верховных жрецов, нужно было пройти путь от ученика через обычного тламакаски, который допускался до участия в подношениях богам, до ранга тленамакак (tlenamacac – жрец огня, осуществляющий жертвоприношения). Далее оставалось только получить ранг верховного жреца. К слову, женщины тоже могли стать жрецами – сиуатламакаски (cihuatlamacazqui). В основном они обучали девочек в школе или принимали участие в некоторых праздниках в честь богинь, а участвовать в жертвоприношениях им не позволялось.
Кодекс Мендоса
1) Тламакаски, подносящий благовония, с учеником; 2) Тламакаски, заведующий школой кальмекак; 3) Тламакаски, подметающий храм (или дающий указание делать это); 4) Тламакаски (справа) и его ученик (слева) наказывает нерадивого ученика (в центре) шипами агавы.
Путь религии начинается ещё в детстве – в школе для знати, кальмéкак (calmecac), детей учили по трём специальностям: жрец огня, жрец для участия в подношениях или воин. В кальмекак принимались только дети элиты, однако наиболее одарённые дети простолюдинов тоже могли сюда попасть.
Среди предметов - только профильные для будущей профессии: музыка, танцы (всё, естественно, ритуальное), как правильно общаться с богами, как правильно проводить ритуалы и церемонии. Само собой, обучались и ораторскому искусству: настолько важным был этот предмет, что неуспевающие дети должны были пускать себе кровь шипами агавы (самокровопускание, к слову, тоже было неотъемлемой частью множества обрядов).
Интересное описание жрецов даёт один из испанских летописцев, рассказывая о первом посещении храмового комплекса Теночтитлана:
На них были чёрные накидки, словно рясы, длиной до самого пола. Некоторые были в капюшонах, какие носят монахи, а волосы их были настолько длинные, что доставали до пояса или даже до колен. Волосы были в крови и так запутаны, что не распутать. Уши были изрезаны в результате самоистязания. От них воняло серой и мертвечиной...
Остальная знать
Среди знати выделялись два уровня: высокие лорды тетекУтин (tetecuhtin, ед.ч. – текутли, tecuhtli, уже знакомое нам слово «господин») и остальные обычные аристократы пипильтин.
Основой ацтекского общества были кальполли (calpolli - «большой дом») – группа семей, связанных родством или проживающих долгое время на одной территории. В современных терминах это можно перевести как район. Во главе каждого кальполли стояи тетекутин, которым власть, земли и титул давались самим тлатоани (в Теночтитлане – уэй тлатоани), хотя впоследствии следующего текутли избирали на совете знати кальполли - теккалли (teccalli).
Военачальники-аристократы: генерал, высший генерал и два капитана. У всех свои названия, одежды и регалии - военку рассмотрим в другой раз / Кодекс Мендоса
Тетекутин могли быть землевладельцами, судьями, военачальниками. Жители кальполли платили налоги в пользу и тлатоани, и текутли (а сам он налоги-то не плати-ил).
Именно тетекутин имели прекрасный суффикс –цин (-tzin), добавляемый к своему имени для большей важности. К тому же они были именно обязаны носить наиболее модную и дорогую одежду.
Пример одежд высокого лорда - изображение Несауальпилли ("Постящийся принц"), тлатоани Тескоко / Кодекс Обен
Была ли возможность у простолюдина когда-нибудь войти в мир роскошных домов и какао-бобов? Нет – только дети аристократов считались аристократами, как по мужской, так и по женской линии. Это работало даже если только один родитель был знатного происхождения.
Чуть ниже тетекутин стояли пипильтин, которые не были настолько приближены к уэй тлатоани, но в целом считались аристократией.
К преимуществам элиты относились: возможность неплохо очень иметь три жены (или больше – сколько сможешь содержать), ходить в кальмекак, собирать налоги в натуральной форме с простого народа, жить в красивых больших домах, а также красивый шмот и украшения, лучшая еда, драгоценности – в общем, все блага цивилизации.
Простолюдины
А что же остаётся обычному люду? Народ в смысле «не элита» назывался масеуалтин. В это понятие входили торговцы, ремесленники, крестьяне – в общем, рабочий класс, производящий те блага и услуги, которыми живёт аристократия. Я, масеуалли, человек простой - если отечество позовёт на войну – пойду, скажет «работай» – буду работать.
Жили они в кальполли: в каждом проживала группа семей, относящихся к одному господину, и занимались эти семьи в основном одним видом труда. В каждом районе даже мог быть свой храм и покровительствующий бог. В Теночтитлане, например, было около 80 кальполли, образующих четыре главных квартала.
Сцены из повседневной жизни: ремесло, сбор урожая, рыбалка, совместная трапеза / Флорентийский кодекс
У каждой семьи мог быть в собственности участок земли с домом, который переходил по наследству. Надо оговориться, что владельцем всех земель на самом-то деле был, конечно, уэй тлатоани, который великодушно пожаловал часть их своим тетекутин, а те, в свою очередь, вручили их в пользование обычным работягам. Из жителей кальполли выбирали кальполлека (calpollec), который пожизненно ведал всеми участками на районе.
Масеуалтин в большинстве своём выполняли различные работы для своего текутли: мужчины работали на земле, женщины пряли, оба пола были прислугой в доме. При этом семьи, живущие в кальполли, работали посменно каждые несколько недель. Но прежде всего они должны обеспечивать своего господина регулярными взносами в натуральной форме (налоги, иными словами): это мог быть хлопок (куачтли, cuachtli – как и какао-бобы, хлопковая ткань тоже выполняла функции денег), еда или иные товары, производимые тем или иным домохозяйством.
Вся эта барщина и оброк назывались одним словом текитль (tequitl). Напомню, что барщина – это труд крестьянина на поле господина, а оброк – дань в натуральной или денежной форме. Отдельным видом повинности была воинская (у ацтеков не было регулярной армии, и войско собиралось под каждый военный поход) и, скажем так, проектная (при масштабном строительстве привлекался обычный люд). Поэтому не было отдельного класса "воины" - ими могли быть как аристократы, так и обычные жители.
Дети мещан тоже посещали школу, но другую – телпочкалли (telpochcalli). И здесь, и в кальмекак мальчики изучали религию или военное дело, а девочки – религию или разные девочковые занятия, чтобы стать хозяйками. Различие было в глубине обучения.
Торговцы
В обширном классе масеуалтин выделяется подкласс почтека (pochteca) – торговцы, которые могли сколачивать огромные состояния. Это не обычные торговцы на рынке, а очень важные для ацтекской красивой аристократической жизни дельцы, с которыми император обращался как с элитой.
Всё дело в том, что почтека путешествовали на многие километры от Теночтитлана для оптовой закупки ценнейших товаров: перьев кетцаля, янтаря и всего такого – в том числе лично для тлатоани. Погибший в экспедиции почтека отправлялся прямиком к Богу Солнца как павший воин. Правда, формально элитой они все равно не были - в них не было голубой крови.
Торговцы и их товары - драгоценности из золота, перья экзотических птиц и даже шкура ягуара / Флорентийский кодекс
Помимо почтека было ещё одно интересное сословие торговцев - остомека (oztomeca), или настоящие шпионы! Они должны были внедряться к соседям и разведывать их военный потенциал, а также какие интересные экзотические вещички у них имеются.
Здесь должно было быть изображение остомека, но они такие скрытные!
Может показаться, что все эти ребята были в шоколаде: при деньгах и власти, около-элита. Однако с большой силой приходит большая ответственность – император не дурак и всё продумал. Чем больше зарабатывали почтека, тем больше им нужно было платить в налогах. После удачного похода торговцы должны были закатить пирушку – и чем дальше, тем масштабнее, а то и включая жертвоприношения.
Рабы и безземельные
Ниже обычных крестьян были только безземельные крестьяне, майеке (mayeque) да рабы тлакотин (tlacotin, букв. «купленные», ед.ч. – тлакотли, tlacotli). Майеке не имели своей земли и работали на землях знати, при этом считались свободными людьми. Около 30% населения составляли именно майеке.
А вот тлакотин – ну, это рабы. Рабом можно было стать разными способами: проиграться в хлам в азартные игры, совершить какое-нибудь преступление (обычно кражу) или быть захваченным в сражении. Однако рабство не передавалось по наследству, а рабы могли вступать в брак, иметь детей и даже владеть собственностью! Теоретически раб мог быть у любого ацтека, но фактически ими располагали только знатные люди: ведь рабов нужно одевать и кормить.
Ещё люди в трудную годину могли продать в рабство самих себя или своих детей. Продать в рабство – значит получить за это что-то, на что потом можно какое-то время жить, а потом уже приняться за работу у нового хозяина. Но перепродать раба без его согласия было невозможно (если только тот не безобразничал – тогда он мог оказаться на рынке рабов). Женщины-рабы могли вполне стать любовницами хозяев и считались неплохим дипломатическим подарком.
И что, неужели у людей нет никаких социальных лифтов?
Их два – военка и религия. Крестьянин, к примеру, мог пойти на войну и захватить там достаточное количество пленных (именно этим и измерялись заслуги воина) - элитой он не становился (хотя в определённый период развития ацтекской цивилизации и это работало), но получал почести и льготы, а ещё личный участок земли и звание куаупилли (cuauhpilli) - «господин орёл» или воин-орёл. С религией аналогично – дослужиться до жреца было возможно, но аристократом от этого не станешь.
Итак, таков круговорот человека в ацтекской цивилизации.
"А где, собственно, торт?" - спросите вы. Коржи - это рабочий люд любого ранга, плотная основа, на которой всё держится. Крем - это знать, сливки общества. Сверху полита религиозная глазурь, розочки из взбитых сливок - жрецы. Ну и вишенка в центре - это, конечно, тлатоани. М-м-м!
Спасибо за внимание! Если материал вам понравился, вы можете поддержать канал по ссылке. Буду очень рад вашей поддержке!
1985. Часть ВВ по охране мостов на Малом БАМе в ЯАССР. Дислоцировалась на ст.Золотинка.
Кража. Из магазина в здании ТОЦ (торгово-общественный центр, там от аптеки до дискотеки и парикмахерской, прообраз современных ТЦ) похищены ящик коньяка "Плиска (коньяк - народное название, по факту - бренди, это крутая бутылочка, при наклонении которой при изливании жидкости издается характерный звук из горлышка "буль-буль-буль", дефицит), пара коробок конфет и шоколадок. 89 ч.3 УК РСФСР, тяжкое преступление.
Нас двое: я лейтенант опер УР (он же - водитель УАЗ-469) и шеф - капитан старший опер.
Сориентировались быстро. Вояки - к бабке не ходить.
Подъезжаем к воротам части. Ворота открыты, никого нет. Заезжаем, ориентируемся и к адм. корпусу - там говорят, что командира и зама нет, они в поселке, счас будут, а пока Вы плиз за ворота. Наряд сплошняком азиаты - то ли узбеки, то ли таджики, это в Якутии-то...
Подъезжаем выехать обратно, но ворота закрыты, появившийся ниоткуда боец узкоглазый вежливо автоматом поясняет - командир сказал всех впускать, никого не выпускать, командир приедет и разберется.
Бля. Ждем у ворот командира. Автомат у охранника ворот - серьезный аргумент.
Появляются через часик на ярко-синей ВАЗ-2106 (мой любимый цвет - небеса) слегка навеселе майор и капитан, рослые,спортивные, веселые. Чо почем, почему посторонние на территори части, как вам охрана территории? Шутники, бля...
Смотрю, старшой мой набычился - быть беде значит, посему инициативно говорю - тащ майор, кража, украдено то-то, следы к вам, вы повеселились, сейчас наша очередь.
Майор - ТАААААК (куда только хмель пропал)... Такой-то такой-то (по имени-отчеству к капитану-заму), разберитесь... Нам - А вас прошу в кабинет.
Посидели в кабинете, доложили ситуацию, поговорили о том о сем, по рюмашке водочки за смычку ОУР и ВВ трахнули, но как дальше-то, долго уже сидим...
Заходит капитан, за ним сержант с фингалом и тащит ящик "Плиски" (с этими болгарами тогда еще у нас нескладуха была, у нас ящик деревянный/пластмассовый и 20 бутылок, а у них картонный и 12, что бренди, что вино, ну как сейчас при уважаемом всеми капитализме имеем). В ящике нет одной бутылки. Следом рядовой тоже с повреждениями на фейсе с двумя коробками конфет и шоколада. Опачки, раскрыли!!!
Кражу совершили сержант-дембель и рядовой для празднования увольнения дембелей из рядов ВВ. Как это вычислил капитан - не наша проблема.
Майора с капитаном, хоть они и выебистые, сдавать в военную прокуратуру не с руки, они сами у себя в части разберутся.
Поехали к заведущей магазином, пустили вперед майора. Тот выходит от заведующей и говорит - все нормально! Заходим, заведующая нам - ребята, извините, обсчитались, якобы украденное нашли в подсобке, еще раз тысячу извинений!
Ненужные бумаги - долой, нужные - в отказной (нарушение законности, между прочим). Нам ничего не надо, наш УАЗ военные бензинчиком уже заправили по гланды и с собой дали. Вот так за бензин продавались опера ОУР (не за бензинчик конечно только, там еще "военные "мосты и еще кое-что нам на наш УАЗ военные подогнали (спецы оценят), сами потом меняли, нам завидовали).
Через неделю звонок - приезжайте на стрельбы. Приезжаем. Строится батальон, авто - пара ГАЗ-66 и УрАЛ-З75 с кунгами, а так же штабная "буханка". До стрельбища км.15 по колее через сопки. Майор речь держит - типа решил я поблагодарить дембелей за их смекалку и дставленное нам, командирам, удовольствие. Дембелям нагрузка по полной, остальным что осталось, батальон бегом к месту стрельбища марш!
Батальон побежал. Мы в штабной буханке. А там - раскладывающийся диван, столик произведение искусства: вкручивающийся с бортиками, с отверстиями под пузырь и 4 стаканчик - лепота на кочках! Мы потом подобное в своей дежурке сбацали, и я себе клон в 06 сделал из финской фанеры.
Приехали. Потом прибежали бойцы с боеприпасами. Потом мы стреляли сколько хочешь и из чего хочешь!!! Особенно понравился мне РПК...
Хотя площади лесов и сокращались, они все же не исчезли совершенно, кое-где крупные массивы сохранялись многие века, иные существуют и поныне. Зато происходило вот что: повсеместно урезались права пользования лесами. По мере демографического роста и сокращения невозделанных земель все более яростной становилась борьба за использование этих последних; социальная напряженность возрастала, и все четче определялись привилегии, связанные с прерогативами власти: методами более или менее жесткими, с большей или меньшей исключительностью право пользования лесными ресурсами перешло к наиболее сильным социальным слоям, а более слабые оказались обделенными. В странах, где существовала сильная единоличная власть, таких как Франция или Англия, контроль за использованием лесов сосредоточился в руках короля и связанной с ним аристократии. В других краях лакомым куском завладели те, кто осуществлял власть на местах: владельцы замков, епископы, аббаты, города - там, где экономические и общественные условия способствовали их развитию.
Первые стычки из-за пользования лесными ресурсами происходили еще в VIII–IX вв. Монастыри подчиняли местных жителей своей власти, добиваясь контроля над этими пространствами, лишая доступа к ним сельские общины. В X–XI вв. на сцену в основном выступают светские сеньоры: в этот период складывается аристократическая олигархия, подчиняющая людей и земли своей власти, не только держащая под надзором администрацию и суд, но и присваивающая себе контроль над производственной деятельностью. Отношения с крестьянами становятся все более напряженными: сеньоры требуют больше, чем прежде, уже не только в частном порядке (как землевладельцы), но и взимая подати от имени властных структур. Даже церковное и монастырское имущество (люди, земли, скот, съестные припасы) подвергается насильственному разграблению.
В эти-то смутные времена сеньоры и присваивают себе права на пользование невозделанными землями. Повсюду множатся заказники, в которых деревенским жителям охотиться запрещено, - охота возводится в ранг привилегии: с тех самых пор браконьеры приравниваются к классовым врагам и преследуются с особой жестокостью. Выпас скота тоже строго регламентируется: право на траву и на желуди (то есть использование травы для выпаса овец и желудей для откармливания свиней) обставляется различными условиями и ограничивается; то же относится и к праву на сбор колосьев - прежде после сбора урожая на стерню можно было свободно выгонять скот. В XIII–XIV вв. подобные права "практически исчезли на большей части холмов и равнин Центральной и Северной Италии", как и в других европейских странах, в районах, наиболее пригодных для земледелия. Они сохранились (и надолго) в окраинных областях, но нигде уже не играли такой решающей роли, как в прежние времена. Города, которые кое-где в Европе, например в Центральной и Северной Италии, успешно оспаривали у земельной аристократии права на владение территорией, тоже приняли участие в этой всеобщей экспроприации, предоставив целые лесные массивы в исключительное пользование cives (горожан).
Крестьяне относились к этим событиям с вполне понятным неудовольствием. В пределах возможного они пытались противостоять переменам, как показывают судебные документы начиная с IX в.: бесконечная череда жалоб, тяжб, унижений. Иногда им удавалось защитить свои права, как-то договориться с сеньорами (так, некоторые сельские общины в Северной Италии в XII в. завоевали (или отвоевали) право на охоту на общественных землях). Но чаще эти права грубо и окончательно отбирались. Во всяком случае, права на пользование невозделанными землями очень долго, несмотря ни на что, пребывали в центре внимания крестьян. На них останавливается Вильям де Жумьеж, хронист XI в., рассказывая о крестьянском восстании, залившем кровью герцогство Нормандию в 996 г.: "Единственное внятное проявление самосознания, упомянутое хронистом, - ярко выраженное желание крестьян пользоваться по своему усмотрению лесами и водами". Восстание было подавлено с чрезвычайной жестокостью Раулем, графом Эвре, дядей герцога Ричарда II. Особую жесткость в защите привилегий знати мы находим в Англии, где король оставляет за собой право на "большую" охоту (олени и прочие крупные животные), а местные сеньоры довольствуются монополией на охоту малую. Имея в виду сложившуюся ситуацию, "легко представить себе, что популярность красочных легенд о таких героях, как Робин Гуд, отражает не только притягательность жизни, полной приключений, протекающей вдали от цивилизации, но и утопическую картину мира, в котором можно свободно пойти на охоту и добыть мяса". Доступ к природным ресурсам останется основным требованием крестьян и в последующие века: это проявится и в английском восстании 1381 г., и в 1521 г. в Германии.
Что касается модели питания знати, то все больше атмосфера застолья, привлекает внимание новой аристократической культуры. Еду предпочитают более изысканную, тщательно приготовленную, радующую вкусом, запахом, цветом. Не столько аппетит (обладание которым все же остается важнейшим свойством знатного человека), сколько способность выбирать, отличать хорошую еду от плохой станет знаком достойного вхождения в куртуазную жизнь. Граф-отшельник из "Тиранта Белого" (знаменитого романа Жоанота Мартореля) отказывается наконец от суровых лишений и возвращается к жизни дворянина, его подвергают различным испытаниям; вот одно из самых существенных: "…много блюд поставили перед ним на стол, и он, человек опытный и мудрый, ел только хорошую еду, а к другой не прикасался". Так же точно с большого золотого блюда, на котором были поданы сласти, он взял только засахаренные фрукты. Неудивительно, что в XIII в. в Европе появляются первые образцы поваренных книг, жанра, следы которого затерялись после позднеримского пособия, приписываемого Апицию (пост об Апиции). Это - самое явное и ощутимое проявление вновь проснувшегося интереса к еде как удовольствию.
Питание низших слоев с этого времени основывается преимущественно на продуктах растительного происхождения (зерновых и овощах), а потребление мяса (особенно дичи, особенно свежего мяса, но и мяса вообще) становится привилегией и все более воспринимается как status-symbol. Однако, в рационе питания европейских крестьян в XII–XIII вв. все еще остается достаточное количество мяса. Около 1130 г., адресуя Элоизе и ее монашенкам в Параклете письмо, полное советов по поводу того, как организовать материальную и духовную жизнь сестер, Пьер Абеляр объясняет, каким образом обязательное воздержание от мяса, столь яро пропагандируемое традиционным монашеством, может само по себе привести к греху чревоугодия: в самом деле, мясо - распространенный продукт, каждый может достать его без особых хлопот; это - гораздо более "обычная" еда, чем рыба, которой монахи привыкли его заменять; рыба "тем дороже, чем реже встречается по сравнению с мясом, так что беднякам и вовсе недоступна; к тому же она менее питательна"; одним словом, рыба - лакомство для изысканных вкусов и тугих кошельков.
Равновесие между численностью населения и количеством ресурсов остается хрупким, нестабильным; продолжающаяся раскорчевка лесов и аграрная колонизация, знак возрастающей и не находящей удовлетворения потребности в пище, - наилучшее тому доказательство. Но как следствие - накапливаются богатства, более широкие слои населения получают такие возможности потребления, даже роскоши, какие в предыдущие века доставались очень немногим. Около 1250 г. Европа достигает высшей точки этого расцвета, начавшегося примерно столетием раньше; расцвета частичного, социально ограниченного, но все-таки вполне ощутимого.
В 1255 г. святой Бонавентура может написать в своем трактате, что проблема голода осталась в прошлом, и порадоваться достатку, который выпал на долю его поколения. Разумеется, не стоит обобщать (какие-то три года спустя Матфей Парижский уверяет, что в Англии умерли от голода 15 тысяч человек), и все-таки оптимистические высказывания отражают социальный и культурный климат.
Город начинал играть главную роль в координации управления; он был осью, вокруг которой вращалась не только политическая, но и экономическая жизнь всего государства, местом, куда стекались сельскохозяйственные продукты и всяческие виды продовольствия; они скапливались на складах крупнейших собственников, но большей частью поступали на рынок. "Ты, что держишь под началом снабжение продовольствием, не минуешь городов, а окажешь предпочтение им, их вящему чревоугодию". Аграрный подъем IX–XI вв. сопровождался новым расцветом рыночной торговли, в основном локальной: деревни, замки, монастыри стали центрами возобновившегося обмена. Местные сеньоры не замедлили присвоить себе вновь появившиеся излишки. В некоторых районах, например в Италии и Фландрии, это явление приобрело ярко выраженный урбанистический характер, и "сеньорами" как раз стали города, вокруг которых вновь начала выстраиваться сельская экономика. Новая форма городского феодализма (город – «коллективный феодал») распространилась на прилегающую территорию, ресурсы которой стали оцениваться главным образом с точки зрения рынка и городского потребления.
Риккобальдо из Феррары в конце XIII в., описывает эпоху императора Фридриха II как время, когда "обычаи и нравы итальянцев отличались грубостью"; тогда "пища была скудная, и горожане ели свежее мясо всего трижды в неделю. В обед они варили мясо с овощами, а на ужин подавали то же мясо холодным". Обратим внимание прежде всего на количественный аспект: для горожанина XIII в. есть свежее мясо трижды в неделю - признак нищеты и скудости (а к этому "малому" количеству мяса следует прибавить, по крайней мере, ветчину). Не так уж это и мало, но Риккобальдо (и горожанам, его современникам) такое количество не кажется достаточным.
Даже крестьяне - те из них, кто, воспользовавшись возможностями, какие предоставляет особо динамичная фаза развития экономики, сумел разжиться землей и деньгами, - стремятся питаться лучше, сравняться в образе жизни с сеньорами и горожанами. В Германии XIII в. старый крестьянин Хельмбрехт (герой одноименной повести в стихах Вернера Садовника) советует сыну придерживаться "подобающего ему" мучного рациона, утверждая, что мясо и рыба предназначены для господ: "Ты должен жить тем, чем живу я, тем, что твоя мать тебе дает. Пей воду, дорогой мой сын, вместо того чтобы красть деньги на вино… Неделя за неделей твоя мать варит тебе пре красную пшенную кашу: ею ты должен наедаться досыта, а не отдавать за гуся краденого скакуна… Лучше, сын, смешивать просо с овсом, чем есть рыбу, покрыв себя позором". Но сын не согласен: "Сам пей воду, отец мой, а я хочу пить вино; сам ешь свою кашу, а я хочу жареной курицы".
Законодательное вмешательство городских властей (единичные предписания, официальные статуты) распространяется на все этапы производственного процесса: производится надзор над полями, выносятся распоряжения, направленные на повышение плодородия почв; контролируется крестьянский труд, кропотливо расписанный по месяцам и дням; контролируются процессы переработки продуктов, разрабатываются некие нормативы, прежде всего для мельниц и печей; рынок контролируется за счет варьирования таможенных пошлин - они понижаются или повышаются в зависимости от намерения поощрить импорт или экспорт. Подробно расписываются полевые работы: сколько раз и в какое время пахать поле; каким количеством навоза удобрить поле; какие культуры возделывать (особое внимание уделяется пшенице, поскольку горожане не хотят другого зерна). Меняется взгляд на крестьянина, он уже не только подневольный человек, объект угнетения (таким его понимала традиционная знать), но и человек трудящийся, способный больше производить и больше зарабатывать: взгляд на вещи через призму выгоды - новый аспект европейской культуры, утверждаются с XI–XII вв. в "буржуазных" слоях.
Например, знаменательно, что Паганино Бонафеде, болонский землевладелец и агроном XIV в., останавливается только на выращивании пшеницы, опуская такие культуры, как просо и сорго, поскольку "чуть ли не каждый знает, когда их следует сеять". Фуражное зерно (так именовались в Италии второстепенные злаки) способен возделывать каждый, а вот пшеницу - нет, возделыванию пшеницы людей надо учить. Точно так же все внимание сосредоточено на пшенице и в английских трактатах XIII–XIV вв., в частности в известном труде Уолтера из Хенли: в них не столь явно защищаются интересы городов, но отчетливо видна ориентация на денежную экономику и рынок.
Именно в этом контексте мы должны оценивать феномен нового обращения к пшенице, характерный для сельского хозяйства Европы и проявившийся более или менее отчетливо в разных ее частях в XII–XIII вв. Пшеница стала самой важной зерновой культурой как для городских жителей, так и для владельцев земельных угодий; притом деревенские жители продолжали питаться "фуражом". Но в хлеб горожан тоже проникают второстепенные зерновые (а также бобовые и каштаны). Приведем один пример из множества - Болонское уложение 1288 г. различает три основных типа муки: чистая пшеничная (за ее помол берут налог в 4 денария за корзину), "смешанная" (2 денария) и мука из бобов и пшеницы (ее, очевидно, считали смесью высокого качества, поскольку за помол платили по 3 денария). Понятно, что это касалось только низших слоев городского населения, да и то не всегда: от пшеницы и от белого хлеба, которые сделались чем-то вроде status-symbol в городском режиме питания и образе жизни, отказывались лишь по необходимости.
Для городских слоев голодные времена означали carum tempus, "времена дороговизны", и эта зависимость от рынка, которая обычно гарантировала более высокий и разнообразный уровень потребления, чем в деревнях, в трудные моменты делала положение горожан более опасным по сравнению с крестьянами, предоставленными самим себе, но непосредственно связанными со средствами производства. Достаточно примеров, когда вследствие крайней скудости припасов становится трудно удовлетворить нужды бедняков - и тогда привилегиям наступает конец, городские ворота закрываются, и не только деревенские жители не могут попасть внутрь, но и городскую бедноту выгоняют вон. "Однажды в Генуе была страшная дороговизна, и скопилось в ней множество бездельников, более чем в какой-либо другой земле", тогда власти снарядили корабли и пустили по улицам глашатаев, которые кричали, "пусть, мол, бедняки отправятся на берег, там будут раздавать казенный хлеб"; огромная толпа скопилась на пристани, не только городские бедняки, но и чужие "бездельники". Представители коммуны сделали вид, будто хотят разделить их: пусть горожане взойдут на один корабль, а чужаки - на другой. Все поднялись на борт. И тут же весла были спущены на воду, и всех бедняков (настоящих и мнимых) отвезли на Сардинию. "И там их оставили, как и следовало поступить, и в Генуе кончилась дороговизна".
В последующие века не будет недостатка в аналогичных примерах, описанных в хрониках и предписанных законом, - примерах "буржуазной жестокости".
В следующей части о зарождении европейской кулинарии и пряностях...
Легко или тяжело быть секс-символом целого поколения? Когда иногда я выхожу в народ и ловлю на себе восхищенные взгляды обычных людей, я поднимаю голову вверх и как бы плыву сияя ярким бриллиантом среди серой толпы. Да-да я знаю, я все знаю. Ведь согласитесь, что даже не задумываясь каждый из вас принял бы за счастье поменяться со мной жизнями. Но стоп, задумайтесь - а легко ли быть секс-символом целого поколения?
Всё написанное ниже относится только к книжному варианту Игры Престолов, так что тапками не кидайте. Топ составлен субъективно, но логика имеется. Поехали!
9 место. Янос Слинт, Командующий золотых плащей, позже - Лорд Харренхолла.
Янос Слинт был простым сыном мясника, однако хорошая служба в страже Королевской гавани сделала его командиром городской стражи. Будучи гнусным типом и взяточником, сослужил хорошую службу Серсее Ланнистер после смерти короля Роберта, получив титул лорда, место в совете и огромный земельный надел. Довольно головокружительная карьера для простолюдина, если не обращать внимания на то, что он был казнён на Стене за измену.
8 место. Лорд Варис.
В детстве Варис был простым рабом, которого выкупил и оскопил колдун. После этого он он стал мелким разбойником, но быстро понял, что информация куда важнее золота. Торговля информацией сделала его членом Малого Совета еще при Эйерисе II. Примечательно, что Варис носит титул лорда, но не владеет какими либо земельными угодьями.
7 место. Манс-Налётчик, Король-за-Стеной.
Манс родился в семье одичалых, но в дальнейшем стал разведчиком Ночного Дозора, причём одним из самых лучших. В зрелом возрасте дезертировал за Стену и объединил тысячи одичалых, что крайне непросто при их стиле жизни.
6 место. Кхал Дрого.
Нет информации о том, как Дрого собрал вокруг себя такой огромный кхаласар. Дотракийцы подчиняются только грубой силе, а уж у кхала Дрого её было в избытке. Дрого мог бы обрести ещё большее могущество, захватив Семь королевств (спорный момент, но такой исход был возможен), поэтому только шестое место.
5 место. Рамси Сноу, Бастард Болтонский.
Будучи сыном крестьянки и лорда Болтона, сумел стать могущественным, хоть и подлым Хранителем Севера. Неплохой взлёт, на мой взгляд.
В списке названы только люди низкого происхождения, коими являются бастарды. Даже если в следующей книге Джорджа Мартина будет подтверждено, что он наполовину Таргариен, не меняет ровным счётом ничего, так как он высоко поднялся не из-за происхождения. На старте Джон имел кучу преимуществ перед другими людьми из этого списка - обучение в Винтерфелле, лютоволка, внешность Старка, - поэтому, только четвёртое место.
3 место.Бронн, Лорд Стокворта. Опытный боец, хорошо заработал, продав свой меч Тириону, а Затем Серсее. Получил титул рыцаря за храбрость, проявленную при защите Королевской гавани. Благодаря удачному браку с леди Стокворт, стал лордом. Замечательная карьера, достойная третьего места.
2 место. Петир Бейлиш, Лорд-протектор долины Аррен.
Петир произошёл из бедной семьи незначительных дворян родом из Браавоса. Он поступил на службу в таможне, где сделал хорошую карьеру благодаря навыкам приумножения золота. Король Роберт был откровенным мотом и Петир Бейлиш стал незаменимым членом Малого Совета, умевшим найти золото для нужд короны. Путём политических интриг стал лордом Харренхолла, а затем и Лордом-протектором Долины Аррен. Он попал бы на первое место, если бы не мой любимчик, который занял самый высокий пост, который доступен выходцу из нижних слоёв общества.
1 место. Кто же смог обогнать лорда Бейлиша? Удивительно, но это единственный человек, который высоко поднялся не по своей воле. Итак, первое место в списке головокружительных карьер занимает десница короля Станниса - Давос Сиворт,лорд Дождливого Леса, адмирал Узкого Моря. Давос был обычным контрабандистом, когда спас гарнизон лорда Станниса на Драконьем камне от голода, тайно пробравшись туда с грузом провизии. За это лорд Станнис сделал Сиворта рыцарем(но за контрабандизм чуть укоротил пальцы на одной руке). Во время битвы королей Давос хранил верность лорду Станнису, в каком бы положении он не находился. Станнис отметил верность и прямолинейность Лукового рыцаря званием лорда и должностью десницы - второго человека в королевстве после короля. Жаль только, что Станнис не смог завоевать Железный трон... эхх
