Автор: Дмитрий Сувеев.
Несколько лет назад по сети гуляла копипаста с названием типа «25 фраз, за которые вас 25 лет назад отправили бы в психушку». Все они строились вокруг мысли, что пришедшие в нашу жизнь коммуникационные технологии до неузнаваемости изменили наше восприятие вещей в сравнении с недавним прошлым. Действительно, присутствовавшие там реплики типа: «скинь мне фото на мыло», «будешь в лесу – перезвони» и т.п., еще в 90-х выглядели бы бессвязным бредом сумасшедшего. Возможна и другая ситуация: некий человек вам рассказывает, что в доме у него живет невидимое существо. Оно регулярно скрипит половицами, перекладывает вещи с места на место, изводит домашних животных, путает хвосты и гривы лошадям. По ночам оно садится на грудь хозяину дома и начинает душить мохнатыми лапами. В то же время, если его задобрить, оно начинает помогать, предотвращать беду, отводить стороной воров и пожары. Здесь уже современному человеку стоит начать разговаривать с собеседником ласково, во всем с ним соглашаться и поскорее вызывать врача. Ведь перед нами явно психбольной.
Но тогда к категории полоумных должны относиться и наши недавние крестьянские предки, потому как описанное невидимое существо очень похоже на домового или скотника, в существовании которых восточные славяне не сомневались до начала XX века.
Действительно, в подавляющем большинстве человеческих сообществ господствуют взгляды, для которых в психиатрии присвоен отдельный код МКБ. Племена, живущие традиционным укладом, верят в колдовство, черную магию и объясняют причины происходящих событий с этих позиций. Вокруг них живут духи, колдуны и прочие сказочные существа. Они ревностно верят в приметы, болезни, а несчастные случаи объясняют порчей и сглазом, а поскольку ни первая, ни второй ничем не фиксируются, это рождает крайнюю форму подозрительности к окружающим: соседям, родственникам. С точки зрения психиатрии такие представления укладываются в рамки т.н. религиозно-архаического бредового комплекса (РАБК), который объединяет в себя религиозные (мистические, мессианские, религиозного реформаторства, греховности) и архаические (колдовства и одержимости) бредовые фабулы. Но тогда безумцами пришлось бы считать поголовно жителей большей половины земного шара, и это без учета людей предыдущих эпох.
В настоящее время антропология, этнография и другие науки, изучающие человеческие сообщества, стоят на позициях так называемого культурного релятивизма, который признает, что все культуры уникальны и имеют собственные системы ценностей. Это означает, что понятие нормы, в том числе психической, относительно и для каждого социума оно свое. Поэтому не стоит всех оценивать меркой европейца, взращённого на рационализме и научном подходе.
Например, для среды университетских профессоров верить в колдовство – не норма, если какой-то член-корреспондент РАЕН чрезмерно увлекся каббалистическими практиками, его надо показать психиатру. Если же человек родился в средневековой деревне и утверждает, что колдовства нет, заговоренные амулеты не приносят удачу, а бытие определяет какая-то там квантовая механика и теория суперструн, то с большой вероятностью перед нами не гений, а больной. По крайней мере, с точки зрения окружающего коллектива.
Отсюда может родиться и обратное заблуждение: если с точки зрения культурного релятивизма норма подвижна, то выявить психиатрическое заболевание в традиционном обществе невозможно. Но это не так. Российский антрополог Ольга Христофорова в 90-х гг. несколько лет прожила в деревне староверов в Верхнем Прикамье. Ни колхоз, ни советская власть не отучили ее обитателей глядеть на мир глазами магического мышления, а Перестройка эти взгляды усилила. Там все смотрят на своих соседей, как на «портунов», которые много чего «сделали» окружающим (отправили на тот свет корову, навели болезни, вызвали пожар и т.д.). Короче, обычная современная деревня, у меня в области такие тоже есть.
Но даже на общем фоне Христофорова выделила двух старушек: Ефросинью Никитьевну и Нину Игнатьевну. Обе объясняют все окружающие события с точки колдовства и сглаза. Рассказы обеих можно запросто признать за бред РАБК. Ефросинью Никитьевну окружают «еретики»-колдуны. Она списывает свои старческие болячки на козни соседок: одна наслала головную боль, вторая – звон в ушах и т.д. В поисках исцеления она обошла всех старообрядческих и православных священников в округе, но ничего не помогло. К концу беседы Никитьевна даже начала подозревать, что с самой этнографом-антропологом не все чисто и выпроводила ее из хаты восвояси. Нина Игнатьевна рассуждает очень похоже со своей односельчанкой: ей постоянно что-то «делает» колдунья соседка. Но если у Ефросиньи Никитьевны механизм передачи порчи происходит в виде, что кто-то за ее спиной дунул-плюнул-нашептал, то Игнатьевна действительно видит в руках у «портунов» змей, на нее летят насекомые, невидимые для окружающих, которые забираются под одежду. А на коже во время приступов у старушки высыпают бугры и пятна. Проанализировав две истории, Ольга Христофорова приходит к выводу, что в первом случае перед нами особенности характера, а во втором – явная психиатрическая патология.
Культурная среда часто определяет сюжет бреда, который посещает головы психически больных. Российские психиатры отмечают, что с падением популярности Наполеона, как исторической персоны, он заметно реже стал посещать палаты дурдомов. Зато с конца 80-х – начала 90-х к ним валом повалили жертвы колдовства, непризнанные мессии, пророки и тому подобные персонажи.
Но культурная среда может не только задавать содержание бредовых идей. В психиатрии выделяют огромную группу так называемых культурно-специфичных синдромов – тех заболеваний, которые характерны для данной этнографической или исторической среды. Например, меряченье – уникальный синдром, встречающийся среди коренных народов крайнего севера, когда, услышав высокий резкий звук, они могут впасть в оцепенение. Другой пример – амок – неконтролируемые приступы ярости у малазийцев, когда мужчина впадает в неконтролируемую ярость и начинает убивать окружающих направо и налево. Или «шаманская болезнь» — состояние транса, в которое впадают под звуки бубна при камлании. Шаман чувствует боль, словно мясо отдирают от костей и при этом он видит духов.
Некоторые относят к культурно-специфическим синдромам и шизофрению в том виде, в каком знают ее европейцы. По крайней мере, в 70-х гг. XX века в Ирландии зафиксировали мировой рекорд по числу госпитализированных шизофреников. Это заинтересовало многих ученых, в том числе молодого антрополога Сидни Шепер-Хьюз, которая отправилась в ирландскую глубинку, чтобы разобраться с причинами этого явления. Шепер-Хьюз пришла к выводу, что сама среда ирландских деревень продуцирует людей, очень похожих на шизофреников. Дело в том, что Ирландия – островная страна с малоземельем. В 70-е она начала свой путь по интеграции в Евросоюз, отчего маленькие фермы начали массово разоряться. Многие старики доживали свой век в одиночестве. Чтобы перенести тяжелые зимы они с радостью были готовы лечь в психлечебницу. Кроме того, родственники были рады сплавить поскорее одинокого старика в больницу, чтобы он освободил земельный участок. Помимо перечисленных чисто практических причин на картину шизофрении накладывалось ирландское мировосприятие, не слишком отличавшееся от взглядов в верхнекамской деревне, о которой шла речь выше. Также на рост шизофреников повлияло изменение в брачном поведении на селе. После наступившей эмансипации девушки смогли сами выбирать себе женихов и за поиском лучшей партии уезжали в города или в Америку. Парни же проявляли застенчивость и неумение общаться. Они не имели социальных навыков, как им заводить знакомства, так как традиционно было принято, что сватать их будут родители. В итоге в ирландских деревнях появился пласт одиноких, замкнутых, социально не адаптированных мужчин, у которых с годами возрастала эмоциональная холодность, характерная для шизофреников. Ирландские психиатры же получали образование в Великобритании, поэтому, когда они приезжали к себе на родину и начинали практиковать, не зная местных особенностей, возникала ситуация гипердиагностики несчастных, но не слишком больных людей.
Таким образом, к выявлению психических расстройств в разных культурах и эпохах следует подходить с осторожностью. В научно-популярной литературе весьма популярен жанр, когда психиатры или нейробиологи направо и налево расставляют диагнозы известным личностям прошлого, совершенно не учитывая контекст той среды, в которой они жили. Так делать нельзя. Ведь без прямого обследования и сравнения с окружающими можно не только неверно поставить диагноз, но и здорового исторического деятеля записать в больные. Ведь психиатрическая диагностика – вещь далеко не универсальная.
Автор: Дмитрий Сувеев.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_373514
Пост с навигацией по Коту
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
