Оставляя в стороне подробности развития революционных событий в Петрограде, многократно описанные не только по дням, но и часам в исторической литературе, попытаемся выявить роль депутатов Государственной думы и представителей военной элиты в развитии последующих событий.
На следующий день, 26 февраля, вечером, Председатель Думы Михаил Родзянко направил императору тревожную телеграмму, в которой говорилось:
«Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок… Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство»
Император же по-прежнему не желал слушать председателя Думы. В дневнике Николая II находим запись, сделанную в этот же день: «После чая читал… Вечером поиграл в домино». Правда, на следующий день появляется запись о том, что «в Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад» и сам император признавал, что испытывает отвратительное чувство по поводу того, что ему суждено «быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия». В этот же день, 27 февраля он, наконец, принимает решение вернуться в Петроград. При этом, запись об этом появилась вместе со словами о прогулке по шоссе на Оршу при солнечной погоде. В тот же день он написал императрице о том, что «после вчерашних известий из города я видел здесь много испуганных лиц. К счастью, Алексеев спокоен, но полагает, что необходимо назначить очень энергичного человека, чтобы заставить министров работать для разрешения вопросов продовольственного, железнодорожного, угольного и т. д.»
По воспоминаниям генерала Дмитрия Дубенского, накануне отбытия Николая II в революционный Петроград, он имел длительную беседу с генералом Николаем Ивановым, который отправлялся в столицу с верным отрядом «для наведения порядка».
«Взволнованный озлобленными требованиями бунтующей Государственной думы император откровенно признался, что «берег не самодержавную власть, а Россию. Я не убежден, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу».
Дмитрий Дубенский
Именно этим он объяснял генералам причину того, что он так упорно «
отказывался дать парламентский строй». Теперь же, когда «
волнения дошли до бунта и противодействовать им он не в силах», он вынужден согласиться. Но, как это бывало не раз, император и сейчас оказался то ли не до конца откровенным, то ли передумал и сделал шаг назад. Дело в том, что парламентский строй, на введение которого, казалось бы, согласился Николай, понимался им совершенно особенно.
На следующий день, 28 февраля, получив из Петрограда известие о том, что восстание разгорается, войска переходят на сторону восставших, срочно необходимо ответственное министерство и только думские деятели, руководимые Родзянко могут остановить всеобщий развал, император телеграфировал из поезда Родзянко, назначая его вместо князя Голицына председателем Совета министров. Одновременно он предложил Родзянко выехать навстречу императорскому поезду для доклада. Родзянко дал положительный ответ.
Полковник Анатолий Мордвинов, назначенный для несения дежурства при особе императора и неотлучно находившийся возле него, вспоминал позднее, что уже после этого выяснилось, что имеется в виду под ответственным министерством. Михаилу Родзянко предполагалось предоставить выбор только некоторых министров, а «министры двора, военный, морской и иностранных дел должны были назначаться по усмотрению государя императора и все министерство должно было оставаться ответственным не перед Государственной думой, а перед его величеством». Это означало отказ от перераспределения высших государственных полномочий, а, следовательно, и от изменений в государственном управлении. И то, что 1 марта главнокомандующему Северным фронтом генерал-адъютанту Николаю Рузскому, в ставке которого в Пскове оказался не пропущенный к Петрограду царский поезд, удалось склонить императора к созданию ответственного перед законодательными палатами правительства, последствий уже не имело. Время было безнадежно упущено.
События в Петрограде развивались по собственному сценарию. В ночь на 26 февраля 1917 г. по решению частного заседания, состоявшегося на квартире председателя правительства Николая Голицына, последний вписал в чистый бланк с подписью императора указ о перерыве занятий Государственной думы и Государственного совета с обещаниями возобновить их не позднее апреля, «в зависимости от чрезвычайных обстоятельств». Показательно, что даже в эти дни большинство министров высказалось не за роспуск Думы, а только за объявление перерыва. Одновременно с роспуском законодательных палат в столице было введено осадное положение.
Можно согласиться с вполне убедительным мнением ряда очевидцев тех событий и исследователей о том, что Государственная дума оказалась в стороне от разворачивавшихся в Петрограде революционных событий, однако отрицать ее роль, а точнее роль ее лидеров, так же как и представителей военной элиты, в организации отречения последнего российского императора от престола и формировании новой власти вряд ли возможно.
Первая реакция депутатов на известие о роспуске была вполне предсказуемой. Не решаясь предпринимать самостоятельных действий, в середине дня 27 февраля Михаил Родзянко вместе с Александром Гучковым обратились к верховной власти. В телеграмме, составленной ими, они пытались убедить императора, что с роспуском Думы «последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок… Гражданская война началась и разгорается». Председатель Думы в очередной раз умолял Николая II призвать «новую власть», пока не поздно и созвать законодательные палаты. В случае промедления, как предупреждал он, могут наступить роковые для династии события. Разумеется, и эта телеграмма осталась без ответа. Одновременно, предполагая реакцию императора, Родзянко отправил телеграмму близкому к императору генералу Николаю Рузскому, в которой без обиняков сообщил о том, что «волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийные и угрожающие размеры», а «правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок». Родзянко буквально умолял Рузского поддержать его ходатайство перед императором о необходимости принятия единственного выхода: «безотлагательном признании лица, которому может верить вся страна, и которому будет вручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения». Заканчивается телеграмма заклинанием: «Медлить больше нельзя, промедление смерти подобно». Это была еще одна попытка «достучаться» до императора, также закончившаяся безуспешно.
Утром 27 февраля в Думе был оглашен указ императора о перерыве в заседаниях палат. Совет старейшин Государственной думы призвал депутатов не расходиться. Следует признать, что депутаты в этот момент продемонстрировали полную растерянность. Предложения их были крайне разнообразными. В частности, высказали предложение открыть заседание Думы, игнорируя указ о роспуске. Раздавались и предложения об объявлении Думы Учредительным собранием. Ни одно из этих предложений не было реализовано.
Последовавшие затем заседания депутатов, не подчинившихся указу императора, в силу узаконенного перерыва в работе нижней палаты носили частный характер. Одно из таких частных совещаний избрало Временный комитет Государственной думы (ВКГД) для сношения с учреждениями и отдельными лицами. Это были, по преимуществу, члены бюро Прогрессивного блока. В него вошли Родзянко, Шульгин, Львов, Чхеидзе, Некрасов, Милюков, Караулов, Дмитрюков, Ржевский, Шидловский, Энгельгардт, Шингарев и Керенский. Как вспоминал Керенский, в Комитете были представлены все партии, за исключением крайне правых.
Членам нового выборного органа предстояло решить главный вопрос: вопрос о власти. Довольно трудно воссоздать правдоподобную картину событий тех дней и даже часов, в ходе которых решался этот вопрос. Многочисленные воспоминания очевидцев и участников событий имеют яркую эмоциональную окраску. Однако можно предположить, что получив возможность решать вопрос о власти, члены Временного комитета Государственной думы растерялись.
Косвенным подтверждением тому служат «признания» Александра Керенского, который писал о том, что всю ночь (с 27 на 28 февраля) члены Комитета «провели за обсуждением и спорами в кабинете председателя Думы, подвергая тщательному разбору все поступающие новости и слухи». И это вместо принятия хоть каких-то мер по наведению порядка в городе, принятия решительных, пусть на первых порах декларативных шагов, словом того, чего депутаты долго и безуспешно добивались от поверженной власти. И только опасение того, что если «мы немедленно не сформируем Временное правительство, незадолго созданный перед этим Петроградский Совет, провозгласит себя верховной властью России», заставило их действовать. При этом председатель Думы Родзянко, по воспоминаниям Василия Шульгина, не решался на это дольше остальных. «Он все допытывался, что это будет – бунт или не бунт?».
«Я не желаю бунтовать. Я не бунтовщик, никакой революции я не делал и не хочу делать. Если она сделалась, что именно потому, что нас не слушались… Я против верховной власти не пойду»
Михаил Родзяко
Можно предположить, что взвалить на себя такую ношу, как ответственность за судьбу государства и нации в такое тяжелое время было чрезвычайно трудно и ответственно. Куда проще было, находясь в оппозиции, критиковать правительство и верховную власть. Может быть, этим объясняется добавка «Временное» в названии правительства? Она априори ставит в положение «управляющих» (впредь до избрания «настоящего» правительства) тех, кто войдет в состав нового кабинета. Может, этим объясняется и настойчивое желание уже после отречения Николая II некоторых политических лидеров сохранить монархию. Так, 3 марта 1917 г. Гучков с целью сохранения монархии, уговаривал Великого князя Михаила Александровича «принять корону». В тот же день, на заедании Временного правительства, в прошлом лидер кадетской фракции Думы, ныне министр иностранных дел Павел Милюков, по словам Шульгина, «каркал, как ворон». «Монарх – это ось… Единственная ось страны!», – твердил он, предрекая гибель России без монарха.
Вечером 27 февраля 1917 г. председатель правительства князь Голицын уведомил Родзянко об уходе правительства в отставку. В момент образования Временного комитета части общества показалось, что вакуум власти вполне может быть заполнен Государственной думой. Николай Таганцев, сын видного правоведа, члена Государственного совета Николая Таганцева, писал по этому поводу:
«Первое время еще казалось, что власть может быть перейдет в руки Государственной думы, политическая физиономия которой была весьма умеренной»
Из окна квартиры (а жил он рядом с Таврическим дворцом), он видел, что Таврический дворец «
стал сперва как бы центром движения». Вокруг него все время двигались толпы народа. Это подтверждают и другие очевидцы событий. Тот же Керенский писал:
«… к исходу 27 февраля… Таврический дворец стонал и вздрагивал от могучих ударов людских волн. Снаружи он более напоминал военный лагерь, нежели законодательный орган»
Однако, с горечью констатировал Таганцев:
«очень скоро выяснилось, что возлагать надежды на это правительство не приходится, т. к. никакой реальной силы оно не имело и само постепенно все больше и больше попадало под власть Совета рабочих и солдатских депутатов ярко красного направления»
Что же касается императора, то он практически не реагировал на происходящие события. По признанию придворного историографа Дмитрия Дубенского «для государя было величайшее горе, что с ним в эти страшные дни не было его истинного и единственного друга – императрицы Александры Федоровны».
«продолжительная, тяжелая политическая обстановка, волнение за семью, произвели в государе в эти дни положительный переворот в его душевных силах. Он стал как бы придавлен событиями и словно не отдавал себе отчета в обстановке и как-то безразлично стал относиться к происходящему»
Дмитрий Дубенский
Эти свидетельства только подтверждают предположение о том, что император не владел ситуацией.
Между тем были силы, которые пытались хоть как-то организовать власть. Так, 1 марта 1917 г. Центральный Военно-промышленный комитет призвал ВКГД «к немедленной организации власти», а правительства Франции и Великобритании поспешили уведомить председателя Думы о признании ВКГД «единственным законным правительством России». Однако, несмотря на международное признание, ВКГД правительством так и не стал. Он ограничился рассылкой в министерства и ведомства своих комиссаров, которые действовали до вступления в должность новых министров, а порой и параллельно с ними. Самым главным вопросом, которым предстояло решить ВКГД был вопрос об отречении Николая II. С этой целью начались переговоры думцев со Ставкой, а точнее, с генералом Рузским. Ему была адресована телеграмма за подписью председателя Государственной думы следующего содержания:
«Временный комитет Государственной думы сообщает Вашему высокопревосходительству, что, ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета министров, правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной думы»
Отметим, что на генерала Рузского возлагали надежды в это тяжелое время не только думцы. Генерал Дубенский признавал, что императорский поезд ехал к генерал-адъютанту Рузскому, надеясь, что в эти тревожные часы, когда зашаталась власть, он сумеет «устранить революционные крайности и даст возможность Его величеству провести в жизнь народа спешные преобразования правления России, по возможности более тихо, по намеченной уже программе». Оказывается, по пути на Псков государь готовил манифест, в котором он призывал народ «к спокойствию, указывая на необходимость единодушно продолжать войну с немцами». Дубенский откровенно признавал: «Казалось, старый, считавшийся умным, спокойным Рузский сумеет поддержать государя в это трудное время. Верил в это и сам государь. Почему и выбрал путь на Псков, а не в другое место». Однако, даже присутствие Рузского, имевшего определенное влияние на императора, уже не могло повлиять на дальнейший ход событий. Было слишком поздно.
2 марта, когда стало известно о том, что Родзянко не приедет на встречу с императором, генерал Рузский еще пытался спасти положение. Он связался с Родзянко по телефону и попросил объяснений. Председатель Думы назвал две причины, помешавшие ему выполнить ранее данное императору обещание явиться для доклада. Первой было то, что «эшелоны, высланные в Петроград, взбунтовались… объявили себя присоединившимися к Государственной думе и… решили никого не пропускать, даже литерные поезда». Вторая причина и вовсе выглядит более чем странной: «мною получены сведения, что мой приезд может повлечь за собой нежелательные последствия, так как до сих пор верят только мне и исполняют только мои приказания». Второй аргумент вызывает очень большие сомнения. До сих пор историкам не известно ни о каких приказах, отдаваемых Родзянко, скорее это была попытка выдать желаемое за действительное.
И если сам Родзянко попытался остаться в стороне от неминуемого отречения императора, то остальные члены Временного комитета пришли к общему мнению, что только смена монарха может дать относительное успокоение. С этой целью члены Временного комитета Государственной думы Александр Гучков и Василий Шульгин 2 марта выехали в Ставку.
Решить вопрос о власти в революционной ситуации пытались не только члены ВКГД, но и представители военной элиты. Начальник Штаба верховного главнокомандующего Михаил Алексеев сам претендовал на власть в стране. Он осуществлял руководство военными действиями, вооруженными силами при номинальном верховенстве над ним императора и одновременно задумывался о том, чтобы занять должность министра государственной обороны. По мнению Алексеева, эта должность позволит сконцентрировать всю власть в одних руках.
«…всей полнотой чрезвычайной власти с правом объединять, руководить и направлять единой волей деятельность всех министерств, государственных учреждений и общественных организаций, находящихся вне предела театра военных действий. Его повеления должны исполняться всеми… Министр государственной обороны подчинялся бы только императору и нес ответственность только перед ним»
Еще до отставки министров, 25 февраля 1917 г., во время переговоров с представителями думских фракций и председателем Думы члены Совета министров планировали обратиться к Николаю II о назначении правительства во главе с заслуживающим доверия лицом, также высказывали мнение о возможности сформировать «министерство доверия». Большинство министров считали, что необходимо установить диктатуру во главе с генералом, который пользуется доверием среди военнослужащих. Под этим генералом подразумевали начальника штаба верховного главнокомандующего (наштаверх), будучи уверенными, что он не откажется от такого предложения.
Алексеев не желал отъезда императора из ставки, так как стремился держать ситуацию под контролем и иметь возможность оказывать воздействие на Николая II. Родзянко уведомил его о переходе власти к ВКГД только утром 1 марта, однако Алексеев узнал о событиях спустя полчаса после образования Временного комитета. 28 февраля 1917 г. наштаверх отправил главнокомандующим фронтами телеграмму, в которой сообщал об известных ему событиях в Петрограде. Он достаточно подробно пересказал сведения, полученные от генерала Хабалова и военного министра, извещал об отбытии государя в Царское Село. По поводу перехода власти к ВКГД генерал Алексеев телеграфировал:
«По частным сведениям, революционное правительство вступило в управление Петроградом, объявив в своем манифесте о переходе на его сторону четырех гвардейских запасных полков, о занятии арсенала Петропавловской крепости, главного артиллерийского управления. …мятежники во всех частях города овладели важнейшими учреждениями. Войска, под влиянием утомления и пропаганды, бросают оружие, переходят на сторону мятежников или становятся нейтральными. …на всех нас лег священный долг перед государем и родиной сохранить верность долгу и присяге в войсках действующих армий, обеспечить железнодорожное движение и прилив продовольственных запасов»
Можно увидеть, что почти сразу после перехода власти к ВКГД активизировалось противостояние депутатов Думы и военной элиты, которое в дальнейшем только усиливалось. Генерал Алексеев высказывал опасения о влиянии событий в Петрограде на настроение и боевую готовность войск на фронтах и предполагал, что противник принял «довольно деятельное участие в подготовке мятежа». Полученную 1 марта от Родзянко телеграмму наштаверх воспринял с возмущением. Как сообщал генерал Александр Лукомский:
«Генерал-адъютант Алексеев получил сегодня одну телеграмму от Родзянки, в которой он призывает к спокойствию в армии и смысл которой тот, чтобы армия не впутывалась пока в дело. Генерал Алексеев хотел ответить, что подобными телеграммами вносится совершенно недопустимое отношение к армии и что необходимо посылку таких телеграмм прекратить»
Генерал Алексеев сообщал свое мнение императору о возвращении порядка:
«Пока Государственная Дума старается водворить возможный порядок, но если от вашего императорского величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов, и Россия переживет все ужасы революции. Умоляю ваше величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия, и поручить ему образовать кабинет. В настоящую минуту это единственное спасение»
Интересно, что в адресованной Родзянко 1 марта телеграмме наштаверх, с одной стороны дистанцировался от происходящих в стране революционных событий, показывая непоколебимость, стойкость армии и представителей военной элиты:
«Высшие военные чины и армия в массе свято исполняют долг перед царем и родиной согласно присяге и будут продолжать борьбу с врагом до полной победы»
С другой стороны, показывает Родзянко, что Временный комитет Государственной думы неверно использует перешедшую к нему власть в отношении военных сил, в первую очередь высшего состава:
«…ваши телеграммы ко мне и к главнокомандующим, а также распоряжения, отдаваемые по железным дорогам театра военных действий, показывают, что Временный Комитет Государственной Думы не считается с тем, что является азбучным в управлении военными силами, и своими распоряжениями не способствует внесению успокоения, а скорей может привести к непоправимым последствиям и нарушениям дисциплины, без поддержания которой победа немыслима»
Тем самым генерал словно демонстрировал свое превосходство в сфере управления перед ВКГД. Алексеев также жестко потребовал прекратить контролировать взаимодействие Ставки с центральными управлениями с помощью агентов, которые мало разбираются в сущности военной дисциплины, и заявил, что при наличии подобного контроля он лично прекратит все сношения с центральными управлениями, что может привести в том числе к серьезным проблемам в снабжении армии продовольствием.
Алексеев не был заинтересован в победе левых сил, поэтому, когда стали поступать телеграммы о росте пропаганды социалистов-революционеров, наштаверх стал высказываться и действовать в пользу ВКГД. Так, в переданной поздно вечером 1 марта императору телеграмме он сообщал, что обстановка требует «…немедленного издания высочайшего акта, могущего еще успокоить умы, что возможно только путем признания ответственного министерства и поручения составления его председателю Государственной Думы». Главнокомандующим фронтами наштаверх телеграфировал о запрете Рузского пропускать в армию заявления ВКГД, способные внести беспокойство в ряды вооруженных сил, но, напротив, пропускать все заявления, «кои клонятся к успокоению, к призыву порядка и к усилению подвоза продовольственных припасов». Еще до приезда в Псков 2 марта думских эмиссаров императором были получены телеграммы от генерала Алексеева и главнокомандующих фронтами о том, что единственным выходом из грозной ситуации они считают отречение его в пользу сына. Даже Великий князь Николай Николаевич оказался солидарен с генералами. Он отправил Николаю II телеграмму, в которой «коленопреклонно молил… спасти Россию и наследника, зная чувство святой любви» императора к сыну и России. Он убеждал императора: «…осенив себя крестным знаменьем, передайте ему – ваше наследие. Другого выхода нет». Николай II, оказавшись без поддержки, вынужден был принять решение об отречении. Однако, как это бывало не раз, в последнюю минуту, узнав о выезде в Псков Гучкова и Шульгина, надеясь на чудо, он велел задержать отправку телеграммы об отречении. Это лишнее доказательство того, какими внутренними сомнениями сопровождалось отречение, и как далек был от реальной жизни император, продолжавший надеяться на чудо.
Однако посланцы ВКГД не оставили императору никакой надежды на сохранение престола. Они решительно заявили, что «…единственный путь – это передать бремя верховного правления в другие руки». Спасти Россию, монархический принцип, династию, по их уверениям, можно было, только объявив, что император передаст свою власть малолетнему сыну, а регентство Великому князю Михаилу Александровичу, или «от имени регента будет поручено образовать новое правительство». Николай II вынужден был согласиться и на это условие. Однако после разговора с лечащим врачом наследника, он принял решение отречься и за него. Таким образом, отречение состоялось в пользу младшего брата Николая II – Михаила Александровича. Последний, в результате недолгих колебаний заявил об отказе принять престол и передал все полномочия верховной власти и Временному правительству, и будущему Учредительному собранию, с согласия которого только и мог в дальнейшем принять корону. Показательно, что все без исключения члены дома Романовых в последующие недели написали соответствующие заявления об отказе от своих прав на российский престол.
Отречение императора «…за сына меняло порядок престолонаследия, что можно трактовать, как нарушение законов о наследии Престола». Существует и противоположная точка зрения, согласно которой «Попечение о малолетнем лице Императорской Фамилии принадлежало его родителям, соответственно, как попечитель Алексея, Николай Александрович имел полное право отречься от престола за своего сына». Подчеркивают, что после 2 марта Николай II не опроверг содержание документа, подтверждающего его решение об отречении, также сделал запись в дневнике об этом событии. В любом случае после отречения императора многовековая российская монархия рухнула, за несколько дней была свергнута династия Романовых, правившая страной 304 года. Дума ушла с политической арены одновременно с монархией. Безуспешные попытки реформировать российское самодержавие в парламентарную конституционную монархию потерпели провал. Власть перешла к Временному правительству, и следует обратить внимание на два важных аспекта проблемы его функционирования в период революционных преобразований: во-первых, на вопрос о легальности власти революционного правительства, которое было образовано в результате государственного переворота, во-вторых, на наделение правительства – органа исполнительной власти, правом принимать нормативные акты, имеющие силу закона.
Подчеркнем, что с проблемой легальности своей власти, ее юридической обоснованностью и законностью, а также соответствием существующим в России правовым нормам Временное правительство столкнулось уже в момент своего возникновения. Решение этой проблемы было связано с проблемой легитимности Временного правительства, то есть с согласием народа с этой властью, его признанием за ней права принимать обязательные решения. По мнению российского ученного-правоведа Дмитрия Пашенцева, любая революция фактически представляет противоправное деяние, так как революционные действия противоречили действующему законодательству. Но парадокс состоит в том, что такие противоправные деяния выступают основой для создания нового, революционного права. Известный американский историк Цуоши Хасегава отмечал, что для российских либералов во время Февральской революции вопрос легитимности правительства был сложным, потому что, с одной стороны, они искали преемственности старому монархическому режиму, пытаясь добиться от императора принятия решения об образовании правительства, с другой стороны, восставшие постоянно толкали либералов в радикальном направлении действий и вынуждали их принять в качестве источника легитимности саму революцию.
«Между двумя источниками легитимности было исходное противоречие и, в итоге, Временное правительство, стремясь к обоим, осталось ни с чем»
Цуоши Хасегава
Если вам понравилась статья, то более полноценно с материалом вы можете ознакомиться в книге РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ НАЧАЛА XX ВЕКА. ПУТЬ К РУБИКОНУ
Понравилась статья? Подписывайтесь на нас на Пикабу и на нашу группу в Facebook
https://www.facebook.com/ign.mgpu
