Как заполошная Колобова Ольга Васильевна выскочила из подъезда! А как еще можно?! Как? Когда сын приезжает! Да не один, а с невесткой! Единственный сын Ольги Васильевны, Юрочка, который дома уже 5 лет не был. Отучился в своем геологическом и поехал по разным местам заповедным, отбирать у Земли-Матушки ее богатства. Уж как плакала Ольга Васильевна, как просила, не бросать ее на старости одну-одинешеньку на этом свете, но напрасно. Покидал нехитрое барахлишко свое в чемодан на колесиках и тю-тю. Только фотографии изредка присылал. Вот он под кедром тысячелетним, вот в яме какой-то стоит, грязью перемазанный. Первый раз в жизни крепко мать на сына обиделась год назад. Обещал приехать на юбилей и не приехал. Поздравил по видео, да и то, кое-как. Не могу, грит, мам, связь тут плохая, с юбиле… И все. Посидела с подружками за столом, вот и весь юбилей. Подарок, правда, прислал. Только три месяца спустя, а дорога ведь ложка к обеду! Да и что это за подарок? Не подарок, а одно название. Забрала Ольга Васильевна с почты коробку тяжеленную, всю заграничными бумажками почтовыми пересылочными да липкой лентой оклеенную. Еле распотрошила ее. А в коробке позорище: шкура полосатая. Вонючая, будто мимо узбекского отдела со специями на рынке прошлась! И где он только взял ее, пакость этакую? Ну да ладно, от сына все же хоть такая весточка. Положила шкуру эту сперва на балкон, проветрить, а потом уже и на диван постелила. Очень шкура эта кошке Баське полюбилась. Растянется на ней во всю длину и дрыхнет весь день. И то ладно, в хозяйстве пригодилась.
А тут позвонил и сам. Связь хорошая, голос радостный: « Контракт закончился, сейчас в Москве проездом, домой еду! Встречай мам, не один еду, с женой!»
Ольга Васильевна так и обмерла. С какой женой? Где он эту жену-то взял под кедрами, да под соснами в ямах? Неужели тоже геологиня какая-то? Вот и припустила Ольга Васильевна на рынок, чтоб к приезду подготовиться как следует, стол накрыть.
Разошлась Ольга Васильевна не на шутку. И сало копченое, и буженина, заливное из языка, салатов праздничных три штуки, утку запекла с яблоками и медом, по старинному семейному рецепту, и картошечку с селедочкой, с хлебушком Бородинским, как Юрочка любит. И торт Муравейник. Осмотрела стол Ольга Васильевна и осталась довольная. На диване на шкуре подарки невестке разложила: белье постельное красивущее, турецкое, дорогое, с узорами, в коробке и костюм спортивный бархатный со стразами. А чего? Пусть дома в красивом ходит, чтоб глаз радовался.
На звонок в домофон Ольга Васильевна вылетела в коридор, а там и вовсе за двери, к лифту. В загорелом и раздавшемся в ширь бородатом мужике едва признала она сына, набросилась, целовала, обнимала, не могла никак успокоиться.
А дальше всё! Наступила в жизни Ольги Васильевны черная полоса. Чернее самой черной ночи. С тем самым лязгом закрывающихся старых лифтовых дверей, которые как разрезали ее жизнь на ДО и ПОСЛЕ.
Как рыдала Ольга Васильевна на кухне у Татьяны, закадычной подруги, с которой сорок лет вместе прошли и радости и горести, как утешала ее Настенька, Татьянина невестка, румяная рыжая хохотушка и хлопотунья. Вот бы ей, Ольге Николаевне такую невестку! Но нет же, судьба - злодейка подсунула! Подвернула! Да за что же наказание такое?!
-Вот, мама, знакомься, это моя жена!
Из-за могучей Юрочкиной спины выглянул надежно упакованный в розовый пуховик до пола, толстые лыжные штаны и замотанный в желтый шарф до глаз куль и вопросительно уставился на нее.
- Ой, да что ж мы стоим? – всполошилась Ольга Николаевна. – В дом скорее идемте, в дом!
В квартире Юра быстро скинул куртку, шапку и размотал глазастый куль. Тут- то Ольга Васильевна и обомлела.
- Это Абени, жена моя. На языке йоруба ее имя означает «мы просили о ней, и вот, мы ее получили”. У нее 7 братьев, а родители ждали дочь. Поэтому так ее и назвали.
В коридоре двушки на 8 этаже панельной стандартной российской девятиэтажки стояла черная, как шоколад, с волосами, заплетенными в тонкие косы по всей ее черной голове представительница африканского континента.
- Абени, это моя мама.- представил Юра
- Мама- хрипловато повторила африканка и потянулась к руке Ольги Васильевны, схватила и поцеловала.
Юра строго сказал ей что-то на чужом языке и невестка опустила голову. Застеснялась.
- Проходите за стол. – упавшим голосом пролепетала Ольга Васильевна.
- Нет, ты представляешь, Татьяна, она ничего не ест! Селедку понюхала и отказалась. На салатики и не посмотрела даже. Только хлеб попробовала и все. Чем ее кормить? Бананами? Ананасами? - жаловалась Ольга Васильевна подруге. – Шкуру на диване увидела, залепетала там по-своему, Юрочке тычет пальцем. Пришлось убрать шкуру эту проклятую, у них шкуры-то эти оказывается почетным гостям дарят, а я кошке на подстилку! А утром сегодня знаешь, чего учудила? Выхожу на кухню Баську покормить, кофе попить, а она уже там, с Юрочкой за столом. Постельное белье, что я подарила, на себя намотала навроде платья, а на голову наволочку пристроила, накрутила там чего-то. Сидят и кофе пьют. Не как нормальный кофе, а жижу черную, как битум. Полпачки молотого извела! Меня увидела, давай руку целовать и чашку полую этой гадости тычет. Хоросо Мама, говорит. Выучила слово, поганка! Абени! Что за имя такое? Ни бе, ни ме! Это что ж мне теперь внуков черных ждать? Как я людям буду в глаза смотреть? И зачем я его только в этот геологический отпустила?
Поплакала о своем горе Ольга Васильевна и пошла обратно. Сын с невесткой обосновались на время у нее, в маленькой комнате, которую невестка вымыла руками от пола до потолка соленой водой, поставила в углу уродливые фигурки и налила в миску перед ними молока.
- Мам, это ее предки, о них надо заботиться, иначе весь род их погибнет. – буднично объяснил сын.
Выяснилось, что бананы невестка забраковала, невкусные. Но сама она готовит чечевичную похлебку и наваристое рагу из курицы с фасолью. У Ольги Васильевны аж ком к горлу подходил, когда она видела, как сын наворачивает это варево.
- Мам, попробуй, вкусно! – уговаривал Юра.
- Хоросо! – протягивала невестка дымящуюся миску.
Ольга Васильевна в ответ только губы поджимала, ковыряясь в тарелке со щами.
Посиделки раз в неделю у Татьяны стали регулярными, еженедельными. Там Ольга Васильевна отводила душу, жалуясь на сына и невестку. Несмотря на то, что Абени всячески старалась угодить свекрови, отношения никак не улучшались. Невестка плохо и ни к месту делала всё: мыла пол тряпкой, не признавала пылесос, носила на голове наволочку, готовила свои странные блюда, которые, впрочем, неплохо пахли, но самое главное, не говорила ни на каком языке.
- Как это не говорит? – удивилась Татьянина невестка Настенька, - она по-английски говорит! Я с ней уже договорилась по магазинам пройтись, чего ей дома-то тухнуть?
Ольга Васильевна так и ахнула:
- С ней по магазинам? С дикой? Как ты с ней в люди-то пойдешь? Она же в наволочке на голове ходит!
- И вовсе не дикая она, а то, что наволочка, так про это никто и не знает, а это теперь модно так, стиль бохо называется. – объяснила Настенька.
С того первого выхода в город невестка стала местной знаменитостью. Особенно полюбилась она фотографам. Ольге Васильевне прямо было не по себе. Теперь и на улицу выйти было стыдно. С уличной рекламы на нее укоризненно смотрела невестка, приглашая в новый салон красоты, торгово-развлекательный центр и даже ресторан.
Теперь и с сыном общаться Ольга Васильевна не хотела, тоже считая его за предателя. Она-то думала поиграется сын с африканкой и бросит, заведет нормальную жену, хороших белых внуков наделает ей. А нет. Засела черная девка здесь прочно и надолго. Как-то неожиданно легко невестка вписалась в провинциальное российское бытие, завела подружек, в том числе предательницу Настеньку, лепеча то на английском, то пытаясь осваивать тяжелый для нее русский.
- Мама, ей сложно, у нее в языке нет таких звуков, как у нас. Она не может пока, подожди. – пытался примирить мать и жену Юра.
Но Ольга Васильевна заняла глухую оборону, на контакт не шла и обижалась.
За месяц до нового года сын сообщил, что уедет, чтоб подзаработать и тогда можно будет квартиру купить, чтобы съезжать от мамы.
- Ты что, меня одну с ней оставишь? – вскинулась Ольга Васильевна, но сын был неумолим.
-Мама, это только на месяц. – и он снова покидал вещи в чемодан на колесиках.
С отъездом Юры невестка почти совсем перестала выходить из комнаты. Прошмыгнет на кухню рано за водой и обратно. Ольга Васильевна даже почувствовала свою вину. Несколько раз приглашала невестку, как умела жестами попить чай, поесть. Та со своим неизменным «хоросо» выходила на кухню, отпивала из чашки и сидела как мышка. Ольга Васильевна не выдержала и позвала Настеньку, как переводчика. Девушки пошептались между собой и Настя выдала:
- Абени скучает по мужу. У них традиция соблюдать пост, только воду пить, пока любимый муж не вернется, чтобы духи принесли ему удачу и не навредили в пути.
Ольге Васильевне аж поплохело. Это ж надо так мужа любить!
- Ты что это, месяц что ли есть, не будешь??? Нет, так дело не пойдет. Вот еще чего удумала, голодом себя морить. Это чего мне Юрочка-то скажет, хороша мать, не сберегла?У нас так не делается. Тут ведь и до нового года всего - ничего осталось. Давай-ка за ум браться и к празднику готовиться. Настя, ты спроси, как по-ихнему будет хорошо.
- О дара. – перевела Настя.
- Ты, Настя, переведи, скажи ей, что духи это они там, у них, в Африке, это далеко, а у нас домовой. Во как! Он дом защищает. Давай-ка поедим, вот супчик куриный, свежий, сегодня сварила. Сейчас супчик поедим и домового кормить будем. Хорошо?
- Хоросо. – кивнула невестка.
Через месяц семью Колобовых было не узнать. В день приезда у лифта Юру встречали две женщины в цветастых наволочках на головах, из квартиры доносился запах блинов.
- Мама? Что это с тобой?– удивился сын
- Нравится? Это мне Надя навертела. Стиль бохо. Теперь так модно.
- Что значит какая??- возмутилась Ольга Васильевна. – Наша Надя, жена твоя. Я так ее зову, так привычнее. Пойдем за стол, мы всего наготовили уже, о дара, Надюша?
- Хоросо, о дара.- улыбнулась невестка
