Всем привет!

Я тут уже успела упомянуть, что в начале VI века, по сути, прервалась линия Льва Макеллы, т.к. его дочь и фактическая правительница Византии – Ариадна – умерла в 515-м году, а её второй муж, Анастасий, пережил её всего на 3 года, после чего новым императором неожиданно стал престарелый Юстин (518-527), а того сменил на византийском троне его блистательный племянник – Юстиниан I (527-565), но тогда не рассказала подробностей правления обоих. А вот сегодня я намерена этот пробел начать заполнять.

Но начну я немного издалека и расскажу кое-что про Персию. О том, какая жуть жуткая творилась там во времена Кавада I (правил в 488-498/499, а потом в 501-531), я уже рассказывала (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 87. «Маздак» и «Шахнаме»). И даже с престолонаследием у него вышло не всё хорошо, потому что он хотел из всех сыновей видеть наследником Хосрова, и даже предложил византийскому императору усыновить его с заделом на будущее, но из этого ничего не вышло. Тем не менее третий и любимый сын шахиншаха после его смерти стал новым правителем Сасанидского Ирана под именем Хосрова I Ануширвана (531-579) и правил очень и очень долго. Время его правления часто называют «золотой эпохой» Ирана, хотя государство отец ему оставил, мягко говоря, в не лучшем состоянии. За время его долгого правления произошло очень много, но подробнее я об этом расскажу в другой раз. Сейчас важно сказать другое.

Время Юстина отметилось очередной Персидско-византийской войной (526-532), на этот раз за Лазику (Эгриси) и Иберию, которой в то время правили цари Демназе (ум. 521/522), Цать I (521/522-527/528) и Опсит. О том, что на Кавказе делалось ранее, и о Лазике с её соседом Иберией, в частности, я уже ранее рассказывала (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 77.2 «Вардананк»). Армения к тому моменту притихла и была поделена между империей Сасанидов и Византией, а вот страсти вокруг Лазики с её выходом к Чёрному морю и степям, откуда вечно прискакивали какие-нибудь кочевники, продолжали бурлить (так ближе к концу правления Юстиниана возник огромный Тюркский каганат (552-603) со столицей в Суябе).

Юстин при своей жизни не успел никак разрулить это противостояние, и т.н. «вечный мир» заключал уже в 532-м году Юстиниан. Тогда только-только умер шахиншах Кавад, и Хосров I был очень заинтересован в скорейшем мире, вот он и наступил. Иберия, которой тогда правил сын Вахтанга I Горгасали от его первой жены, Балендухт, дочери шаха Ормизда III, Дачи (522-534), первостроитель Тбилиси, осталась под контролем Персии, причем фактически потеряв независимость. Её цари уже при наследнике Дачи, Бакуре (534-547), утратили свой царский титул, став просто очередными марзпанами (наместниками), да и это у них позже забрали.

Помимо событий на Кавказе, Византия и Сасанидская империя соперничали и в других регионах. Например, на Аравийском полуострове, где в то время на западе находились владения вассалов Сасанидов – Лахмидов, на севере – владения вассалов Византии, Гассанидов, в Хиджазе уже процветали Мекка и Медина (Ятриб), как важные торговые города, а первый – ещё и религиозный центр, а на юге после всех войн осталось только Химьяритское царство (ок. 110 до н.э. – 599 н.э.), подчинившее себе Сабу, Хадрамаут, Маин и Катабан. И какое-то время химьяритские цари чувствовали себя вольготно, пока у них не появился крутой и не менее дерзкий соперник – Аксум.

Про Химьяр мне сейчас подробно рассказывать не с руки (тем более что я считаю, что регион заслуживает отдельной статьи и отдельного произведения, но я подходящего, увы, не нашла), а вот про Аксумское царство, раз мне посчастливилось найти книгу, где события частично происходят в нём, я охотно расскажу.

Почему-то бытует мнение, что в Африке ничего южнее Египта и Магриба не было. Ну про Нубию (ныне это территории Судана), может, вспомнят. А вот, что там потом после Нубии появилось Мероитское царство, зародившееся примерно в VIII веке до н.э., а прекратившее своё существование только около 350-го года н.э., знают уже далеко не все. На более северных его территориях образовались такие царства как Алва (она же Алодия, VI- XVI века), Мукурра (она же Макурия,  VI-XVI века) и Нобатия (не путать с Набатеей, III-VII века), а вот южную захватил тот самый Аксум.

Аксумское царство выросло на руинах ещё более древнего государства – Дамт (Даамат, Дамот), которое существовало предположительно в X-V веках до н.э. на территории нынешней Эфиопии. Точно сказать, как там строились преемственные связи, и что существовало между этими царствами, пока трудно, но связь явно имелась, и именно в нынешней Эфиопии и создано было неким Хакалой ещё в I веке н.э. (или на рубеже I и II веков) то самое Аксумское царство, которое просуществовало аж до Х века н.э. и прибрало себе земли нынешних Эфиопии, Южного Судана, Эритреи, а потом и Йемена, став одной из мощнейших держав в военном и торговом отношении не только в регионе, но и вообще в тогдашнем Старом Свете. Пророк Мани будто бы считал Аксум одной из четырех великих держав мира наряду с родной Персией, Китаем и тогда ещё Римской империей.

Порт Адулис ещё с античных времен был важным торговым пунктом, и, когда он стал частью Аксумского царства, оно взяло под контроль торговые пути от Индии и Шри-Ланки (Анурадхапуры) до Химьяра и других регионов, расположенных по берегам Красного моря, включая и византийский Египет, где в VI веке всё ещё не только процветали религиозники с их вечными религиозными спорами и отшельниками, но и торговцы, и любители роскоши. Так что специи, благовония, ткани, золото, драгоценные камни, слоновая кость и изделия из них, а также кучи ещё других ценных товаров протекали именно через аксумские земли. Не удивительно, что, как минимум, со времен царя Эндубиса (ок. 270-310) аксумиты стали чеканить собственные золотые монеты. И ещё прикольно то, что непрерывная чеканка этих монет очень помогла исследователям – именно благодаря им так хорошо известен список правителей Аксума.

Кстати, на формирование культуры этой страны огромное влияние оказали те самые южноарабские государства, в частности, Саба. Аксумский государственный язык – геэз – был семитским и выработал собственную письменность на основе южноаравийских письменностей. Давший название всему государству столичный город Аксум расположился у основания гор Адуа на высоте 2130 метров над уровнем моря и всё ещё существует. И там до сих пор можно увидеть знаменитые аксумские обелиски с надписями на геэзе.

При этом царство на самом деле было многонациональным (и следовательно, многоязычным) и неоднородным в религиозном плане – там жили и семиты-агази, и представители кушитских народов (например, агау), и нило-сахарских (нубийцы, бари(я)), и немалое количество выходцев из других стран. Что касается религии, то Аксумское царство стало одной из первых держав, официально сделавших христианство своей государственной религией, ещё в IV веке при негусе (царе) Эзане (ок. 333-375), сыне Усанаса I (ок. 320-333). К слову в регионе появились первые христиане именно при Усанасе, так что процесс христианизации явно шёл быстро.

Первым главой Эфиопской церкви тогда стал наставник Эзаны – сириец Фрументий. Кроме того, определенное распространение в стране имел иудаизм, а также язычество, как южносемитское, так и местное, африканское, в т.ч. анимистические культы. Но то в отдаленных уголках, а в крупных цивилизованных городах вроде Аксума, Йехи (Дахи), Матары, Кохайто и Адулиса христианство только крепло, и там строились церкви, храмы и монастыри (например, Дебре Даммо, церковь Богоматери Сионской в Аксуме).

Кстати, Эзана же, похоже, первым начал экспансию на Аравийский полуостров, когда там начались смуты, и только после его смерти эта экспансия приостановилась. Тем более что это совпало с правлением сильного царя Маликкариба Йухамина (ок. 375-400) в Химьяре (кстати, возможно, именно в его времена государственной религией Химьяра стал иудаизм, что сыграло свою роль в дальнейшем).

Через сто лет всё переигралось, Аксум усилился, а Химьяр ослаб. Царь Химьяра, Муртид 'Алан Януф (504-515), будучи сам христианином, установил было дипломатические отношения с аксумитами, которыми тогда правил Усанас II (ок. 500-514), брат царей Эбаны и Незула (правили в середине и конце V века). Он даже принял участие в строительстве резиденции для аксумских царей в Дофаре (видимо, в  нынешнем Омане). Когда он умер, аксумиты поддержали (или даже привели к власти) его сына Мадикариба Яфура (514-521), и между двумя странами тоже был мир. Правда уже тогда что-то пришло в движение, и, когда Лахмиды стали гонять арабские племена на соседних с Химьяром землях, те пришли к царю за помощью, и тот, защищая их, собрал войско и, видимо, сумел навалять Лахмидам, но его государство явно переживало не лучшие в финансовом отношении времена. Возможно, это сыграло роль в его загадочной смерти, после которой к власти пришёл Зу Нувас (522-530).

Кто такой точно, и какое отношение имел к правящей династии, этот Зу Нувас, сказать нельзя, зато о нём достоверно было известно, что он был иудаистом, дружил с Лахмидами и устроил гонения на христиан в своей стране. И тут-то у аксумитов, которыми уже правил Калеб (514-534), сын Усанаса II, появился охрененный шанс не просто расширить свои владения, а прибрать к рукам весь Химьяр. И чтобы наверняка, они заручились поддержкой византийцев. Юстин уже успел отказаться усыновить сына персидского царя, опасаясь связанных с этим дипломатических осложнений, чем накалил обстановку, и, поскольку Сасаниды активно втягивали Химьяр в свои политические игры, не смог пройти мимо этой ситуёвины, так что войска на помощь братьям-христианам выслал. Чем это закончилось, можно узнать из сегодняшнего романа

«Юстиниан» Р. Лэйдлоу

Время действия: V-VI век, ок. 502-565 гг. н.э.

Место действия: Византия (территории современной Сирии, Северной Македонии; Турции, Ливии, Египта), Аксумское царство (современные Эритрея и Эфиопия), королевство вандалов и аланов (современный Тунис), Остготское королевство (современная Италия), империя Сасанидов (современный Ирак), государство эфталитов (современный Узбекистан).

Интересное из истории создания:

Про автора Р. Лэйдлоу я уже рассказывала (здесь: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»). Поэтому кратко о книге. Её можно считать логическом продолжением двух других романов Лэйдлоу – «Аттила, Бич Божий» (2004) и «Теодорих» (2008), причем о второй я как раз рассказывала в прошлый раз. «Юстиниан» был издан в 2010-м году Polygon Books. Оригинальное название «Justinian: The Sleepless One» является отсылкой к прозвищу Юстиниана «Бессонный государь», из-за того, что тот, по воспоминаниям современников, имел привычку по ночам заниматься государственными делами в ущерб ночному сну, на чём автор в своём тексте сделал особый акцент. Эту книгу Р. Лэйдлоу посвятил некому Б. Форчену, своему другу.

О чём:

Начало книги отсылает к рубежу V и VI веков, когда будущий император Юстин на восточных границах Византии сумел блестяще отбить атаку превосходящих персидских сил, что подняло его по служебной лестнице на невиданные высоты и дало ему возможность впоследствии стать тем, кем он стал.

Незадолго до этих событий где-то в Тавресии (ныне Северная Македония) его племянник, тогда ещё носивший имя Управда, радовался своему беззаботному детству и наслаждался своей популярностью среди сверстников, пока один трагический случай не нанёс ему психологическую травму, которую он протащил за собой большую часть своей жизни, что не могло на этой самой жизни не сказаться.

А спустя ещё некоторое время его дядя, исполняя данное своей сестре (и матери Управды) обещание, устроил парня на учёбу в Константинополь, где он сменил имя на Флавий Пётр Савватий. Хорошо подвешенный язык, блестящая учёба и другие качества, несмотря на происхождение, помогли ему не только заработать хорошую репутацию и множество друзей и почитателей, но и приблизиться к трону, особенно когда после смерти Анастасия этот самый трон занял под именем Юстина его дядя. Юстин был опытным военачальником, но не администратором, и потому приличная часть этих функций взял на себя его племянник, уже в те годы приобретя огромные власть и влияние.

Юстин и его супруга Евфимия так и остались к старости бездетными, поэтому кого император намеревался сделать своим преемником, было очевидно. Однако у того не было военного опыта, и получить этот опыт ему пришлось весьма неожиданным способом – участием в войне между Аксумом и Химьяром. Чем эта кампания 516-525-х годов завершилась для будущего Юстиниана, предлагаю читателям узнать самим.

Отрывок:

«…В ночь своего прибытия в Гондар* негус Элла Атсбеха** приказал устроить большой праздник в честь своих союзников-римлян. Юстиниан, Валериан и с десяток их старших офицеров — трибунов — вместе с адъютантами-викариями были с почётом проведены в большой зал дворца губернатора и усажены за длинный низкий стол, вокруг которого стояли мягкие ложа. Когда все гости расселись — римляне чередовались с эфиопскими военачальниками и вельможами, одетыми в похожие на римские тоги шамбасы, — негус поднял кубок, в котором был тедж*** — крепкий напиток из мёда и ячменя. Через переводчиков, стоящих по одному на каждую пару гостей, он предложил тост:

— За Рим и Эфиопию — братьев по оружию!

Выпив, все расселись и принялись закусывать огненный напиток. Были поданы индийский карри и вкусные солёные шарики. Как потом обнаружил Валериан, это был порошок из сушёной саранчи, смешанный с маслом и солью. Всё это запивали всё тем же тедж.

Вскоре атмосфера стала сердечной, хотя и шумной. Валериан обнаружил, что их хозяева на удивление хорошо осведомлены о событиях в мире: об отношениях Персии и Рима, о новых германских королевствах, возникших на бывших землях Западной Римской Империи; о религиозном расколе между халкидонцами и монофизитами; о торговле с Китаем и Индией.

Затем страшно взревели трубы — и подали огромные блюда с алыми кусками сырой говядины. Борясь с отвращением, Валериан в ужасе смотрел на кровоточащие куски плоти, поняв, что их вырезали из живых животных. Эфиоп, сидевший рядом, широко улыбнулся ему.

— Брундо! Вкусно! Специальная почесть для римских гостей!

Валериан с застывшей улыбкой отрезал кусок парившего, горячего мяса и начал мужественно жевать его. Заметив, что побледневший Юстиниан замер и уставился в свою тарелку, Валериан прошипел:

— Ради бога, постарайся съесть это, хоть немного. Иначе ты их оскорбишь!

Лицо Юстиниана исказилось мукой.

— Я не могу! Валериан, это невозможно... меня вырвет!

Шумное веселье, царившее за столом, сменилось гробовым молчанием при виде отвращения на лице Юстиниана. Проклиная про себя чрезмерную брезгливость друга, Валериан забормотал извинения, лепеча что-то про сырое мясо, которое Юстиниан не может есть из-за своих верований. Через несколько минут ему принесли жареную цесарку, и пиршество продолжилось, однако теперь веселье было искусственным, улыбки — вежливыми, но холодными. Напряжение усилилось ещё больше после важного события. Запылённый гонец вбежал в зал и с поклоном зашептал что-то на ухо негусу. Выслушав, молодой царь поднялся с каменным лицом.

— Римские друзья и эфиопские братья, плохие вести! Один из командиров Зу-Нуваса пересёк пролив и с помощью наших старинных врагов из племени галла**** захватил нашу великую крепость Магдалу. Один из путей к морю теперь закрыт!

То ли из-за позора с мясом на пиру, то ли из-за дурных вестей о Магдале Юстиниан совсем упал духом. Валериан наблюдал это с отчаянием. Перед Гондаром Юстиниан был бодр и весел, иногда даже чрезмерно, однако после ухода из города он стал тихим, замкнутым, редко общался с солдатами, передавая все приказы через своих адъютантов. Он словно пробудился от сна — и реальность ужаснула его. С каждым днём груз ответственности за римский корпус, лёгший на плечи Валериана, становился всё тяжелее, и это его беспокоило и раздражало.

Объединённое войско становилось всё больше и больше по мере того, как в него вливались новые воины из окрестных городов и поселений; и, наконец, армия вышла к озеру Тана, роскошному синему покрывалу на зелёной поверхности вельда. Фыркали на отмелях гиппопотамы, бродили в высокой траве непуганые антилопы и буйволы. Повсюду цвели цветы, дурманя воздух своим ароматом. Отсюда армия повернула на восток, по реке Абай миновала водопады Тисисат и дошла до места впадения Абая в реку Бечело.

Вдоль Бечело они прошли через лесистые холмы и вышли на голое плато, прорезанное ущельями и скальными грядами, — река здесь текла по каменному ложу. Единственным признаком жизни в этой каменистой пустыне были орды больших и злобных обезьян с собачьими головами [Бабуины Гелада]  — они сердито кричали на людей и скалили громадные клыки.

По небу с юга неслись грозовые тучи, и на экспедицию обрушивались ледяные дожди и шквалы с градом. Затем, так же неожиданно, небо прояснялось, и перед продрогшими и мокрыми людьми открывалась мрачная перспектива: впереди вздымались горы с плоскими вершинами, а за ними, далеко, на высокой и абсолютно голой скале, высилась могучая крепость.

— Магдала! — сказал негус Валериану.*****

Они вдвоём ехали впереди, указывая армии направление движения и за время марша очень сблизились. Умный, много знающий Элла Атсбеха помимо родного амхарского говорил на многих языках: гёз — языке аборигенов, родственном арабскому и теперь использовавшемуся только в богослужениях; на собственно арабском и немного на греческом. Ежедневные беседы с Валерианом помогли ему усовершенствоваться в последнем до такой степени, что теперь они обходились без переводчика...

— Это невозможно! — выдохнул Юстиниан, подъехав к ним. — Это место совершенно неприступно. Его можно взять только длительной осадой.

— Его можно и нужно взять! — откликнулся Элла Атсбеха, чьи отношения с Юстинианом, в отличие от явно дружеского расположения к Валериану, стали холодными и натянутыми с тех пор, как они оставили Гондар.

Валериан подумал, что причина этой холодности кроется в большей степени в том, что негусу не нравится пассивное поведение Юстиниана и его склонность сомневаться и размышлять, а не в инциденте на празднике.

— В Магдале достаточно запасов провизии и воды, чтобы выдерживать многомесячную осаду. Стоит ли нам тратить на это время, пока персы, без всякого сомнения, будут и дальше распространять своё влияние на Счастливую Аравию? Постоянно...

— Я думаю, что мы можем просто обойти эту крепость стороной, — примиряюще заметил Валериан. — Сначала разобраться с Зу-Нувас, а потом уже с Магдалой?

Негус покачал головой.

— Это было бы катастрофой. Ты не знаешь галла, мой друг, — он невесело улыбнулся. — Южное племя необузданных дикарей — они мои подданные, официально. Но они никогда не жили по эфиопским законам или, уж если на то пошло, по христианским законам. Пока нашей армии нет в Аравии, галла, словно яростная саранча, будут совершать набеги из Магдалы и со своих земель на юге и опустошать земли огнём и мечом.

— Понимаю, — кивнул Валериан. — Тогда единственный выход — штурмовать крепость…».

* На месте современного Гондэра, возможно, существовало какое-то поселение ещё в те времена, но официально город был основан лишь в XVII веке.

** Элла Атсбеха – эфиопское имя негуса Калеба.

***Тэж (он же тэдж) – алкогольный напиток, готовящийся народами Эфиопии из корней, веток и листьев дерева Гейшу с добавлением мёда диких пчёл и специй для горечи. Это традиционно домашний напиток, но его подают и в эфиопских барах.

**** Галла – устаревшее название эфиопского кушитского народа оромо. В современной Эфиопии это этническое большинство (ок. 35,8%), и только следом идут амхара (24,1%), носители семитского амхарского языка.

***** Магдала – это горная крепость во внутренней Абиссинии, в 190 км на юго-восток от Гондэра, в горах Амба, поднимающихся от долины Бешило, притока Голубого Нила (Абай).

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Книга на меня в целом произвела довольно благоприятное впечатление. Да, как и «Теодорих», она местами несколько наивна, идеализирует очередного правителя (да и его жену тоже), у них схожие начала, что создает некоторый эффект вторичности, но читать было легко и интересно.

Для себя я жирными плюсами отметила, во-первых, то, как тщательно автор передал все события эпохи правления Юстиниана I, во-вторых, то, что он сделал частью места действия сам Аксум. Для меня это было настоящей находкой, хотя мне и не хватило завершенности в этой конкретно истории. Я ожидала, что действие перенесется в Химьяр, но увы. Считаю это потерей. Отдельное спасибо Лэйдлоу от меня за то, что показал Киренаику и Египет VI века, когда рассказывал о злоключениях Феодоры, будущей (на тот момент) жены Юстиниана.

Кстати, о ней. Пожалуй, образ Феодоры вышел самым странным и неоднозначным во всей этой истории. Если честно, меня удивил такой взгляд на неё и её отношения с мужем, особенно с учётом того, какие ещё законы принимались, благодаря её влиянию на политику империи. Насколько мне известно, нет вообще никаких исторических указаний на саму возможность такого положения вещей. Так что это было очень странно и казалось несколько притянутым за уши, но ладно. Если это такая попытка объяснить бездетность брака Юстиниана и Феодоры при всей их взаимной любви, то, как говорится, «сомнительно, но окей». Другой неожиданный взгляд – это на историка Прокопия Кесарийского, но авторская логика мне, в принципе, тут ясна.

В общем, пока что (а я читаю ещё одну книгу параллельно) эта книга – лучшее, что мне доводилось читать о временах Юстина I и Юстиниана I, поэтому я рекомендую её и другим. Не всем она, конечно, подойдет, из-за тех же особенностей поведения персонажа Феодоры, но они поймут, что продолжать не надо, ещё в первой четверти книги. Остальным, я думаю, эта история зайдёт.

Прошлые посты искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

Напоминаю, что веду сборы на ещё две книги, которые помогли бы мне лучше осветить VI век н.э. - А. Хакимова "Империи шёлка" и "Река, где восходит луна" Чхве Сагю. Буду очень признательна даже за маленькую помощь.

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, подписывайтесь и при желании оставляйте комментарии!

Много лет Велизарий жил в столице как частное лицо. После возвращения из Италии в 548 году он не принимал участие в войнах ни против готов, ни против персов и славян. В Средние века в Европе распространился миф об опале и бедственном положении Велизария. Он нашёл отражение и в живописи XVIII столетия, к примеру, в картинах Жака Луи Давида. На них мы видим нищего Велизария, он жалобно просит милостыню у прохожей женщины, чем буквально шокирует проходившего мимо солдата, который, видимо, когда-то служил под его началом. Однако сам Велизарий одёт в начищенные до блеска доспехи, а для сбора подаяний использует украшенный различными узорами шлем. Автор этих строк, взглянув на полотно, задавался вопросом: «Почему же Велизарий их не продал? Они ведь стоили довольно дорого». К сожалению, художник уже не сможет на это ответить. Итак, истории о нищем Велизарии это выдумки средневековых авторов. Велизарий носил титул патриция, был несказанно богат и пользовался безграничным уважением жителей Константинополя.

- Из книги "Мираж Империи. Войны Юстиниана Великого".

https://t.me/Secunda_Roma

1. Гибель старых порядков

Еще в 395 году Римская империя формально разделилась на две части — Западную и Восточную. Этот раздел являлся результатом длительных политических процессов и внутренних конфликтов, которые ослабили империю в предыдущие столетия. Западная Римская Империя просуществовала еще 80 лет и пала под натиском варварских племён в 476 году. В то же время Восточная Римская Империя, сегодня известная как Византия, сумела выстоять и превратилась в новое, христианское государство, отличное от языческого Древнего Рима.

Столицей Восточной империи был Константинополь, основанный в 330 году на месте древнего греческого города Византий. Это переименование и перемещение столицы символизировало новый этап в истории Рима. В историографии принято называть это государство Византией, но на самом деле его жители продолжали считать себя римлянами и называли свою империю Ромейской.

После падения Западной Римской империи титул императора сохранился только в Константинополе. Византийский император стал восприниматься как единственный законный правитель всей бывшей Римской империи. На Западе варварские короли, такие как франкский король Хлодвиг или германский военачальник Одоакр, признавали номинальную власть византийского императора, заключали с ним «федеративные договоры» и даже получали официальные титулы. Эти договоры предполагали, что варвары будут охранять границы империи в обмен на выплаты и земли. Таким образом, они были включены в систему римской власти, но фактически они оставались независимыми.

Ярким примером таких взаимоотношений может служить королевство Одоакра. Варвар основал своё королевство со столицей в Равенне. Отстранив от власти последнего императора Западной Римской Империи — Ромула Августа, и сослав того на виллу Лукулла, в провинцию Кампания, назначил ему пожизненную пенсию. Сенат Рима признал переворот Одоакра легитимным, а византийский император Зенон признал Одоакра законным правителем Италии и наделил его титулом патриция. После череды дворцовых интриг и переворотов, Одоакр от греха подальше отослал императорские регалии в виде диадемы и пурпурной мантии в Константинополь. Если использовать современные формулировки, то Одоакр поступил мудро, признав себя вассалом византийского императора понимая, что у него не хватит сил тягаться с Зеноном на равных. Зенон поступил тоже мудро, на тот момент ресурсов Византии не хватило бы на войну с новообразованным италийским королевством Одоакра.

Несмотря на то, что Западная Римская империя распалась, многие римляне считали, что это временное явление. Сложно даже сказать, осознавали ли жители Запада падение Империи, в конце концов имперские институты не рухнули, а лишь начали медленно деградировать. Экономические связи между Западом и Востоком сохранялись, купцы свободно перемещались со своими товарами, и даже императорские указы распространялись на обе части бывшей империи. Запад частенько поглядывал в сторону Восточной части Империи, и создавалась иллюзия единого экономического пространства. Однако, такое положение дел сохранялось до арабских завоеваний в VII веке, которые разрушили экономические и культурные связи Средиземноморья. С этого момента осколки Западной Римской Империи начали существовать самостоятельно, выковывая в борьбе с арабами новые феодальные государственные образования.

В то же время в Византии же сохранилось сильное стремление восстановить былое величие Рима. Это стремление воплотилось в действиях такого выдающегося правителя, как Юстиниан I, который пытался вернуть былую мощь и территориальную целостность империи.

2. Новая Империя

Когда Западная Римская империя погружалась в социальный и политический упадок, в Византии начинался новый расцвет. Здесь из разношерстных многоэтнических народностей выковывалась новая культура, центробежной силой которой являлся даже не император, а молодая религия. Христианство. Оно формировалось среди многочисленных восточных ересей, учений мудрецов и духовных течений. В отличие от Запада, где общий язык не спасал от разделения, византийское общество стремилось к внутреннему единству через религиозные ценности. Правда со временем внутренние конфликты и социальные изменения ослабили это единство.

Считается, что именно с правления Константина Великого, основавшего Константинополь и сделавшего его столицей, начинается история Византии как независимого государства. Константин провозгласил принципы равенства перед законом и пытался защищать интересы средних и низших слоёв общества, стремясь создать справедливое государство, где все социальные группы были бы уравновешены. Его идеи оказали значительное влияние на будущие реформы византийских императоров, включая Юстиниана I, который также стремился укрепить социальную стабильность в империи.

При Константине христианство стало официальной религией, и стало играть важную роль в политике империи. Постепенно христианство становится универсальным фундаментом для Империи. Константин предпринял множество шагов для укрепления позиций христианства, включая создание новой столицы — Константинополя, проведение Первого Вселенского собора и издание Миланского эдикта, который гарантировал свободу вероисповедания.

3. Юстин и его племянник

Юстин и его племянник Юстиниан — это настоящие примеры того, как жизнь может круто измениться. Оба они начали свой путь как простые крестьяне из балканской деревни и в итоге стали императорами Византии. Эта история — наглядный пример социальной мобильности той эпохи: крестьяне из небольшого села поднимались до уровня правителей великой империи.

Юстин, основатель знаменитой династии Юстинианов, родился в многодетной христианской семье в деревне Бедериана во Фракии. Его семья, занимавшаяся земледелием, не имела больших перспектив на продвижение. Поэтому, когда Юстин и его братья стали взрослыми, они решили отправиться служить в армию. Вероятнее всего, это произошло в начале 70-х годов V века.

В то время как в Визaнтии власть автократора находилась в руках Льва, трое юношей-крестьян, родом иллирийцев, Зимарх, Дитивист и Юстин из Бедерианы, чтобы избавиться от нужды и всех сопутствующих ей бед, с которыми им вечно приходилось бороться дома, отправились на военную службу. Они пешком добрались до Визaнтия, неся за плечами козьи тулупы, в которых у них по прибытии в город не находилось ничего, кроме прихваченных из дома сухарей.

(с) Прокопий Кесарийский, Тайная история.

Юстин и его семья были ромеями (то есть свободными людьми), а не варварами, что дало им некоторые преимущества. В то время как западные римляне отказывались от военной службы и в армии служили представители варварских племен, восточная армия оставалась престижной и востребованной.

Ну и армия Византии в середине V века была этнически разнородной, ее возглавляли Аспар и его отец Ардавур, которые были алано-готами по происхождению.

Аспар и Ардавур командовали многонациональными отрядами, куда входили готы, герулы и другие племена. Эти командиры были арианами, что добавляло напряженности в религиозные и политические вопросы, так как сама Империя в это время управлялась ортодоксальным императором.

Когда Юстин и его братья только начали свою карьеру, императором был Лев I Макелла, который достиг высшего положения благодаря службе в армии. Лев I был выдвинут Аспаром, который хотел контролировать империю через своих людей. Борьба между Львом I Макеллой и Аспаром с Ардавуром началась из-за стремления Льва к единоличной власти и его желания уменьшить влияние германских военачальников, включая Аспара и его семью, которые занимали ключевые позиции в империи. Лев начал постепенно оттеснять Аспара и его родственников от власти, что привело к конфликту между ними.

Когда Юстин и его братья прибыли в Константинополь, столица была погружена в хаос. Власть была разделена между богатейшими семьями и различными варварскими группами, а политическая нестабильность усугублялась постоянными мятежами и восстаниями.

Юстин и его братья быстро адаптировались к обстановке в Константинополе и начали занимать ключевые позиции в армии. При императоре Анастасии I Юстин участвовал в Исаврийской войне и в военных походах против Персии. В конце правления Анастасия Юстин прославился подавлением восстания Виталиана. Это принесло ему расположение императора, который назначил его начальником дворцовой стражи.

После смерти Анастасия началась борьба за трон. Племянники Анастасия — Ипатий, Помпей и Проб — претендовали на императорский трон, но не пользовались большой популярностью из-за репутации своего дяди монофизита и внутренних разногласий среди монофизитов.

Поддержанный православными чиновниками, Юстин мобилизовал горожан и ипподромные партии. В результате Юстин был провозглашен императором, и восторженная толпа приветствовала его как нового правителя. Таким образом в Константинополе воцарилась новая династия — династия Юстинианов.

4. Происхождение и юность Юстиниана

Юстиниан, один из величайших византийских императоров, родился 11 мая 482 года, что стало началом жизни фигуры, сыгравшей ключевую роль в истории Восточной Римской империи. Его полное имя звучит так — Flavius Petrus Sabbatius Iustinianus.

Наиболее распространённая версия указывает, что Юстиниан происходил из фракийских крестьян, что подчеркивает его скромное происхождение. На его происхождение из фракийского племени указывает и имя Юстиниана — Sabbatius. Скорее всего это имя произошло от названия фракийского рогатого божества Сабазия.

Юстиниан родился в диоцезе Македония, в небольшой деревне, неподалеку от крепости Бедериана. Уже после своего воцарения Юстиниан основал город Юстиниана Прима, руины которого были обнаружены на юго-востоке современной Сербии.

Дядя Юстиниана, Юстин, видный офицер и впоследствии император, с самого начала активно участвовал в воспитании племянника, будучи бездетным и видя в нём потенциального наследника. Юстин привёз Юстиниана в Константинополь, где тот получил образование в лучших школах столицы, изучая правоведение, философию и античную литературу, что впоследствии оказало влияние на его правление. В Константинополе он углубленно изучал экономику, право и философию, что подготовило его к будущему управлению империей.

Завершив обучение, Юстиниан поступил на службу в дворцовую стражу, и когда его дядя стал императором, он занял пост начальника стражи, что дало ему возможность узнать внутреннюю механику власти изнутри.

Помимо военной службы, Юстиниан играл ключевую роль в управлении государственными делами, постепенно становясь фактическим соправителем своего дяди и закладывая основы будущих реформ. В апреле 527 года, предчувствуя свою смерть, Юстин I официально усыновил Юстиниана и объявил его своим преемником, что было решающим шагом в закреплении власти за своей династией. 1 августа 527 года, со смертью Юстина I, Юстиниан взошёл на престол, начав своё долгосрочное правление, которое значительно изменило судьбу Византии.

5. Юстиниан и Феодора

В первые годы своего правления Юстиниан старался завоевать симпатию всех слоёв общества, поддерживая широкие реформы и организуя общественные мероприятия. В начале своего четвёртого десятилетия Юстиниан встретил Феодору, женщину, которая впоследствии окажет значительное влияние на его правление и жизнь.

То, где родилась Феодора доподлинно неизвестно. Согласно одному свидетельству она была уроженкой Сирии, другой источник говорит о том, что будущая императрица родилась на Кипре.

Но видимо Феодора была коренным жителем Константинополя. Об этом говорит то, что её отец Акакий был дрессировщиком медведей. Такая мягко говоря непопулярная профессия могла возникнуть только в самых крупных городах Империи. Мать Феодоры была танцовщицей, возможно, что это повлияло на дальнейшую судьбу Феодоры.

Когда отец будущей императрицы умер, её матушка снова вышла замуж, однако должность отца Феодоры досталось за взятку другому человеку. Матушка с четырёхлетней Феодорой и с её сестрами пришла на ипподром просить помощи у фракции Зелёных — Венетов. Венеты, в партии которой состоял Акакий отказали. Тогда семья обратилась к Синим, которые устроили отчима Феодоры смотрителем за медведями.

Феодора, достигнув взрослого возраста, начала свою карьеру в актерском театре. Прокопий Кесарийский характеризует её путь в актерской сфере как начало «блудничества», что отражает его негативное и предвзятое отношение к ней.

По словам Прокопия, в юности Феодора стала гетерой и вместе со своими сёстрами участвовала в представлениях мимов. О более позднем этапе жизни Феодоры, Прокопий отзывается совсем нелестно:

Но как только она подросла и созрела, она пристроилась при сцене и тотчас стала гетерой из тех, что в древности называли «пехотой». Ибо она не была ни флейтисткой, ни арфисткой, она даже не научилась пляске, но лишь продавала свою юную красоту, служа своему ремеслу всеми частями своего тела

Актрисы и музыканты пользовались высоким уважением в то время, однако Феодора не проявила значительных способностей в музыке, что ограничивало её возможности и вынуждало искать другие пути заработка. В условиях жестокой конкуренции и равнодушия столичной жизни Феодора стремилась выжить, что способствовало её выбору менее престижного и более рискованного пути в карьере. По словам Прокопия Феодора часто прерывала свои беременности, вызывая при этом выкидышей.

Хотя Феодора не достигла вершин актерской элиты, её живость и остроумие открыли ей путь в юмористический жанр, где она стала популярной за счёт своих комедийных выступлений.

Феодора начала выступать с мимами и активно использовала шутовские выходки, что делало её центром внимания на сцене, согласно воспоминаниям Прокопия, хотя восприятие её таланта публикой могло варьироваться. Важно отметить, что её шутки и выступления часто не соответствовали общепринятым стандартам приличия, что способствовало созданию её неоднозначного публичного имиджа.

Прокопий описывает Феодору как бесстыдную актрису, которая не стеснялась демонстрировать своё тело и вести себя провокационно на сцене, что шокировало и возмущало современников. Феодора стала известной в столичной богеме как женщина с откровенным поведением, что способствовало распространению слухов о её романтических связях и финансовой зависимости от партнёров.

В нынешней историографии свидетельства Прокопия о Феодоре подвергаются жестокой критики. Вероятно, историк действительно приписал Феодоре множество слухов, которые должны были быть свойственны её персоне. Однако, мы имеем еще несколько свидетельств, которые подтверждают основную часть биографии будущей императрицы. Так Димитрий Ростовский говорит о том, что она:

была сначала грешницей, но потом раскаялась

Еписок Асийский Иоанн Эфесский называет императрицу «Феодорой из борделя».

Как бы там ни было, но к свидетельствам Прокопия нужно относиться с изрядной долей скепсиса. Описание жизни Феодоры Прокопием можно рассматривать как преувеличенный рассказ, напоминающий мифические повествования, что поднимает вопросы о его достоверности. Скорее воспоминания Прокопия необходимо изучать, как художественное произведение, которое отражает общественные настроения и предвзятости той эпохи.

Феодора продолжила свою карьеру в театре с развлекательной программой, в которой сочетались музыка, песни и непристойные шутки, что отражало её стилистическое направление и привлекало определённую аудиторию. Театры подобного рода посещались в основном состоятельными людьми и студентами, которые искали развлечений и удовольствий, что способствовало популярности Феодоры в этом круге.

Феодора, стремясь улучшить своё положение, привлекла внимание чиновника Гекебола, который был из Сирии и служил в Константинополе. Их связь сыграла ключевую роль в её дальнейшей судьбе. Гекебол, став архонтом Пентополиса в Кирениаке, был известен своим сластолюбием, что, возможно, способствовало его интересу к Феодоре и её решению последовать за ним.

Феодора и Гекебол встретились в Константинополе, после чего она последовала за ним в Ливию. Прокопий характеризует их отношения как позорные, они плохо ладили между собой. Конфликт между Феодорой и Гекеболом, привел к её изгнанию.

После изгнания Феодора оказалась в трудном материальном положении, что вынудило её зарабатывать на жизнь проституцией. Это обстоятельство стало решающим в её следующем перемещении и поисках стабильности. Из Киренаики Феодора бежала в Египет, обосновавшись в Александрии. Современные историки предполагают, что именно в Александрии Феодора встретила патриарха Тимофея IV, под влиянием которого она приняла учения монофизитов.

После путешествия по Востоку, включая посещение знаменитой Антиохии, Феодора вернулась в Константинополь. Возможно именно связи с монофизитским духовенством способствовали её возвращению в столицу Византии и последующему вовлечению в политические и религиозные процессы.

При возвращении Феодоры в столицу, империя находилась в состоянии хаоса под правлением Юстина, что создавало нестабильность и открывало возможности для её участия в политических и социальных событиях.

Интересным для биографов Феодоры представляется то, что после возвращения в Константинополь она начала активно интересоваться политикой. С чем был связан этот шаг будущей императрицы? Имело ли влияние на дальнейший ход событий принятие Феодорой христианства монофизитского толка?

К сожалению нам доподлинно неизвестны место и обстоятельства знакомства Юстиниана и Феодоры. Спекулировать же на клочках информации и выдавать желаемое за действительное не стоит. Стоит сказать лишь то, что вернулась Феодора в столицу уже умудрённой опытом и уставшей от светских раутов женщиной. На тот момент ей было больше тридцати лет. Какую же роль сыграла эта распутная женщина в жизни Юстиниана и Византийской Империи? Об этом в следующей статье.

В 530—532 годах одержал ряд впечатляющих военных побед над иранцами, что привело к подписанию с империей Сасанидов «Вечного мира» 532 года, благодаря чему Византия получила почти на десятилетие долгожданную передышку на восточных границах.

В 533 году он разбил вандалов в Африке и занял Карфаген. В 534 году Велизарий покорил Сицилию и, переправившись в Италию, взял Неаполь и Рим и выдержал его осаду. После, Юстиниан послал Велизария в Азию, где он, действуя с неизменной удачей, окончил войну с персами.

Вторая итальянская кампания Велизария (544—548) была не столь удачной. Хотя ему удалось на короткое время вернуть Рим в 547 году, победить византийцы не смогли, поскольку большая часть войска была занята войной против Сасанидов на Востоке. Велизарий был отстранён от командования и в течение 12 лет оставался не у дел. В 559 году во время нашествия болгар ему снова было поручено начальство над войсками, и действия его были по-прежнему успешны.

Под конец жизни в 562 году Велизарий подвергся опале: его имения были конфискованы. Но в 563 году Юстиниан оправдал и освободил полководца, вернув все конфискованные имения и ранее пожалованные титулы, хотя и оставил его в безвестности.

Весной 534 год от Рождества Христова завершались последние акты пьесы (описанные ранее в четырех постах) под названием “Падение Вандальского королевства”. Король Гелимер, запертый в горах, уже готовился сдаться, а его победитель, великий и достославный Велизарий, уже готовился отплывать в Константинополь за заслуженной наградой. Полководец был вполне доволен проведённой кампанией. Император Юстиниан отправил его сюда либо победить, либо сгинуть. Велизарию удалось уцелеть, несмотря на множество препятствий, как в битве при Дециме, когда всё шло к уничтожению ромейского корпуса и лишь задержка короля вандалов обратила неминуемое поражение в полную победу.

Ромеи у своих кораблей.

Поднимаясь на борт корабля, готового отплыть из Карфагена в Константинополь, Велизарий, скорее всего, надеялся на то, что оставленная им за спиной Африка сможет мирно существовать в качестве возвращённой имперской провинции. Реальность, как это часто бывает, оказалась ровно противоположной. Ещё будучи в порту Карфагена, Велизарий прослышал о массовом восстании мавров по всей Нумидии (северные Тунис и Алжир) и Бизацене (южный Тунис). Он уже не мог ничего сделать, так как уже отплывал в Константинополь отчитываться перед Юстинианом. А вот оставшимся византийцам пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть с опасным и в разы более многочисленным врагом.

Что произошло? Почему эти люди решили напасть на византийцев? Для этого придётся вернуться на полгода с лишним назад, в лето 533, когда Велизарий только готовился возвращать Африку Империи. Когда известия о прибытии византийского флота перестали быть просто слухами, мавры не на шутку перепугались, поскольку посчитали, что ромеи, хоть и имевшие основным противником вандалов, всегда найдут время, чтобы настучать по голове и кому-нибудь ещё. Мавры, продолжая пребывать в ужасе, стали думать, что делать. К счастью, ответ сыскался довольно быстро. Так уж вышло, что, хоть мавры и были давно христианами, их вера вполне себе могла совместить себе как Священное Писание, так и племенные радости, как, например, гадания. В мавританском обществе гадание было прерогативой исключительно женской. И вот именно к своим дамам заявились мавры, прося разузнать, чем обернётся для них прибытие Велизария и его воинов. Мавританские леди, основательно войдя перед этим в транс, выдали приблизительно следующее: “И прибудет войско с моря! И падёт королевство вандалов! И нам, кстати, тоже кранты, ведь погибель нам несёт римский безбородый вождь!”

Типичный мавр с точки зрения римских живописцев

Вряд ли нужно говорить, что степень страха мавров после таких предсказаний возросла до небес. Пытаясь спасти свои жизни, мавры быстренько заключили мир с прибывшим Велизарием и в дальнейшем, трясясь, ожидали развязки. Велизарий, как мы знаем, пророчество мавританок исполнял исправно. Когда стало понятно, что дни вандалов сочтены, мавры решили посмотреть на ромейских офицеров на предмет наличия безбородых лидеров. Оказалось, что Велизарий и его подчинённые командиры все сплошь бородачи. У аборигенов отлегло от сердца: пророчество не сбылось. Что сделали на радостях мавры? Правильно: они безо всякой причины попросту подняли восстание по всей Северной Африке, за исключением некоторых анклавов. Ромейских мужчин попросту вырезали, а женщин насиловали и отправляли в рабство. Бизаценский гарнизон был вырезан до последнего человека, а его командиры, гунн Эган и фракиец Руфин, пали в жестоком бою, вдвоём сдерживая толпы мавров. Что до Велизария, то он, как уже было сказано ранее, лично уже не мог помочь солдатам и горожанам. Однако он успел дать один приказ: вся власть в Африке была передана Соломону, евнуху, прибывшему из Константинополя.

Сей Соломон родился где-то в Месопотамии в 480–490 годах, рядом с крепостью Дара, где Велизарию предстояло одержать свою первую победу над персами. Соломон с детства был кастратом, ибо с младенчества мечтал о блестящей карьере в Константинополе, а это было известной чертой византийского чиновничества, нет, он стал им после какого-то несчастного случая. Ещё у Соломона был брат Вакх, который подался в священники, что не помешало ему стать отцом трёх сыновей: Кира, Сергия и Соломона-младшего. О Сергии ещё будет сказано много позже, а пока стоит вернуться к Соломону-старшему.

Развалины жилищного сектора в Даре

О раннем периоде карьеры Соломона известно прискорбно мало. Где-то в 506 году юноша поступает на службу к дуксу Месопотамии Фелициссиму, а к 527 евнух уже находится в штабе Велизария, где заслужил репутацию толкового и опытного офицера, за что, вероятно, и был назначен начальником штаба полководца.

Неизвестно, каково участие Соломона в кампании Империи в Африке, так как Прокопий Кесарийский, наш основной источник, не упоминает о евнухе до отплытия Велизария. Возможно, он участвовал в битве при Дециме, но после занятия Карфагена Велизарий отсылает Соломона в Константинополь, дабы отчитаться пред лицом императора о прогрессе. Отрапортовав Юстиниану, Соломон оставался в столице вплоть до начала весны 534 года, после чего был отправлен в Африку назад с целью сменить Велизария, которого, напротив, отзывали в Константинополь. Велизарий в довесок к военной власти одарил евнуха и гражданской, сделав Соломона полномочным представителем Империи в Африке. Именно он, будучи евнухом, и стал невольно тем “безбородым вождём”, которого с такой опаской ожидали мавры.

Приняв командование, Соломон долго размышлял над тем, как ему быть с маврами, заполонившими все имперские владения. Особенно, по словам Прокопия, евнуха тревожила ужасная судьба Эгана и Руфина, так как погибших офицеров очень ценили в воинстве Велизария. Первым делом Соломон попытался решить дело перепиской и отправил маврам пространное письмо, первые строки которого звучат так:

"И некоторым другим людям приходилось терять стыд и совесть и гибнуть, но у них не было перед глазами примера, во что выльется для них их безумие. У вас пример под рукой — положение ваших соседей вандалов. Так что же испытав, вы решили поднять оружие на великого государя и пренебречь собственным спасением?"

Мавры же ответствовали тем, что, дескать, Велизарий обманул их, обещая вольную жизнь, а на деле запретил убивать, воровать попытался поработить их и заставить голодать. Попутно мавры намекали, что их число всегда будет высоким, а вот ромеям стоило бы и поберечься:

“Заботиться о детях, конечно же, следует вам, которым полагается иметь только одну жену. У нас же, с которыми, случается, живут по пятидесяти жен, никогда не бывает недостатка в рождении детей”.

Соломон, прочтя это, лишь пожал плечами и во главе армии в 18 тысяч человек отправился отвоёвывать восставшую Бизацену. Прибыв в этот регион, Соломон расположился в местечке Маммы и принялся обустраивать лагерь. Мавры, возглавляемые квартетом вождей, также явились сюда, образовав круг из верблюдов, в который они поместили женщин и детей, ибо в обычае мавров входило совместное хождение в поход целых семей. Верблюды были нужны не только для тех, кто не мог сражаться. Между верблюдами стали спешившиеся мавры, вооружённые мечами и дротиками, в метании которых достигли немалых успехов. Другую часть воинов мавританские вожди отправили в горы, дабы те сверху обрушились на ромеев.

Римские провинции незадолго до вторжения вандалов в V веке. Бизацена находится к югу от Карфагена (оранжевый) и помечена жёлтым.

Соломона, видящего эти приготовления, обуревали мрачные чувства. Он боялся как той части мавров, что пересекали горы, так и того, что воины, опечаленные гибелью Эгана и Руфина, падут духом. Евнух, стараясь приободрить их, произнёс вдохновляющую речь, которую я приведу, пожалуй, практически целиком:

"Воины, соратники Велизария! Пусть никто из вас не испытывает страха перед этими людьми, и если маврусии, числом пятьдесят тысяч, победили пятьсот римлян, пусть это не служит для вас примером или предзнаменованием вашей судьбы. Вспомните о своей доблести, подумайте о том, что вандалы властвовали над маврусиями, вы же на войне без особого труда стали господами вандалов, а одолев более сильных, не пристало бояться более слабых. Кроме того, из всех людей мавретанский народ считается наименее способным к войне. Большинство их голы, а те из них, которые имеют щиты, держат их перед собой, короткие и плохо сделанные, которые не могут отвратить стрел и копий. Носят они два копья, и если им ничего не удастся сделать, они, бросив их, тотчас обращаются в бегство. Так что, если вам удастся выдержать первый натиск врагов, можно будет считать всю опасность этой войны преодоленной без всякого труда. Более того, у вас есть сила духа, крепость тела, опытность в военном деле, смелость и решимость ибо вы победили всех врагов; маврусии же лишены всего этого; они полагаются только на многочисленность своей толпы. Однако немногочисленные, но хорошо снаряженные, чаще побеждают толпу людей, мало опытных в военном деле, чем терпят от нее поражение. У хорошего воина храбрость заключена в нем самом, для труса же огромная масса его соратников, на которую он полагается, оборачивается по большей части опасной теснотой. Вы должны смеяться над этими верблюдами, которые, конечно, не смогут защитить наших врагов, а если окажутся ранены, что вполне возможно, станут причиной большого волнения и беспорядка в их рядах. Помня все это и считая врагов ниже себя, сохраняйте молчание и порядок; позаботившись об этом, мы тем легче и с тем меньшим трудом победим беспорядочную толпу варваров".

Мавры в своём ораторском рвении не остались в долгу пред ромеями. Их вожди сказали следующее:

"Что у римлян обыкновенное тело и что они уступают ударам оружия, это мы, соратники, знаем, ибо совсем недавно часть лучших из них мы, засыпав своими копьями, убили, остальных же, захватив, сделали своими военнопленными. Кроме того, мы можем с гордостью сказать, что и теперь, Как вы видите, своей численностью мы намного превосходим их. Более того, борьба ныне идет за самое важное: быть ли нам владыками всей Ливии или стать рабами у этих наглецов. Так что нам необходимо сейчас проявить все свое мужество. Тем, перед глазами которых опасность потерять все, позорно не проявить высочайшего воодушевления. Вы должны с презрением отнестись к вооружению врагов: если они пойдут на нас пешим строем, нелегко им будет двигаться, и они будут побеждены мавретанской быстротой, конницу же их поразит ужасом вид наших верблюдов, и их рев, заглушая весь остальной шум войны, естественно, приведет ее в беспорядок. Тот, кто, принимая во внимание их победу над вандалами, считает их непобедимыми, глубоко ошибается. Счастье и несчастье на войне обычно зависит от доблести вождя: Велизария, который является главнейшей причиной победы над вандалами, доброе к нам божество заставило уйти далеко от пас. Теперь же мы надеемся победить и этого врага, если в бою проявим свою храбрость".

После этих проникновенных речей битва наконец-то началась. Поначалу хвастливые слова мавританских вождей с лихвой сбывались: ромейские лошади испугались верблюдов, равно как и сами мавры своими дротиками отстреливали римлян, как бешеных собак. Соломон, понимая, что происходит, сам спешился и приказал остальным поступать аналогично, а также выставить стену щитов и с каменным выражением лиц отражать стрелы и дротики. Сам евнух, взяв с собой около 500 отборных солдат, принялся избивать даже не столько мавров, сколь их верблюдов. Как только животные погибли, мавританский круг был прорван и все византийцы во главе с евнухом принялись уже и за людей, беспощадно вырезая мавров мечами, пытаясь прорваться к тому самому центру круга, где сидели женщины и дети мавров. Поскольку мужчины, видя неистовство Соломона и его воинов, утратили мужество и толпами бежали в горы, повторилась ситуация Трикамарона, когда ромеи, ворвавшись в вандальский лагерь, обнаружили беззащитных женщин и детей и, конечно же, учинили немалое насилие.

Здесь же все пленники угодили в рабство, а на поле боя осталось лежать около 10 тысяч мавров. Уцелевших верблюдов ромеи взяли в качестве трофеев, ведь не пропадать же добру. Со всеми захваченными трофеями Соломон, показавший себя незаурядным полководцем, возвратился в Карфаген. Дело было весной 535 года и подходил к концу первый год пребывания Соломона в должности управителя Африки.

Однако, какими бы трусами не показали себя мавры, война только начиналась и Соломон осознал это, едва ступив в пределы имперского Карфагена.

Продолжение следует…

Автор: Артём Селицкий

"Заметки о поздней Римской империи и Византии"

И снова мавры в глазах римлян. Эти хотя бы романизированы, судя по виду.

Per aspera ad astra.

Велизарий – один из прославленных полководцев императора Юстиниана, победивший и взявший в плен двух варварских королей. Велизарий сражался на важнейших участках боевых действий, позволил восстановить Византии контроль над многими территориями Римской империи, защитил Юстиниана от мятежа и в последнем бою спас Константинополь (Византий). Велизарию повезло с секретарем. Подробности карьеры Велизария нам известны во многом благодаря Прокопию Кесарийскому.

Прокопий рассказывает, что Велизарий был родом из Германии. Он служил копьеносцем (телохранителем) Юстиниана, еще когда тот был стратигом. Велизарий, назначенный вместе с другим копьеносцем Ситой в 526 г. командовать набегом в Персоармению, сначала действовал удачно, но во втором набеге потерпел поражение от превосходящих сил персов сасанидов. Скорее всего это было незначительное поражение, поскольку после него, Юстиниан, ставший императором, назначил Велизария командовать армией, расположенной в крепости Дара. Интересно, что Велизарий снова потерпел поражение в местечке Миндуе, которое упоминается Прокопием вскользь. Юстиниан, очевидно доверяя таланту Велизария, снова повысил его. Прокопий, Война с персами, 1.13: “После этого василевс Юстиниан, назначив Велисария стратигом Востока, приказал ему выступить против персов. Собрав значительное войско, Велисарий пришел в Дару.” В битве при Даре Велизарий одержал решительную победу над персами, проявив тактический талант полководца. Значение этой победы было настолько велико, что даже несмотря на неудачу в битве под Калинником персы пошли на мирные переговоры с Византией. Нужно отметить, что под Калинником, по словам Прокопия, Велизарий не хотел вступать в битву, оценивая обстоятельства как неблагоприятные. Он собирался выдавить персидскую армию маневрами. Но под давлением войска принял сражение, после которого был отозван в Византий (так Прокопий именует Константинополь).

Ad captandum vulgus.

В это время (532 г.) в столице произошло “восстание Ники”, направленное против Юстиниана. Император считал свое дело проигранным. Его остановила императрица Феодора. Прокопий, Война с персами, 1.23: “Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это не трудно… Мне же нравится древнее изречение, что царская власть – прекрасный саван». Так сказала василиса Феодора… Все свои надежды василевс возлагал на Велисария и Мунда. Один из них, Велисарий, только что вернулся с войны с персами и привел с собой, помимо достойной свиты, состоящей из сильных людей, множество испытанных в битвах и опасностях войны копьеносцев и щитоносцев… Подумав, он решил, что ему следует обрушиться на народ, который стоял на ипподроме – бесчисленное скопление людей, столпившихся в полном беспорядке. Обнажив меч и приказав сделать то же самое другим, он с криком устремился на них. Народ, стоявший нестройной толпой, увидев одетых в латы воинов, прославленных храбростью и опытностью в боях, без всякой пощады поражавших мечами, обратился в бегство.”

Animus possidendi.

Мир с персами и спокойствие в столице позволило Юстиниану отправить Велизария на войну с вандалами. Велизарий разбил вандалов в скоротечной кампании 533 г., захватил в плен их сокровища, короля Гелимера и отпраздновал триумф. Армия Велизария в Африке состояла из 10 000 пехоты и 5000 конницы, но пехота практически не использовалась в бою. Вся тяжесть легла на конницу. Такие же незначительные силы Юстиниан дал Велизарию для завоевания Италии. Попутно Велизарий в 534 г. завоевал Сицилию. Прокопий, Война с готами, 1.5: “Получив звание консула за победу над вандалами, он был еще облечен этим званием, когда он покорил всю Сицилию и в последний день своего консульства он совершил свой въезд в Сиракузы, горячо приветствуемый войском и сицилийцами и разбрасывая всем золотые монеты. Это сделано было им не с заранее обдуманным намерением, но для него случайно совпали эти счастливые обстоятельства, что в тот самый день, когда он вновь приобрел для римлян весь этот остров, он вступил в Сиракузы, и не в сенате, как обычно в Византии, а здесь, в Сицилии, он сложил свою консульскую власть и остался консуляром. Вот какой успех выпал на долю Велизария.”

Высадившись в Италии, Велизарий взял Неаполь и Рим. Война с готами развивалась успешно для византийцев. Отстояв Рим против превосходящих сил короля готов Витигиса, Велизарий постепенно подчинил себе почти всю Италию. Готы, запертые в Равенне, предложили Велизарию корону готского королевства, но великий полководец, к удивлению врагов отказался от трона Италии. Витигис был вынужден сдаться Велизарию. Прокопий, Война с готами, 2.29-30: “Тогда уцелевшие среди готов наиболее знатные, посоветовавшись между собой, решили провозгласить Велизария императором Запада. И, тайно отправив к нему посольство, они просили его взойти на престол. Они утверждали, что тогда они охотно последуют за ним. Но Велизарий решительно не желал вступить на престол без согласия императора. Он глубоко ненавидел имя тирана и еще раньше был связан с императором самыми страшными клятвами, что никогда при его жизни он не помыслит ни о каком перевороте… После этого Велизарий стал брать деньги из дворца (в Равенне), которые он хотел доставить императору. Готов он ни сам не грабил, ни кому-либо другому не позволял грабить, но каждый из них по договору сохранил свое имущество… Некоторые из командиров римского войска, завидуя Велизарию, возвели на него перед императором клевету, будто он захватил не принадлежащую ему ни с какой стороны тиранию. Не столько убежденный этой клеветой, сколько потому, что уже надвигалась на него война с мидянами, император спешно вызвал Велизария, чтобы послать его начальником в войне с персами.”

Всю свою карьеру полководца Велизарию приходилось бороться с наветами клеветников и оправдываться перед завидующим императором. Юстиниан, опасаясь давать в руки популярному полководцу большие ресурсы, требовал от Велизария результата с малой армией и деньгами. И хотя Велизарий всегда оставался преданным Юстиниану, за победу над готами он даже не был удостоен триумфа.

Ad honores.

Переброшенный против персов, Велизарий смог выдавить превосходящую армию шахиншаха Хосрова из византийских владений без решительной битвы. (Так же он собирался действовать перед битвой при Калиннике, если бы собственное войско не помешало.) Прокопий, Война с персами, 2.21: “Римляне же восхваляли Велисария; им казалось, что этим делом он прославил себя больше, чем тогда, когда привел в Визáнтий пленниками Гелимера или Витигиса. В самом деле, этот подвиг заслуживает удивления и похвалы. В то время как римляне были перепуганы и скрывались все по своим укреплениям, а Хосров находился в самом центре Римской державы, этот полководец, спешно прибыв из Визáнтия с небольшим числом спутников, разбил свой лагерь против лагеря персидского царя, и Хосров, сверх всякого ожидания устрашившись то ли счастья, то ли доблести Велисария, а возможна, и обманутый какими-либо его военными хитростями, уже не решился идти дальше и ушел, на словах стремясь к миру, на деле же – бежал… Таковы были дела римлян во время третьего вторжения Хосрова. Уехал и Велисарий. Его вызвал в Визáнтий василевс с тем, чтобы вновь отправить в Италию, поскольку дела римлян там были уже в очень тяжелом положении.”

Да, в отсутствии Велизария разгромленные было готы восстановили свои силы, выбрали королем Тотилу, захватили Рим и нанесли византийцам ряд поражений. Велизария снова перебросили в Италию в 544 г. и снова в его распоряжение не предоставили значительных войск. Силы византийцев в Италии были раздроблены и Велизарий не получил достаточных полномочий для их объединения. С небольшими силами он не мог дать Тотиле решающую битву. Юстиниан решил сделать ставку на евнуха Нарзеса, который не мог бы претендовать на трон. Нарзес получил диктаторские полномочия, деньги и большую армию в Италии, а Велизарий был отозван в Константинополь под надзор Юстиниана. Прокопий, Война с готами, 3.35: “Велизарий возвращался теперь в Византию без всякой славы; за пять лет он нигде не стоял твердой ногой на земле Италии… На этом окончилась карьера Велизария.” 4.21: “Когда император вызвал Велизария в Византию, он держал его в большом почете и даже после смерти Германа он не захотел послать его в Италию, но, считая его начальником восточных сил, он держал его при себе, поставил во главе своих императорских телохранителей. По служебному положению Велизарий был первым среди всех римлян, хотя некоторые из них были раньше его записаны в списки патрициев и возвысились до консульского кресла; но даже и в этом случае все уступали ему первое место, стыдясь ввиду его доблести пользоваться своим законным правом и на основании его выставлять свои права.”

Это была номинальная власть. Доверять Велизарию армию Юстиниан боялся. И все таки Велизарий еще раз послужил императору и Византии, отразив набег гуннов на Константинополь. Удивительно, что кроме стареющего Велизария сделать это было некому.

Ad impossibilia nemo tenetur.

Агафий Миренейский, О царствовании Юстиниана: 5.11: “…в тот год, когда моровая язва напала на город (Константинополь), некоторые племена гуннов оказались существующими и к тому же весьма страшными. Гунны все-таки спустились на юг и обитали недалеко от берегов Дуная, там, где им было это желательно. Когда наступила зима, река, как обычно, покрылась льдом и замерзла на такую глубину, что могла быть перейдена и пешими и конными войсками. Заберган, вождь гуннов, называемых котригурами, переведя значительное конное войско [по реке], как по суше, очень легко вступил на территорию Римской империи.“Уже много дней столица пребывала в таком смятении, и варвары не переставали опустошать все им попадавшееся. Тогда только полководец Велизарий, уже одряхлевший от старости, по приказанию императора посылается против них. Итак, он снова надевает уже давно снятый панцирь, а на голову шлем, и возвращается к привычкам, усвоенным им с детства, возвращает память о прошлом и призывает прежнюю бодрость духа и доблесть. Закончив эту последнюю в своей жизни войну, он приобрел не меньшую славу, чем тогда, когда одержал победы над вандалами и готами.”

5.16: “Он был уже стар и, естественно, весьма слаб, но отнюдь не казался подавленным трудами и не жалел нисколько своей жизни. За ним следовало не более 300 оплитов (речь о букеллариях) – сильных людей, потрудившихся с ним в боях, какие он вел на Западе. Прочая толпа была почти безоружна и необучена и по неопытности считала войну приятным занятием. Она собиралась скорее ради зрелища, чем ради сражения. Сбежалась к нему из окрестностей и толпа сельских жителей.”

5.19: “Бывшие же вместе с Велизарием римляне проявили спартанскую доблесть, обратив всех врагов в бегство, и весьма многих истребили, не понеся притом сами никаких потерь, заслуживающих упоминания. Ибо когда из варварского войска были выделены две тысячи как бы для того, чтобы без труда истребить противника, и разведчики объявили Велизарию, что они немедленно явятся, он вывел против них свое войско, замаскировав его и искусно скрывая, насколько возможно, его малочисленность. Отобрав двести всадников, щитоносцев и копьеметателей, он поместил их в засаде с обеих сторон дороги там, где ожидал нападения врагов, приказав им немедленно броситься на врагов, метая копья, как только услышат сигнал, чтобы силой натиска те были сбиты в кучу и их многочисленность оказалась бы бесплодной, так чтобы они не могли расширить и раздвинуть свой строй, но были все опрокинуты друг на друга. Крестьянам же и лицам из гражданского сословия, пригодным к бою, которые следовали за ним, он приказал выступить с сильным криком и стуком оружия. С остальными же стал в центре, чтобы принять грудью натиск врага.

Когда варвары уже появились и, продвинувшись вперед, большая часть их попала в засаду, Велизарий с теми, кто за ним следовал, быстро произвел сильнейший натиск на противостоящий ему вражеский строй. А крестьяне и прочая толпа криком и стуком кольев, которые они для этого несли с собой, прибавляли бодрости нападающим. По данному сигналу выскочили и сидевшие в засаде с той и другой стороны [дороги] и бросились против неприятеля. Поднялся крик и шум, больший, чем можно было ожидать от размера боевых операций.

Тогда враги, поражаемые со всех сторон дротиками, опрокинутые друг на друга, сдавленные теснотой, как это предусмотрел Велизарий, не могли сражаться и обороняться. Они не могли ни удобно стрелять из лука, ни метать копья. Всадники не могли ни руководить вылазкой, ни окружать неприятельские фаланги. Казалось, что они окружены и замкнуты в круг многочисленным войском. Ибо и находящиеся сзади с большим шумом и криком теснили их, возбуждая страх, а поднимающаяся вверх пыль мешала установить численность нападающих. Велизарий первым перебил и обратил в бегство многих противников, а затем, когда и остальные напали со всех сторон, варвары, повернув назад, обратились в беспорядочное бегство, не оставив позади себя никакого арьергарда, а быстро убегали, куда кому заблагорассудится. Римляне же преследовали их, оставаясь в строю, и весьма легко истребляли отставших. Произошло большое избиение убегающих в беспорядке варваров. Они и поводья лошадей бросили, и частыми ударами бичей ускоряли их бег. От страха их покинуло даже то искусство, которым они привыкли гордиться. Обычно эти варвары, быстро убегая, поражают преследующих, поворачиваясь назад и стреляя в них. Тогда стрелы сильно поражают намеченную цель, так как с большой силой посылаются в преследующих, а те, устремляясь с противоположной стороны, натыкаются на стрелы, причиняя себе большие ранения своим разбегом и ударом стрелы с самого близкого расстояния.”

5.20: “Но в то время все казалось гуннам безнадежным и им не приходил в голову какой-нибудь способ отражения врага. Из них было убито около 400 [человек]; из римлян никого, немногие были только ранены. С трудом и хан гуннов Заберган, и бывшие с ним добрались, к своей радости, до стоянки. Римские лошади, утомленные преследованием, явились главной причиной спасения гуннов. Иначе они были бы перебиты в тот день поголовно. Когда в большом беспорядке гунны ворвались в свою стоянку, то привели этим в замешательство все остальное войско, как будто ему угрожала неизбежная гибель. Слышался сильный вой варваров: они резали себе даже щеки ножами, выражая тем, по обычаю, свою горесть. Римляне же с Велизарием возвратились к своим, закончив дело успешнее, чем надеялись, причем успешный исход дела зависел от мудрости вождя. Варвары же после поражения тотчас снялись с лагеря и начали поспешно отступать из Мелантиады.

Велизарий, хотя, несомненно, и мог нанести им больший удар и даже добить их, преследуя людей, уже охваченных паникой, так как их отступление напоминало бегство, тем не менее тотчас же после победы возвратился в столицу, и не по своему желанию, а по приказанию императора. Когда распространилась весть об этой победе и весь народ воспевал его и превозносил на собраниях всеми похвалами, как спасенный им самым очевидным образом, то это уязвило и оскорбило многих из начальствующих, охваченных завистью и враждой – этими ужасными пороками, всегда уничтожающими самое лучшее. Поэтому они клеветали на этого мужа, обвиняя его в заносчивости и в том, что он добивается популярности толпы и имеет в виду другие надежды. По этим причинам очень скоро [дело] дошло до того, что он не был увенчан полной славой и не был удостоен должного почета за свои славные деяния. Вся слава победы у него каким-то образом выскользнула из рук, осталась без награды, навсегда преданная молчанию.”

Aqua et panis, vita canis

Все как обычно. Победа Велизария возбуждает зависть и клевету при дворе. Последние годы жизни Велизарий провел в опале, а Византия вскоре потеряла земли в Африке, Италии и на востоке. Были у него и поражения, были и неубедительные периоды военной карьеры.  Велизарию часто приходилось действовать в условиях ограниченных ресурсов и недоверия императора. Легко быть великим полководцем, если ты лидер государства или если тебе даны все полномочия и тебя не одергивают постоянно. Это не про Велизария. Зато его любили и уважали воины. В армии Византии дисциплину никак нельзя сравнивать с дисциплиной старой римской армии, но Велизарию удавалось поддерживать порядок и ограничивать мародерство. Много примеров этого приводит Прокопий во время войны в Африке. В самую тяжелую минуту, когда Велизарий лично участвует в бою и все противники рвутся его уничтожить, как возле Саларийских ворот Рима, воины Велизария защищают любимого полководца. Если в битве при Даре Велизарий показывает себя хорошим тактиком, то во многих эпизодах мы видим достойного стратега, который с меньшими силами переигрывает противников маневрами, осадами или непрямым воздействием. Юстиниану вообще повезло с полководцами. Возможно Велизарию не очень повезло с императором.