FANFANEWS

Большинство статей о Дауни обыгрывает духоподъемный сюжет о том, как пропащий актер-наркоман едва не сгинул в тюрьме, но после многих падений все же поборол своих демонов и на пятом десятке превратился в мультимиллионера, трезвенника и трудоголика. На самом деле в карьере Дауни есть еще одно, не менее драматичное, превращение: из не самого удачливого, но при этом смелого и разнопланового актера в осторожную звезду, боящуюся и шага ступить за пределы мира крупнобюджетных кинокомиксов.

Токсичное воспитание

Дауни-младший – плоть от плоти американской артистической богемы, и это, возможно, объясняет, почему Голливуд так долго терпел его провалы и проделки. Дело не в знакомствах и протекции, а в том, что в этой среде он ощущался как свой на генетическом уровне, со всеми его достоинствами и пороками.

Отец нашего героя, Роберт Дауни-старший, был режиссером ряда не самых выдающихся фильмов, в основном комедий или сатирических картин с грубоватым юмором, подчас «ниже пояса». Иногда он играл эпизодические роли и во вполне приличных проектах, например «Ночах в стиле буги» (1997) и «Магнолии» (1999) Пола Томаса Андерсона или «Семьянине» (2000) Бретта Ратнера с Николасом Кейджем.

Мать Дауни-младшего Элси Энн была актрисой, но едва ли более известной, чем супруг, – и снималась в основном в его фильмах. В пятилетнем возрасте к семейному делу привлекли и крошку Роберта – он сыграл эпизодическую роль в картине «Загон» (1970), где люди изображали собак, ожидавших своей участи в распределителе для бездомных животных. Папаша поручил ангелоподобному ребенку произнести пошловатую реплику.

Однако по сравнению с другими воспитательными методами Дауни-старшего, это была сущая ерунда. Не зная, чем занять маленького сына, он угощал его марихуаной* и кокаином* – позже Дауни-младший объяснил это тем, что «для отца это был единственный доступный ему способ выразить свою любовь ко мне». Трудно даже представить себе, что творилось в голове у режиссера «Загона», но подсаженный им на наркотики отпрыск, потратив на борьбу с зависимостями не один десяток лет, не только в конце концов простил родителя, но и увековечил память о нем в документальном фильме «Старший» (2022). Для богемного наркомана тот, кстати, прожил немало – целых 85 лет.

Скорее всего, его физическая выносливость передалась и сыну – Дауни очень повезло, что он сумел дожить до решения окончательно «завязать», а ведь мог отправиться на тот свет и в молодости, как другой талантливый актер его поколения Ривер Феникс.

Больше чем ноль

Школьными отметками сына родители не интересовались, однако, подозревая, что он может пойти по их стопам, отправляли его на лето в актерскую школу Stagedoor Manor на севере штата Нью-Йорк. В остальное время года Роберт учился веселить людей, шатаясь с друзьями по улицам родного Гринвич-Виллиджа, богемного нью-йоркского района.

После развода родителей Дауни уехал с отцом в Калифорнию. В 17 лет Роберт окончательно забросил школу. Деваться юному разгильдяю было некуда – и он решил-таки податься в актеры, тем более что Господь не обделил его ни внешностью, ни харизмой.

Судя по тому, что Дауни вернулся в родной Нью-Йорк, планы у него были серьезные. Ведь те, кто хочет быстрого успеха и денег, едут в Голливуд, а те, кто ценит основательность и хорошую актерскую школу, стараются держаться поближе к бродвейским театрам. Так сделал и Роберт, но не очень преуспел – изредка он получал небольшие роли на сцене, а в остальное время зарабатывал на хлеб официантом, портье и пр.

Через пару лет судьба слегка улыбнулась Роберту – его взяли в популярное телешоу Saturday Night Live. Дауни-младший и его коллеги дурачились в прямом эфире, но продюсеры сочли кастинг неудачным и скоро разогнали компанию молодых лицедеев. Однако в тот же период Дауни удалось просочиться и в кино, получив роли второго плана в молодежных картинах 1985 года «Стенка на стенку» Фрица Кирша и «Ох уж эта наука!» Джона Хьюза. Последняя в годы перестройки довольно часто попадалась на видеокассетах в Советском Союзе.

Еще пара комедий – «Снова в школу» (1986) Алана Меттера и «Специалист по съему» (1987) Джеймса Тобэка – и о Дауни заговорили как о многообещающем таланте, надежде поколения. Роберт вполне оправдал эти ожидания, до мурашек правдоподобно сыграв наркомана в экранизации романа Брета Истона Эллиса «Меньше чем ноль» (1987). Фильм провалился, но и критики и сам писатель признавали: если в нем и есть что-то ценное, то это игра Дауни. Она получилась столь убедительной из-за того, что актер опирался на личный опыт. А соответствующего опыта к тому времени у него уже накопилось изрядно, хотя было Роберту немногим больше 20 лет.

Агент Чарли

Ни один фильм Дауни того периода не мог похвастаться кассовым успехом, но это удивительным образом не мешало ему получать роли в новых проектах. Сколь бы плохой ни выходила картина, Дауни был последним, кого можно было бы в этом обвинить, – его игра всегда была выше всяких похвал.

В одном из таких провальных фильмов, «Джонни, будь хорошим» (1988), небольшая роль перепала и Дауни-старшему. А еще в этой комедии сыграла юная Ума Турман.

Сердце Роберта в те годы принадлежало Саре Джессике Паркер, будущей звезде сериала «Секс в большом городе». Они познакомились на съемках триллера «Перворожденный» и провели вместе несколько лет. Круглосуточные тусовки были одним из главных элементов их образа жизни; Дауни входил в сообщество молодых голливудских кутил, получившее название Brat Pack («Стая пижонов»), по аналогии с легендарной Rat Pack («Крысиной стаей») Хамфри Богарта, Фрэнка Синатры и других знаменитостей 1950-х. В отличие от «Крысиной стаи», сегодня мало кто помнит имена тех пижонов, наводивших шороху в Голливуде 1980-х: Эмилио Эстевеса, Роба Лоу и других. Только Дэми Мур да Дауни-младший с Джоном Кьюсаком остались на плаву.

Слишком бурная светская жизнь и затянувшаяся цепочка провальных фильмов начинали подрывать доверие к некогда казавшемуся перспективным актеру, но его спас Мел Гибсон. В те годы он был на пике своей карьеры, и именно Гибсон, оценив талант молодого коллеги, настоял на том, чтобы Дауни взяли на роль его партнера в фильме «Эйр Америка» (1990), полукомедийного экшена о том, как ЦРУ тайно перевозила в Азию наркотики во время Вьетнамской войны. Критики фильм не одобрили, спецагенты обиделись, да и в прокате он едва окупился. Но рейтинг Дауни как хорошего актера снова пошел вверх, и вскоре он получил роль в главном фильме своей молодости – «Чаплине» (1992) Ричарда Аттенборо.

Биографический «Чаплин» повторил судьбу «Меньше чем ноль», только в увеличенном масштабе. Критики писали: «Игра Дауни потрясает, но всё же ее одной недостаточно, чтобы вытянуть этот очень формальный байопик, не идущий ни в какое сравнение с фильмами самого Чарли Чаплина».

«Вкус металла»

Как обычно, Роберту, несмотря на общий провал, удалось урвать немного личной выгоды. Его номинировали на «Оскар» и вообще всячески превозносили – действительно, будучи отменным комиком, он как никто другой смог воссоздать образ отца кинокомедии.

С практической точки зрения это значило, что у Дауни появилось больше работы и больше денег на сомнительные развлечения. А по мере усугубления своей зависимости он всё меньше заботился о том, чтобы попасть в хороший фильм. Хорошим для него был тот, где более-менее прилично платили. Так началась вереница маловразумительных картин Дауни 1990-х. Для репутации актера подобная неразборчивость может быть не менее губительной, чем наркомания.

Десятилетие началось вроде вполне прилично – с «Чаплина» и «Прирожденных убийц» (1994) Оливера Стоуна, где Роберт, как всегда блестяще, сыграл беспринципного репортера, а также женитьбы на певице Деборе Фалконер – а закончилось чередой арестов и тюремных сроков, не говоря уже о маловразумительных фильмах вроде «Служителей закона» (1998) Стюарда Бэрда или «Черном и белом» (1999) Джеймса Тобэка.

Удивительно, что он вообще успел сняться в этих картинах, поскольку почти всю вторую половину 1990-х Дауни провел либо в реабилитационных центрах, либо за решеткой, куда неоднократно попадал. Его не останавливало ничто – из клиник он сбегал, а вскоре после очередного ареста его могли найти спящим в чужом доме, куда он забрался в наркотическом угаре.

Всё это уже походило на саморазрушение, а не развлечение. Недаром на одном из судов Дауни так описал ощущения от своей зависимости: «Представьте, что у вас во рту дуло пистолета, курок взведен, и вам нравится вкус металла».

«Дайте человеку протрезветь»

Положение усугубляло и то, что актеру, по сути, нечего было терять: за 15 лет и 40 (!) фильмов он так и не сделал себе имени, которым стоило дорожить, – лишь пара похвальных ролей, да и то в посредственных лентах. Перед Дауни стояла двойная задача: победить зависимость и доказать наконец миру, что он большой актер, – и порой казалось, что добиться этого уже невозможно. Тем похвальнее, что Роберт все-таки сдюжил.

Справился он, конечно, не без помощи друзей. Кстати, число переживавших за него людей, от Шона Пенна до Мела Гибсона, свидетельствует, что как личность Дауни все-таки поприятнее, чем, допустим, его герой Тони Старк из «Железного Человека» – заносчивый эгоцентрик, с которым актера теперь часто ассоциируют.

Пенн подыскивал товарищу новые реабилитационные клиники, а Гибсон – роли. Одной из них был Гамлет в гибсоновской постановке Шекспира, но Роберт предпочел уйти в очередной загул. И все же в начале 2000-х появилась надежда, что он либо выздоровеет, либо перед смертью успеет сняться в чем-то приличном. Его взяли в популярный сериал «Элли Макбил», за роль в котором он получил «Золотой глобус» и номинацию на «Эмми». Продержавшись сезон, Дауни вылетел из проекта после очередного наркоскандала.

Удивительно: чем больше Дауни плевал на себя, тем больше окружающие пытались ему помочь. Даже желтая пресса, устав от однообразных новостей про Роберта-дебошира, начала распространять слух о том, что причина всех проблем актера – биполярное расстройство, и его надо жалеть, а не осуждать. Но тут в дело вмешался сам Дауни, резонно заявив: «Прежде чем ставить человеку диагнозы, дайте ему протрезветь».

В 2001-м Дауни снялся в клипе Элтона Джона I Want Love, сыграв персонажа, от имени которого поется песня, – и этот клип тоже стал частью общественной реабилитации актера. Будучи наслышан о его проблемах, Элтон Джон, и сам в свое время прошедший через подобное, решил поддержать Дауни, предложив работу, когда киностудии уже списывали его со счетов. Клип стал хорошей рекламой для актера: в те годы музыкальное телевидение было влиятельной силой, и с помощью музыки Элтона Джона Роберт Дауни, можно сказать, вошел в каждый дом.

Не унимался и старший товарищ нашего героя Мел Гибсон. Хотя Дауни подвел его с «Гамлетом», Мел уломал продюсеров взять почти пропащего актера в «Поющий детектив» (2003) Кита Гордона, причем уступил ему главную роль, а себе взял роль второго плана. Провалить такое дело стало бы верхом неблагодарности, и Роберт, взяв себя в руки, с работой справился. Это было началом его постепенного восхождения.

За «Детективом» последовали «Готика» (2003) Матьё Кассовица, «Поцелуй навылет» (2005) Шейна Блэка, «Спокойной ночи и удачи» (2005) Джорджа Клуни, «Зодиак» (2007) Дэвида Финчера – не шедевры и не лидеры проката, но по крайней мере фильмы, появление которых широко обсуждалось и за которые уже не приходилось краснеть.

На съемках «Готики» Дауни познакомился с помощницей продюсера Сюзан Левин. Этой женщине удалось поставить точку в многолетней истории его загулов. Выбор был прост: либо она, либо вещества, – и Дауни выбрал первое.

Жизнь налаживалась, и на радостях Роберт даже записал собственный музыкальный альбом в джазовых тонах – The Futurist (2004). Его название оказалось пророческим, потому что через несколько лет футуристические фильмы стали главным занятием нашего героя.

Из изгоя – в супергерои

Во второй половине 2000-х компания Marvel Entertainment разрабатывала планы по созданию своей комиксовой киновселенной, то есть структуры из множества взаимосвязанных фильмов. Успех продукции их конкурентов из DC Comics, картины «Бэтмен: Начало» (2005) Кристофера Нолана показал рост интереса к супергеройскому кино, хотя прежде разнообразные эксперименты в этом жанре редко давали достойный результат.

Одним из новых киногероев Marvel должен был стать Железный Человек, он же Тони Старк, прежде бывший маргинальным персонажем в супергеройской иерархии. На него возлагались определенные надежды, но даже самые смелые стратеги Marvel вряд ли могли предположить, что он займет позицию стержневого героя новой вселенной.

На эту роль пробовался Том Круз, но он хотел слишком много денег и контроля над производством. Кроме него, никто сыграть Тони Старка желанием не горел. Это сейчас серьезные актеры готовы всё бросить и сломя голову бежать сниматься в супергеройском кино, потому что оно самое кассовое и полезное для рейтинга, а тогда и доходы были скромнее, и художественный уровень так себе.

Дауни-младший был открыт для экспериментов, хотя к комиксам был совершенно равнодушен, и даже более того, в школьные годы смеялся над теми, кто их читает.

Режиссер Джон Фавро уцепился за его кандидатуру и всячески выгораживал ее перед боссами студии, настаивая, что харизма Дауни может пойти на пользу истории Железного Человека – так же, как за несколько лет до того харизма Джонни Деппа, весьма неочевидного кандидата на роль Джека Воробья, спасла «Пиратов Карибского моря».

Фавро оказался прав. Во многом благодаря Дауни, супергеройское кино Marvel перестало быть развлечением для детей и инфантилов. Не то чтобы оно стало взрослым и интеллектуальным, но по крайней мере сделало шаг в эту сторону. «Железный Человек» начал супергеройскую революцию в голливудском кино, и лицом этой революции стал Роберт Дауни-младший.

Актер говорил, что между ним и Тони Старком – беспринципным торговцем оружием, который превращается в спасающего мир Железного Человека, – много общего. И тот, и другой очень много о себе мнили, но жизнь смирила их, поставив на грань гибели.

Гонорары растут

Дауни так хотел воспользоваться новой возможностью, что согласился на очень скромный гонорар – за первого «Железного Человека», премьера которого состоялась весной 2008 года, он получил полмиллиона долларов – в четыре раза меньше, чем десятью годами раньше за «Служителей закона», который он считает худшим фильмом в своем послужном списке. А кассу «Железный Человек» собрал внушительную – почти $600 млн. Поэтому, когда осенью того же года Дауни подписывал контракт об участии во второй части франшизы, в нем уже была указана совсем другая цифра – $10 млн.

Еще выше взлетели его гонорары после поразительного – сама студия не ожидала такого – успеха первой части «Мстителей» (2012), фильма, где марвеловские супергерои объединялись в команду, негласным лидером которой был именно Тони Старк. За этот фильм Дауни получил уже $25 млн – вдвое больше, чем все остальные актеры вместе взятые, – а потом еще столько же в качестве процентов от проката. Отрезая себе очередной жирный кусок бюджета, актер припоминал студии свой первый марвеловский гонорар. Студия же была готова на всё, лишь бы не потерять Дауни, который из железного человека за несколько лет превратился в золотого.

Пока комикс-кино не засосало его почти полностью, Дауни успел блеснуть в нескольких примечательных фильмах. Вскоре после первого «Железного Человека» вышел комедийный боевик Бена Стиллера «Солдаты неудачи» (2008), пародия и на военные фильмы, и на голливудскую ярмарку тщеславия. Дауни получил вторую номинацию на «Оскар» за роль, за которую сегодня скорее можно получить обвинения в расизме и кэнселинг, – он играл австралийского актера, который решил так глубоко войти в роль, что сделал себе пластическую операцию, став чернокожим.

Резко набравшего популярность Дауни подхватил всегда держащий нос по ветру Гай Ричи – и дал ему роль Шерлока Холмса в одноименном фильме 2009 года, ломавшем традиционный образ гениального сыщика. Фильм имел успех, как и продолжение – «Шерлок Холмс: Игра теней» (2011), где Дауни и Джуд Лоу снова изображали Холмса и Ватсона.

Злодейские замыслы

После этого Дауни на несколько лет затворился во вселенной Marvel, благо там хватало и работы, и денег. Его можно было понять: получив такой подарок судьбы, естественно дорожить им, тем более если тебе уже давно за 40 и всю предыдущую жизнь ты провел в статусе талантливого неудачника.

В этой вселенной Дауни – король, который может диктовать свои условия, с каждым фильмом все более дерзкие (так, за несколько экранных минут в «Человек-паук: Возвращение домой» он получил в 20 раз больше денег, чем игравший главную роль Том Холланд). А за пределами этой вселенной – опасность провала, и две осторожные вылазки как будто подтвердили это: «Судья» (2014) Дэвида Добкина и «Удивительное путешествие доктора Дулиттла» (2020) Стивена Гейгана не оправдали ожиданий. За роль в «Дулиттле» Дауни впервые номинировали на премию «Золотая малина», присуждаемую за худшие явления в киноискусстве.

Внутри же мира кинокомиксов Дауни не знает ничего, кроме триумфа: две последних части «Мстителей» – «Война бесконечности» (2018) и «Финал» (2019) – совокупно собрали в прокате почти $5 млрд. Дауни не захотел покидать этот рай даже ради третьей части «Шерлока Холмса».

Одна беда – его герой Тони Старк погиб в финале «Финала», что делало продолжение марвеловской карьеры слегка затруднительным – но лишь слегка. Вскоре выход был найден: Дауни взял на себя новую роль – суперзлодея Доктора Дума и воплотит ее уже в этом году в фильме «Фантастическая четверка: Первые шаги», а также в грядущих частях франшизы «Мстители»: «Судный день» и «Секретные войны», премьеры которых запланированы на 2026 и 2027 годы соответственно. А там, если понадобится, и до воскрешения Тони Старка недалеко – комикс-фильмы знавали и не такие повороты.

И всё же, как бы уютно и безопасно ни было в мире Marvel, между последним на сегодняшний день и будущим супергеройским фильмом образовалось окно в шесть лет, и его надо было чем-то заполнять, чтобы не дать забыть о себе. К тому же за роли в комикс-фильмах не принято давать «Оскара», а потребность в нем у Дауни-младшего, ставшего одним из главных актеров планеты, очевидно назрела.

Так комиксовый затворник Роберт взялся за роль Льюиса Штаусса, председателя Комиссии по атомной энергии США в «Оппенгеймере» (2023) Кристофера Нолана. Риск для ставшего предельно осторожным Дауни почти нулевой: с этим режиссером многие звезды готовы работать бесплатно – рассчитывая, что он введет их в вечность или по крайней мере в список оскаровских номинантов. Вот и Роберт Дауни не прогадал – и получил наконец долгожданный «Оскар», пусть и за роль второго плана, но зато вполне заслуженный.

Последнее на сегодняшний день достижение Дауни – сразу четыре роли в мини-сериале «Сочувствующий»: отличная возможность тонко и деликатно продемонстрировать свои актерские способности. Видно, как Дауни соскучился по работе, предполагающей вызов, а не игру вполсилы среди терабайтов компьютерной графики.

Возможно, четыре роли в одном сериале – это попытка как следует «надышаться» перед очередным погружением в бездну Marvel, откуда Дауни не будет выныривать еще несколько лет. А может быть, наоборот, знак того, что он снова открыт экспериментам.

Источник: https://profile.ru/culture/v-plenu-u-komiksov-60-let-akteru-...

В честь Юнгера называли бабочек и жуков. Он презирал индивидуализм и учил беречь личную свободу, часто рисковал, но дожил почти до 103 лет. Сегодня в мире (и в России тоже) сложился настоящий культ Юнгера, поскольку не только его произведения служат источником интеллектуального и эстетического наслаждения, но и сам он – герой, денди, эрудит и независимая личность – в наши смутные времена служит достойной ролевой моделью. 29 марта исполнилось 130 лет со дня рождения этого удивительного человека.

«Утонченное чувство чести»

В 1913 году гимназист Юнгер сбежал из дома и, подделав документы, записался во французский Иностранный легион. Юный Эрнст искал приключений, а Африка казалась местом, где их будет хоть отбавляй. Но казармы близ глухого алжирского городка Сиди-бель-Аббесе мало соответствовали романтическим ожиданиям. Вместо приключений муштра под палящим солнцем в компании неотесанных сослуживцев. Новая попытка сбежать, на этот раз из лагеря легионеров, закончилась попаданием в гарнизонную тюрьму. Вытащил его оттуда отец, Эрнст Георг, сумевший не только отыскать Эрнста-младшего, но и доказать его военному начальству, что контракт недействителен, поскольку подписан несовершеннолетним.

Кто знает, как сложилась бы судьба Юнгера, не сумей родитель вернуть его из Африки. Но, пожалуй, не менее важное значение для всей жизни нашего героя сыграл один данный родителем наказ. Когда годом позже Эрнст добровольцем отправился на поля Первой мировой, отец посоветовал ему вести дневник. На фронт Эрнст уходил с записной книжкой в кармане и во время войны в самых немыслимых условиях фиксировал в блокноте свои впечатления и мысли. В 1920 году, опять же по совету отца, эти записи были переработаны в книгу «В стальных грозах».

На фронте лейтенант Юнгер отличался редкой отвагой. После каждого ранения, а их было 14, он спешил вернуться в строй, даже несмотря на то, что два последних оказались настолько тяжелыми (оба в легкое), что, получив их, Юнгер буквально прощался с жизнью.

В 1920 году Юнгер за свой счет издал «В стальных грозах». Успех его дебютное произведение имело оглушительный. К середине десятилетия книга выдержала 10 изданий, разойдясь тиражом несколько сотен тысяч экземпляров. Совсем еще молодой писатель-фронтовик стал настоящей звездой.

Сам он в те годы продолжал осмыслять войну (эссе «Борьба как внутреннее переживание», роман «Лейтенант Штурм», повести «Перелесок 125» и «Огонь и кровь»), и вовсе не для того, чтобы осудить ее. Юнгер был убежден, что война может раскрыть в человеке лучшие качества – мужество, самоотверженность. Войну он описывал спокойно; в его констатациях – тот, с кем ты пил кофе за завтраком, к обеду может быть уже мертв – нет ни ужаса, ни пацифистского пафоса. Этим Юнгер радикально отличается от самых известных писателей–участников Первой мировой Ремарка и Хемингуэя.

Сдержанность Юнгера и его манера эстетизировать полные драматизма события многими воспринимались как своеобразный дендизм. Но право занимать эту позу он оплатил собственной кровью. Герои его произведений в минуты смертельной опасности могут невозмутимо разглядывать цветы или изучать насекомых. Сам он вел себя точно так же. Вот как Юнгер описывал авианалет на Париж, который наблюдал с крыши отеля «Рафаэль»: «В лучах заходящего солнца я поднял бокал бургундского, в котором плавали ягоды земляники. Город с его башнями и куполами лежал в величественной красоте, подобно бутону, замершему в ожидании смертельного оплодотворения. Все было зрелищем».

Комиссар консервативной революции

На поля Первой мировой Юнгера привел не столько патриотический порыв, сколько «сердце искателя приключений», для которого бюргерский быт был страшнее смерти, а мысль о том, чтобы отсидеться дома, – позорной. Свою роль сыграло и увлечение философией Ницше, среди прочего утверждавшего: «Отказываясь от войны, отказываешься от великой жизни».

Но боевой опыт и политические события (особенно унизительный Версальский договор, сделавший из Германии второсортную страну, от которой можно безнаказанно отрезать куски) превратили писателя-фронтовика в одну из главных фигур «консервативной революции» – интеллектуального движения, представителей которого объединяла неприязнь к Веймарской республике и парламентской демократии.

Переехав с семьей в Берлин (в 1925 году он женился на Грете фон Эйзен, вскоре у них родился сын Эрнестель, а позже второй – Александр), Юнгер стал активным публицистом и участником политических дебатов. Круг его знакомых был разнообразен – от национал-большевика Эрнста Никиша и правоведа Карла Шмитта (будущего «главного юриста Третьего рейха», быстро попавшего к нацистам в немилость) до «красного» драматурга и поэта Бертольда Брехта.

Буржуазное общество с его сытостью, комфортом, материализмом, индивидуализмом Юнгер считал вырожденческим, насквозь пропитанным разложением. Здоровой альтернативой ему Юнгер полагал авторитарное военизированное государство, основанное на растворении индивидуальности в высшей идее. Ядром такого государства должна была стать немецкая нация, еще не до конца обуржуазившаяся, хотя англо-американский мир уже навязывал ей свои порядки.

Пускай работает Рабочий

Кульминацией этого юнгеровского периода стал трактат «Рабочий. Господство и гештальт» (1932), но в нем национализм уже уступал место планетарному мышлению.

«Рабочий» может показаться антиутопией, но Юнгер считал, что описывает неотвратимое будущее, процесс созревания которого запустила Первая мировая. Восприняв ее как битву технологий (впервые массово были применены авиация, химическое оружие и т. д.), Юнгер стал одержим темой техники. Он полагал, что в войне победили не конкретные страны, а новый тип жизни, в котором именно техника будет играть ключевую роль.

В отличие от других близких ему по духу мыслителей, например, автора «Заката Европы» Освальда Шпенглера, Юнгер усиление роли техники приветствовал. В 1920-х он первым из людей своего круга выучился на пилота и летал над Берлином; думается, его мысли о слиянии человека и машины в единый организм родились после этих авиационных опытов. Его восторг перед техникой очень напоминает мысли Андрея Платонова. Юнгер его вряд ли читал, но эти два писателя хорошо чувствовали эпоху и предвидели будущее.

Рабочий Юнгера – это не пролетарий, не класс, не сословие, а новый человеческий тип, «титаническая фигура», ницшеанский ubermensch. А работа в юнгеровском значении – это «не деятельность как таковая, а выражение особого бытия, стремящегося наполнить свое пространство, свое время, исполнить свою закономерность». В наступающем мире, мире рабочего, будет господствовать тотальность – всеобщая подчиненность единой цели.

«Рабочий» привел в восторг философа Мартина Хайдеггера, посвятившего книге отдельный семинар, а также апостола традиционализма Юлиуса Эволу, написавшего небольшую книгу об этом трактате. Но Юнгер в этом тексте словно дошел до пика своего увлечения тотальностью, и далее последовали охлаждение и переход к иным темам.

Тем более что тема тотальности и национализма в Германии монополизировалась нацистами, а Юнгер понимал, что ему с ними не по пути.

Юнгер и нацисты

Впрочем, поначалу отношения с национал-социалистами складывались неплохо. Как и многие интеллектуалы того времени, Юнгер увидел в Гитлере человека, способного стряхнуть с Германии морок мелкобуржуазной морали и вернуть ей духовность, национальную идею. Гитлер, в свою очередь, высоко ценил автора «В стальных грозах», что неоднократно спасало Юнгера от неприятностей. Но писатель довольно быстро разочаровался и в фюрере лично, и в нацистах вообще. Он считал их вульгарными и беспринципными популистами, готовыми на всё ради власти. Ему претили гитлеровский расизм и ненависть к большевикам.

В 1927 году Юнгер отклонил предложение вступить в НСДАП и стать депутатом от этой партии в рейхстаге. «Лучше написать одно-единственное стихотворение, чем представлять 60 тысяч дураков», – позже прокомментировал это решение Юнгер. Своему другу писателю и сценаристу Эрнсту фон Заломону он сказал в 1929 году: «Я выбрал высокий наблюдательный пост, откуда могу смотреть на то, как клопы пожирают друг друга».

Не встретив взаимности, НСДАП начала угрожать Юнгеру в печати, намекая, что творчество завело его в «зону, где получают пулю в затылок». В 1933 году в квартире Юнгера прошли обыски, после которых он перевез семью за город, начав период внутренней эмиграции.

В Париже и на Кавказе

Поселившись в сельской местности, Юнгер погрузился в давнее увлечение энтомологией. Природа всегда влекла его – еще в отрочестве, будучи членом молодежного движения «Перелетные птицы», Эрнст часто ходил в походы. А после увольнения из армии (он прослужил в ней еще пять лет после окончания войны) наш герой изучал зоологию в Лейпцигском университете. Юнгер опубликовал несколько десятков научных статей и книгу «Субтильная охота», где рассказывал о радостях жизни энтомолога. В честь Юнгера названо около десятка насекомых, например, персидская бабочка (Pyralis juengeri) или суматранский ночной мотылек (Earias juengeriana).

Другой страстью Юнгера всегда были книги. Дневниковые записи Юнгера полнятся описанием различных фолиантов, художественных альбомов и просто свежих изданий, попадавших в его библиотеку.

Именно книги, а не перипетии внешнего мира во многом сформировали его характер. «Героизм для меня рождался скорее из литературного опыта, чем из жизни. Меня влекло к героизму чтение «Неистового Роланда» Ариосто», – признавался Юнгер в интервью.

Внутреннюю эмиграцию прервала война – 44-летний Юнгер был мобилизован и вскоре произведен в чин капитана. Ему повезло, и он попал в лучшее из возможных для себя в той ситуации мест – немецкий штаб в Париже.

Во французской столице Юнгер вошел в «круг святого Георгия» – компанию офицеров вермахта, недовольных политикой гитлеровской партии. Они собирались в отеле «Георг V».

В Париже Юнгер водил знакомство со многими выдающимися личностями – Пабло Пикассо, Жаном Кокто, писателем Саша Гитри.

Юнгер вообще был франкофилом, и Франция отвечала ему взаимностью: именно в этой стране сложился культ Юнгера, тогда как немцы после 1945 года некоторое время очень настороженно относились к «любимчику Гитлера».

Но, конечно, случались в Париже и курьезы. Знаменитый писатель Луи-Фердинанд Селин, встретив Юнгера, выразил недоумение, почему немецкий офицер при оружии не убивает евреев прямо на улице. На этом разговор двух литераторов закончился – антисемитизм Юнгеру был глубоко чужд.

Несколько месяцев в 1942–1943 годах Юнгер провел на Кавказе. Как он говорил, туда его послал генерал Роммель с секретной миссией – прощупать настроения советского военного руководства: не хотят ли они свергнуть Сталина, как немцы Гитлера? Но советские офицеры на допросах отказывались обсуждать внутреннюю политику.

Юнгер был близок к кругу организаторов покушения на Гитлера 20 июля 1944 года (хотя и считал покушение бессмысленным), и фюрер знал об этом. Но его расположение к автору «Стальных гроз» опять спасло писателя: Юнгера не арестовали, а просто уволили из армии.

Гибель сына

Вернувшись домой, Юнгер возглавил отряд местной самообороны, но весной 1945-го приказал подчиненным поберечь себя и не оказывать вооруженного сопротивления войскам союзников. Его самого чуть было не застрелил мародерствовавший американский солдат, и Грета от греха подальше несколько дней прятала Юнгера в амбаре.

В начале того года он получил известие о гибели своего старшего сына Эрнестеля. Годом ранее тому грозил трибунал: Эрнестель сказал, что хотел бы посмотреть на то, как Гитлера будут вешать. Юнгеру удалось замять случившееся, и юношу отправили на фронт в Италию, где тот и погиб. «Мой милый мальчик. С детства он старался подражать отцу. И вот уже с первого раза безмерно превзошел его», – с горечью записал Юнгер в дневнике.

Наблюдение за мировой катастрофой, чтение Библии и Отцов Церкви, наконец, трагедия в семье привели «железного Эрнста» к новым смыслам. Еще в 1943 году он написал манифест «Мир», в котором, обращаясь «к молодежи Европы и мира», выражал надежду, что «очищенная огнем» войны, неизбежной из-за накопившихся ошибок, Европа объединится на разумных основаниях. Ни о какой империи Рабочего речи уже не шло, важно было отстоять независимость Европы от империй к западу и востоку от нее. После капитуляции Берлина эти мечты казались напрасными; позже на «Мир» стали смотреть, как на предсказание Евросоюза.

«Мир ловил меня, но не поймал»

Послевоенный процесс денацификации (необходимость доказывать непричастность к преступлениям гитлеровского режима), с которым Юнгер столкнулся, оказавшись в Британской зоне оккупации, наложились на то, что он обдумывал с 1933 года, а именно: как человеку, ценящему внутреннюю свободу, выстоять под давлением режима, требующего полного послушания. Тоталитарный ли это режим или демократический, сути не меняет, даже там, где формально дается выбор, он сводится к унизительному «или–или».

Плодом размышлений стала концепция «ушедшего в лес», изложенная в одноименной (в русском переводе «Уход в Лес») книге 1951 года. Лес – метафора духовного пространства, где человек «встречает самого себя в своей неотъемлемой и неразрушимой сущности». Достижение этого пространства требует усилий. Это не эскапизм, как кажется, потому что человек продолжает оставаться в мире, наполняя его обретенной глубиной. Это скорее «самозащита души», политический аналог преображения и отделения от мирских страстей, которое проповедуют религии. Церковь, пишет Юнгер, может помочь уходящему в Лес, но ответственность за основную работу лежит на нем самом.

Спустя почти 30 лет в романе «Эвмесвиль» он прибавил к этому концепцию анарха – личности, блюдущей внутреннюю отдельность от мира и отстраненно наблюдающей за игрой взаимозависимых фигур – монарха (власти) и анархиста (желающего свергнуть власть). Не имея склонности ни к тому, ни к другому, анарх идет своим путем. Выглядит просто, но в реальности это по силам очень немногим, особенно в наши дни, когда способы внутреннего закабаления человека стали такими тонкими, многообразными и почти неощутимыми.

«Ненавижу в нем аристократа»

Жан-Поль Сартр говорил: «Я ненавижу в Юнгере не немца, а аристократа». Юнгер не был аристократом по рождению, но его манеры и дендистская «прохладца» заставляли многих так думать.

Эрнст Никиш описывал Юнгера так: «Человек невысокого роста, стройный, с военной выправкой; узкое, с резкими чертами лицо; сдержанное поведение, привычка очень хорошо продумывать свои слова; ворчливая манера говорить, как у офицера. Он производил впечатление человека ухоженного и всегда держащего себя в руках. Его предложения напоминали тщательно отшлифованные афоризмы».

Единственным несовпадением с ожиданиями людей, воображавших Юнгера по его книгам, была его миниатюрная, как он сам выражался, комплекция. Описывая первую встречу с писателем и художником Альфредом Кубином, он иронично заметил, что тот представлял его себе «одним из тех высоких рыцарей при дворе короля Артура».

Во всем Юнгер умел держать дистанцию – и в наблюдениях за войной, и в дружбе, в которой, как он признавался писательнице Банин, ценил прочность и долговечность, а не бурные эмоции.

Порой его рисуют этаким светским львом: элегантным немецким офицером, фланирующим по улицам и салонам оккупированного Парижа. «Я плохо представляю себе Юнгера в салонах, – возражала на это Банин, оставившая, кстати, целых три книги о нем. – Что делать там этому заядлому читателю Библии, этому провидцу, для которого жизнь – лишь прозрачная завеса между нами и смертью?»

«Приключения такого рода»

Начав с побега в Африку, Юнгер до глубокой старости много путешествовал по дальним странам. Лишь отпраздновав 100-летие, он сказал, что, пожалуй, «больше не будет искать приключения такого рода». Его привлекали места, которые еще не успели обуржуазиться, а лучше вообще мало подверглись влиянию западной цивилизации. Поэтому Африка была в приоритете, а также джунгли Бразилии, Азорские острова и тому подобное.

Юнгер искал и находил архаичное, неиспорченное и на территории Европы: в деревнях Норвегии, где был летом 1935-го, и на островах Сардиния и Серпентара, куда отправился в 1954 году. Впечатления об этих путешествиях он изложил в книгах «Мюрдун», «На сарацинской башне» и «Серпентара» соответственно. Южноамериканский вояж описан в книге «Путешествие по Атлантике». Значительная часть юнгеровских дневников серии «Семьдесят минуло» также посвящена путешествиям.

Не остался не увековеченным в прозе и юношеский африканский побег, о нем Юнгер написал в первые годы своей «внутренней эмиграции» в книге «Африканские игры».

Собирался Юнгер и в Советский Союз, когда благодаря перестройке появилась такая возможность. В 1991 году все было готово к путешествию (писателю в ту пору было 97 лет), но тут случился августовский путч, и поездку пришлось перенести на неопределенный срок.

Жизнь в дневниках

Дневники Юнгера – особое литературное явление. Некоторые предпочитают их всему остальному, что он писал. Собственно, и книга «В стальных грозах», положившая начало его литературной славе, была отредактированным военным дневником. Юнгер, кстати, постоянно переписывал свои тексты, совершенствуя их стиль, так что ряд его книг, в том числе и «Грозы», известны в нескольких редакциях.

Дневники 1920-х и начала 1930-х – своего самого острого политического периода – писатель уничтожил, когда нацисты начали устраивать обыски у его соратников. Так что настоящая дневниковая эпопея Юнгера началась в 1942-м с выходом книги «Сады и дороги» – заметок, сделанных в первые два года Второй мировой.

За «Садами» последовали еще пять дневниковых книг, объединенных в цикл «Излучения». Он проводит читателя через всю войну и послевоенные годы – до 1948-го.

По словам Альберта Хоффмана, знаменитого химика, изобретателя ЛСД* и большого поклонника Юнгера, название было выбрано удачно. «Излучение – это самое точное слово, чтобы выразить то влияние, которое оказали на меня литературные работы Эрнста Юнгера и его личность», – писал он в мемуарах.

Следующий дневниковый цикл Юнгер начал, когда ему исполнилось 70, он так и называется: «Семьдесят минуло». Цикл состоит из пяти томов, охватывающих период с 1965-го по 1995 год. Почти все дневники Юнгера изданы на русском.

Фантаст-провидец

Юнгер был также писателем-фантастом. Его четыре философско-фантастических романа – «На мраморных утесах» (1939), «Гелиополь» (1949), «Стеклянные пчелы» (1957), «Эвмесвиль» (1977) – это книги, посредством которых Юнгер смог высказать свои мысли о настоящем и будущем человечества в доступной для широкого круга читателей форме.

«На мраморных утесах» вышла вскоре после начала Второй мировой, и в реалиях книги угадывались приметы времени: страна Большая Лагуна подвергается нападению варварских орд под предводительством Старшего Лесничего, одержимого жаждой власти и насилия. Велик соблазн интерпретировать все это, как критику нацизма, благо и Старший Лесничий напоминает одновременно и Гитлера, и Геринга. Но Юнгер открещивался от роли диссидента, слишком банальной для утонченного эстета: «Не надо сводить мою работу к протесту».

В «Гелиополе» будущее человечества показано невесело: продвинутые технологии (среди прочего в книге описан прибор, известный нам сегодня как мобильный телефон), полеты на дальние планеты сочетаются с деспотической властью и кастовым устройством общества. «Стеклянные пчелы» – печальный прогноз Юнгера относительно того, какое будущее несет людям развитие техники. Роботы и искусственный интеллект обеспечивают комфорт, но он куплен ценой разобщения и утраты личной свободы. Тема свободы еще более тонко разбирается в «Эвмесвиле» – истории о городе-государстве, где с инакомыслящими не борются, а соблазняют материальными благами, превращая в лакеев власти.

Слава психонавтам

Отец Юнгера был химиком и убежденным позитивистом, считавшим, что наука может объяснить всё. У Юнгера смолоду развилась аллергия на такую точку зрения. Его интересовали мифы, магия, жизнь духа и все те многочисленные явления, не поддающиеся рационализации. Он всегда стремился выйти за пределы обыденного сознания – пограничные переживания на войне тоже относились к этому.

Свои опыты он систематизировал в книге «Приближения». Здесь отчет по всем испробованным «веществам» – от кофе, пива и табака до кокаина*, хлороформа*, мескалина* и ЛСД*. Как всегда у Юнгера, это избавленный от лишних эмоций рассказ естествоиспытателя, плюс очерки о роли психоактивных веществ в развитии цивилизации и искусства.

Что касается искусства, то в 1982 году Юнгеру присудили одну из самых престижных немецких, а теперь и международных наград – премию Гёте.

На празднование 100-летия в городок Вильфинген, где писатель жил последние полвека, прибыли канцлер ФРГ Гельмут Колль и президент Франции Франсуа Миттеран. Юнгер отмечал юбилей так, словно за его плечами не было целого века, – не отказывая себе ни в вине, ни в табаке.

В 100 лет у Юнгера еще были силы бороться с энцефалитом, развившимся после укуса клеща. Но все же закаленный в стальных грозах офицер постепенно слабел. В 101 год он принял крещение в католической церкви. 17 февраля 1998 года, не дожив полтора месяца до 103-летия, Юнгер покинул этот мир. В одном из последних интервью, отвечая на вопрос, что он думает о смерти, Юнгер вспомнил опыт своей боевой молодости: «Когда меня тяжело ранили в 1918 году и я упал, думая, что умираю, это было одно из самых счастливых мгновений моей жизни – покой и счастье».

________________________
* Редакция журнала «Профиль» не одобряет употребление наркотических и психотропных веществ, они опасны и вредны для здоровья

Источник: https://profile.ru/culture/zhil-otvazhnyj-kapitan-130-let-so...