Серия «Тьма.»

Дима был младше на шесть лет и садился за руль пару раз, когда отец, приняв на грудь в деревне, добрел и разрешал покататься, под его присмотром, разумеется. Пашке же он давал прокатиться частенько. Видимо, надеялся, что тот, в конце концов, пойдёт в автошколу и ему эти навыки пригодятся.

Пригодились. Жаль только не так, как представлял себе это отец. На самом деле, Пашка ещё очень боялся водить, поскольку всего пару лет назад он приходил на опознание изуродованных тел своих родителей, попавших в страшную аварию. Виноват был водитель фуры, который сидел за рулём больше суток и попросту уснул за рулём, вылетев на встречную полосу на высокой скорости. Сказали, что шансов выжить у них не было.

Водитель фуры тоже погиб, так как после удара он вылетел с трассы в кювет и врезался в дерево. Легче братьям от этого, разумеется, не было.

Так Дима упал на шею Пашке и тут ему стало совсем не до машины. Единственный живой родственник, которого знали братья, был брат их матери, что бухал без просыху месяцами. Сдавать на попечение Диму такому товарищу Пашке, понятное дело, казалось не разумным и он решил, что во что бы ему ни встало, поставить младшего на ноги.

- Что дальше, Паш? - спросил Дима, вытащив брата из воспоминаний.

- Не знаю, - честно ответил парень, пожимая плечами.

Найти машину в сложившейся ситуации было совсем несложно. Куда сложнее было решить, в какую сторону отправиться. Да и двигаться куда-то, не имея при этом конкретной цели... В общем, нужно было что-то решать.

- Может быть в соседний город отправимся? Вдруг там всё в порядке?

- Нам главное сейчас найти убежище до темноты, - сказал Паша, заводя машину, - а так идея имеет место быть.

Автомобиль неуверенно тронулся и направился в сторону ближайшего выезда из родного города на встречу неизвестности.

Пришлось сбавить скорость, когда они доехали до скоростной трассы. Да, в городе, конечно, было множество разбитых машин, владельцев которых тьма застала за рулём, но но шоссе оказалось просто кладбищем металла. Фура, вмёрзшая в отбойник, грузовик, пронзённый столбом, легковушки, сплющенные в гармошку. Дима высунулся в окно:

- Мост впереди. Завален.

Паша заглушил двигатель. Он созерцал, как на мосту громоздилась гора обломков, будто гигантская рука сгребла множество машин в одну большую кучу.

- Время два часа дня, - сказал Дима, глядя на часы с треснутым стеклом, что когда-то подарил ему отец, - как думаешь, успеем что-нибудь найти до темноты?

- Для начала бы осмотреться, - ответил Паша и вышел из машины.

Он залез на кучу железа, что недавно была автомобилем и, осмотревшись, присвистнул.

- Что там? - с нетерпением спросил Димка.

Сорок, пятьдесят, может быть сотня машин, словно была перемешана в миксере, а после весь этот хлам вывалили на мост. Найденный в багажнике трос, которым Паша хотел оттащить пару-тройку машин с дороги, чтобы расчистить путь, оказался, в этой ситуации, абсолютно бесполезным.

- Это ж как угораздило? - промямлил Пашка в ответ и побрёл к своей тойоте.

- Может быть в объезд? - сказал Дима, пялясь в карту, что нашёл на заднем сидении, однако явно не понимая ничего, что на ней видит, - или обратно?

- Обратно не успеем, - задумчиво ответил Паша, - ночь настигнет нас так же, как и этих бедолаг.

- Хорошо. Тогда в объезд?

Паша взял карту, несколько долгих минут что-то в ней высматривал, после тяжело вздохнул.

Он взял карту у Димы, несколько долгих минут что-то в ней высматривал, после тяжело вздохнул.

- Если я всё правильно понял, то в объезд будет то же самое, что и обратно. Нам нужно найти убежище до сумерек.

- Может быть есть какая-нибудь заправка по дороге? - Дима заметно напрягся, - там наверняка есть генератор, ну, или на крайний случай, при свечах поспим. Нам не в первой.

- Поищем другой путь из города, - тихо сказал Паша, - сегодня нам не повезло. Едем обратно. Я видел отель у дороги, остановимся там.

У него был мимолётный порыв бросить машину здесь продолжить путь пешком, но бросать машину сейчас ему показалось крайне неразумным.

План был прост и выглядел неплохо. Собственно, деваться было всё равно некуда. И всё было бы отлично, если бы ребёнок, непонятно откуда взявшийся, на дороге.

Пашка резко ударил по тормозам, машину повело юзом, и они проехались по куче металлолома, пробив оба задних колеса.

- Твою мать! - выругался старший, отстёгивая ремень, - откуда он здесь взялся?

- Кто? - испуганно спросил Дима.

- Да, пацан какой-то, встал посреди дороги, как вкопанный.

Пашу трясло, то ли от злости, то ли от страха, этого он и сам не мог понять.

- Я ни кого не вижу, - ещё больше напрягся младший.

- Странно, - растерянно пробубнил Павел, тыкая пальцем в стекло, указывая на дорогу - только что вот здесь стоял.

- Ладно, - махнул рукой Дима, - чёрт с ним, сейчас не это наша самая большая проблема. Запаски же у нас нет.

- Вообще-то есть, - Паша оживился, списав увиденное на игру воображения, - но только одна.

- До отеля далеко ещё? Успеем дойти? Глядишь, там и машину новую найдём.

- Ну, часа за два, думаю, дойдём, - ответил Пашка, глядя в карту.

- Время к шести подходит, - деловито заявил Дима, смотря на часы, - должны успеть.

- Хорошо, - согласился старший, - берём только самое необходимое, пойдём налегке. Завтра утром вернёмся за остальным.

Они похватали рюкзаки, сложили в них несколько фонариков, запасных батареек, свечи, брезент, спички, немного провизии и побрели по трассе, обходя осколки стёкол с искорёженными автомобилями.

- Ты слышишь? - спросил Дима, всматриваясь в горизонт позади них, - гром, что ли?

Паша напряжённо прислушался.

Низкий, нарастающий гул разрывал тишину. Незнакомый. Не похожий на вой тьмы, или ветер. Это был ритмичный, механический рёв тяжёлой техники, где-то позади за поворотом.

Братья замерли, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Сердце Павла бешено заколотилось. Надежда? Или какая-то новая напасть? В его воображении уже мелькали образы мародёров, отчаявшихся до звериной жестокости.

Наконец, из-за поворота, раздирая тишину с пыльной мглой, выползли фары. Не просто фары. Прожектора. Мощные, слепящие лучи суетливо носились по местности, словно кто-то с любопытством изучает территории. За лучами медленно, будто хищник на охоте, двигалась угловатая тень тяжёлого БТР. За ним ещё один. А дальше несколько грузовиков с плотно застёгнутым брезентом на кузовах.

- Армия! - радостно вскрикнул Дима. В его глазах вспыхнул огонёк, которого Паша не видел со дней «до». - Паш, смотри! Армия пришла!

Паша не шевелился. Его охватило странное чувство. Облегчение - да. Но и глубокая настороженность. Знают ли солдаты о том, что здесь происходит? Если нет, то теперь нужно спасать и их тоже. А если да? То смогут ли они с этим справиться? Наверняка смогут. Хотя, парень больше склонялся к варианту о том, что они даже приближённо не представляют  во что ввязались.

Вояки в открытых люках не просто смотрели по сторонам. Они сканировали местность, держа автоматы наготове. Прожекторы нервно метались, выискивая угрозу не только в тёмных перелесках, но и в тенях брошенных машин.

Колонна замедлила ход, приближаясь к братьям. БТР остановился метрах в пятнадцати, развернув башню с пулемётом в их сторону. Лязгнул люк. Из него вылез солдат в полной экипировке - бронежилет, разгрузка, битая каска, автомат на груди. За ним - ещё двое, прикрывая его фланги, направили стволы на братьев, оглядываясь по сторонам. Солдат, судя по нашивкам - сержант, подошёл. Его лицо в тени козырька каски не было видно, но Паша чувствовал на себе тяжёлый оценивающий взгляд. Прожектор ослепил их, показав воякам двух грязных, измождённых парней.

- Руки! Покажите Руки! - голос сержанта был резким, командным. - Откуда вы? Гражданские?

- Из города! - крикнул Паша, заслоняясь рукой от яркого света, инстинктивно поднимая ладони. - Да, гражданские!

- Как вы здесь оказались? - солдат приблизился ещё на несколько шагов, внимательно осматривая их, особенно руки и лица.

- Мы пытались уехать... Машина... - Паша махнул рукой в сторону моста, - гора машин. Мы пытались выехать, но мост был завален. Невозможно проехать. Мы поэтому повернули обратно. Пробили два колеса и вот мы здесь.

- Мост? - сержант резко обернулся в сторону моста, который они миновали минут двадцать назад. Лицо его стало каменным. Он обменялся быстрым взглядом с одним из своих подчинённых, тот, едва заметно, пожал плечами. - Завален? Какой конкретно мост вы имеете в виду?

- Ну, он здесь один. - Растерянно ответил Паша, почесав затылок. - Километрах в десяти отсюда, может, чуть больше, в сторону, откуда вы приехали.

Солдат свистнул сквозь зубы, снова обменявшись взглядом с товарищами.

- Кажется, ребята немного не в себе. - сказал одному из тех, что стоял позади, - посади их в к медикам, пусть осмотрят.

- Слушаюсь! - громко ответил рядовой, опустив оружие.

- И рюкзаки досмотреть! - он посмотрел на ребят и добавил, - простая формальность.

- Есть!

- Вы не понимаете! - вдруг выкрикнул Дима, отпрыгнул от вояки, испуганно озираясь по сторонам. Вот вот наступит ночь и он боялся, что не сможет вынести ещё несколько десятков смертей. - Здесь царит такой ужас, что вы и представить себе не можете! Как только наступит ночь, а наступит она быстро, придёт она! Они! Тьма, в которой блуждают тени! И против них не спасёт оружие! Они убьют всех! Все вы исчезнете без следа, если погаснет свет!

- Успокойся, сынок. - Солдат стал говорить тише, но отчётливо. Голос его лишился резкости, теперь он звучал по отечески. - Нам не в первой приходится видеть ужасы. Твои эмоции мне понятны. Сам был таким в твоём возрасте. Вы можете проводить нас в город, к зданию горкома? Там мы во всём разберёмся. Договорились?

- Мы не сможем проехать в город, пока не закончится ночь. - прошипел Паша, передавая рюкзак солдату.

Сержант был не особо уверен в адекватности представших перед ним парней. Всё, по его суждениям, указывало на то, что оба они сошли с ума на фоне сильного стресса. Но и нагнетать не хотел. Он понимал, что им пришлось совсем не сладко.

- Допустим. - Сержант хмыкнул, поправив автомат, - только дело вот в чём, парень. По дороге, которой мы ехали, нет ни какого моста.

- Он всегда здесь был. Через реку. - Ответил Паша, глядя на то, как ворошат его рюкзак. - Можете взять карту, посмотреть, как раз вон, достали.

- Через реку?.. Принести карту! - скомандовал сержант, с недоверием глядя на парня.

Непробиваемый скептицизм его пошатнулся. Нужно было убедиться, что он слышит и видит именно то, что происходит.

Командир снял каску и развернул две карты перед собой, чтобы сравнить, всё ли на них сходится. Едкое чувство тревоги поселилось внутри, когда он на обеих картах увидел и мост, и реку, протекающую под ним.

- А как мы это не досмотрели? - задал он вопрос, скорее всего, себе, нежели кому-то ещё. - Может быть просто внимания не обратили? Ни чего не понимаю. - Солдат ещё долгую минуту смотрел пустыми глазами на бумагу, пытаясь принять какое-нибудь решение. - К мосту! Одну машину! Остальным оставаться на месте до тех пор, пока я не вернусь! Задача ясна?!

- Так точно! - ответил ему голос из люка БТР, выбрасывая папиросу.

- Свет! - крикнул Дима.

- Что, прости?

- Прикажите им ни в коем случае не гасить свет! Иначе все погибнут! Ночь уже близко! Делайте, что хотите, только не прикасайтесь к тьме!

Дима неожиданно задрал рукав Пашки, продемонстрировав его синее запястье.

- Это у тебя что, парень? - сержант прищурился, насторожился.

- Это у меня был небольшой контакт с этой субстанцией. Буквально пару секунд. Очень долгих и страшных секунд.

Паша отвёл глаза в сторону.

- Ну, дела... - проговорил себе под нос солдат. - Эти двое поедут со мной! - дал он очередной приказ. - Подготовьте им места! Хочу знать то, что знают они.

И он узнал. По пути к мосту. Они рассказали всё, по очереди утирая слёзы, размазывая грязь по лицу. Сержант молча слушал, изредка сочувственно покачивая головой. Но почувствовал, как волосы на голове зашевелились в тот момент, когда грузовик остановился на у моста, заваленного непреодолимой грудой металлолома. Парням даже показалось, что она стала больше и они знали, что самое страшное ещё впереди.

- Включить свет! - скомандовал начальник, как только обратил внимание на то, что сумерки сгущаются. - Не гасить! Он должен гореть до рассвета любой ценой! И по рации  передать приказ!

Он, вдруг, допустил, что всё, что говорили эти двое до смерти перепуганных подростка могло оказаться правдой. Осматривая своим холодным взглядом это кладбище автомобилей, которого здесь не было ещё около часа назад, сознание его переворачивалось с ног на голову.

Витя обнимал сына одной рукой, а другой бесцельно ковырял кору на недогоревшем бревне. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, сквозь деревья, туда, где вчера бесследно растворилась его жена. На лице - каменная маска, под которой бушевал вулкан боли и вины. Он машинально поглаживал спину Мишу, но движения были механическими, лишёнными тепла.

«Да ну вас...» - эхом отдавались в голове слова несчастной женщины перед тем, как она шагнула в черноту. Он видел, как Виктор протянул руку, как ожог сковал его движение, как эта тварь поглотила её за мгновение. И этот крик... Этот душераздирающий, обрывающийся крик, который преследовал его всю ночь, сливаясь с общим адским хором из тьмы. Володя чувствовал вину. Глухую, давящую. Он должен был помочь, защитить. Но как защититься от этого?

- Пап... - тихо, почти беззвучно, прошептал Миша, глядя на шишку в своей руке. - Мама... Она... она там? В этой... темноте? Кричит?

Витя вздрогнул, словно очнувшись. Его каменное лицо дрогнуло, в глазах мелькнула бездонная боль. Он сжал сына крепче, прижав его голову к своему плечу.

- Не знаю, сынок... - голос Виктора был хриплым, надтреснутым, как будто он не говорил несколько дней. - Не знаю. Но мы должны держаться вместе. Ради неё. Ты понял?

Миша кивнул, уткнувшись лицом в куртку отца, и его плечи содрогнулись от беззвучных рыданий.

Виктор закрыл глаза, его челюсть напряглась. Он достал из внутреннего кармана кошелёк, раскрыл его. На пожелтевшей фотографии ему улыбалась любимая жена, обнимая маленького Мишу. Он провёл большим пальцем по её лицу, рука его заметно дрожала. Витя ни чего не сказал. Просто смотрел, а потом резко захлопнул кошелёк и сунул его обратно, словно это могло помочь ему спрятать его невыносимую боль.

Володя отвернулся, чувствуя себя чужим на этой сцене горя и скорби. Его собственная семья была рядом - Яна сидела, обняв Машу. Обе бледные, с красными, от недосыпа, глазами. Алёшка пристроился рядом, крутя в руках ингалятор.

Володя поймал взгляд жены. В её зелёных глазах, обычно таких живых, теперь читалась та же опустошённость, та же немыслимая усталость, что и у него, а так же вопрос. Вечный вопрос: «Что дальше?»

Солнце, поднимаясь выше, не принесло тепла. Лишь сменило серый рассвет на грязно-багровый день. Они ехали по мёртвому городу. Руины цивилизации, застывшие во времени. Машины, брошенные посреди дороги, некоторые с распахнутыми дверьми. Водители словно испарились на ходу. Окна зияли тёмными провалами, как глазницы черепов. Ни движения, ни звука. Только пыль, гонимая порывами холодного ветра, да редкие клубы дыма, поднимающиеся где-то вдалеке. Густой воздух становился всё плотнее от гари. Становилось тяжелее дышать, а каждый вдох оставлял на языке неприятный сладковатый привкус.

- Ты уверен, что в других городах не так? - Витя нервно щёлкал зажигалкой.

Он бросил курить год назад, но сейчас с удовольствием закурил бы снова. Однако, это механическое движение было единственным, что хоть как-то отвлекало от грызущей пустоты внутри. Взгляд его был устремлённым в никуда за лобовое стекло.

Володя вытер ладонью липкий пот, выступивший на лбу, несмотря на прохладу.

- Я сейчас ни в чём не уверен, - голос его звучал глухо, устало. - Но, логика подсказывает, что чем короче ночь, тем больше шансов выжить. Юг... там дни длиннее. Будет проще пережидать это, - он кивнул в сторону быстро сгущавшихся сумерек за стеклом. - Здесь, когда ночи станут по восемнадцать часов... - он не договорил. Мысль о том, чтобы провести столько времени в осаде, под вой тьмы, была невыносима.

- Можно тогда просто каждые пол года полюса менять, - язвительно, с горькой усмешкой, бросил Миша с заднего сиденья. он смотрел в окно, но видел не пустые улицы, а вчерашнюю ночь и маму. - И вы не думали о том, что это только начало? Что день может просто исчезнуть? Насовсем? Что эта штука только разогревается?

Яна повернулась к нему. Лицо её выражало не только сочувствие, но и тревогу.

- Он прав, Володь, - сказала она тихо, но чётко. - Мы не знаем, что это. Мы не знаем правил. Не знаем, что будет дальше. Посмотри вокруг, - она махнула рукой в сторону, - ничего не растёт. Ещё вчера всё было зелёное, а сегодня всё почернело, высохло, сгнило. Трава, кусты, деревья - всё, как обугленное. Вода в реке помутнела, пахнет. Осталась только бутилированная, и то, пока запасы в магазинах не кончатся. Припасов да, пока много. Но если мы чудом не сдохнем от голода, жажды, холода, или от этой чёртовой тьмы, то просто задохнёмся.

Володя сжал руль так, что побелели костяшки. В его голове крутились обрывки мыслей, страхов, планов. Всё казалось хрупким, ненадёжным.

- Хорошо, - он выдохнул, пытаясь собраться, - а какие у вас предложения? Конкретные. Сейчас.

- Ну, - Виктор оторвался от созерцания пустоты, прокашлялся. Голос его был лишён уверенности. - Чтобы понимать, как действовать, надо хотя бы попытаться понять, с чем мы столкнулись. Не просто прятаться, а узнать. Может, где-то кто-то есть? Учёные? Военные? Хоть кто-нибудь, кто знает больше нас?

- Тоже верно, - Владимир медленно кивнул, сканируя взглядом мёртвые улицы. - Но, для начала, нам сейчас где-то нужно пережить эту ночь. Судя по всему, с погодой нам не повезло. Сумерки сгущаются слишком быстро. Ютиться в машине... - он бросил взгляд на тесный салон, где сидели пятеро взрослых и подросток, - со светом фонариков... та ещё авантюра. Палатка... - он поморщился, представляя, какой ничтожной преградой будет казаться тонкий брезент пред той пульсирующей массой, - нет. Нужны стены. Толстые стены. И свет. Генератор, если повезёт.

Мысль была проста: вместе - больше шансов, ресурсы на освещение можно объединить. Подъезд, а лучше - квартира. Запертая, с забитыми окнами, с источником света - крепость на одну ночь.

- Там! - тихо, но отчётливо сказала Маша, вытянув палец, - видите? В том доме свет!

Все повернулись. Машина резко сбавила ход.

В помещении одного из серых, обшарпанных домов действительно горел тусклый, но несомненный свет в окне круглосуточного магазинчика «ПРОДУКТЫ 24/7». вывеска потускнела, но свет внутри был маяком в наступающей мгле.

- Надо бы проверить, - пробормотал Виктор.

В его глазах мелькнул слабый проблеск чего-то, кроме апатии. Возможность действия.

- А ты уверен, что это безопасно? - насторожилась Яна, инстинктивно притягивая к себе Алёшку.

Мальчик сидел тихо. Лишь его астматический свист стал чуть слышнее в напряжённой тишине.

- Нет, - честно ответил Витя, - но, кажется, шанс есть. Всяко лучше, чем здесь сидеть. Свет горит, а значит кто-то есть. Значит, есть генератор. И стены тоже есть.

- Может быть ты и прав, - нехотя согласилась Яна. Страх перед ночью на открытом месте перевешивал сомнения.

Они вышли из машины. Холодный, липкий ветер ударил в лицо, неся с собой тот самый мерзкий коктейль из запахов. Шли неуверенно, сбившись в кучу, чувствуя себя мотыльками, летящими на губительное пламя. Каждый шаг по хрустящему под ногами мусору отдавался эхом в мёртвой тишине.

Подойдя к битым ступенькам, ведущим вверх, они увидели, что дверь магазина немного приоткрыта, а из щели валил едкий сизый дым.

- Сколько раз повторять, не кури здесь, придурок! - раздался хриплый женский крик изнутри.

- Да ладно, Валька. Кого сейчас заботит этот дым? - отвечал расслабленный, явно поддатый, мужской голос. - Сейчас это вообще последнее, о чём стоит переживать. Вот придёт эта тварь ночная, я её насквозь прокурю! А ещё обоссу, как только возможность подвернётся! Ха!

- Попробуй только мне тут снова порог обоссать, алкаш недоразвитый! - рявкнула в ответ Валя, - я тобой эту лужу вытру и на улицу вышвырну к чертям собачьим! Понял?!

- Ой, да не бузи, - мужчина расплылся в улыбке, - как же ты тут без меня справляться то будешь? Одна ж совсем останешься... со своим котом.

Он запнулся на последнем предложении, внимательно изучая взглядом пришедших гостей.

- Простите, что прерываем вашу... беседу, - громко перекрикивая перепалку встрял в разговор Володя, осторожно ступая по ступенькам, старательно обходя не досохшую лужу у входа.

- О-о-о! - не дал ему договорить мужичок, сидевший на ящике у двери. Он вскинул голову, ухмыльнулся, демонстрируя редкие жёлтые зубы, и сделал широкий, размашистый жест, чуть не свалившись. - Покупатели! Милости просим в наш уютный супермаркет! Валюха! Принимай гостей дорогих!

- Придурок, - бросила себе под нос грузная женщина за прилавком, откладывая в сторону потрёпанный глянцевый журнал.

- Простите за беспокойство, - затараторил Витя, бегая глазами по крошечному магазинчику: полупустые стеллажи, заляпанные стёкла витрины, целый угол алкоголя. - мы тут проездом. Искали место для ночлега. Пустите на одну ночь? Мы с рассветом уедем. Детей жалко... - он  кивнул в сторону, где стояли остальные.

Женщина за прилавком с трудом поднялась с многострадального стула, скрипнувшего от облегчения и вошедшим сразу стало ясно, что эта дама в выцветшем халате, с натруженными руками и властным взглядом легко могла бы сложить этого тощего алкоголика пополам раза три, затолкать в урну и даже не охнуть. Володя мысленно себе сказал: «С такой тётей лучше не шутить».

Витя слегка оторопел от её грозного вида, но Валя резко сменила гнев на милость. Её лицо тут же расплылось в приветливой, почти материнской, улыбке, хотя усталость и напряжение читались в морщинах вокруг глаз.

- Ой, а я уж, грешным делом, подумала, что и не осталось никого живого совсем, - заговорила она, бегая маленькими глазами по путникам. - Боялась, что так и встречу свою кончину вот с этим вот... - она презрительно ткнула большим пальцем в сторону выпивохи. - Оставайтесь, конечно! Сколько потребуется! Место найдём!

- Надеюсь, что мы не доставим вам неудобств, - сухо сказал Володя, оглядывая тесноватое пространство.

Его взгляд скользнул по Алёшке, который уже прилип носом к стеклянной витрине у прилавка, где, судя по всему, раньше были различные закуски. За стеклом вылизывался большой серый кот. Обычный уличный бродяга, но весьма ухоженный на вид.

- Вы не переживайте, - Валя выдохнула, махнув рукой, - заходите, располагайтесь. Надеюсь, у вас мешки спальные есть... И кота не трогайте, - сказала она, глядя на Алёшку, - характер у Марсика скверный. Погладить не выйдет, мигом палец оттяпает. А вообще, повезло нам всем очень. Начальник пару дней назад генератор купил, так как свет по пять раз на дню выключался.

Володя задумчиво наблюдал за котом. Тот методично вылизывал лапу, игнорируя суету вокруг. Но что-то было с ним не так. Володя ни как не мог понять, что ему не нравилось в этом Марсике, но ни как не мог понять, что именно.

Осознание того, что так смущало его в животном пришло тогда, когда кот перестал вылизываться, повернув голову в сторону Володи. От увиденного по спине побежал колючий мороз. Тень Марсика продолжала вылизываться, словно её отбрасывал кто-то другой. Это длилось несколько долгих секунд.

Володя моргнул и всё стало, как обычно.

- Наверное, показалось, - успокаивал он себя, списывая увиденное на стресс от последних событий.

В этот момент кот резко вскочил, как будто его ударило током. Шерсть на загривке встала дыбом. Он, шипя и выгнув спину, метнулся к выходу, проскочив между ног удивлённого выпивохи.

Тут Володя понял, что ему не показалось. Тень так и осталась сидеть на месте. Тёмное пятно медленно расплывалось по белым полкам магазина.

- Алёша! Стой! - закричал Владимир, но было поздно.

Мальчик, видя, как большой пушистый комок убегает, рванул за ним на улицу, лихо выскочив из двери.

- Алёшка! Нет! - взвизгнула Яна, бросаясь за ним.

Володя инстинктивно схватил её за руку, больно сжав запястье, изо всех сил удерживая на месте.

- Нельзя! - прошипел он, роняя крупную слезу.

Стоило мальчишке ступить с последней ступени, как на землю обрушился непроглядный густой мрак, мгновенно поглотив неразумное дитя. Не было ни крика, ни другого звука. Лишь Яна издала сдавленный писк перепуганного зверька. Ноги её подкосились и она рухнула на колени, завыв долгим, безутешным животным воем, в котором смешались невыносимая боль и ужас. Женщина проклинала этот мир. Маша зарыдала, отвернувшись и закрыв лицо руками, Виктор схватился за голову, Миша побледнел ещё больше, а Володя так и стоял неподвижно, не в силах поверить в произошедшее.

- Ох, Господи! - схватилась за грудь Валя, сев на стул, - ой, непутёвый парень, жалко то как...

- Ты думаешь он?.. - глухо, с трудом выдавил из себя Володя, не отрывая взгляда от того места, где только что был его сын и не смог продолжить. Ком сдавил горло.

Выпивоха тихо поставил бутылку на пол. Его нагловатое выражение лица резко сменилось на сочувственное, человеческое.

- Оглянись вокруг, дорогой, - он развёл руками, голос его был неожиданно трезвым и печальным. - Ты думаешь, все люди разом на пикники разъехались? Весь город по дачам рассосался? - Он вздохнул. - На, вот, выпей. Сейчас, наверное, самое время. Сивуха поганая, конечно, но горит.

Он протянул Володе почти полную бутылку дешевого коньяка. Он машинально взял её. Рука не дрожала, напротив, она была словно деревянной. Володя открутил крышку, поднёс к губам. Горячая, противная жидкость обожгла нутро. Он сделал один глоток, другой, третий, пытаясь сжечь ком, сдавливающий горло, сжечь боль, сжечь этот ужас, охвативший его. Но это не помогало. Только горечь во рту и ледяная пустота внутри.

- Смотрите! - срывающимся голосом крикнул Витя. Он достал мощный тактический фонарь из рюкзака и направил луч в дверной проём, в ту самую точку, где исчез Алёшка.

Луч, яркий, как маленькое Солнце, вгрызался в смолистую пульсирующую тьму, уже подступившую к самым ступенькам. Он пробивал лишь метра три, упираясь в чёрную непроницаемую стену. Но в этом луче, на границе света и тьмы, отчётливо вырисовывался силуэт. Он был чернее самой черноты. И эта тень медленно сливалась с бушующим мраком, уходя вглубь непроглядной ночи.

- Не бойся, сынок... - теперь зазвучал бас отца справа. Грубоватый, но с неизменной теплотой. - Видишь свет? Иди к нему. Там мы все тебя ждём... там безопасно...

Голос манил в сторону парка, туда, где тьма медленно сгущалась в абсолютную черноту. Павел сделал шаг. Асфальт под ногой стал неожиданно мягким, податливым, как болотная топь. Он едва выдернул ногу обратно -  ботинок остался сухим, но ощущение липкой пустоты под подошвой не исчезало.

- «Фонарь», - мелькнуло в голове.

Эта мысль ударила, как обухом по голове и он зацепился за неё, как утопающий за соломинку. Электричества нет во всём городе уже несколько дней. Генераторы молчат. Откуда свет?

Паша поднял голову и мертвенно-жёлтое мерцание тут же исчезло. Стекло плафона было покрыто толстым слоем пыли и паутины, а внутри, вместо лампочки, клубок чёрных нитей, пульсирующих, как жилы. Это был не маяк спасения. Это была ловушка.

Запоздалое осознание, вместе с ужасом, обрушились ледяным душем. Это не просто тьма. Это что-то, что знает его слабости. Знает голоса, которые он не в силах игнорировать. И теперь она строит ловушки из его же страхов и воспоминаний.

- Паша!

Крик брата, настоящий, полный животного страха, прорвался сквозь липкую паутину шёпота и морок, наконец, отступил, однако, мрак вокруг стремительно сгущался

Павел тут же рванулся вперёд, не видя ничего, кроме черноты перед собой. Он нырнул во тьму с ощущением, будто прыгает в ледяное озеро. Холод обжёг кожу. Липкая мгла обволокла тело, просачиваясь под одежду, в рот, в нос. Голоса взревели вокруг. Теперь это были не ласковые нашёптывания, а визгливые вопли тысяч людей.

Он шёл на ощупь, протянув перед собой руки, руководствуясь только криком брата, который едва слышно прорывался сквозь жуткую какофонию нескончаемого рёва вокруг.

Железная дверь подвала ударила его в лоб. Павел нащупал скобу, рванул на себя и ввалился внутрь, захлопнув за собой створку. Спина ударилась о бетон. Он лежал, задыхаясь, а Дима в этот момент, пытался задвинуть тугой шпингалет на массивной двери.

- Ты... ты был в ней несколько секунд... - младший брат смотрел на Пашу с ужасом, тыча пальцем в рукав.

Ткань была покрыта инеем, а там, где кожа открылась у запястья, проступали синюшные полосы, как от обморожения.

Павел, всё ещё не в силах говорить, лишь кивнул, глядя на дрожащий огонёк в руках брата. Он выжил, но чётко знал, что тьма обязательно воспользуется его слабостями снова.

Он сидел, прижавшись спиной к холодной стене подвала. В воздухе витал запах гари и его собственного пота. Паша сжал кулаки, Дима рядом тихо всхлипывал.

«Всего несколько шагов, Пашенька...»

Он зажмурился и ещё свежие воспоминания больно ударили по нутру.

Три дня назад. Супермаркет «Мега». Вечер.

Яркий свет люминесцентных ламп, гул голосов, скрип тележек, надрывная попса из колонок. Дима копошился у полки с чипсами, а Паша активно переписывался со своей новой девушкой, предвкушая очередное свидание.

- Давай быстрее, младший, - улыбнувшись сказал он, косясь на экран телефона, - батарейка садится.

- Уж подождёте двадцать минут, - съязвил в ответ Дима, так и не найдя на витрине того, что хотел, - будет повод на мир вокруг посмотреть. А то уже неделю из интернета не вылазишь.

- Давай вот без своих острот. Выбирай, что хотел и пойдём домой. Устал я сегодня.

Сейчас весь мир Паши был как раз в этой пассии. В её голубых глазах, в мелодичном голосе и тепле тела, которое он мог держать в объятьях, как ему казалось, целую вечность. Ну, и, конечно, её пухлые губы бантиком.

Гормоны приятно били в голову и Павел даже не обратил внимания на то, как завыла сирена.

Непривычная прерывистая трель поломанного мегафона. Долгий, пронзительный, неумолкаемый вой, наползающей извне, словно стон гигантского раненого зверя. Он заглушил музыку, заставив людей замереть и поднять головы.

- Что это? - спросил Дима, дёргая Пашу за рукав.

Он не сразу понял, о чём спрашивает его брат.

- Проверка, наверное, - ответил Павел, пожав плечами, - иногда бывает.

Спустя мгновение лампы бешено заморгали, выхватывая из полумрака испуганные лица, застывшие в нелепых позах. Дима вцепился в руку брата.

- Паш?..

- Ничего, младший. Главное, будь рядом.

Послышался громкий щелчок и конвульсии ярких ламп закончились, погрузив магазин в абсолютную темноту. Глухую, беспросветную, как в глубокой пещере. Тишину на секунду прервал всеобщий вздох. Потом крик, всего один, а за ним последовал взрыв паники.

- Стой! Не толкайся!

- Мама! Где моя мама?!

- Куда делся свет?!

Звон разбитого стекла. Грохот опрокинутой тележки. Детский плач.

Павел включил на телефоне фонарик. Тонкий луч, дрожа, выхватил перекошенное лицо Димы и море мечущихся теней вокруг.

Затем гул немного стих, вместе с воем сирены. Паша был не единственный, кто додумался включить фонарь.

Свет фонариков начал вспыхивать повсюду. Теперь было отчётливо видно практически всё. Плачущую девочку в коляске, которую успокаивала мать, подростка, лет пятнадцати, который набивал карманы жвачками и шоколадками, выпившую компанию, которая, озираясь, прятала за пазуху дорогой коньяк с закусками.

Паша облегчённо выдохнул и только после этого увидел её. Не сразу. Сначала - холод. Не от кондиционера, нет. Резкий, пронизывающий до костей. Затем - запах. Сладковато приторный, как гниющие фрукты в холодильнике, смешанный с озоном после грозы. И только потом - она.

Чёрная река. Именно так. Она неохотно расползалась. Из дальних углов зала, из под стеллажей, из вентиляционных решёток. Плотная, маслянистая, как разлившаяся нефть. Она стелилась по полу медленно, но неумолимо, поднималась по стенам, оставляя влажные чёрные разводы. Капала с потолка тяжёлыми вязкими каплями, которые не разбивались, а растекались, сливаясь с общим потоком. Там, куда она приходила, крики обрывались, сменяясь гнетущей, мёртвой тишиной.

Первой в неё попала женщина, пытавшаяся пробиться к выходу через зал. Она явно не понимала, в чём дело, уверенно шагнув в чёрное пятно. И... застыла по щиколотку. Она истошно завизжала, но глаза её быстро остекленели, а рот застыл, теперь уже, в немом крике.

Луч Павла задержался на ней и он увидел, как ноги несчастной женщины, скрытые во тьме, будто растворялись, втягиваясь в пульсирующую черноту. Брюки, кроссовки -  всё сливалось с тьмой, становясь её частью. Верхняя же часть оставалась недвижимой статуей, пока чёрная жижа не поднялась выше колен, не коснулась рук... и тогда она рухнула на спину, в вязкий мрак, откуда едва слышно донеслось лишь лёгкое хлюпанье. И женщина исчезла.

Затем послышался короткий громкий женский взвизг и мужчина, в форме охранника, бросился на помощь девушке за кассой, ноги которой уже погрузились в чёрную жижу до колен. Она билась в истерике, цепляясь за прилавок. Охранник схватил её за предплечье... и вскрикнул. Его рука, коснувшаяся девушки, стала угольно-чёрной, как сама тьма.

Павел видел, как этот мрак капает на мужчину с потолка, превращая плоть и ткань в нечто иное. Мужчина успел издать лишь короткий, обречённый стон, глядя на свою чернеющую руку, прежде, чем тьма, поглотившая девушку до пояса, словно выплюнула её на пол, тут же сожрала её без остатка.

Охранник пошатнулся. Его почерневшая рука теперь свисала, неестественно длинная и жидкая, как смола. Он посмотрел на Павла, глазами, полными ужаса и отчаяния. Смертоносный мрак стремительно расползался по нему, от чего мужчина просто расплылся, как клякса на бумаге, слившись с окружающей тьмой, не оставив и следа. Только его дубинка с глухим стуком упала на пол, на мгновение освещённая лучом фонаря, прежде чем её тоже накрыла чёрная волна.

Хаос вокруг достиг своего апогея и теперь Паша выхватывал из тьмы по истине жуткие фрагменты:

Половинка того самого подростка, который набивал карманы сладостями у кассы. Верхняя часть его тела лежала на прилавке, дёргаясь и беззвучно кривя рот, а глаза его были наполнены ужасом и слезами.

Кто-то, судя по всему, отчаянно цеплялся за край стеллажа, оставив от себя лишь руку, на кисть которой светил яркий походный фонарь. Пальцы её ещё судорожно сжимались, а предплечье медленно растворялась в чёрной луже.

Упавший мужчина, живот которого распорол острый угол разбитой витрины лихорадочно собирал свои внутренности, пытаясь запихать их обратно. Всепоглощающий мрак немедленно устремился в кровавую рану, втягивая в себя петли кишок с пугающей скоростью. Мужчина бился в предсмертных конвульсиях, пока тьма не накрыла его с головой.

Холод уже лизал ботинки Павла. Тяжёлое дыхание вырывалось из груди белым паром, тут же исчезающим во тьме. Дима дрожал всем телом.

- Не... не отпускай меня... - его зубы стучали. - Паш, нас оно тоже сожрёт?

Заряд телефона застыл на одном проценте, угрожая оставить их без спасительного луча яркого фонарика. Павел успел заметить, как тьма огибает свет от оставшихся на полу телефонов, словно русло реки огибает скалу.

- Не знаю, младший, - дрожащим голосом выдавил из себя Паша, с ужасом наблюдая, как гаснет экран телефона.

Спасение пришло с рёвом и грохотом. Где-то снаружи, сквозь глухие стены, донёсся нарастающий гул двигателя, а потом оглушительный удар! Стеклянные двери главного входа взорвались внутрь. Осколки стекла полетели во тьму и сквозь дыру, окутанную пылью, ворвался свет от фар грузовика.

Тьма, заполнившая проход к выходу взвыла, зашипела и отпрянула, сжимаясь, как живая змея от огня. Образовался узкий проход.

- Бежим!

Павел схватил Диму и потащил к спасительному свету, которого чудом хватило до утра. Рассвет не принёс большого облегчения. Они не обнаружили десятков трупов в магазине, ни их следов, ни птиц, ни зверей. Теперь их встречал лишь пустой и молчаливый город.

- Паш? - Дима тронул его за плечо, заставив вздрогнуть. Лицо младшего было искажено ужасом, а в глазах стоял тот же вопрос, что и в супермаркете. - Ты... ты видел, как они исчезали. Как умирали? Как охранник?.. - Голос Димки был хриплым от сдерживаемых рыданий. - Почему? Почему мы не исчезли вместе с ними? И... и сейчас? Если тьма убивает, стоит только к ей прикоснуться, почему ты смог вырваться из неё? Как?

Павел посмотрел на свои руки. На синюшные полосы, как слабый отголосок прикосновения чёрного тумана, на дрожащие пальцы. Он снова прокрутил в памяти беззвучный крик женщины, охранника, превратившегося в лужу, петли кишок... вспомнил отчаяние, когда телефон погас.

- Не знаю, Димка, - говорил он шёпотом, куда-то в пустоту, - в супермаркете... может, свет фар грузовика. Может, мы были на краю, а тьма была занята теми, кто был в центре... - он замолчал, глядя на пламя свечи, отражающееся в глазах брата. - Или... - Павел поднял глаза, в которых не было ничего, кроме леденящей пустоты. - или мы для неё особенные. Не еда. Игрушка. Она оставила нас, чтобы мы бежали. Чтобы кричали от страха. Может быть она хочет над нами поиздеваться, будто бы ещё не достаточно...

Тишина в подвале сгустилась, вязкая и тяжёлая, как тьма за дверью. Дима сглотнул, но не смог больше выдавить из себя ни слова. Вопрос «Почему?» висел в воздухе, не находя ответа. Было ли их спасение обыкновенной удачей? Или это действительно, какая-то  жуткая игра?

Павел отвернулся, глядя в самый тёмный угол, где плясали дрожащие тени от свечи и ему казалось, что он чувствует взгляд. Разумный, голодный и пробирающий холодным ужасом до глубины души.

Он тыкал кнопки роутера, бессильно тряс телефон - сети ноль, батарея десять процентов. Гнев сменился ледяной струйкой тревоги.

Парень выглянул в окно. Город внизу, словно умер. Ни одного огонька в окнах, ни мигающего билборда на углу дома. Тишина. Глубокая, гнетущая, как под колпаком. Воздух в комнате вдруг стал ледяным, прибирающим до костей. Запахло сладковатой гнилью, как от забытых в мусорке фруктов и... озоном.

И только тогда он увидел, как по улицам, медленно, словно разлитый мазут, ползли клубы чёрного тумана. Густая, маслянистая масса, точно пожирала свет, клубилась и пульсировала. Она затекала в подворотни, поднималась по стенам домов, поглощая собой их очертания. Стёкла нижних этажей темнели, будто их изнутри заливали чёрной краской.

Капли чего-то тёмного и вязкого стекали по карнизам и водосточным трубам, сливаясь в лужицы, которые тут же втягивались обратно, в общую массу.

- Что ещё за чертовщина? - пробормотал Олег, чувствуя, как холодные мурашки бегут по широкой спине.

Он включил телевизор, в надежде увидеть новости, или хоть что-нибудь, что могло бы прояснить ситуацию, но по всем каналам его приветствовал один лишь белый шум. Сплошное шипение на всех каналах. Пролистав несколько радиостанций на приёмнике с тем же успехом, что и телевизор, он остановился на одном из них, где отчётливо были слышны пронзительные крики. Не просто страх, а агония. Женский визг, обрывающийся на высокой ноте, мужской рёв, детский плач, переходящий в булькающий хрип. В динамике захлебнулось и неистовые вопли ужаса сменили, уже привычные, помехи.

- Хрень какая-то... - выдавил Олег, но голос дрожал.

По спине снова пробежал холодок, не от сквозняка. Он снова глянул в окно. На шестом этаже - крепость.

Стоило только об этом подумать, как с глухим шлепком, что-то тяжёлое, но мягкое ударило в стекло на уровне его лица. Олег отпрянул от испуга и немигающими глазами наблюдал, как на запотевшем стекле медленно сползало вниз пятно чего-то непроглядно чёрного.

- Ладно... - Олег глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. - Надо проверить подъезд. Зайти к тёте Люде, может быть она знает об этом хоть что-то.

Только он распахнул входную дверь, как холодный липкий мрак обрушился на него, как цунами с открытого океана. Парень резко отскочил, чувствуя, как сердце колотится уже где-то в горле. Подъезд был заполнен густой пульсирующей тьмой, которая была чернее чёрного. Она поглотила всё вокруг. Ступени, перила, стены и распахнутую дверь. Этот зловещий туман остановился так же резко, как и нахлынул, словно не решаясь ступить за порог без приглашения.

Олег быстро понял, что эта тьма не может переступить черту света от лампы. Он тут же схватил мощный тактический фонарь со стола и луч, яркий, как маленькое солнце, пронзил бушующий мрак. Однако, он смог пробить не более трёх метров, упёршись в чёрную непроницаемую стену дышащей тьмы.

Олегу хотелось захлопнуть дверь, но страх перед этой непонятной субстанцией сильно мешал. Свет фонаря легко освещал заветную ручку, но он не решался протянуть к ней руку, чувствуя исходящую от тьмы угрозу.

И тут его охватило гибельное любопытство. Адреналин смешался с отчаянием и в голову пришёл вопрос - «А что если?..». он знал, что мысль не то, чтобы глупая, она идиотская, но рука уже сама тянулась. Неуверенно, дрожа от страха, он протянул палец к пульсирующей поверхности, чувствуя, как потеют ладони. Парень заметил тонкие струйки тьмы только в тот момент, когда одна из них медленно обвивала палец, точно щупальце осьминога свою добычу. Сначала почувствовался лишь лёгкий холодок, но парень не придал этому особого значения, с любопытством наблюдая, что будет дальше. Спустя несколько мгновений резкая острая боль пронзила окутанный мраком палец. Олег, вскрикнув, одёрнул руку и потерял дар речи, когда увидел, что на указательном пальце правой руки не хватает фаланги.

- Ну, в жопу... - Олег прислонился спиной к стене, сжимая окровавленную руку трясущимися пальцами. - В жопу эту дверь, подъезд этот в жопу, да и соседку тоже туда же... нужна аптечка.

Он едва не нырнул во тьму целиком, остановившись, буквально, в сантиметре от тьмы, чувствуя её могильно-затхлый смрад. Только сейчас он услышал какофонию воплей и криков, которые доносились из этого чёрного вязкого мрака, которые ещё несколько минут назад он слышал на одной из радиостанций. Но сейчас они звучали ещё отчётливее и громче. Дикий ужас охватил его сознание, тело затрясло и потребовалось огромное усилие воли, чтобы отойти назад, хотя бы, на шаг. Он даже забыл о своём пальце на время, а кровь, капающая из раны, впитывалась, словно губкой, этой загадочной субстанцией, не оставляя ни каких следов на холодном полу.

- И кухню, получается, тоже, в жопу, - выдавил он, понемногу приходя в себя, - вместе с аптечкой.

Олег плюхнулся на пол в комнате, закинув голову на диван. Боль в пальце была острой, но её перекрывало другое. Звуки. Теперь они доносились, как ему казалось, отовсюду. Сквозь дверь, сквозь пол и стены. Те самые крики с радио. Но теперь гораздо громче. Гораздо ближе.

Вопли, стоны, визги, плач, переходящие в хриплый булькающий звук. Тысячи голосов страданий и ужаса сливались в один душераздирающий адский хор. Они буравили мозг, скребли по нервам, заставляли внутренности сжиматься. Олег зарылся лицом в подушку, чтобы не заорать самому, совсем позабыв о пальце. Теперь в голове царил лишь этот вой из преисподней.

- Неужели весь мир? - прошептал он в подушку, - Весь мир увяз в этой чёрной дряни? И когда сдохнет генератор, я стану частью этого крика? Что это? Откуда? И остался ли ещё хоть кто-нибудь?

Ночь длилась бесконечно долго. Сон не приходил. Каждый скрип дома, каждый шорох за окном заставлял вжиматься в диван. С этими вопросами, с эхом криков в ушах, Олег встретил серый, безрадостный рассвет.

Первым делом он снова включил телевизор с радио и принялся судорожно переключать каналы, всё больше понимая, что после этой катастрофы вряд ли удастся услышать хоть что-нибудь, кроме вездесущего белого шума.

Город встретил его гробовой тишиной. Ни ветра, ни птиц, ни назойливых насекомых. Даже растительность больше не сияла, радующим глаз, зелёным цветом. Теперь она была какая-то сухая и серая. Один лишь ветер гонял по асфальту пыль и мелкий мусор. Воздух всё ещё пах озоном, вперемешку со сладковатой гнилью, напоминая о ночном кошмаре.

- Интересно, - Олег хмыкнул, - а следующая ночь будет такая же, или это была единоразовая акция? Если, всё же, всё будет продолжаться именно так, то было бы неплохо пополнить припасы. Мало ли что.

Его любимый супермаркет зиял выбитыми дверями и застрявшим в них грузовиком. Внутри царил хаос. Опрокинутые стеллажи, рассыпанные товары, лужи засохшей грязи. Страшно было даже представить, что здесь произошло.

Олег включил свой фонарь, выхватывая лучом из полумрака горы консервов, упаковки с водой, пачки круп и макарон. Всё, что не имело упаковки, лежало сгнившим месивом, покрытым странной чёрной плесенью. В магазине царил тяжёлый тлетворный запах.

Он набил рюкзак крупами, тушёнкой и водой, а когда собрался уходить, луч скользнул по полу возле разрушенной витрины. Что-то белело на тёмной плитке пола. Олег наклонился.

Кисть руки. Судя по всему, женская, отрезанная по запястье. Она была мертвенно-бледной. На неестественно выгнутых тонких пальцах красовались длинные ногти, покрытые розовым лаком. Она лежала там, как брошенная кукла, освещённая гаснущим лучом фонаря, валяющегося рядом. Батарейки садились, свет мерк.

Олега обильно вырвало. Жёлчь горьким комом встала в горле. Он отвернулся, опираясь головой о холодную стойку, дрожа всем телом. Это, всё таки, на в мониторе видеть оторванные конечности. В жизни всё гораздо противнее.

- Что ж... - прохрипел он, вытирая рот, - хоть с голоду не сдохну. Хотя, аппетит мне отбило надолго.

Осталось раздобыть топливо для генератора. Олег торопился. Сумрак сгущался быстрее обычного.. воздух снова потяжелел, запах гнили стал явственнее. Он сливал последние литры бензина в канистру, когда услышал робкий женский писк за спиной.

- Помогите... пожалуйста.

Голос её был тихим, дрожащим, как лист на ветру. Олег обернулся. Из-за машины вышла девушка, лет двадцати. Миловидная, с огромными голубыми глазами, полными такого ужаса, что он инстинктивно сжал культю пальца. Она дрожала, как ковыль на болоте, укутавшись в мятый свитер.

- Пожалуйста... - повторила она она, сделав неуверенный шаг вперёд. - Я... я боюсь, что не переживу ещё одну ночь, если оно вернётся.

- И чем я могу тебе помочь? - спросил Олег резко, защёлкивая крышку канистры.

Его тон был грубым, защитным. Страх делал его колючим.

- Я не знаю... - девушка обняла себя руками, словно пытаясь согреться. - Просто... я не хочу быть одна. Вчера, когда завыла сирена. Эта жуткая сирена... - глаза её наполнились слезами при воспоминании, - мы с соседкой по квартире услышали её... такая долгая, противная. Потом погас свет и пришло оно. Я не могу больше быть одна. Пожалуйста.

Олег нахмурился. Сирена? Он её не слышал. Чёртовы наушники. С другой стороны, это ни чего не меняло.

- В подъезде, - девушка сглотнула ком в горле, голос сорвался на шёпот. - Все пропали. Соседка, старик с первого этажа, девчонка с собачкой. Просто, словно в воздухе растворились. Я в ванной заперлась. С фонариком. Чувствовала, как оно притаилось за дверью. Хочет до меня добраться. Холодно... и этот ужасный запах. Но свет фонарика его, будто, обжигал. Батарейка села утром. - Она замолчала, глядя на свои дрожащие руки. - Я думала конец. Но рассвело. Оно ушло. А потом я вспомнила, что когда свет отключили, мне показалось, что видела свет в каком-то окне дома напротив. Потом увидела вас во дворе. Не решалась подойти, но ночь близко...

Девушка вновь замолкла, смущённо глядя на Олега, томясь в ожидании его ответа.

Он быстро представился, оценивающе рассматривая хрупкую фигуру. Пахло от неё ванилью, которая перемешивалась с запахом бензина и гнили.

- Катя, - мелко закивала она в ответ.

- Наверное, есть хочешь? - спросил Олег, хватая канистры. Цинизм вернулся, как щит. - А то видок у тебя... Будто даже голуби тебя объедали.

- Да... - Катя слабо улыбнулась, смущённо поправив спутанные волосы. - Весь день ни чего не ела.

- Что ж, - Олег фыркнул, поворачиваясь к дому. - Пошли. Если уж помирать, так хоть не в одиночку. И не в полной темноте.

Он сделал шаг, потом осмотрелся. Сумерки уже переходили в густые липкие тени. Фонари на улице даже не думали зажигаться.

- Смеркается, принцесса. Если хочешь застать ужин - поторопись. Я ждать не буду.

Катя, подхватив лёгкий рюкзачок, засеменила следом. Олег не видел её лица, но был уверен, на нём была не только надежда. Тот же самый страх, что грыз и его. Страх не просто умереть, а исчезнуть без следа. Стать ещё одним криком и бульканьем в ночном кошмаре.

Парень знал - их время на исходе. Жалкие островки света стремительно исчезали в наступающей тьме, а генератор, во вчерашней крепости, казался теперь крайне ненадёжным.

- Я в твоих услугах больше не нуждаюсь. Подписывай.

- Но, я не понимаю, - Володя нерешительно потянулся к документам, стараясь осознать происходящее, - вы же только вчера, буквально, завалили меня работой. Что случилось? Я не справляюсь?

- Ты более, чем хорош, - тон Василия заметно смягчился, но взгляд его по-прежнему смущал Владимира, - дело, скорее, в том, что мне это более не интересно. Прости, если что. Здесь ничего личного. Возьми семью, съезди куда-нибудь отдохнуть. Ты, вроде бы, давно хотел. Весь твой гонорар ты получишь в течение нескольких дней, плюсом я щедро отблагодарю тебя за твою верную службу. Так что давай не будем усложнять. Просто подпиши и разойдёмся на, так сказать, позитивной ноте.

Володя нервно сглотнул и склонился над бумагами. Он не мог заставить себя посмотреть в глаза своего начальника, с которым они много лет были в достаточно тёплых отношениях и в таком взгляде никогда не было проблемы. А сейчас, Владимир не мог до конца понять, что не так. Ему показалось, что глаза Василия Степановича будто подёрнуты мертвецкой плёнкой, но взглянуть в них ещё раз, чтобы в этом убедиться, ему так и не хватило духу и потому взгляд метался по большому столу, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Однако, старый медальон, такая же старинная книга и рамка с фотографией дочери у новогодней ёлки, не вызвали интереса, поэтому Володя тяжело вздохнул, поставил подпись и, молча, удалился.

- Володь, ты чего? - вырвал его из раздумий негодующий голос жены.

- Да, всё в порядке, Яна, - встрепенулся он, - обо всём расскажу, когда вернёмся. А пока я просто хочу проветрить мозги на природе. Съездим на недельку, развеемся. Да и Алёшке на пользу пойдёт.

- А Машка так вообще от природы тащится, - добавила супруга, наливая чай.

Весь вечер прошёл в подготовке к походу. Володя даже забыл про инцидент на, уже бывшей, работе. Пацан десяти лет всё норовил заполнить свой рюкзак различными роботами, машинками, пистолетами и сунул деревянный меч, видимо, для борьбы с агрессивной крапивой. Машке же было шестнадцать лет и её багаж, как показалось Володе, был собран ещё в прошлом году, поскольку свои сборы она завершила довольно быстро. Единственное, чего не хватало старшей дочери, так это возможности взять с собой её парня, чьё недовольное ворчание ещё звучало в телефонной трубке.

На следующий день, заехав по пути в аптеку за лекарством от астмы для Алёшки, Володя чуть дрогнул, когда увидел баланс на карте. Щедрость Василия Степановича всегда была расчётливой, значит, что здесь какая-то ошибка. Но Алёшка уже нырял в машину, а Яна громко смеялась, о чём-то живо беседуя с Машей.

- «Позже», - подумал он, - «разберусь с этим позже».

На место они приехали уже ближе к вечеру. Разбили свой небольшой лагерь, развели костёр. Володька пел под гитару бессмертную «Батарейку», поглядывая на шкворчащее на шампурах мясо, дети жарили себе зефир. Яна резала салат, сверкая своими голубыми глазами в свете костра.

Погода стояла прекрасная. На безоблачном вечернем небе, то тут, то там, вспыхивали далёкие звёзды, неся свои холодные блики сквозь высокие кроны деревьев. В широкой реке живо плескалась рыба, поблёскивая алой, в свете заката, чешуёй.

Вдруг, Машка взвизгнула. Звук гитары резко оборвался. Все молча смотрели на неё.

Треск костра, вечернее пение птиц, стрёкот сверчков, теперь всё это давило и даже угнетало.

- Видели бы вы себя, - с хохотом сказал парень, выходя из-за дерева.

- Мишка! - Крикнула Маша и швырнула в него сосновой шишкой, которая со свистом прилетела ей по спине, - дебил! Что ты вообще здесь делаешь?

- Не поверишь, - улыбаясь начал он, но мои родители тоже решили сгонять на природу. Я им сказал, куда вы ездите каждый год, ну, и они решили посмотреть, да познакомиться заодно.

- И где твои родители, Миша? - включился Володя.

- А они сейчас ищут, где получше машину поставить. Я им сказал, куда идти, хотя они и так вас хорошо слышали, взял всё, что смог унести и... - он замолчал на секунду, - ждём, в общем. Скоро должны прийти.

- Что ж, - Яна улыбнулась своей чарующей улыбкой, в которую Володька влюбился ещё когда был таким же пацаном, как Мишка, - думаю, будет весело.

Солнце стремительно уходило за горизонт. Вновь заиграла гитара, но теперь играл уже Миша. Володя налил себе коньяку, Яне красного вина, и на закуску была готова ароматная свинина.

Сквозь мелодичные звуки нейлоновых струн прорывался ещё один. Тревожный, пугающий. Володя не сразу понял, от чего так тяжко стало на душе. По началу подумал на сивуху, которую ему, возможно, подсунули, вместо дорогого коньяка. Но нет.

Родителей Мишки до сих пор не было, хотя прошло уже около получаса. Это тоже настораживало, но не долго. Из темноты, наконец, показался силуэт. Это был отец Миши.

- Виктор - представился он, поставив ящик запотевшего пива на землю.

- Владимир, - представился тот, пожав протянутую руку, - а ваша супруга?

- Я здесь - послышался голос из темноты леса, - немного ушибла колено, прихрамываю, вот и задержались.

- Это что? - насторожился Володя.

- В смысле? - удивлённо выпучил глаза Витя.

Он, наконец, понял, что посеяло эту тревогу в сознании.

- Сирена?

- А, ты про это. - усмехнулся Витя в ответ, - минут двадцать воет уже. Проверяют, наверное.

- На ночь глядя? - Володя достал из рюкзака ещё бокал и разлил коньяк.

- Да кто их разберёт, - пожал плечами Витя, - здесь всё равно почти не слышно.

Они выпили за знакомство, закусили и сирена замолкла так, будто на кассете зажевало плёнку.

- Не нравится мне всё это, - в душе Володи загудел набат.

- Да забей, - на угловатом лице Виктора растянулась довольная улыбка и он хлопнул Владимира по плечу, - мы на природу выезжаем, чтобы не париться о мирской суете. Поэтому, просто расслабься и получай удовольствие. Мы здесь именно за этим.

Компания дружно выпивала, играла звонкая гитара, лились разговоры об охоте, рыбалке, о семье. За весельем они не заметили, как вокруг сгустилась непроницаемая тьма.

- ... А ещё, помню, по юности я... - Виктор прервал свой рассказ, глядя, как Алёшка дёргает отца за рукав.

- Папа, - полушёпотом говорил он, - смотри, ночь какая-то не правильная.

Володя не сразу понял, что хотел сказать ему сын. Но всё же алкоголь отпускал сознание всё быстрее, по мере того, как Владимир всматривался в окружающий их всех мрак. Звёзды, словно в миг, потухли. Не было видно даже полной луны, что ещё пару часов назад светила над головой. Больше не ухал филин где-то вдалеке, не стрекотали сверчки и шум реки, что успокаивал по ночам каждый год, тоже куда-то исчез. Тишина стала такой густой, что Владимир слышал, как стучит кровь в висках. По телу пробежал холод, словно за шиворот закинули лопату снега.

Воздух стал затхлым, влажным, липким и ни малейшего порыва ветра. Какая-то странная тьма окутала всё вокруг. Она, словно, пожирала свет и звуки. Но это было ещё не самое странное. Мрак клубился, словно туманная дымка, подползала чёрными струями к свету костра и, будто обжигаясь, резко отступала назад.

Маша, движимая любопытством и совершенно не понимая, что происходит, приблизилась к этой тёмной дымке, чтобы убедиться, что всё это им не мерещится и тут же отскочила от неё, как ошпаренная. Она хотела закричать, даже попыталась, но из нутра её вышел лишь тонкий, едва слышимый, писк.

Виктор, державший в руке шампур с недоеденным мясом с интересом изучал неведомую субстанцию.

- Вы что? - он икнул и широко улыбнулся, показывая всем своё скептическое настроение, - темноты испугались?

Мужчина ткнул в этот мрак шампуром и эта темнота скрыла его в себе. Спустя несколько долгих секунд Виктор вскрикнул, бросив свою, ещё горячую, порцию на землю, в сторону костра.

- Вот же хрень! - в ужасе пробормотал он, глядя, сначала, на голый шампур, а затем на ожог на ладони, - она... Оно... Холодное.

- Что случилось? - Яна теперь тоже заметно испугалась.

- Мою руку, будто, в жидкий азот окунули, - прошипел Витя, не зная куда деться от боли, не обратив внимания на то, что мясо на шампуре превратилось в липкую зловонную массу, словно гниёт уже около месяца.

Володя всё это время сидел, обнимая до смерти напуганную дочь, которая так же, как и он, была не в состоянии вымолвить и слова.

- Оно... - наконец выдавила из себя Маша, пытаясь собраться с мыслями.

- Что оно? - Володя пристально посмотрел на неё, стараясь казаться хладнокровным, что получалось у него так себе.

- Оно... кричит, - Маша часто всхлипывала и дрожала в руках отца.

Он усадил её на свой стульчик, решив убедиться в словах дочери сам. Подойдя к странной тьме настолько близко, насколько позволяли тянущиеся к нему щупальца и прислушавшись, страх пробрал его ещё сильнее. Колени задрожали, в сознании будто что-то кувыркнулось и мужчину повело назад так, что он бы рухнул в горящий костёр, если бы не вовремя подоспевший Виктор.

- С тобой всё в порядке? - с явной тревогой в голосе спросил он.

- Я слышал... - не сразу ответил Володя, часто дыша, - я слышал голоса, крики... Женские, мужские, детский плач, высокий, низкий и какой-то не правильный. Их там сотни... Тысячи... Я слышал боль, отчаяние, мольбы о помощи и всё это, точно, пробирается под кожу, мутит разум и знаешь?.. Я почувствовал такой дикий ужас, какого за всю жизнь не испытывал ни разу.

Сердце его застучало быстро, сильно, качая кровь таким напором, что он едва оставался в сознании.

- Ты уверен? - с лёгкой нотой недоверия спросил Виктор, глядя на своего нового знакомого, - это даже звучит, как бред сумасшедшего.

- Да ну вас, - вдруг подала голос его жена, встав на сторону мужа, - Витя, я пошла к машине, жду тебя там, вместе с Мишей. Это семья, каких-то психов. На них если просто посмотреть, обделаться можно.

Виктор хотел схватить её за руку прежде, чем голодный мрак окутает её силуэт, но ожог дал о себе знать в самый не подходящий для этого момент. Спустя лишь одно мгновение раздался такой душераздирающий крик, что любой порыв пойти за ней тут же растворился в этом океане страха.

- Остаётся жечь костёр и молиться, чтобы запасённых дров хватило до рассвета, - глядя на огонь сказал Володя.

- Ещё неизвестно, наступит ли этот спасительный рассвет, - меланхолично пробубнил в ответ Витя, крепко прижимая к себе сына.

Алёшка прижал ингалятор к груди, делая мелкие глотки воздуха. Хриплый свист в лёгких стих, но страх его ни куда не делся.