Дикие животные

Недавняя встреча с «яркими личностями» произошла на острове Большой Пелис Дальневосточного морского заповедника. Героями ценных фото стали рыжий воробей и белобрюхий дрозд. На кадрах — самцы, о чём говорит яркая и контрастная окраска этих некрупных птиц.

Рыжий воробей – близкий родственник распространённого в российских городах полевого воробья. В Приморье за последние 50 лет рыжий воробей достоверно отмечался лишь семь раз.

А белобрюхий дрозд в Приморском крае почти не встречается, за последние 60 лет достоверно описаны только десять встреч. Фиксация обеих птиц в очередной раз показывает, что многолетняя охрана природных комплексов благотворно влияет на их биоразнообразие.

Автором стал фотограф и волонтёр «Земли леопарда» Иван Боровков, который участвовал в текущих работах на природоохранной инфраструктуре острова.

Удачные кадры получены в нескольких метрах от кордона, когда птицы кормились на поляне. Утром следующего дня Ивану даже удалось снять рыжего воробья на видео.

Не исключено, что воробей уже «прописался» на острове – обзавёлся самкой и свил гнездо. Случаи такого локального гнездования отдельных пар на островах заповедника фиксировались орнитологами.

«Обе эти встречи уникальны и вызывают как минимум научный интерес. В Приморье гнездования рыжего воробья единичны. А для белобрюхого дрозда и вовсе не отмечено случаев гнездования в нашей стране, тем труднее застать его нечастые визиты. Поэтому каждое появление этих редких птиц здесь заслуживает внимания», – рассказал Дмитрий Беляев, сотрудник научного отдела ФГБУ «Земля леопарда».

Дальневосточный заповедник находится под управлением дирекции заповедников «Земля леопарда».

Источник

Гималайский медведь в национальном парке «Зов тигра» в Приморском крае идёт спать. На дворе (на момент съёмки) 29 ноября, днём держится стабильный минус, лежит снег.

Фото получено с использованием фотоловушки. Источник

Сначала ее откопали, но животное ослабло и не смогло выбраться – тогда члены экипажа задействовали кран.

Пожелаем животному удачи!

Источник

Так и описывается, обычно, Мадагаскар, — волшебная страна загадок. Отдельная зоогеографическая зона. Насколько высоко это звание, можно прочувствовать, если знать, что единой зоогеографической зоной являются Евразия и Северная Америка.

Не принято же говорить о том, что Мадагаскар — эволюционная ловушка. И в действительности его фауна очень бедна и находится в глубоком кризисе. Не связанном даже с хозяйственной деятельностью человека. Фауна острова деградировала всю историю его существования.

С каждым геологическим периодом на планете не просто появлялись новые, более совершенные виды животных и растений. Виды становились лучше приспособленными к условиям, заселяя территории до этого пустынные. Даже сравнительно с эрой гигантов — мезозоем — современная биосфера массивнее, сложнее и богаче, — живых существ на Земле стало намного больше. Мадагаскар же является примером обратного явления. Можно сказать — зоной биосферной эрозии.

При всём заявленном богатстве на Мадагаскаре… почти ничего нет. Ну, лемуры в ассортименте. Но это как мартышки, только хуже. Отряд хищных представляют мадагаскарские виверры. Тоже — не шедевр. Наличествуют насекомоядные. Летучие мыши. Экологическое разнообразие крайне мало и зияет огромными дырами. На острове нет, например, крупных травоядных и вообще крупных четвероногих. Как следствие, общая масса позвоночных не сравнима с находящимся через пролив побережьем Африки.

И, кстати, о лемурах. На основании предполагаемых сроков их расхождения с полуобезьянами оставшимися в Африке, долгое время предполагалось, что Мадагаскар откололся от материка 25-50 миллионов лет назад. Однако, геологические исследования указали другие сроки — от 88 до 120 миллионов лет. То есть, изоляция острова началась ещё в меловой период, предки же современных населяющих Мадагаскар млекопитающих попали туда не сухим путём, а через море на природных плотах. В частности, мангустам, от которых произошли местные хищники, удалось форсировать пролив только 25 миллионов лет назад.

...И казалось бы, что здесь странного? Переправка через пролив достаточной для создания популяции группы позвоночных на подручных плавсредствах — редкое событие. Этим объясняется небольшое таксономическое разнообразие на острове. Но возникает вопрос, куда делось исконное позвоночное население Мадагаскара, который не поднялся из вод океана, а откололся от Индии? Динозавры, допустим, вымерли в свой срок, но огромном острове должны были водиться и млекопитающие. Правомерен также и другой вопрос, — почему успехи переселенцев, к моменту преодоления пролива относившихся к наиболее прогрессивным формам позвоночных, так скромны. Ну, правда. За те же 50 миллионов лет оставшиеся на материке приматы в условиях конкуренции с другими отрядами непрерывно атаковали, породив в итоге такие формы, как древесный шимпанзе, наземный павиан, огромный гигантопитек и даже человек.

Лемуры тоже пытались. В историческое время вымерли мегаладаписы, достигавшие 80 килограммов веса. Но сохранявшие древесный и к тому же малоподвижный образ жизни. Попытки же освоения лемурами равнин и морского побережья пресеклись эволюцией как-то сами по себе.

...Однако, к делу. Для начала об исконном населении острова. Оно — вымерло. Большей частью давно, меньшей — недавно. До средних веков включительно господствующей формой жизни на Мадагаскаре были эпиорнисовые птицы, масса которых достигала 7 центнеров. Любопытно, что выделенная из костей ДНК показала, что ближайшими родственниками эпиорнисов являются австралийские киви. А значит, предки эпиорнисов жили на острове, когда он ещё являлся частью Гондваны. Причём, тогда уже, скорее всего, не летали. Но не одни же предки эпиорнисов были отсечены на Мадагаскаре образовавшимся проливом?

В момент превращения в остров Мадагаскар, разумеется, унаследовал богатую и сложную экосистему материка. Проблема же оказалась в том, что на ограниченном пространстве она не смогла себя воспроизвести. Среднее время жизни вида позвоночных составляет два-три миллиона лет. А значит, вид, в своё время вымирающий, потому что добыча, враги, конкуренты и паразиты — объединёнными силами — приспособились к нему лучше, чем он к ним, должен оставить «потомков».

Видобразование происходит там, где процветающий вид вторгается в чуждые условия и на чужие ниши, может и не слишком благоприятные, но такие, где отсутствуют общие вызовы, ведущие в перспективе к неизбежному вымиранию. В новых условиях, отбор, охранявший наследственность, начинает работать на поощрение изменчивости… Но эти новые условия, как минимум, должны быть. Мадагаскар же, — слишком большой, чтобы дефицит ресурсов мог вызвать, например, эффект «островной карликовости», — достаточного разнообразия условий не обеспечивал.

То есть, с каждым «поколением» количество видов на острове сокращалось. Восполнение убыли десантами с материка не решало проблемы, так как и прибывшие попадали под действие той же закономерности. Образование же дыр в экосистеме в свою очередь вело к сокращению разнообразия условий, — добыча, враги и конкуренты входят в число формирующих «условия» факторов, — приспособление к которым могло бы высвободить накопленный потенциал изменчивости.

В изоляции эволюция начинает пробуксовывать.

Источник.