Сегодня будет щепотка эротики и довольно странное сочетание двух сразу произведений. Объединяет их то, что у них один и тот же главный герой, но в остальном практически ничего общего. Однако обо всём по порядку и для начала, как обычно, (не)много истории.
В. Серов. "Одиссей и Навсикая". Почему-то очень мне понравилась эта работа, нечеткая, но атмосферная.
Мы снова перешагнули рубеж веков, и на этот раз надо сказать о событиях XII-го столетия до н.э. На 1190-е годы пришлись аж три года сильные засухи в Малой Азии, ставшие одной из причин краха Хеттского царства в ходе общеближневосточного кризиса, известного как «Катастрофа бронзового века», о которой я в прошлый раз уже упоминала. К слову, о хеттах. Во времена Рамзеса II им пришлось здорово попотеть, большая часть Сирии и Финикии перешли под полный контроль египтян, и в 1280-м году до н.э. между хеттами и египтянами был заключен первый известный письменный мирный договор. После этого между ними даже возникло некоторое подобие дружественных отношений, скрепленных династическими браками (так Рамзес женился на хеттских царевнах, дочерях Хаттусили III, история, правда, сохранила имя лишь одной из них - Маатхорнефруры, да и той хеттское имя тоже осталось неизвестным).
Правда, хеттам всё это не сильно помогло. Они замирились с ахейцами, потом то боролись, то мирились с Ассувой (к слову, Ассува считается коалицией более мелких государств, среди которых и Вилуса с Таруисой, отождествляемые с теми самыми Илионом и/или Троей), но самих их пинали ассирийцы.
Ассирийцы в XIII-м веке до н.э. оказались на коне и здорово потрепали Вавилонию-Кардуниаш. Я даже хотела написать пост об эпосе о времени правления ассирийского царя Тукульти-Нинурты I, который победил ещё живеньких гутиев и касситского царя Каштилиаша IV, но, во-первых, не нашла полный текст, а, во-вторых, не все согласны, что это именно эпос, а не царская запись (т.е. просто хроника). Как бы то ни было во второй половине XIII-го века и хетты, и касситы стали сдавать свои позиции, и привело это к тому, что Новохеттское царство прекратило своё существование под натиском "народов моря" во времена Суппилулиумы II, около 1180-1178гг. до н.э. Хаттуса при этом была разрушена. На бывших территориях Хеттского царства осталась Фригия.
А Касситская династия в Вавилонии, не выдержав борьбы с ассирийцами и эламитами, схлопнулась примерно в 1157-м до н.э. на царе Эллиль-надин-аххе. Потом против эламитов успешно поднял восстание Мардук-кабит-аххи-шу (правил ок. 1157-1138гг. до н.э.), основав впоследствии IV Вавилонскую династию, но столицей объявил Исин. Правда это уже совсем другая история.
В Индии зато около 1200-го до н.э. или чуток попозже образовалось царство Куру. По мнению большинства учёных, период царства Куру соответствует периоду археологической культуры черной и красной керамики. И будто бы тогда же на территории Индии впервые появилось железо.
В царстве Шан около 1197-1192-го годов до н.э. умер тот самый ван У-Дин, и его место занял сын, Цзу Гэн (ок. 1191-1184до н.э.), которому наследовал брат Цзу Цзя (1184-1177до н.э.). Они ещё не знали, конечно, но их государству оставалось существовать чуть больше ста лет.
Около 1115-го года до н.э. предположительно началось дорийское вторжение на греческие территории, из-за чего Микенской цивилизации пришел каюк, ахейцам пришлось самим потесниться и потеснить других, а в Древнем Египте ХIХ-я династия сменилась ХХ-й. Хотя сегодня речь пойдет всё-таки ещё о ХIХ-й, точнее о временах фараонов Мернептаха, сына Рамзеса II, и Сети II, сына уже Мернептаха. С Мернептахом, к слову, связывают по одной из версий событие Исхода, с которого, в некотором смысле, началась еврейская государственность (хотя большинство исследователей скептически относятся к самому этому событию, но это сейчас неважно). И, казалось бы, какая тут связь с Одиссеем? Вот тут-то и пришла пора рассказать о сегодняшних произведениях:
«Одиссея» Гомера и «Скиталец» Р.Г. Хаггарда & Э. Лэнга
Время действия: ХIII-ХII века до н.э. По основной версии события романа происходят во времена правления Мернептаха (ок. 1212-1201гг. до н.э.), но лично я склоняюсь к тому, что дело было в правление Сети II (ок. 1203-1193гг. до н.э.), личное имя которого было Сети Мернептах, тронное - Усерхеперура Мериамон, и женой которого была та самая царица Таусерт, полное имя которой Таусерт Сатра Меренмут. А Рамзес II тут мог называться отцом в смысле отца основателя, т.к. все перечисленные - его потомки. Если предположить, что Троянская война завершилась в 1208-м году до н.э., а Одиссей скитался аж 10 лет, то на Итаку он вернулся примерно в 1198-м году до н.э.
Место действия: Ахейская Греция («Одиссея»), и Греция, а затем Египет («Скиталец»).
Интересное из истории создания:
Рассказывать буду хронологически, вначале о поэме Гомера, затем о романе Хаггарда и Лэнга. Об «Одиссее» я немного сказала в прошлый раз. На 24 «песни» (рапсодии) она, как и «Илиада», была разделена примерно в III-м веке до н.э. всё тем же Зенодотом Эфесским. Кстати, есть мнение о том, что «Одиссея» является переработкой нескольких «малых эпосов», или же, что существовали более ранние поэмы («праодиссеи»), которые и легли в основу известной нам. В принципе, это самое важное и интересное о данном произведении в плане его создания, что стоило бы знать.
Совсем другое дело «Скиталец», иное название которого «Мечта мира» или «Всемирное желание» («The World's Desire»). Я довольно долго сомневалась, включать ли этот роман в подборку, потому что, во-первых, читала давно, ещё в 2014-м году, а, во-вторых, чтиво это своеобразное. Начать хотя бы с того, что это первое произведение Хаггарда, написанное в соавторстве. Лэнг после долгих споров и обсуждений разработал общую фабулу, и написал первые четыре главы и финал. Роман изначально планировалось назвать «Скиталец», но это название было занято стихотворением лорда Булвера; рабочим названием Хаггарда была «Песнь о луке».
Изначально роман издали в журнале The New Review (1890), а потом, в том же году, в издательстве «Longman» десятитысячным тиражом. На протяжении всего ХХ-го века он неоднократно переиздавался и переводился на многие языки мира, в том числе на русский (в 1903-м году). Это произведение прохладно было встречено критиками, по разным причинам. Так, например, одним анонимным обозревателем соавторство Хаггарда и Лэнга было названо «странным», так как, по мнению рецензента, между ними отсутствовало «сродство вкуса», которое бы сделало работу двоих органичной, другой критик писал о «безбожной мешаниной анархии и культуры». Впрочем, у романа были и поклонники, особенно его будто бы любили школьники)
В том, какова была авторская задумка, я сейчас разбираться не решусь, потому что сюда можно приплести и поиск божественного, и воспевание любви как движущей силы вселенной, и много что ещё, и вроде как авторы подобное даже туда закладывали. Хотя из главного в этом романе можно выделить, пожалуй, две вещи – это альтернативный финал странствий Одиссея и привязку истории ахейцев к Древнему Египту, а после – к Исходу из него евреев. Так что насчет мешанины точно соглашусь. Но об этом позже.
Если кто-то ждал, что сюжет «Одиссеи» будет развиваться по хронологии, то упс, это снова не так. Поэма начинается с того, что Одиссей томится, пардон, в сексуальном рабстве у воспылавшей к нему страстью нимфы Калипсо)) Как такое могло получиться? Э-э…не спрашивайте) То есть, как Одиссей попал на остров Огигию, там подробно рассказывается, а как вышло, что днями он горько плакал, но нимфу всё равно вечерами тр полюбливал – об этом ни слова. И вот в этих странных отношениях герой прожил на острове то ли семь, то ли целых восемь лет.
В это время на родину вернулись все участники Троянской войны, включая Менелая, которого судьба тоже помотала по чужим краям. Кто-то после этого жил ещё долго и даже счастливо, а кто-то совсем недолго и несчастливо (например, Агамемнон, которого замочили жена с её любовником. И лично мне жалко там было только спутников царя, особенно Кассандру, которых пустили в расход за компанию, потому что жизнь самого микенского владыки после его выходок и высказываний в «Илиаде» иначе и не могла закончиться).
Несчастливо жили и родственники Одиссея на Итаке. Пока его не было, умерла его мать, совсем стал плох отец, а некоторые не очень дружные с совестью жители острова, а также и других местностей позарились на жену, дом и прочие богатства пропавшего без вести царя. Причем какое-то время Пенелопа ещё умудрялась хитростями их пыл сдерживать, но потом её предательски сдали, и женихи стали напирать с удвоенной силой, не забывая столоваться в доме потенциальной невесты, сжирая её скот и зерно.
За двадцать лет сын Одиссея и Пенелопы успел из младенца превратиться в юношу и благодаря Афине пришел к закономерному вопросу – «Доколе?», после чего собрался и поехал спрашивать об отце его бывших боевых товарищей. Тут-то и прочие боги вспомнили, что у нас вообще-то Одиссей потерялся, нашли его и велели нимфе его отпустить. Та устроила скандал посланному с этой вестью к ней Гермесу, но в итоге вынуждена была сделать, как велели. И её любимый герой покинул остров на самодельном плавсредстве. Возле Керкиры он попал в бурю и, чудом уцелев, добрался до острова, где проспал до утра, зарывшись в листья, а утром вышел к царевне Навсикае, которая там своевременно с рабынями бельишко стирала. Девушка всячески о госте позаботилась и отправила к своим родителям, которые устроили Одиссею роскошный приём. Вот им-то и их гостям он и рассказывал о своих странствиях, тех самых, о которых все мы и слышали не раз. Думаю, не будет спойлером, если я скажу, что, в конце концов, Одиссей вернулся на родину, где жестоко отомстил всем обидчикам своей семьи и просто нелояльным засранцам, а потом стал с родными и близкими жить да поживать (благо, было на что, ахейцы – народ щедрый. Кто прочитает, тот поймет).
А вот Хаггард и Лэнг перечеркнули канон и пошли очень далеко в своих фантазиях. В их изложении Одиссей тоже вернулся на Итаку, но как пелось в песне, «и вот он приплыл: ни дома, ни друзей, ни врагов». Всё, что герой нашел на родине – это следы опустошающей эпидемии, которая унесла жизни не только его родных, но и многих других. После этого он не придумал ничего лучше, кроме как искать «Мечту Мира» – Прекрасную Елену, к которой когда-то сватался, и которая по какой-то загадочной причине не вернулась к мужу, а попала в египетский храм, где ей поклонялись как божеству. Что искал, Одиссей-таки нашёл, но вот незадача – попутно возбудил страсть и желание в местной царице Мериамун, жене фараона Менепта, которая оказалась несчастна в браке и к тому ж крутой колдуньей. Вот тут-то и началось всякое. Но по традиции дальше рассказывать не буду. Лучше приведу понравившиеся эпизоды.
На самом деле выбрать опять было не так-то просто. Чего только стоит момент, когда на Итаке Афина, притворившаяся пастухом, стала трепать Одиссея за щёчки)) Но всё-таки больше всего мне понравился эпизод встречи Одиссея и Навсикаи:
«…Кажется, девичий громкий вблизи мне послышался голос.
Или здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, душистых,
Влажных лугов и истоков речных потаенных, играют;
125 Или достиг наконец я жилища людей говорящих.
Встанем же; должно мне все самому испытать и разведать».
С сими словами из чащи кустов Одиссей осторожно
Выполз; потом жиловатой рукою покрытых листами
Свежих ветвей наломал, чтоб одеть обнаженное тело.
130 Вышел он — так, на горах обитающий, силою гордый,
В ветер и дождь на добычу выходит, сверкая глазами,
Лев; на быков и овец он бросается в поле, хватает
Диких оленей в лесу и нередко, тревожимый гладом,
Мелкий скот похищать подбегает к пастушьим заградам.
135 Так Одиссей вознамерился к девам прекраснокудрявым
Наг подойти, приневолен к тому непреклонной нуждою.
Был он ужасен, покрытый морскою засохшею тиной;
В трепете все разбежалися врозь по высокому брегу.
Но Алкиноева дочь не покинула места. Афина
140 Бодрость вселила ей в сердце и в нем уничтожила робость.
Стала она перед ним; Одиссей же не знал, что приличней:
Оба ль колена обнять у прекраснокудрявыя девы?
Или, в почтительном став отдаленье, молить умиленным
Словом ее, чтоб одежду дала и приют указала?
145 Так размышляя, нашел наконец он, что было приличней
Словом молить умиленным, в почтительном став отдаленье
(Тронув колена ее, он прогневал бы чистую деву)…»
Что же касается «Скитальца», то тут сомнений быть не может, конечно же это момент заключения договора между царицей Мериамун и демоном-змеем:
«…Тогда Мериамун заглянула в шкатулку и содрогнулась, но тем не менее запустила в нее руку и, прошептав: «Выйди, выйди, Первородное Зло!» – вынула что-то на ладонь вытянутой вперед руки. Вдруг это нечто загорелось, точно красный уголек в серой золе очага. Потом из красного оно стало зеленым, затем белым и мертвенно синеватым, с виду предмет этот походил на свившуюся клубком змею, сделанную из опала и изумруда.
Некоторое время Мериамун смотрела на нее как бы в нерешимости.
– Спи лучше, гадина… Дважды уже я смотрела на тебя и рада бы никогда более не смотреть!.. Нет, я все же решусь!.. Ты – дар древней премудрости, замерзший огонь, спящий грех, живая смерть, в тебе одной обитает премудрость!
Порывисто обнажив свою белоснежную грудь, Мериамун положила сверкающую безделушку, казавшуюся змейкой из драгоценных камней, к себе на грудь, но при холодном прикосновении ее невольно содрогнулась: эта крошечная змея была холоднее смерти. Обхватив обеими руками одну из колонн комнаты, царица стояла, содрогаясь от нестерпимой боли, которую она молча выносила некоторое время, пока то, что было холодно, как лед, не стало горячо, как огонь, и не стало светиться ярким, ослепительным блеском сквозь шелковую ткань ее одежды. Так она стояла около часа, затем, проворно сбросив с себя свои одежды и распустив свои шелковистые черные волосы, ниспадавшие до пола, предстала во всей наготе. Склонив голову на грудь, она стала дышать на то, что лежало у нее на груди, так как Первородное Зло может ожить только под дыханием человека. Трижды она дохнула на него и трижды прошептала: «Проснись! Проснись! Проснись!»
Когда она дохнула в первый раз, драгоценная безделушка шевельнулась и засверкала. Во второй раз она распустила свои блестящие кольца и вытянула голову почти на уровень головы Мериамун. На третий раз она скользнула на пол и, обвившись вокруг ног царицы, медленно стала расти, как вырастает растение под магическим взглядом факира.
Все больше и больше становилась змея, светясь подобно факелу в маленьком склепе, и стала обвиваться вокруг тела Мериамун, опутывая ее своими кольцами: наконец подняла свою голову на уровень ее головы, и глаза ее глянули прямо в глаза Мериамун, точно пламя сверкнуло в них, и в этот момент лицо змеи стало лицом прекрасной женщины, лицом Мериамун…».
Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:
На самом деле, пока читала «Одиссею», не могла отделаться от мысли, что читаю сборник анекдотов. Серьёзно, особенно круто смотрелось бы в виде картинок с приколами. Можно было бы мемы задействовать или на мемы растащить. Вроде бы всё серьёзно и трагично, но при этом не получается отделаться от ощущения присутствия некой иронии во всех этих историях о том, как Одиссей или его спутники опять во что-то вляпались. Особенно с быками Гелиоса понравилось – типа «Ладно, я вам всё рассказал, так и быть. Клянетесь быков не трогать? – Конечно! Клянемся!». И я-читатель так: «Да-да!») Потом они, конечно же, оголодали и быков пустили на жаркое. Я на эту тему пошутила: «Ахейцы: Да это же мясо! Да что случится, если мы поедим, а потом принесем богу другое мясо?»; Гелиос несколькими неделями ранее: «Мои хорошенькие барашки и бычочки! Как вы тут поживаете? ^_^») Кстати, в целом угадала. Гелиос на быков, оказывается, любил любоваться, а эти варвары пришли и сожрали его любимцев.
В то же время приходится признать, что встречались там эпизоды действительно жутенькие, неприятные, возмутительные и трогательные. Я с удивлением обнаружила, сколь сходны образы жертвоприношения в Аиде с эпизодом жертвоприношения в Воющем ущелье из моего романа «Тусклый свет фонарей». Только в тексте гомеровской поэмы красочно описано то, что я подразумевала, но оставила за кадром. Как по мне, выглядело жутковато. И это только один момент из множества, способных многих не оставить равнодушными.
Кстати, о равнодушии. Хотя после «Илиады» и некоторых других сопутствующих историй Одиссею уже не так симпатизируешь, отвращения он всё же не вызывает, и ему время от времени всё-таки сочувствуешь. Ещё большее сопереживание вызывает его сын, Телемах, и финал истории, несмотря на жестокость, протеста не вызывает.
Что же касается «Скитальца», он вызывает весьма противоречивые мысли и эмоции. С одной стороны, авторам удалось создать очень яркие, живые и проникновенные образы, с другой стороны у меня в своё время сложилось впечатление какой-то сумбурности и разрозненности элементов этой истории. Вроде бы вот всё это можно сочетать (и ахейских героев времен Троянской войны, и правителей ХIХ-й династии в Египте и даже евреев), но не понятно, зачем. Мотивация Одиссея мне что тогда, что сейчас не ясна, и образ Елены выглядит максимально картонно и неправдоподобно. Замечали это ещё во времена жизни авторов – что Елена блекнет на фоне роковой красавицы Мериамун. К слову, история Мериамун меня тогда зацепила, и библейские события выглядели сильно и атмосферно.
В общем, не могу сказать, что произведения дополняют друг друга, они своего рода альтернативные вселенные, которые после определенных событий в какой-то момент расходятся в разные стороны. Какую из временных линий выбрать – решать вам.
"Одиссей на престоле Итаки". Иллюстрация Франсуа-Луи Шмида
Не забываю и ссыли на предыдущие части:
И самый полный перечень других частей в конце поста под №16:
А также продолжение списка:
