Плакучие ивы, а может, глаза?
День до этого – наполненный живостью и нескончаемым потоком смеха, казалось, она давно не хохотала с такой силой, отдачей и постоянством. День этот – наполнен болезненной тоской, впившейся в сердце.
Накинув мамину куртку, так как своя бы промокла насквозь, молодая девушка выскочила из отеля. Мелкая водная сыпь, тут же бросилась ей в лицо. Юркая между машин, она торопливо шагала лестнице. Уже поворачивая, услышала сигнал машины. Ей или нет? Не имея привычки оборачиваться, она себе не изменила и двинулась дальше, лишь краем глаза увидев знакомую эмблему и цвет. Автомобиль, взвизгнув, развернулся и полетел прочь, как и девушка, правда, визжа молча, что по сути ещё страшнее и угрожающе, чем вслух.
По лестнице, по которой ещё вчера она шла, стеная и устало переставляя ноги, сегодня взбежала без особых усилий. Когда ноет душа, боль физики она же тела практически не ощутима. Прохлада парка манила в себя и девушка поддавалась ей. Дорожки вели вверх, но она решила не торопиться, позволить себе выбрать то, в чём действительно нуждается и чего хочет. Именно поэтому она сошла с тропинки и по полянке двинулась вглубь. Через несколько метров её тело потребовало остановки и она послушалась, послушно привалившись плечом к стволу, любезно подставленным деревом. Слёзы, застилавшие глаза, хлынули, не сдерживаемые ничем более и радостно заструились по щекам в благодатную почву Массандровского парка. Внутри болело, она плакала, позволяя быть себе слабой, маленькой девочкой, оголяясь до самых глубин. Ноги вскоре устав от сострясавших рыданий, исходящих с вершин, деликатно подогнулись, опустив их обладательницу к земле. Запах сырой, напитанной влагой земли, заполнил если не все лёгкие, то нос точно. Отдышавшись, девушка поднялась и огляделась: её окружал величественный своим разнообразием лес: кусты можжевельника, туи, кедры, пихты, внизу за всем великолепием читалось море, а прямо перед ней, раскинув ветви во всевозможные направления света возвышалась сосна. Мощная, она ветвилась всюду, словно готовая охватить весь мир и заодно девушку-пылинку. Зачарованная её великолепием, девушка смотрела как ветви змеясь, утекают в туманность неба, пропитывая иголочки влажностью Ялты. Девушка, повинуясь внутреннему порыву, двинулась к дереву. Обойдя, прочитала информацию на табличке и запомнив с неё ровно ноль, она, раскинув руки, прижалась к шершавому стволу. Вновь слёзы. Они не высыхали за всё время, просто иногда текли чуть медленнее, словно, задумываясь о смысле бытия на девчачьей щеке.
Прижавшись, девушка ощущала силу, невероятную, мощную энергию жизни, бившую под корой, в унисон с которой, замедлившись, забилось и её сердце. Она шептала благодарности, слова восхищения – молитву, придуманную ей во имя Природы.
Отстояв своё, и немного освободившись от груза томившего душу, девушка двинулась дальше. Следующей остановкой оказался камень, на который она взобралась, норовя оскользнуться на влажных от дождя уступах. Стоя на нём, она вновь оглядывалась вокруг, продолжая попытки слияния с природой. Сейчас, отматывая назад несколько дней, приходит осознание того, что камень, на который столь старательно карабкалась девушка, стал ещё крепче и выраженней, от её силы, воплотившейся в бессилие и впитавшейся в каменистое темя без остатка.
Спрыгнув, и дойдя до очередной развилки, девушка на мгновение задумалась, куда дальше? Одна дорога уходила вправо и вверх, а вторая продолжала петлять по парку. Вправо. Шлось хорошо и очень медленно, заглядываясь на сочные, умытые и совсем нежные листики. Внутри проснулся и начинал заявлять о своих правах трепет. Он пытался пробиться сквозь скорлупу боли, пока ему не удавалось, но слышать, что он уже есть и подаёт голос, было обнадёживающе.
Навстречу ей шла пожилая пара. Она определила, что этих людей связывает многое, ведь именно в таких случаях, близкие друг другу могут идти, с выражением закаменевшей усталости к жизни, свету, к своей половинке, особенно, если сами они не цельные.
Идя и размышляя, хотелось бы сказать – о разном, но в итоге получалось, что об одном, девушка поднималась выше и выше, обещая себе повернуть обратно за каждым поворотом, но очередной манил её всё сильнее и сильнее. Сама по себе, девушка, пожалуй, не была смелой, хотя, что подразумевать под этим… сейчас речь о другом. В другом состоянии и времени она была бы более осторожна, гуляя одна в незнакомом парке. Но, настроение диктовало свои условия, а именно уединения, природа и, как изюминка – дождь. Идя и проникаясь, она чуть слышно напевала «прогулка в парке без дога, может стать ей слишком дорого. Мать учит наизусть телефон морга, когда её нет дома слишком долго».
Из музыкальности её вывело движение, запримеченное вдалеке, которое в пустынном парке не слишком ожидаемое мероприятие. Девушка, слегка опасавшаяся собак, мимолётом подумала о том, что если покажутся они, то она сиганёт в чащу, а конкретно с холма и в бурелом, а там хоть трава не расти и будь, что будет.
Спустя пару мгновений из-за поворота, мелко семеня по бордюру, вышел кот. МокротА с печальным выражением на рыжей с белыми подводками вокруг глаз и таким же белым подбородком мордочке подошёл к девушке. Та присела и тут же, розовый носик ткнулся ей в ладони. Кот ластился, подставляя под её ладони промокшую шерстяную спинку. Пожалуй, кототерапия прошла успешно, так как дальше девушка двинулась, если не улыбаясь, то зарождаясь внутри. Она шла, а рядом, сменив маршрут на 180 градусов двигалось рыжее обветренное облачко, периодически отираясь о ноги и оставляя солнечные ворсистые лучики на джинсах.
Дойдя до очередного поворота и уперевшись в забор с надписью «Не входить» девушка подумала, что оно ей и не нужно в общем-то и, ментально показав язык забору отправилась вниз. Кот, посмотрев на неё и, хотелось бы думать, тоже подразнившись, отправился следом.
Проходя мимо кустов, усеянных пушистыми белыми шишкоцвЕтами, девушка ощутила нежный медовый аромат, который прямо-таки вился, очаровывая и соблазняя носиковые рецепторы. Она остановилась и подошла ближе, рассмотреть и, конечно, разнюхать. Сколь удивительна природа, в ней есть всё и даже больше. Цвета, фактуры, запахи – она изобильно балует каждого, кто способен принять и оценить этот дар.
Продолжая раздумывать и вести диалоги с молчаливым собеседником внутри, девушка шла и шла, пока её не нагнала другая девушка. Та поговорила с котом, погладила и отправилась дальше, нарушив своим появлением ту тонкую грань отрешённости и одиночества, которая выстраивалась всю дорогу до. Затем обогнал ещё молодой человек и велосипедист. «Ишь, расходились, не дают человеку преисполниться», подумала девушка уже без кота и зашагала быстрее.
Вскоре она ушла с дороги, вернувшись к парковым аллеям. На очередной полянке она свернула, что бы залезть на огромный пень, но сначала долго разглядывала улиточку, обнаруженную в его подножье. Тоска отходила, уступая место детскому любопытству. Становилось ли легче? Да, но это ощущение было столь эфемерно, что казалось нарушить его можно, лишь чуть громче взмахнув ресницами.
Выйдя на связь, она смотрела на записи того, как подруга гуляет по СПБ. Она, решив не плошать, тоже записала ролик, на котором сначала несколько раз проблякалась, а потом, когда-таки смогла поменять камеры местами, сняла окружающий её лес.
Из всех дорожек, ведущих от, она выбрала ту, что потемнее, к туям. Там шла до тех пор, пока не упёрлась в крутой подъём. Решив, что на сегодня хватит вверх и вниз она повернула обратно.
Вскоре ноги вывели её к пруду, где вчера, сидя на лавочке в отдалении, они большой компанией заливисто хохотали в небо. Растягивая время, она сначала подошла к воде, прочитав информацию о черепахах, содержащихся там и обвела красноухих строгим взглядом, словно они тоже были причастны к её состоянию. Затем, обогнув, подошла к дубу, название которого обозначало его пробковым. Повосхищалась и, прислонившись к коре, шепнула о том, что очень хотелось бы отодрать от него кусочек коры, раз она взаправду пробковая. Нашёптывая, она скользила ногтями, ища бы за что зацепиться – не нашла. Впрочем, не очень-то и хотелось.
Взгляд продолжал манить, приковывая к лавочке, а видя, что смотреть, ковырять и шептать больше нечего, она подошла. Влажные перекладины уныло приглашали сесть, обещая из впечатлений мокрые штаны – не самое лучшее предложение из тех, которые она получала – отказалась. С двух концов лавки прилипло по листочку. Символично, хотелось бы подумать, но символы никак не складывались. Надувшись, от вновь подступивших слёз, девушка решила, что лавка – это всего-лишь лавка и ничего не значит. Куча таких же и, что бы не разрыдаться снова, отвернулась, торопливо шагая прочь.
Внезапно, к девушке под ноги, отчаянно мяукая, из-за кустов бросилась трёхцветная кисонька. Толстенькая и ласковая – за эти характеристики любят кошек, людей – не очень.
Дорога вилась вниз, девушка шла, не думая куда, хотелось бы, конечно, к отелю, но, как пойдёт и повезёт. В голове начали складываться строки, а это означало только одно, что боль, сидящая внутри, нашла выход, и хочет выплеснуться в форме творчества - это было великолепно. Вновь свернув с дороги, что за эту прогулку уже вошло в привычку, девушка вошла под сень атласского кедра, спрятавшись. Там, в уединении, прижимаясь к шершавому древесному стволу, она печатала, вдохновляясь, насколько ладно складываются строки. Финал был не тот, что она хотела, но, было очевидно, что ему ещё нужно время настояться, что бы своей терпкостью суметь пробрать каждого к нему пришедшего до глубины.
Опять лавочка и опять кот, который едва завидев девушку ,тут же бросился с мявканьем и трением, провожая и попутно вещая о своих кошачьих делах. Это любопытно, почему в дождь девчачья разслезившаяся фигура в парке обладает нестерпимой манкостью для усатых полосатых мурлык.
Звонок мамы и торопливое возвращение в обитель. Туда, где творчество обнаружило свой финал, номер – вымокшую девушку, а она его одиночество.
