Купе

Было дело, совершенно спонтанно поехал я в Питер. Захотелось встретить Новый 2023 год в пути, заодно погулять по одному из любимых городов, посмотреть на его новогодние наряды. Но сейчас не об этом. Уже вечером 1 января топаю на Ладожский вокзал, чтоб ехать обратно. Всё как обычно - пока есть время до отправления можно забежать в магазин, что-нибудь укусить в кафе и за сорок минут до отправления поезда идти искать свой вагон. А вот, собственно, и герой моего рассказа. Среди свежих тверских вагонов, блестящих своими свежеокрашенными боками стоит он... Пресловутый, видавший жизнь и, вероятно, многие-многие города, но от этого не менее замечательный Аммендорф. Привет, ветеран! И если сказать, что я удивился, когда зашёл внутрь - это не сказать ничего! Обалдеть! Это практически тот вагон, из детства! В любимом мною, уютном псевдодеревянном исполнении интерьера (почему-то в том же детстве немного расстраивался, когда попадались "белые" вагоны), с сидушками-откидушками в коридоре, с которыми в детстве приходилось чуть ли не бороться, чтоб они открылись и на которых так замечательно было по долгу сидеть, схватившись руками за длинный поручень над головой, оперевшись щекой на подоконник и глядя в окно на незнакомые пейзажи...

В купе всё такое знакомое... Те же светильники у изголовья, "крутилка" громкости над окном, толстые и мягкие полки. На дверях "паровозные" рукоятки, на потолке люминисцентные лампы, стол со спрятанной снизу открывашкой для лимонада. Не хватает белых хлопчатобумажных шторок на окнах, которые постоянно выпадали из рамы окна. Да, немного портят радостное впечатление герметичные стеклопакеты окон с узкими форточками, но их можно прикрыть всё той же рольшторой из бордовой ПВХ и тормозом с двумя хромированными ушками посередине. Даже розеток всего две штуки на вагон в коридоре! Титан, выемка для стакана, где можно набрать питьевую воду, всё на своих местах.

Туалеты на стоянке закрыты. Те самые, чтоб лом в унитаз бросать. И воду добывать, нажимая нажимая ладошкой пипку под краном.

Пока ждём неторопливых пассажиров вышел на перрон ещё подышать питерским воздухом и осмотреть вагон. Зелёный, обветренный всеми ветрами, кузов с жёлтой полосой. Под ней ровно две линии отштамповки от двери до двери, по которым я сам так ловко научился отличать ещё издалека купейные вагоны от плацкартных - у них ведь таких отштамповок пять. Окна открыты так, что в них можно выглянуть лёжа на любимой верхней полке. А между окнами массивный герб нашей большой страны. Под жёлтой полосой висит белая, как-будто фарфоровая, маршрутная табличка "Ворошиловград - Адлер"... Эх, показалось.

Обойти поезд, к сожалению, возможности не было, да и время поджимало. Молодой проводник не смог ответить какого года вагон, ну да ладно. Соседний вагон тоже был купейный, Аммендорф, и это добавляло удовольствия. Но его интерьер уже был переоборудован под более современные стандарты. Ну всё, пора отправляться...

В вагоне не пахло вкусной едой, никто не пел тихонько под гитару, не сновала шумная и весёлая детвора из одного купе в другое, друг к другу в гости. Не брякали стаканы в подстаканниках, и проводница не разносила ароматный, густозаваренный чай своим пассажирам. Откинул сидушку, которая так знакомо всё так же туго и нехотя поддалась, сел и долго смотрел на проплывающие красоты вечернего новогоднего Петербурга. Так бы и ехать, пока мама или папа позовут трескать варёную в мундире картошку с ножкой запечённой курицы.

Забрался на любимую верхнюю полку, выключил свет, на всякий случай покрутил крутилку и долго старался не заснуть, слушая редкий уже перестук колёс, лязгание сцепных устройств, гудки встречных поездов и звон переездов. Вагон так знакомо и приятно покачивался на звенящих стрелках. Где-то далеко в вагоне иногда негромко дребезжала неплотно закреплённая панель. Поймал себя на мысли, что всех этих звуков в современных вагонах мы уже почти не слышим. Ну и как-то незаметно под эту старую и забытую музыку уснул.

Моё спонтанное путешествие подходило к завершению. Утром суета, традиционная очередь из желающих успеть в туалет до санитарной зоны, толкотня из сдающих постельное бельё проводнику в коридоре. И я, радостный и довольный от того, что ещё раз получил редкую возможность прокатиться в старом, но таком родном вагоне.

Интересно, сколько таких еще в строю и на маршрутах? Всегда обращаю внимание на них. Чаще попадаются на каких-нибудь станциях, уже переоборудованные в какие-нибудь лаборатории, технички и используемые под жильё рабочих, в составе ремонтно-строительного поезда. Эти даже ещё в старой зелёной ливрее, с той самой жёлтой полосой. А вот чтоб на маршруте... Видимо больше шансов встретить старый Аммендорф летом, в сезон отпусков, в составе дополнительных поездов, едущих на юг.

А вот и Москва, приехали!

В общем, вот такой неожиданный и очень приятный новогодний подарок я тогда получил. Удовольствие неимоверное! Спасибо Тебе, старый вагон! И приятных путешествий!

Ночью в купе вошёл армянин. Даже без света было понятно, что это армянин. Он пыхтел под тяжестью своего живота и подпихивал им впереди себя такой же пузатый чемодан. Только армянин присел на своё законное место внизу, как что-то там же внизу ойкнуло. А это была наша горячо любимая Валентина, которая, блядь, думала своей хитрой жопой, которая, в свою очередь, ей почему-то подсказывала, что никто уже не подсядет и можно спуститься с небес на землю, то есть с верхней полки на нижнюю. Но, абсос, как говорят армяне, что значит- очэнь жаль. Или, меня зАвут Ашот Карапетович. Очэнь приятный. И Валентина отклантвшись съебалась на своё место. Хотя Ашот Карапетович очэнь настаивал, что они вдвоём здэсь очэнь очэнь даже поместятся.

Основное знакомство мы оставим до утра, здесь же ещё другие люди едут.

Ашот Карапетович храпел как Бог. И мне очень хотелось найти его ахилесову пяту, чтобы убить. Это был король тракторов среди тракторов. Дизельная электростанция. Просто сука гондон. Короче, я нихера не поспал ночью, на что так надеялся накануне, потому что после предстоял долгий перелёт.

А Валентина была свежа, несмотря на то, что ночью её чуть не превратили в раздавленный помидор. Обычно женщины садятся на лицо мужчинам, а тут вышло наоборот. Армянские традиции видимо. Древний народ- мудрый народ.

С утра Ашот Карапетович принялся угощать всех чаем, кофе, коньяком, чучхелой, сыром, сыром с маслом, вообще всем, что у него было в бездонном чемодане. Вах.

Я с утра вообще кроме кофе ничего в рот не беру. А Валентина видимо берет в рот всё, что предложат. Любит пожрать, эта вай какая жэнщина. Ну что сказать, Ашот Карапетович был мастером комплиментов и ему было явно тесно в рамках одного купе. Ему бы сейчас номер люкс с королевской кроватью и ВалЭнтину. И вай что тогда было бы, мамой клянусь. Но была всего лишь навсего станция Узуново, серая, осунувшаяся, полностью соответствующая своему названию. На улице было ветрено, но пока ещё не по осеннему свежо. Ашот Карапетович вышел покурить и поделиться со мной, как с единственным мужчиной кроме него, своими мыслями. Его мысли мне были уже заранее известны, поэтому я жадно курил, а сигарета, как назло, долго тлела. Карапетович рассказал мне сколько у него было баб ваабщэ и вот так в поездах в частности. Вай, очэнь много, ахпер. Охотно верю, что он пиздит. Но дружелюбно машу гривой, бросаю окурок и иду в вагон.

Валентина прихорашивалась всё это время пока мы курили. Если, конечно, можно успеть превратится из гусеницы в бабочку за 5-10 минут.

И снова 2,5 часа языковых исповедей между двумя пассажирами с места номер два и места номер тры. Хорошо, что есть наушники, а то я бы уже блеванул.

Примерно за час до прибытия в Москву в проёме купе появилась госпожа с грустными сисями, и предложила сдать бельё по-хорошему; потому что если хотят по-плохому, то для плохих мальчиков у неё есть страпон и лотерейные билеты. Ещё проводница пожаловалась, что у неё была тяжёлая смена, она не продала весь чай и ей пришлось пол ночи сидеть на лице у начальника поезда.

История эта закончилась совсем не так, как вы ожидали.

На перроне Павелецкого вокзала Валентину встречал плюгавый, лысоватый мужичок Николай Борисович, который никогда в жизни не нарушал закон; и только однажды в детстве случайно увидел как его бабушка моется в тазу. Это его и сломило.

А Ашота Карапетовича встречало всё его бесчисленное семейство, во главе с монобровой жэной Лусине. У Лусине был особый нюх на измены мужа. И она сверлила всех женщин от 14 до 70 выходящих из вагона, пока не вышел её запыхавшийся круглобокий муж, толкающий впереди себя чемодан с подарками.
Москва. Павелецкий вокзал. 14:00.

В купе зашла женщина. Сразу же забаррикадировала всё свободное пространство баулами и с порога начала тараторить, что вот она купила новый чемодан, а он такой тяжелый, а поезд подали на второй путь, и чемодан ей помог занести в вагон какой-то нерусский, только чуть колеса не сломал. И обычно она ездит на фирменном поезде, а сегодня так получилось, что на этом. А в фирменном и постель уже заправлена и телевизор есть. А здесь постельное белье не очень. И она принялась сканировать свое постельное, фыркая от брезгливости.

Затем Валентина, баба эта, стала расфасовывать свои чемоданы и коробки с огурцами, помидорами, маслом по свободным отсекам. И поезд наконец тронулся.

В проёме купе образовалась бесформенная проводница и принялась бубнить про то, что в унитаз можно срать и ссать, а кто кинет туда бумагу, тот пидорас. А ещё у неё есть чай, кофе, страпон и большие уставшие сиси. И ее можно звать просто- моя госпожа.

Валентина переоделась, заправила верхнюю полку. Я, как истинный джентльмен, расположился на нижней. Ибо нехуй. И она продолжила свой пиздеж. Я уткнулся в книгу. Её это, к моему глубокому сожалению, не останавливало. Она продолжала пиздеть про рисуночки на своих ногтях, про белые носочки, на которых вышиты буквы В. Ну, В. блядь, значит вахуе я, ан нет, Валентина. Или V. значит вендетта?!

Тогда я сделал следующий шаг и достал наушники. Пусть меня спасет музыка. А эта В. стала вытаскивать из сумки всякую хуйню. То какие-то карточки выложит, перебирает и обратно засунет, то, блядь, пакеты, то паспорт свой начнет листать, как-будто ей его только что менты вернули. А сумка, видимо, бездонная, как глотка Валентины, потому что эта пизда не унималась и разговаривала сама с собой. А я читал Уэлша "Резьба по живому" про Бегби, помните такого чувака из "На игле" ? Вот, про него целая книга. А Валентина перетерала шило в своей жопе. И, думаю, что не одно. Полная жопа шил была у неё.

А ещё в соседнем купе мяукала кошка. И Валентина жестом попросила меня вытащить наушники, чтобы спросить слышу ли я кошку. Я сказал, что нет, ей это кажется. Кошка замяукала еще пронзительнее. Ну, как же, слышите. Нет, у вас мнюхи. И снова воткнул наушники. Пизда. Ещё бы я стал на твою сторону, чтобы потом битый час слушать истории про ебаных кошек, которые у тебя были. Даже если на пороги купе будут резать проводницу, я скажу, что ничего нет, вам это кажется, чаю принесите.

И пока нас только двое, значит в пути подсядут ещё два пассажира. Может её расчленить пока нет свидетелей?! Хотя лень, конечно, всегда лень. Лучше прибавлю звук кошки, мяу, мяу, мяу... Да нет здесь никаких кошек, это вам кажется.

Ещё в промежутке, когда я был без наушников, то есть обезоружен перед сатаной, Валентина успела мне рассказать, что её сын женился на девушке, а она вегетарианка и он тоже стал вегетарианцем, потому что муж и жена же. Же, блядь. На что я ответил, лучше иметь дочь проститутку, чем сына вегетарианца. И снова погрузился в хард-рок.

На самом деле, музыку я не слушал, наушники были для понта. Я слушал Валентину. Не каждый день такой экспонат-ебанат попадется.
Валентине позвонила мама. Маме было доложено всё то говно, которое я услышал часом ранее, про сумку , носочки и поезд. Едет она рядом с мужчиной, сверху. Звучит как порно, конечно, но ее полка над моей. И всё. То есть без проникновения в чей-либо внутренний мир. Мама, по всей видимости, напутствовала дочь узнать, что за мужчина, кем работает,большой ли член, и делает ли куни на первом свидании. Шучу, конечно, мама только про размер члена спросила. Большой, мать, я его к ноге привязываю обычно. Но я то делал вид, что слушаю музыку и читаю Уэлша. А это очень и очень сложно, когда рядом такая Валентина.
Ела Валентина тоже очень своеобразно. Расстелила одну салфетку, потом подумав немного, расстелила ещё одну сверху. Бактерии не дремлют. Заварила пакетик зелёного чая и принялась рассматривать кружку на просвет. А достаточно ли тот зелёный и достаточно ли тот чай. Затем достала пирожное и стала отламывать от него крошечные кусочки, как синичка, а крошки подгребала к себе. Отломит и в рот. Откусит и вертит пирожное, словно хуй сосёт. Сосьнет и смотрит, какой хуй хороший, да пригожий и опять сосать. Ну или у меня фантазия уже разыгралась.

До отбоя к нам так никто не подсел. Валентина достала крем и стала втирать его в кожу. Если бы мои уши в этот момент были свободны, то я, скорее всего, услышал много информации про этот целебный крем из спермы бенгальских макак. Никак не меньше. Что он омолаживает и разглаживает лучше чем утюг. Но ей это не помогает. К тому же не забудь меня спросить о том, что тебе напутствовала мать. Я что же зря рулетку на стол выложил. Спокойной ночи.