Серия «Тьма.»

Он тыкал кнопки роутера, бессильно тряс телефон - сети ноль, батарея десять процентов. Гнев сменился ледяной струйкой тревоги.

Парень выглянул в окно. Город внизу, словно умер. Ни одного огонька в окнах, ни мигающего билборда на углу дома. Тишина. Глубокая, гнетущая, как под колпаком. Воздух в комнате вдруг стал ледяным, прибирающим до костей. Запахло сладковатой гнилью, как от забытых в мусорке фруктов и... озоном.

И только тогда он увидел, как по улицам, медленно, словно разлитый мазут, ползли клубы чёрного тумана. Густая, маслянистая масса, точно пожирала свет, клубилась и пульсировала. Она затекала в подворотни, поднималась по стенам домов, поглощая собой их очертания. Стёкла нижних этажей темнели, будто их изнутри заливали чёрной краской.

Капли чего-то тёмного и вязкого стекали по карнизам и водосточным трубам, сливаясь в лужицы, которые тут же втягивались обратно, в общую массу.

- Что ещё за чертовщина? - пробормотал Олег, чувствуя, как холодные мурашки бегут по широкой спине.

Он включил телевизор, в надежде увидеть новости, или хоть что-нибудь, что могло бы прояснить ситуацию, но по всем каналам его приветствовал один лишь белый шум. Сплошное шипение на всех каналах. Пролистав несколько радиостанций на приёмнике с тем же успехом, что и телевизор, он остановился на одном из них, где отчётливо были слышны пронзительные крики. Не просто страх, а агония. Женский визг, обрывающийся на высокой ноте, мужской рёв, детский плач, переходящий в булькающий хрип. В динамике захлебнулось и неистовые вопли ужаса сменили, уже привычные, помехи.

- Хрень какая-то... - выдавил Олег, но голос дрожал.

По спине снова пробежал холодок, не от сквозняка. Он снова глянул в окно. На шестом этаже - крепость.

Стоило только об этом подумать, как с глухим шлепком, что-то тяжёлое, но мягкое ударило в стекло на уровне его лица. Олег отпрянул от испуга и немигающими глазами наблюдал, как на запотевшем стекле медленно сползало вниз пятно чего-то непроглядно чёрного.

- Ладно... - Олег глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. - Надо проверить подъезд. Зайти к тёте Люде, может быть она знает об этом хоть что-то.

Только он распахнул входную дверь, как холодный липкий мрак обрушился на него, как цунами с открытого океана. Парень резко отскочил, чувствуя, как сердце колотится уже где-то в горле. Подъезд был заполнен густой пульсирующей тьмой, которая была чернее чёрного. Она поглотила всё вокруг. Ступени, перила, стены и распахнутую дверь. Этот зловещий туман остановился так же резко, как и нахлынул, словно не решаясь ступить за порог без приглашения.

Олег быстро понял, что эта тьма не может переступить черту света от лампы. Он тут же схватил мощный тактический фонарь со стола и луч, яркий, как маленькое солнце, пронзил бушующий мрак. Однако, он смог пробить не более трёх метров, упёршись в чёрную непроницаемую стену дышащей тьмы.

Олегу хотелось захлопнуть дверь, но страх перед этой непонятной субстанцией сильно мешал. Свет фонаря легко освещал заветную ручку, но он не решался протянуть к ней руку, чувствуя исходящую от тьмы угрозу.

И тут его охватило гибельное любопытство. Адреналин смешался с отчаянием и в голову пришёл вопрос - «А что если?..». он знал, что мысль не то, чтобы глупая, она идиотская, но рука уже сама тянулась. Неуверенно, дрожа от страха, он протянул палец к пульсирующей поверхности, чувствуя, как потеют ладони. Парень заметил тонкие струйки тьмы только в тот момент, когда одна из них медленно обвивала палец, точно щупальце осьминога свою добычу. Сначала почувствовался лишь лёгкий холодок, но парень не придал этому особого значения, с любопытством наблюдая, что будет дальше. Спустя несколько мгновений резкая острая боль пронзила окутанный мраком палец. Олег, вскрикнув, одёрнул руку и потерял дар речи, когда увидел, что на указательном пальце правой руки не хватает фаланги.

- Ну, в жопу... - Олег прислонился спиной к стене, сжимая окровавленную руку трясущимися пальцами. - В жопу эту дверь, подъезд этот в жопу, да и соседку тоже туда же... нужна аптечка.

Он едва не нырнул во тьму целиком, остановившись, буквально, в сантиметре от тьмы, чувствуя её могильно-затхлый смрад. Только сейчас он услышал какофонию воплей и криков, которые доносились из этого чёрного вязкого мрака, которые ещё несколько минут назад он слышал на одной из радиостанций. Но сейчас они звучали ещё отчётливее и громче. Дикий ужас охватил его сознание, тело затрясло и потребовалось огромное усилие воли, чтобы отойти назад, хотя бы, на шаг. Он даже забыл о своём пальце на время, а кровь, капающая из раны, впитывалась, словно губкой, этой загадочной субстанцией, не оставляя ни каких следов на холодном полу.

- И кухню, получается, тоже, в жопу, - выдавил он, понемногу приходя в себя, - вместе с аптечкой.

Олег плюхнулся на пол в комнате, закинув голову на диван. Боль в пальце была острой, но её перекрывало другое. Звуки. Теперь они доносились, как ему казалось, отовсюду. Сквозь дверь, сквозь пол и стены. Те самые крики с радио. Но теперь гораздо громче. Гораздо ближе.

Вопли, стоны, визги, плач, переходящие в хриплый булькающий звук. Тысячи голосов страданий и ужаса сливались в один душераздирающий адский хор. Они буравили мозг, скребли по нервам, заставляли внутренности сжиматься. Олег зарылся лицом в подушку, чтобы не заорать самому, совсем позабыв о пальце. Теперь в голове царил лишь этот вой из преисподней.

- Неужели весь мир? - прошептал он в подушку, - Весь мир увяз в этой чёрной дряни? И когда сдохнет генератор, я стану частью этого крика? Что это? Откуда? И остался ли ещё хоть кто-нибудь?

Ночь длилась бесконечно долго. Сон не приходил. Каждый скрип дома, каждый шорох за окном заставлял вжиматься в диван. С этими вопросами, с эхом криков в ушах, Олег встретил серый, безрадостный рассвет.

Первым делом он снова включил телевизор с радио и принялся судорожно переключать каналы, всё больше понимая, что после этой катастрофы вряд ли удастся услышать хоть что-нибудь, кроме вездесущего белого шума.

Город встретил его гробовой тишиной. Ни ветра, ни птиц, ни назойливых насекомых. Даже растительность больше не сияла, радующим глаз, зелёным цветом. Теперь она была какая-то сухая и серая. Один лишь ветер гонял по асфальту пыль и мелкий мусор. Воздух всё ещё пах озоном, вперемешку со сладковатой гнилью, напоминая о ночном кошмаре.

- Интересно, - Олег хмыкнул, - а следующая ночь будет такая же, или это была единоразовая акция? Если, всё же, всё будет продолжаться именно так, то было бы неплохо пополнить припасы. Мало ли что.

Его любимый супермаркет зиял выбитыми дверями и застрявшим в них грузовиком. Внутри царил хаос. Опрокинутые стеллажи, рассыпанные товары, лужи засохшей грязи. Страшно было даже представить, что здесь произошло.

Олег включил свой фонарь, выхватывая лучом из полумрака горы консервов, упаковки с водой, пачки круп и макарон. Всё, что не имело упаковки, лежало сгнившим месивом, покрытым странной чёрной плесенью. В магазине царил тяжёлый тлетворный запах.

Он набил рюкзак крупами, тушёнкой и водой, а когда собрался уходить, луч скользнул по полу возле разрушенной витрины. Что-то белело на тёмной плитке пола. Олег наклонился.

Кисть руки. Судя по всему, женская, отрезанная по запястье. Она была мертвенно-бледной. На неестественно выгнутых тонких пальцах красовались длинные ногти, покрытые розовым лаком. Она лежала там, как брошенная кукла, освещённая гаснущим лучом фонаря, валяющегося рядом. Батарейки садились, свет мерк.

Олега обильно вырвало. Жёлчь горьким комом встала в горле. Он отвернулся, опираясь головой о холодную стойку, дрожа всем телом. Это, всё таки, на в мониторе видеть оторванные конечности. В жизни всё гораздо противнее.

- Что ж... - прохрипел он, вытирая рот, - хоть с голоду не сдохну. Хотя, аппетит мне отбило надолго.

Осталось раздобыть топливо для генератора. Олег торопился. Сумрак сгущался быстрее обычного.. воздух снова потяжелел, запах гнили стал явственнее. Он сливал последние литры бензина в канистру, когда услышал робкий женский писк за спиной.

- Помогите... пожалуйста.

Голос её был тихим, дрожащим, как лист на ветру. Олег обернулся. Из-за машины вышла девушка, лет двадцати. Миловидная, с огромными голубыми глазами, полными такого ужаса, что он инстинктивно сжал культю пальца. Она дрожала, как ковыль на болоте, укутавшись в мятый свитер.

- Пожалуйста... - повторила она она, сделав неуверенный шаг вперёд. - Я... я боюсь, что не переживу ещё одну ночь, если оно вернётся.

- И чем я могу тебе помочь? - спросил Олег резко, защёлкивая крышку канистры.

Его тон был грубым, защитным. Страх делал его колючим.

- Я не знаю... - девушка обняла себя руками, словно пытаясь согреться. - Просто... я не хочу быть одна. Вчера, когда завыла сирена. Эта жуткая сирена... - глаза её наполнились слезами при воспоминании, - мы с соседкой по квартире услышали её... такая долгая, противная. Потом погас свет и пришло оно. Я не могу больше быть одна. Пожалуйста.

Олег нахмурился. Сирена? Он её не слышал. Чёртовы наушники. С другой стороны, это ни чего не меняло.

- В подъезде, - девушка сглотнула ком в горле, голос сорвался на шёпот. - Все пропали. Соседка, старик с первого этажа, девчонка с собачкой. Просто, словно в воздухе растворились. Я в ванной заперлась. С фонариком. Чувствовала, как оно притаилось за дверью. Хочет до меня добраться. Холодно... и этот ужасный запах. Но свет фонарика его, будто, обжигал. Батарейка села утром. - Она замолчала, глядя на свои дрожащие руки. - Я думала конец. Но рассвело. Оно ушло. А потом я вспомнила, что когда свет отключили, мне показалось, что видела свет в каком-то окне дома напротив. Потом увидела вас во дворе. Не решалась подойти, но ночь близко...

Девушка вновь замолкла, смущённо глядя на Олега, томясь в ожидании его ответа.

Он быстро представился, оценивающе рассматривая хрупкую фигуру. Пахло от неё ванилью, которая перемешивалась с запахом бензина и гнили.

- Катя, - мелко закивала она в ответ.

- Наверное, есть хочешь? - спросил Олег, хватая канистры. Цинизм вернулся, как щит. - А то видок у тебя... Будто даже голуби тебя объедали.

- Да... - Катя слабо улыбнулась, смущённо поправив спутанные волосы. - Весь день ни чего не ела.

- Что ж, - Олег фыркнул, поворачиваясь к дому. - Пошли. Если уж помирать, так хоть не в одиночку. И не в полной темноте.

Он сделал шаг, потом осмотрелся. Сумерки уже переходили в густые липкие тени. Фонари на улице даже не думали зажигаться.

- Смеркается, принцесса. Если хочешь застать ужин - поторопись. Я ждать не буду.

Катя, подхватив лёгкий рюкзачок, засеменила следом. Олег не видел её лица, но был уверен, на нём была не только надежда. Тот же самый страх, что грыз и его. Страх не просто умереть, а исчезнуть без следа. Стать ещё одним криком и бульканьем в ночном кошмаре.

Парень знал - их время на исходе. Жалкие островки света стремительно исчезали в наступающей тьме, а генератор, во вчерашней крепости, казался теперь крайне ненадёжным.

- Я в твоих услугах больше не нуждаюсь. Подписывай.

- Но, я не понимаю, - Володя нерешительно потянулся к документам, стараясь осознать происходящее, - вы же только вчера, буквально, завалили меня работой. Что случилось? Я не справляюсь?

- Ты более, чем хорош, - тон Василия заметно смягчился, но взгляд его по-прежнему смущал Владимира, - дело, скорее, в том, что мне это более не интересно. Прости, если что. Здесь ничего личного. Возьми семью, съезди куда-нибудь отдохнуть. Ты, вроде бы, давно хотел. Весь твой гонорар ты получишь в течение нескольких дней, плюсом я щедро отблагодарю тебя за твою верную службу. Так что давай не будем усложнять. Просто подпиши и разойдёмся на, так сказать, позитивной ноте.

Володя нервно сглотнул и склонился над бумагами. Он не мог заставить себя посмотреть в глаза своего начальника, с которым они много лет были в достаточно тёплых отношениях и в таком взгляде никогда не было проблемы. А сейчас, Владимир не мог до конца понять, что не так. Ему показалось, что глаза Василия Степановича будто подёрнуты мертвецкой плёнкой, но взглянуть в них ещё раз, чтобы в этом убедиться, ему так и не хватило духу и потому взгляд метался по большому столу, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Однако, старый медальон, такая же старинная книга и рамка с фотографией дочери у новогодней ёлки, не вызвали интереса, поэтому Володя тяжело вздохнул, поставил подпись и, молча, удалился.

- Володь, ты чего? - вырвал его из раздумий негодующий голос жены.

- Да, всё в порядке, Яна, - встрепенулся он, - обо всём расскажу, когда вернёмся. А пока я просто хочу проветрить мозги на природе. Съездим на недельку, развеемся. Да и Алёшке на пользу пойдёт.

- А Машка так вообще от природы тащится, - добавила супруга, наливая чай.

Весь вечер прошёл в подготовке к походу. Володя даже забыл про инцидент на, уже бывшей, работе. Пацан десяти лет всё норовил заполнить свой рюкзак различными роботами, машинками, пистолетами и сунул деревянный меч, видимо, для борьбы с агрессивной крапивой. Машке же было шестнадцать лет и её багаж, как показалось Володе, был собран ещё в прошлом году, поскольку свои сборы она завершила довольно быстро. Единственное, чего не хватало старшей дочери, так это возможности взять с собой её парня, чьё недовольное ворчание ещё звучало в телефонной трубке.

На следующий день, заехав по пути в аптеку за лекарством от астмы для Алёшки, Володя чуть дрогнул, когда увидел баланс на карте. Щедрость Василия Степановича всегда была расчётливой, значит, что здесь какая-то ошибка. Но Алёшка уже нырял в машину, а Яна громко смеялась, о чём-то живо беседуя с Машей.

- «Позже», - подумал он, - «разберусь с этим позже».

На место они приехали уже ближе к вечеру. Разбили свой небольшой лагерь, развели костёр. Володька пел под гитару бессмертную «Батарейку», поглядывая на шкворчащее на шампурах мясо, дети жарили себе зефир. Яна резала салат, сверкая своими голубыми глазами в свете костра.

Погода стояла прекрасная. На безоблачном вечернем небе, то тут, то там, вспыхивали далёкие звёзды, неся свои холодные блики сквозь высокие кроны деревьев. В широкой реке живо плескалась рыба, поблёскивая алой, в свете заката, чешуёй.

Вдруг, Машка взвизгнула. Звук гитары резко оборвался. Все молча смотрели на неё.

Треск костра, вечернее пение птиц, стрёкот сверчков, теперь всё это давило и даже угнетало.

- Видели бы вы себя, - с хохотом сказал парень, выходя из-за дерева.

- Мишка! - Крикнула Маша и швырнула в него сосновой шишкой, которая со свистом прилетела ей по спине, - дебил! Что ты вообще здесь делаешь?

- Не поверишь, - улыбаясь начал он, но мои родители тоже решили сгонять на природу. Я им сказал, куда вы ездите каждый год, ну, и они решили посмотреть, да познакомиться заодно.

- И где твои родители, Миша? - включился Володя.

- А они сейчас ищут, где получше машину поставить. Я им сказал, куда идти, хотя они и так вас хорошо слышали, взял всё, что смог унести и... - он замолчал на секунду, - ждём, в общем. Скоро должны прийти.

- Что ж, - Яна улыбнулась своей чарующей улыбкой, в которую Володька влюбился ещё когда был таким же пацаном, как Мишка, - думаю, будет весело.

Солнце стремительно уходило за горизонт. Вновь заиграла гитара, но теперь играл уже Миша. Володя налил себе коньяку, Яне красного вина, и на закуску была готова ароматная свинина.

Сквозь мелодичные звуки нейлоновых струн прорывался ещё один. Тревожный, пугающий. Володя не сразу понял, от чего так тяжко стало на душе. По началу подумал на сивуху, которую ему, возможно, подсунули, вместо дорогого коньяка. Но нет.

Родителей Мишки до сих пор не было, хотя прошло уже около получаса. Это тоже настораживало, но не долго. Из темноты, наконец, показался силуэт. Это был отец Миши.

- Виктор - представился он, поставив ящик запотевшего пива на землю.

- Владимир, - представился тот, пожав протянутую руку, - а ваша супруга?

- Я здесь - послышался голос из темноты леса, - немного ушибла колено, прихрамываю, вот и задержались.

- Это что? - насторожился Володя.

- В смысле? - удивлённо выпучил глаза Витя.

Он, наконец, понял, что посеяло эту тревогу в сознании.

- Сирена?

- А, ты про это. - усмехнулся Витя в ответ, - минут двадцать воет уже. Проверяют, наверное.

- На ночь глядя? - Володя достал из рюкзака ещё бокал и разлил коньяк.

- Да кто их разберёт, - пожал плечами Витя, - здесь всё равно почти не слышно.

Они выпили за знакомство, закусили и сирена замолкла так, будто на кассете зажевало плёнку.

- Не нравится мне всё это, - в душе Володи загудел набат.

- Да забей, - на угловатом лице Виктора растянулась довольная улыбка и он хлопнул Владимира по плечу, - мы на природу выезжаем, чтобы не париться о мирской суете. Поэтому, просто расслабься и получай удовольствие. Мы здесь именно за этим.

Компания дружно выпивала, играла звонкая гитара, лились разговоры об охоте, рыбалке, о семье. За весельем они не заметили, как вокруг сгустилась непроницаемая тьма.

- ... А ещё, помню, по юности я... - Виктор прервал свой рассказ, глядя, как Алёшка дёргает отца за рукав.

- Папа, - полушёпотом говорил он, - смотри, ночь какая-то не правильная.

Володя не сразу понял, что хотел сказать ему сын. Но всё же алкоголь отпускал сознание всё быстрее, по мере того, как Владимир всматривался в окружающий их всех мрак. Звёзды, словно в миг, потухли. Не было видно даже полной луны, что ещё пару часов назад светила над головой. Больше не ухал филин где-то вдалеке, не стрекотали сверчки и шум реки, что успокаивал по ночам каждый год, тоже куда-то исчез. Тишина стала такой густой, что Владимир слышал, как стучит кровь в висках. По телу пробежал холод, словно за шиворот закинули лопату снега.

Воздух стал затхлым, влажным, липким и ни малейшего порыва ветра. Какая-то странная тьма окутала всё вокруг. Она, словно, пожирала свет и звуки. Но это было ещё не самое странное. Мрак клубился, словно туманная дымка, подползала чёрными струями к свету костра и, будто обжигаясь, резко отступала назад.

Маша, движимая любопытством и совершенно не понимая, что происходит, приблизилась к этой тёмной дымке, чтобы убедиться, что всё это им не мерещится и тут же отскочила от неё, как ошпаренная. Она хотела закричать, даже попыталась, но из нутра её вышел лишь тонкий, едва слышимый, писк.

Виктор, державший в руке шампур с недоеденным мясом с интересом изучал неведомую субстанцию.

- Вы что? - он икнул и широко улыбнулся, показывая всем своё скептическое настроение, - темноты испугались?

Мужчина ткнул в этот мрак шампуром и эта темнота скрыла его в себе. Спустя несколько долгих секунд Виктор вскрикнул, бросив свою, ещё горячую, порцию на землю, в сторону костра.

- Вот же хрень! - в ужасе пробормотал он, глядя, сначала, на голый шампур, а затем на ожог на ладони, - она... Оно... Холодное.

- Что случилось? - Яна теперь тоже заметно испугалась.

- Мою руку, будто, в жидкий азот окунули, - прошипел Витя, не зная куда деться от боли, не обратив внимания на то, что мясо на шампуре превратилось в липкую зловонную массу, словно гниёт уже около месяца.

Володя всё это время сидел, обнимая до смерти напуганную дочь, которая так же, как и он, была не в состоянии вымолвить и слова.

- Оно... - наконец выдавила из себя Маша, пытаясь собраться с мыслями.

- Что оно? - Володя пристально посмотрел на неё, стараясь казаться хладнокровным, что получалось у него так себе.

- Оно... кричит, - Маша часто всхлипывала и дрожала в руках отца.

Он усадил её на свой стульчик, решив убедиться в словах дочери сам. Подойдя к странной тьме настолько близко, насколько позволяли тянущиеся к нему щупальца и прислушавшись, страх пробрал его ещё сильнее. Колени задрожали, в сознании будто что-то кувыркнулось и мужчину повело назад так, что он бы рухнул в горящий костёр, если бы не вовремя подоспевший Виктор.

- С тобой всё в порядке? - с явной тревогой в голосе спросил он.

- Я слышал... - не сразу ответил Володя, часто дыша, - я слышал голоса, крики... Женские, мужские, детский плач, высокий, низкий и какой-то не правильный. Их там сотни... Тысячи... Я слышал боль, отчаяние, мольбы о помощи и всё это, точно, пробирается под кожу, мутит разум и знаешь?.. Я почувствовал такой дикий ужас, какого за всю жизнь не испытывал ни разу.

Сердце его застучало быстро, сильно, качая кровь таким напором, что он едва оставался в сознании.

- Ты уверен? - с лёгкой нотой недоверия спросил Виктор, глядя на своего нового знакомого, - это даже звучит, как бред сумасшедшего.

- Да ну вас, - вдруг подала голос его жена, встав на сторону мужа, - Витя, я пошла к машине, жду тебя там, вместе с Мишей. Это семья, каких-то психов. На них если просто посмотреть, обделаться можно.

Виктор хотел схватить её за руку прежде, чем голодный мрак окутает её силуэт, но ожог дал о себе знать в самый не подходящий для этого момент. Спустя лишь одно мгновение раздался такой душераздирающий крик, что любой порыв пойти за ней тут же растворился в этом океане страха.

- Остаётся жечь костёр и молиться, чтобы запасённых дров хватило до рассвета, - глядя на огонь сказал Володя.

- Ещё неизвестно, наступит ли этот спасительный рассвет, - меланхолично пробубнил в ответ Витя, крепко прижимая к себе сына.

Алёшка прижал ингалятор к груди, делая мелкие глотки воздуха. Хриплый свист в лёгких стих, но страх его ни куда не делся.