Квартет
Доктор Джонатан Торн едва дышал. Холодный пот стекал по его вискам, смешиваясь с пылью веков в узком слуховом ходе. Перед ним, через крошечное, искусно замаскированное окулярное окно в своде часовни XII века, открывалась сцена, от которой стыла кровь. Это была их часовня «Сикстус Тертиус».
Комната под ним дышала властью. Не показной роскошью новых денег, а тяжелой, древней силой. Стены из полированного черного базальта, инкрустированные золотыми жилами карт континентов. Воздух пропитан ароматом редких смол, масел и благовоний и чего-то… древнего на столько, что человечество забыло эти запахи. В центре стоял массивный стол из темного нефрита и четыре искусно слепленых кресла.
Четверо. Всегда четверо. Они называли себя «Квартетом Вечности».
Зигмунд Рейнхардт, его лицо высеченное из слоновой кости, без единой морщины, хотя Торн знал из расшифрованных манускриптов Тевтонского ордена, что этому взгляду холодных стальных глаз больше восьми веков. Его пальцы, тонкие и длинные, перебирали стопку фишек. Не пластик, не глина. Каждая была слитком чистой платины, металла, стоившего дороже золота. Он олицетворял всемирный капитал. Банки, корпорации, невидимые финансовые потоки, опутавшие мир.
Александр Воронцов. Монументальный, как уральская гора. Борода, черная как смоль, аккуратно подстриженная, глаза, казалось, видели сквозь стены, сквозь время. Перед ним лежали не карты, а тонкие, светящиеся голограммы - схемы спутниковых сетей, энергосистем, кодов ядерного запуска. Он был технокра. Инфраструктура, технологии, коммуникации - его нервная система планеты.
Ардан Сингх, был невысоким мужчиной, с лицом аскета, облаченный в простой шафрановый шерстяной покров. Но его глаза… в них горел огонь тысячелетних династий, заговоров, религиозных течений. Он не прикасался к фишкам. Его ставки были тише: кивок, шепот, имя, брошенное в тишину. Он был стратег. Идеологии, религии, нации, толпы - его пешки на доске.
И она. Моргана. Имя, взятое из легенд, как маска. Облик менялся - то роковая красота эпохи Возрождения, то холодная элегантность XX века. Сейчас - стрижка каре, безупречный белый костюм, взгляд, заставлявший Торна, спрятавшегося в пыли, инстинктивно отшатнуться. Она была Переменой. Хаос, болезни, революции, необъяснимые катастрофы - ее инструменты. Ее фишки были черными, из обсидиана.
- Блэкджек не в счет, Александр, – голос Морганы был как шелест шелка по лезвию. - Правила неизменны. Только покер. Только чистая вероятность, усиленная нашей… волей.
Воронцов хмыкнул, сдвигая голограммы.
- Волей и квантовой синхронизацией, Моргана. Не забывай науку в твоих мистических бреднях.
- Наука лишь описывает нити, Александр, - парировала она, беря карты. - Мы же - те, кто их дергает.
Торн, историк, специалист по тайным обществам, наткнулся на упоминание о «Сикстус Тертиус» в запрещенном гримуаре. Он ожидал масонскую ложу, иллюминатов. Не это. Его мозг лихорадочно обрабатывал информацию. Раз в несколько поколений - игра, которая является предвестником передела всего.
Раздача началась. Карты ложились на нефрит с тихим стуком, звучавшим громче пушечных залпов. Это были не просто карты. На рубашке - сложнейший, мерцающий узор, напоминающий карту ДНК. Торн понял: каждая карта - ключ. К нации. К ресурсу. К судьбе миллионов.
- Ставлю нефтяные поля Каспия, - объявил Рейнхардт, ставя фишку на стол. - Против твоих африканских религий, Ардан».
Сингх едва заметно кивнул.
- Принимаю. И добавляю влияние на синтоистские синкретические движения в ЮВА.
Ставки росли. Континенты меняли хозяев за покерными комбинациями. Флоп - три карты в центре стола: дама червей (Европа?), семерка треф (…Ближний Восток?), десятка червей (Северная Америка?).
- Рейз, – сказала Моргана, ее черная обсидиановая фишка легла рядом с голограммой Воронцова.
- Добавляю «Пандемический Протокол -Дельта» к твоим спутникам слежения, Александр. Хочу видеть терн.
Воронцов сжал челюсти, но сбросил карту.
- Чек.
Торну стало дурно. Они ставили не деньги. Они ставили жизни. «Пандемический Протокол»… Он вспомнил внезапные, странные вспышки болезней в истории, не поддававшиеся логике. Юстинианова чума? Чёрная смерть? Испанка? SARS-CoV-2? Были ли они ставками?
Игра продолжалась, напряженная, холодная. Фишки - целые отрасли промышленности, запасы воды, контроль над интернет-магистралями - переходили из рук в руки. Взгляды игроков были лишены азарта. Только расчет. Холодный, вечный расчет.
Наконец, ривер. Последняя карта - туз червей.
Моргана медленно развела свои карты. На ее лице появилась едва уловимая тень удовольствия. Торн напряг зрение.
- Флеш-рояль,- произнесла она тихо, но слова прозвучали как приговор. - Черви.
Она выложила карты: туз, король, дама, валет, десятка червей. Рука смерти. Рука абсолютной власти.
Рейнхардт холодно выдохнул. Воронцов отвернулся, его голограммы погасли. Сингх закрыл глаза, его губы шептали что-то на санскрите.
Моргана собрала все фишки к себе. Ее безупречные руки легли на стол.
- Итак, господа, - ее голос был ледяным и четким. - Расклад подтвержден. Протоколы активируются по цепочке. Александр, твои спутники - приоритет. Синхронизация через… пятнадцать минут. Начинаем со сброшенной семерки.
- Семерка треф. Торн вспомнил флоп. Ближний Восток. Его сердце бешено заколотилось.
- Как всегда, элегантно, Моргана,- пробормотал Рейнхардт, вставая. Его тень, удлиненная тусклым светом комнаты, легла на карту мира у его ног.
- До следующего сбора. Через… двадцать лет? Или тридцать? - спросил Александр
- как всегда все зависит от скорости восстановления. - пробормотал Ардан.
Они встали, эти четверо бессмертных владык. Без рукопожатий, без прощаний. Каждый знал свою роль в грядущем катаклизме, который они только что санкционировали за игрой в покер. Дверь в стене из черного базальта бесшумно открылась, поглощая их одного за другим.
Торн остался один в пыльном ходе, дрожа от ужаса и понимания. Он смотрел на пустой стол из нефрита, где минуту назад решались судьбы миллиардов. Где сброшенная карта - семерка червей - была сигналом.
Где-то далеко, в напряженном регионе, который мир знал под разными именами, чиновник высокого ранга получил зашифрованный сигнал через спутник, помеченный логотипом одной из дочерних компаний Воронцова. Сигнал был прост: «Пепел. Семерка. Исход немедленный».
Чиновник побледнел. Он знал, что значит «Пепел». Это не учения. Он достал второй, неучтенный телефон, набрал короткий номер.
Торн вылез из своего укрытия, его ноги подкашивались. Он должен был предупредить… кого? Что он скажет? Что четыре древних монстра играли в покер и теперь начнется война? Его сочтут сумасшедшим.
Он спустился по винтовой лестнице, вырубленной в толще камня, и вышел в тихий ночной город. Воздух был спокоен. Звезды сияли холодно и равнодушно.
Внезапно, на другом конце земного шара, в столице государства, отмеченного на их карте как семерка треф, прогремел первый взрыв. Не просто взрыв. Точечный удар неопознанным гиперзвуковым оружием по правительственному бункеру. Минуту спустя - второй взрыв, на этот раз на крупнейшем нефтеперерабатывающем заводе соседней, но враждебной державы. И третий - на секретной биолаборатории в глухом горном районе.
Сигналы бедствия, обвинения, приказы о мобилизации - все смешалось в эфире в течение нескольких минут. Улицы наполнились криками, сиренами, грохотом первых выстрелов. Как по мановению руки невидимого дирижера, тщательно сбалансированное и державшееся последние десять лет перемирие рухнуло.
Торн стоял на пустынной площади, глядя на экран огромного уличного телевизора. Кадры хаоса, пламени, лиц, искаженных ужасом и ненавистью, сменяли друг друга под тревожные заголовки новостей: «НЕОБЪЯВЛЕННАЯ ВОЙНА!», «ТЕРАКТЫ НЕВИДАННОГО МАСШТАБА!», «ТАИНСТВЕННАЯ БОЛЕЗНЬ ВСПЫХНУЛА В РЕГИОНЕ!».
Он знал правду. Это не война, не теракт, не случайная эпидемия. Это был финал. Финал игры. Сделанный ход. Передел ресурсов, начавшийся с активации протокола «Пепел» для семерки треф.
Он поднял глаза к небу, где среди звезд невидимо висели спутники Александра Воронцова, направляющие хаос. Где банки Зигмунда Рейнхардта уже перераспределяли потоки капитала от рушащихся рынков. Где агенты Ардан Сингха подливали масло в огонь религиозной и национальной розни. И где Моргана, королева сегодняшней игры, наблюдала, как ее выигрыш за столом разворачивается в реальности с математической точностью.
Мир горел. А они? Они уже думали о следующей игре. Через двадцать лет, или тридцать, когда ресурсы снова потребуют передела.
Торн отвернулся от экрана, его охватила ледяная пустота. Он был свидетелем Апокалипсиса по расписанию. И самым страшным было осознание: игра только началась. Для них, для вечности. А его собственный ход, ход маленького человека, узнавшего слишком много, уже был предрешен. Он почувствовал на себе чей-то невидимый, леденящий взгляд из тени старого собора. Взгляд, который видел сквозь века. Взгляд «Квартета Вечности». Игра продолжалась. Всегда.
