Скучно бывает в полевом лагере долгими вечерами: разве что радиоприёмник послушать, книжку почитать или в картишки перекинуться. Но рано или поздно все книжки оказываются прочтёнными, карты надоедают, а от шуток радиоведущих начинает тошнить. И тогда на помощь приходят разговоры. У каждого человека за жизнь накапливается великое множество самых разных историй: грустных и весёлых, трагических и таинственных. И особенно повезёт, если в собеседниках оказывается человек, чья жизнь напоминает самый настоящий приключенческий роман.
С Леонидом Павловичем я познакомился в 1996 году, когда он вместе с нашим геофизическим отрядом отправился на Кутимское железорудное месторождение. Находится оно на севере Пермского края, на берегу горной реки Кутим, впадающей Улс – один из многочисленных притоков красавицы Вишеры.
Фото перед выездом из Золотанки на Кутим. Леонид Павлович - второй справа, а моя начальница - вторая слева. А я, как фотограф, опять не влез в кадр )))
Кутимское месторождение было открыто ещё в 19 веке и даже спровоцировало самую настоящую «железную лихорадку»: люди туда ломились за большими деньгами в надежде разбогатеть на поисках железных руд, золота или платины. Усть-Улс, главный перевалочный пункт из жилых мест в горную часть Пермского края, практически в одно мгновение из мелкой деревни превратился в городок из времён Дикого Запада в Америке: со своими салунами-кабаками и местными жителями, обслуживающими работяг, приезжающих сюда на заработки со всех сторон Российской империи. Деньги, заработанные на приисках и заводиках, открытых при железных месторождениях спускались всё в том же Усть-Улсе, а пропившиеся до исподнего работяги пополняли ряды зимогоров (так в те времена называли бомжей), готовых делать всё что угодно за еду и выпивку. Железная лихорадка окончилась так же быстро, как и началась: вывозить железо из этого медвежьего угла оказалось невыгодно, рудники и железоплавильные заводы позакрывались, народ разбрёлся кто-куда, благо Россия большая и мест, где можно заработать в ней всегда хватало. Закрылся и Кутимский завод при Александровском руднике. Закрылся он шумно и громко, заставив опешить даже видавшую виды публику. Вот как описывалось разрушение Кутимского завода в газете «Пермские губернские ведомости» в 1907 году:
…Толпа орёт. Глаза блестят. Инстинкты разрушения разгораются. В это время администратор-француз обращается к толпе со словами:
– Лёмайте всё! Будет водка и деньги!
Я не могу передать здесь, что свершилось в эту минуту с рабочими. Зверь проснулся в них. С дикими криками они схватили топоры и бросились на здания… Рубили всё, складывали в кучи и зажигали.
– Алла! Алла! – кричали татары, взмахивая топорами и сокрушая, что попадёт под руку.
– Руби! Жги! Так его, так! – кричали пришельцы русские, пересыпаю восклицания трехэтажной бранью.
– Баско! Щепица им в хайло! – кричали чердынцы, весело потирая руки и даже приплясывая.
… Наступила ночь. Но зарево пожара не прекращалось и до следующего дня.
На развалинах Кутимского завода.
В 30-х и 40-х годах было ещё несколько попыток изучения Кутимского месторождения, но больно уж места здесь дальние да негостеприимные. И вот в конце 90-х годов наш геофизический отряд должен был провести детальные магниторазведочные работы на Кутиме. Вместе с нами поехал и старый геолог Леонид Павлович.
Когда-то давно дорога из Золотанки, где в 1996 году находилась база Мойвинской геолого-съёмочной партии, до бывшего посёлка Кутим, где предстояло работать нам, была на удивление хорошей. Ну ещё бы! Ведь по ней вывозили с Кутимского завода на Вишеру железные слитки, по ней завозили продукты, рабочих и даже австрийскую певичку, приглашённую для выступления в местном театре. Да-да, в посёлке Кутим был свой, самый настоящий театр!
Дорога была отсыпана шлаком из заводских домен и даже через 90 лет удивляла свой аккуратностью. Правда, за такое долгое время мосты не ней разрушились, так что к 1996 году ей уже никто не пользовался. Да и пользоваться-то, по большому счёту, было некому. В самом посёлке уже давно никто не жил, а лесовозники предпочитали гонять на своих КРАЗах и КАМАЗах прямиком по руслу реки. Точно так же добирались до места нового лагеря и мы.
Следы старых горных выработок на Кутиме встречаются повсюду. Вот эта, например, одна из двух знаменитых Берзинских штолен, на которой довелось потрудиться Варламу Шаламову, о чём он писал в рассказе "Алмазная карта".
Ехать в железном кунге ЗИЛ-131, забитого практически до самого верха барахлом, удовольствие, прямо скажу, ниже среднего. Особенно когда приходится ехать по руслу реки, совершенно не приспособленному для такого передвижения. Пару раз машина накренялась так, что из верхнего окошка кузова можно было вполне свободно дотянуться до воды рукой. В эти моменты, я судорожно хватался за ручку двери, чтобы в случае чего народ успел выскочить из машины. Но обошлось, хотя и добавило пару седых волосков в мою шевелюру. Наконец мы добрались до места будущего лагеря. Споро разгрузив машину и отправив её обратно на базу, мы отправились ставить лагерь.
– Дмитрий Иванович! – сообщила мне начальница. – У меня своя палатка. Бери четырёхместную палатку: будете с Леонидом Павловичем вместе жить.
– Понятно, - ответил я, хотя в душе и вздохнул с грустью. Делить палатку со старым геологом, пусть он и весь заслуженный, мне совершенно не хотелось. «Блин, да это же всё хозяйство на меня свалится!» - подумал я… И очень даже сильно ошибся. Палатку мы поставили самыми первыми, несмотря на то, что были всего лишь вдвоём, после чего успели помочь поставить палатку начальнице, и установили антенну для радиостанции и даже соорудили небольшие козлы возле своей палатки с которыми я вообще раньше никогда особо не заморачивался. Леонид Палыч делал всё как-то очень легко, быстро и при этом не суетясь и не ругаясь. А антенну, которую обычно ставят часа два, выкапывая метровую яму, которую потом приходится уплотнять и забивать камнями, мы поставили за 10 минут при помощи обыкновенного чайника!
Сначала Палыч колом наметил в земле отверстие для антенны и налил в него воды из чайника. После этого мы вставили антенну в ямку и начали её потихоньку вбивать, поднимая и опуская. Под собственным весом в смоченную водой землю антенна не просто вошла, она туда практически влетела. За каких-то 5 минут мы вогнали её в глубину на метр, время от времени подливая воду в ямку. Совершенно неожиданный и очень удобный, хоть и грязный, способ, которым я впоследствии не единожды пользовался.
Вообще, Палыч оказался каким-то невероятным кладезем самых разнообразных полевых премудростей. О него я узнал, например, о нескольких способов нагревания палатки без печки: от самого простого, с нагретыми в костре камнями, до весьма сложной палаточной печи из выкопанного в земле очага с выводом земляного дымохода на улицу. Объяснял, как можно сделать печь для хлеба и баню в шалаше, как делать мушку на хариуса из собачей шерсти и как можно насобирать воду в горах при помощи трубочки от капельницы. А по вечерам Палыч рассказывал истории, которых у него за долгую жизнь накопилось огромное количество. И вот однажды он рассказал очень необычную историю...
Маленький горный отряд пробирался вдоль реки Большой Мойвы к старой мансийской тропе, по которой манси перегоняли стада оленей с одного пастбища на другое. Путь геологов лежал к притоку Мойвы Ольховке, на которой были запланированы разведочные работы. Леонид – молодой геолог и начальник отряда шёл впереди, ведя за собой навьюченную лошадь. Время шло к вечеру и ему хотелось успеть выйти на тропу до наступления темноты. Пройдя очередной поворот, он заметил впереди лесную поляну со стоящим на ней навесом. Около навеса ярко горел костёр, а под ним сидели четыре человека в странной, явно старинной одежде.
– Вот хорошо, – подумал Леонид. – Можно будет расспросить про тропу, да и с людьми пообщаемся.
Внезапно лошадь за спиной геолога захрапела, зафырчала и начала пятиться назад. К ней присоединились и остальные лошади в отряде. Геологи бросились успокаивать лошадей, а когда оглянулись – никакого навеса на поляне не оказалось. Не было даже следов от людей и костра, зато в нескольких метрах от поляны нашлась заросшая и давно не хоженая тропа. Удивлённо почесав в затылке, геологи отправились по тропе.
Вечерело. Пройдя километров пять от странной поляны, отряд стал устраиваться на ночлег. Поставили три палатки: одну для начальника в центре лагеря и две - для рабочих и студентов. После разбивки лагеря быстро сладили походную столовую, поужинали да разбрелись отдыхать по палаткам. Леонид застегнул вход палатки, включил радиоприёмник (эта привычка сохранилась у него на долгие годы), и прихватив с собой книгу, забрался в спальник. Хорошо читать книжку при свете свечи, да ещё под хорошую музыку, льющуюся из приёмника!
Неожиданно вход в палатку распахнулся, будто и не был застёгнут на все пуговицы и в палатку вошла молодая женщина, одетая в старинную домотканую одежду и с замотанной в чёрный платок головой. Внимательно посмотрев на опешившего от неожиданности Леонида, ночная гостья присела на нары в ногах спальника. В полной тишине она провела рукой по спальнику. Молодой геолог явственно чувствовал вес её тела и тяжесть руки, скользящей по спальнику. Леонид подтянул ноги к себе и затем резко выпрямил их. В тот же миг ночная гостья исчезла, оставив Леонида в полной прострации. Он протянул руку и проверил собаку, спящую под нарами. Собака, как и полагается настоящему сторожу, дрыхла без задних ног, никак не отреагировав на приход ночного гостя. Палатка оказалась застёгнутой на все пуговицы, хотя Леонид Павлович прекрасно помнил, как незнакомка, войдя в палатку, широко распахнула вход в неё. Всё произошедшее показалось Палычу дурным сном, игрой уставшего за день мозга.
Утром Леонида разбудил шум, доносящийся из столовой – повар готовил завтрак. Пора было вставать и будить рабочих: начинался новый день с новыми заботами. О своём ночном приключении Палыч решил не рассказывать, мало ли что могут подумать работяги о своём начальнике. Но внезапно один из рабочих спросил его:
– Что, Палыч, суседка-то ночью заходила?
– Заходила, - ответил Леонид. После этого народ в лагере зашумел. Оказалось, что ночью девушка в чёрном заглянула во все палатки: не только к начальнику отряда но и к рабочим, и к студентам.
– Так это мертвячка-же неупокоенная, суседка! – начал громко объяснять один из работяг.
– Да откуда здесь женщинам-то взяться, - удивлялись другие. – Тут же тайга на сотни вёрст! Как её сюда занесло-то? Кикимора это, под человека рядится!
Так ничего током и не решив, народ позавтракал и начал собираться на работу. Леонид с одним из проходчиков пошёл в лес, чтобы задать горную линию, вдоль которой рабочие будут бить шурфы и копать канавы. Но не успели они отойти от реки на 200 метров, как неожиданно услышали душераздирающий крик, донёсшийся от воды:
Не сговариваясь, Леонид с рабочим бросились на крики. Но добежав до реки они никого не нашли. Пройдя вдоль Ольховки, и никого не найдя, геологи снова отправились в лес… И снова их остановили крики, доносившиеся от реки. Ещё два раза бегали они искать кричавшую, пока, наконец, крики не прекратились.
– Суседка балует! – сказал на это проходчик, видавший виды мужик.
Больше суседка не досаждала геологам, а в том самом месте, где стоял лагерь Леонида Павловича, была найдена мощная кварцевая жила с крупными кристаллами цитрина – красивого медово-желтого кварца.
Прошло 30 лет. Леонид Павлович практически забыл об этой истории, как вдруг она самым неожиданным образом не напомнила ему о себе.
Женя, молодой проходчик Мойвинского отряда, отправился на рыбалку на Большую Мойву, богатую хариусом. Увлёкшись рыбалкой, он и не заметил как начало темнеть. Собрав удочки и добычу в рюкзак, Женька отправился обратно, решив пройти по лесу напрямик. Вечерело, мелкий дождь, сыпавший с самого утра, постепенно превратился в мокрый снег, в лесу стало откровенно холодать. Работяга в своей, успевшей насквозь промокнуть телогрейке, начал замерзать. Поэтому он пошёл быстрее и вдруг понял, что заблудился. Ночью да в темноте шансов выйти к полевой базе у него оставалось совсем немного, а развести костёр в сыром лесу – практически нереально. Неожиданно метрах в двадцати от себя он увидел стоящую женщину в какой-то чёрной одежде и с огоньком в руках: то ли со свечкой, то ли с фонариком. Женщина поманила его рукой, после чего молча повернулась и пошла в глубь леса. Замерзающему работяге было уже глубоко плевать, за кем идти – да хоть за чёртом! Лишь бы он вывел его обратно к людям. И он пошёл за женщиной в чёрном.
Так они и шли. Время от времени «суседка» останавливалась и снова манила Женю рукой, а тот покорно плёлся за ней, проклиная и рыбалку, и хариуса, и мокрый снег с дождём. Вдруг он заметил впереди свет: это горели окна в доме на полевой базе. Он вышел! Женька побежал к базе, но вспомнив о женщине, решил поблагодарить свою внезапную помощницу. Но женщина в чёрном исчезла так же внезапно, как и появилась.
Через много лет попала мне в руки книжка пермского журналиста Белдыцкого «Очерки Вишерского края» 1899 года. Оказывается, в конце 19 века в тех местах, где мы работали, жизнь кипела ключом! И если на Мойве и Ольховке, где Палыч встретил суседку, вроде бы никаких приисков не было, то совсем неподалёку, на хребтах Юбрышка и Чувал стояли маленькие железоплавильные заводики в одну-две домны, а вокруг них процветали золотые прииски, на которых, к моему большому удивлению, работали женщины:
…У вашгерда, большей частью, работают женщины. Эти несчастные, я видал и беременных среди них, стоя чуть не по колено в холодной воде, целый день перебирают лопатами землю, подставляя ее под струю воды…
Так как на приисках работают женщины и девушки, то романы между рабочими здесь не редкость. Н—н (начальник прииска) передавал мне, что почти всегда, уходя с прииска, рабочий уводит с собой и предмет своей страсти, часто против воли последнего. Но в пустыне право на стороне сильного, и женщине приходится покоряться. Обыкновенно в таких случаях она тихонько говорит своим приятельницам:
— Вот дойду со своим варнаком до широкого места, да и убегу от подлеца тамока!
«Широким местом» здесь зовется всякий населенный пункт, а главное Усть-Улс. После дня каторжного труда, засыпая на жестких нарах, почти каждый рабочий мечтает об этом широком месте. В его воображении рисуется ряд заманчивых картин, ожидающих его с заработанными деньгами в Усть-Улсе, этом Эльдорадо пьяниц — «Уж попирую же я там, всласть отдохну!» и во имя этой мечты несчастный работает, как вол, ведет жизнь полуголодную, мокнет под дождем, ежится от холода, дышит зловредным воздухом зловонного болота..
И кто знает, может быть одна из этих женщин так и не сумела добраться до вожделенного «широкого места».
А с Леонидом Павловичем мне ещё не раз довелось поработать вместе, изучая старые демидовские рудники, разбросанные по всему Уралу. Интересная эта была работа: находить и отслеживать геофизикой давно заброшенные копи, штольни и шахты.
На старых демидовских рудниках неподалёку от посёлка Кын. Леонид Палыч сидит второй слева, ну а я стою сразу за ним в бомбере.
P.S. Как всегда, пишите комментарии, спрашивайте, критикуйте - мне ваши комментарии очень помогают писать.
