Солнечные блики играли на воде и отражались в растущих по берегу ивах. Я обожаю время через несколько часов после обеда, когда полуденный зной входит в максимальную силу и кажется, будто сам воздух состоит из сплошной вязкости. В эти часы не шевельнется даже ленивый карась в пруду. Однажды я читал, что жители древней страны, то ли Мании, то ли Спании, имели схожую привычку, уходя, как они говорили, на «фьесту».
Подо мной – фррр-фр- проскочила стайка какой-то мелкой рыбешки, немного взволновав поверхность озера и вызвав рассеивание отраженных лучей по кронам деревьев. Это я тоже очень люблю: наблюдать за рыбешкой. Черные спинки сложно различить, но, если удается – восторгу нет предела! А если где-то мелькнет серебряный бок рыбы, тем более очень крупной, размером с человеческий палец – считай, будто лотерею выиграл. Не каждый может таким похвастать: доступ на левиоты запрещен. Вы, верно, видели такие в каждом городе, где есть водоем. Именно те самые, что не дают упасть в воду, как бы сильно ни старался их пассажир. В самый последний момент они выставят силовое поле, и бедняга ударится о него, будто об асфальт. Посидит, не понимая, почему он не намок, ошарашенно тряся головой. Первую минуту будет бояться встать на ноги и потом, удивленно оглядываясь, трясущейся рукой дотронется до корпуса левиота, будто это дает какую-то дополнительную гарантию, и медленно перевалится через его борт. Зато после будет рассказывать всем знакомым: «Вот что значит прогресс, а? Кто бы мог подумать? Мгновение – и я чуть не лишился жизни, но теперь!» Дамы будут заламывать руки и томно глядеть на рассказчика, будто это он сам совершил какое-то чудо и переваливание его грузного тела на борт сравнимо с героическими поступками древних, вроде изобретения самого левиота.
- Знаете, а я ведь тоже люблю смотреть в глубину... – Я резко вскинулся, отвлекаясь от созерцания озера и недоуменно уставился на непонятно как оказавшегося здесь человека. Старика? Или все же он моего возраста? Мы бессовестно глупо и всегда неправильно определяем возраст даже представителей своего пола. Что уже там говорить о нахлах. Но он явно принадлежал к моему полу и моему виду - человек.
- Ах, не переживайте, - неожиданный гость уселся на край левиота и внезапно для меня опустил ноги в озеро.
- Осторожней! – только и успел сказать я, еще не понимая, как себя вести, но переживая, как бы карась не откусил ему ноги по пояс, а мне не пришлось объясняться с протоколистом.
- Да не переживайте вы так, - повторился незнакомец, - здесь всего лишь вода. H2O – вы же знаете эту формулу?
- О! Вам знакомо это название? Да, караси тут тоже есть, очень вкусная рыба, кстати, из них получаются отменные котлеты. Вы, разве, никогда не пробовали? – Уставился на меня этот странный визитёр и тут уж мне стало не по себе. Хотя я и решил перейти в наступление:
- Вижу, караси вас более не тревожат, - усмехнулся человек на краю левиота – что же, открою вам маленький секрет: любой левиот связан с берегом. Да, посредством силового поля. Именно из-за того, что силовое поле связано с берегом, он и может мгновенно выставить барьер и не дать вам свалиться в воду.
Я смотрел на него, как…не могу подобрать даже слово. Представителя соседней солнечной системы? Мы обнаружили столько систем и цивилизаций, что давно перестали удивляться новым разумным формам жизни. Смотрел, как на…мать? Да, пожалуй, я смотрел на него, как на мать. Матери – особая каста. Они очень редко появляются в нашем мире и каждое их слово заставляет меняться целые народы. Еще бы – только они выбирают тебе полового партнера для размножения, и это право дается лишь однажды и на один раз.
- Сегодня у меня благостное расположение духа, так что я вам скажу еще один секрет: любая рыба – съедобна. А карась – самая мирная. Не знаю, кто вбил людям этого времени, что они опасны, но опасен именно тот, кто это сказал! – В сердцах воскликнул он. – И, кстати, не хотите освежиться? Можете сесть, как я.
- Силовое поле… - Стоило мне начать, как я натолкнулся на усмешку, нет, ухмылку визитёра.
- А как я сижу?! Право, вы тут все какие-то…- затем, помолчав, он добавил уже более миролюбиво – если резко не падать в воду, а медленно погружаться, левиот считает, что вы контролируете процесс и уловит вас только, когда грудь опустится в воду, но и в этом случае достаточно сказать «свободное плавание» - он тут же вас отпустит, позволив даже нырнуть.
Такие откровения меня заинтриговали, и я молча уставился на незнакомца.
- Знаете ли вы, что карась, которого вы так боитесь – обычная, даже вкусная и, уверяю вас, абсолютно мирная рыба? – Повторился гость. - Опасней, пожалуй, щука, но такой вы уже давно не видали… Вижу, что вы мне верите. А известно ли вам, что обувная коробка – это одно из лучших, нет, я точно уверен – самое лучшее изобретение человечества? - Без всякой видимой связи с предыдущим утверждением, продолжил он. - Нет? Что ж, позвольте вам это доказать.
Как я понял, моему визави не требовался какой-то ответ. Он уже настроился вести свое повествование и мне оставалось только слушать:
- Ничто не может быть оценено лучше, чем коробка для обуви. Я бы даже сказал, что тут возможно недооценить, нежели переоценить. Если мне потребуется переезд - я обязательно все документы уложу в коробку для обуви. Да, вы можете настаивать, что сейчас достаточно отпечатка сетчатки глаза, но, если я скажу вам, что даже ее можно подделать? Нет, мистер! Только и только старая добрая бумага! Вы можете возразить, мол, есть множество вариантов надежного пластика, но сударь! – В этот момент незнакомец всплеснул руками – а если у меня случайно в этот контейнер попадет влажный документ? Всё! Здравствуй плесень! Нет, только обувная коробка – вот, что делает мои документы максимально защищенными.
- А если мне нужно перевозить кучу инвентаря? Нет более точной и подходящей по размеру ёмкости, чем обувная коробка. Как я уже говорил – она защитит от плесени, она сбережет от ударов, поскольку бумага очень мягкая!
- В вашем времени неизвестна бумага? Ох… – рассказчик на секунду задумался, но достаточно быстро воспрял духом: - Не пытайтесь узнавать значения новых для вас слов. Просто…Просто вы мне нравитесь. Не знаю, почему. Вы позволите продолжить?
- Да, пожалуйста, продолжайте…- Мне была известна бумага. Древняя запрещенная технология, из-за которой погибла не одна цивилизация.
- Спасибо. Итак, нет ничего лучше бумажной обувной коробки. Однажды мне пришлось… - рассказчик внезапно замолчал и продолжил уже с более хмурыми нотами в голосе:
- У меня была кошка. Возможно, вы знаете, такое милое животное, полностью из шерсти, четыре лапы, хвост, треугольные уши, большие миндалевидные глаза. Очень сильно вибрирует, если любит своего хозяина. Белая, ангорской породы. Это те, которые с дополнительным «воротником», с гетерохромией, то есть с разными глазами, а значит, как позже я узнал – глухая. Но также мне пришлось узнать, что глухие прекрасно слышат. Просто не так, как мы. Так вот, однажды она принесла котят – четыре маленьких шерстяных комочка. Думаю, что своего кавалера она выбирала долго, поэтому-то каждый котенок отличался незаурядной внешностью и один - не помню, какого он был полу – был просто необыкновенной красоты. В то время мы их называли сиамскими. Но это, как мне сказали, было неправильно. Серенькое, почти шоколадного цвета, тельце, темные лапки и хвост, очень игривый и самый добрый из всех…
Мой внезапный гость неожиданно замолчал. И в тот момент, когда я уже был готов его спросить, что же произошло дальше, продолжил:
- Мы ждали гостей. Котята игрались на полу. Да, у нас было место, где свободно могли играть котята. Вам. верно, это удивительно, но когда-то существовали личные места для жизни. Мы их называли «квартиры». Так вот, мы ждали гостей. Я сидел, занимаясь какими-то вычислениями, за столом, как вдруг прозвенел звонок входной двери и тут же сорвал меня с места. И я не сразу понял, что именно хрустнуло под ногой.
- Верите ли, – еще более мрачно продолжил он, – мы почему-то приучены кричать на того, кому плохо. Если кому-то плохо, обязательно надо наорать на него, будто пытаясь «докричаться», совершенно не беря в расчет, что тому, на кого мы кричим, может быть и без нашего крика уже не до нас….
Он снова замолчал, но достаточно быстро продолжил:
- Я тут же начал кричать «маленький, что с тобой?», понимая, что именно хрустнуло у меня под ногой… Абсолютно…Абсолютно не было желания открывать дверь тем, кто пришел, но я открыл и продолжил пытаться словами вернуть котенка. Он умирал страшно. На губах выступила розовая пена, а значит, что его легкие я сам и сломал, наступив на него. Маленькую, невинную жизнь я забрал просто потому, что не взглянул под ноги! Просто потому, что гости, коих я более никогда не видел, оказались для меня важнее члена моей семьи!..- Взяв паузу, он не слишком долго молчал:
- Вы ведь знаете, что любое животное, будь то хомяк, попугай или кот – член семьи?, – Его знания давно забытых видов пугали. Но я старался не выказывать страха: очень хотелось узнать, чем именно закончится рассказ моего внезапного гостя.
- Предъявите сетчатку! – внезапно возникла нахл. Настолько, что я даже вздрогнул, хотя мало что могло выбить из равновесия главного инженера Хьюман Сосьете. Её требование было направлено на моего визави, и я расслабился: хоть ты и силен в своих правах, всё же спокойнее, когда протоколисты тебя не трогают.
- Ого! Целая женщина! – воскликнул гость (я решил звать его так), но тут же бедняга едва не получил удар парализатора и, сориентировавшись, мгновенно выдал фразу, мощнее которой я еще не встречал: - Ох, нахл, прошу не использовать на мне никаких нервно-паралитических, а равно и психотропных препаратов или устройств, согласно параграфу № 74, От 20 уня, 516 года Орбиты.
Знания законов пугали теперь меня едва ли не больше всего того, что я услышал ранее. Этот человек знал параграф 74. Но этого не могло быть - текст Законов после наступления эры Орбиты запрещено изучать под страхом очищения. Если он знает Уложение... значит, он либо Матерь, но при этом он не нахла, ведь он мужчина, либо… Второе «либо» я даже не хотел хоть единым намеком касаться: либо это человек (а человек ли?) мёртв. Мне очень, очень, очень, очень, очень сильно захотелось узнать всё. Всё, что знает эта…персона?
- Прошу прощения, Великий! – нахла развернулась и в следующее мгновение о ее недавнем присутствии напоминали только влажные следы на полу левиота.
- Чертовы бабы! – Гость выругался и сплюнул в озеро. Я до сих пор не рисковал называть это водой. А такое явное выражение злости в отношении нахл было равносильно святотатству. Но мне уже было больше любопытно, чем страшно, поэтому я молча внимал продолжению монолога незнакомца:
- Помню, мы дали им право отмечать «международный женский день» - и, чем это закончилось, а? Нет, скажите, мистер, чем? Нахлы! Они даже название свое переврали! День женщин... Ха! Мы думали, дадим им один день в году - и они успокоятся. А они взяли все дни. И даже название себе новое придумали. – Гость злился и не собирался как-либо укрощать свою злость. Я уже понял, что в его присутствии мне не стоит сильно бояться, поэтому позволил себе улыбнуться.
- Ржёшь? Тебе абсолютно не жаль моего маленького котенка?! – Незнакомец взорвался, но вместо крика перешел на почти зловещий шепот. Это напугало меня больше, чем появление нахлы или упоминание Законов. Теперь я даже не знал, что делать, но, к моему счастью, мой собеседник взял себя в руки, хотя по его настроению это было и не понятно сразу:
- Котенок… Он умирал… Он хрипел… Ты когда-нибудь слышал, как хрипят умирающие котята, которым раздавили грудную клетку и кости пробили легкие, а? – В этот момент я решил, что он меня ударит. Но ему не нужна была драка, он хотел достучаться. Так же, как по его собственным словам, пытался достучаться до умирающего животного. – Они…Гости…Они сидели, смеялись, лишь моя будущая жена почуяла неладное! Ах, вам же не знакомо это понятие… Мой проект для совокупления подбадривал меня и сочувствовал. И всё равно!.. – Он ударил кулаком по раскрытой ладони. – Всё равно он умер! Слышишь?! Умер!!!...
Он замолчал надолго, и я не решился нарушить это молчание. Уже тени от деревьев стали достигать нашего левиота, когда он продолжил, но настолько тихо, что первое время приходилось очень сильно прислушиваться и стараться не дышать, чтобы не помешать моему рассказчику:
- Коробка из-под обуви – идеальный гроб для котенка и для взрослого кота. Да, мне известно, что в вашем времени в ходу аннигиляторы, но, мистер – при этих словах он взглянул на меня и, клянусь, большей боли я не ощущал ни до ни после этого взгляда – только коробка для обуви, из прочного картона, под кроссовки 43 размера – вот оно, идеальное пристанище для маленького, пушистого котенка сиамского окраса с застывшей кровавой пеной на губах…Как минимум, ты всегда можешь прийти на то место, где она закопана… - На этих словах он замолчал снова. Солнце уже клонилось к горизонту, когда он продолжил: - Можешь прийти и попросить прощения…И нет, я не Великий, просто немного знаю ваши законы.
Его слова задели что-то доселе неизвестное в глубине меня. Но всем известно, что никакой глубины не существует. Раньше еретики пытались внедрить нам, что существует некая «душа», но наука давно доказала, что это вредоносная информация и мы перестали ею пользоваться. Однако, что-то давило где-то в груди. Я почувствовал какое-то непонятное движение на щеке и рефлекторно провел по ней рукой. На пальцах осталась странная субстанция. Она напоминала структуру озера. Почему-то захотелось попробовать её на вкус. Солёная.
В растерянности я обернулся на своего собеседника, как бы спрашивая у него ответа, но на левиоте, кроме меня, никого не было. На секунду мне даже показалось, что всё происшедшее – результат солнечного излучения, от которого нас предостерегали различные плакаты вокруг озера. Однако на краю левиота явственно проступали следы двух босых ног. Хотя я был в туфлях.
С той поры прошло уже много лет, но в какой бы момент меня кто бы ни спросил, я абсолютно убежден, что обувная коробка – лучшее изобретение человечества.
