OnesUponATime

***

Суд хоть и потрепал Владимиру нервы, но закончился быстро, не оправдав ожиданий истца. На выходе из здания к Крапивину подошел Виктор с абсолютно пустым взглядом и сказал:

- Возьми свои слова назад, пусть твоя семья расплачивается за них, или мне придется принять меры.

- Да пошел ты на хрен, придурок! – не стал сдерживаться Володя.

Он попытался уйти, но Витя крепко вцепился ему в руку и продолжил:

- Ты ответишь за смерть Вани. Пусть земной суд не дал тебе заслуженного возмездия, но есть высшая справедливость. Не доводи до греха, сними проклятье. Больше я смертей в своем доме не потерплю, и пусть меня Господь потом судит.

- В Бога верить это не крест побольше купить, да молиться каждый день. Это человеком быть надо и с людьми по-человечески поступать, - ответил Крапивин, оттолкнул собеседника и быстрым шагом направился в сторону от Бурдыги.

В тот же день, Петрович посетил отделение полиции, чуть ли не силой заставив доблестных служителей порядка принять заявление об угрозах в свой адрес со стороны Виктора Бурдыги. В субботу ранним утром он отправился на дачу, оставив семью в Москве. Его беспокоило то, что может выкинуть этот фанатик, и Владимир решил подстраховаться, установив на участке пару камер видеонаблюдения. Больше всего пугала перспектива сгореть заживо с женой и детьми, если борец за справедливость решится поджечь ночью его дом. Он же считает Крапивина не меньше чем ведьмаком, а что принято делать с ведьмами?

По дороге на дачу, Володя заехал в отделение страховой компании, расположенное в ближайшем крупном поселке и оформил страховку на случай пожара. Выбрав несколько нужных пунктов, он выставил крупный размер возмещения, чем поднял сумму страховой премии и заставил страхового агента радостно потирать руки.

Добравшись, наконец, до своего участка, он занялся установкой камер. Процесс затянулся, но Петрович справился до сумерек. Перекусив и перекинувшись парой фраз с Серегой, он собрался назад в Москву. Сосед предлагал выпить и остаться, но Крапивин решил, что в ближайший месяц лучше на даче не появляться и уж точно не ночевать. Когда он уже завел машину и открыл ворота, то в свете фар увидел караулившего его Бурдыгу. Витя был пьян, но стоял на ногах крепко и сжимал в руках топор. Не говоря ни слова, он двинулся в сторону заведенного автомобиля. Испугавшись не на шутку, Володя выбежал из машины и рванул к дому. Открывая дверь, он уже решил, как будет действовать дальше.

Виктор обошел машину и уверенной походкой приближался к крыльцу, держа топор наготове. Владимир вышел ему на встречу и на глазах строителя зарядил двустволку, пытаясь продемонстрировать серьезность своих намерений. Бурдыга остановился в четырех метрах от направленных в его сторону вертикальных стволов оружия, продолжая молчать.

- Пошел вон с моего участка! – прокричал Петрович. – Тебя никто не звал, и тебе здесь не рады. Вон, я сказал!

Витя качнулся вперед, и Крапивин сделал предупредительный выстрел в воздух, давая понять, что настроен серьезно. Незваный гость на секунду замер, оскалился, прокричал «С Богом!» и, замахнувшись топором, шагнул в сторону Владимира. Пот заливал глаза, руки дрожали, ружье стало очень тяжелым и буквально выпадало из рук. Медлить больше было нельзя, и Петрович нажал на спуск. Второй выстрел, в отличие от первого, который показался стрелку тихим, оглушил Володю, разделяя звоном в ушах его жизнь на две половины. Он не стал приближаться к упавшему телу Виктора, на автомате перезарядил ружье и сел на лестницу у крыльца, положив двустволку на колени.

Полиция и скорая приехали быстро, оказывается, Крапивин сам их вызвал, но совершенно не помнил как. Врач констатировал смерть Бурдыги и удалился, а полицейский долго опрашивал Сергея, появившегося сразу после второго выстрела. Владимир продолжал сидеть на ступенях крыльца, уставившись в одну точку, только ружья у него на коленях больше не было.

***

Славик присвистнул и сказал:

- Я кажется, протрезвел. Это один из тех моментов, когда сам не рад, получив ответ на свой вопрос.

Начальник отдела только пожал плечами, а Тема спросил:

- Так ты охотник? Никогда бы не подумал.

- С тех пор я оружие в руках не держал, - покачал головой Владимир Петрович. – Теперь я рыбак. Шупашкар, знаешь ли, располагает к такому досугу. До этого несколько раз был на охоте, но профессионалом себя никогда не считал, зато стрелять научился.

- Так это же самооборона чистой воды, - сделал заключение Вячеслав. – Если бы не он, то вы. Тем более вы на своем участке были.

- Ну, не скажи, - возразил Артем. – Мы же не в Америке. Могли и превышение пределов самообороны пришить или как это там правильно называется? Но я согласен со Славиком, вариантов не было, точнее один заведомо проигрышный. Можно, конечно, было попробовать в ногу выстрелить…

- Ага, - хмыкнул его друг, - это ты за столом такой умный, а на месте шефа я бы на тебя посмотрел. Там не то, что про ногу забудешь. В такой ситуации нужно взять яйца в кулак и не промахнуться.

Владимир выпустил большое облако дыма в потолок и сказал:

- Артем прав, я тоже про ногу думал и очень жалел, что сделал предупредительный в воздух, не оставив шанса ни себе ни Витьку. Как бы мне хотелось, чтобы в тот момент у меня в руках «сайга» оказалась, может все по-другому бы сложилось. Но с единственным патроном я не собирался рисковать.

- Да, - многозначительно протянул Тема, - после такого приключения неудивительно, что ты решил что-то в жизни изменить.

- А я вот не понимаю, почему вы из Москвы уехали, - возразил Славик. – Продать дачу – это понятно, даже работу сменить можно, но зачем переезжать в другой город?

- Я бы и не стал переезжать, - спокойно ответил Крапивин. – Только это не конец истории.

- Не конец? – в один голос спросили парни.

- Удивительно, конечно, но меня даже не задержали. Ждал суда под подпиской о невыезде. Вовремя я камеры установил, да и Серега подтвердил мою версию. Он услышал, как я кричу Витьке, чтобы тот убирался, выбежал на улицу и все видел. Сильно помогло, что за несколько дней до этого я обратился в полицию с заявлением об угрозах. Короче, мне повезло или наоборот, но через месяц с небольшим все закончилось. Я собрал семью, друзей, и мы устроили на даче большую пьянку в честь того, что с меня сняли все обвинения. Шашлыки, выпивка, музыка на все дачи, ну, можете представить, короче, - Петрович сделал паузу и жестом велел Славику наполнить стаканчики. – А буквально на соседней улице у Витька было сорок дней. К его семье приехали сослуживцы покойного, вдвшники. Да, повезло мне со строителем, так повезло. Хорошо, что Серега предупредил, какая может заваруха начаться. Вечером мы погрузились в машины тех, кто не пил и вернулись в Москву. На следующий день я вернулся за машиной и застал на месте дома пепелище. Бурдыга так его и не построил, но разрушить сумел, даже после своей смерти.

- Да, ладно?! – воскликнул Артем. – А они знали, что никого нет, когда поджигали?

- Сослуживцы Вити перепились в честь сорока дней, да пошли мстить. Им вообще по барабану было, что в доме могли быть женщины, дети и случайные люди. Пара машин-то осталось, видели они их, когда на участок залезли, но не остановились. Взяли их тепленькими прямо в доме вдовы Бурдыги. Некоторые даже не помнили, что ночью натворили. Но когда себя на записях увидели, то сразу память вернулась.

- А как записи уцелели? – спросил Славик. – Дом же сгорел.

- Я когда все удобства в доме сделал, старый туалет сносить не стал, переоборудовал в подсобку. Там видеорегистратор и поставил. И провода туда тянуть оказалось удобнее и электричество там не страшно оставлять в отличие от дома, - улыбнулся Крапивин. – Короче, старый сортир остался единственным не сгоревшим зданием на участке, а с ним и жесткий диск на котором записи с последним подвигом вдвшников.

- Крутяк! – восторженно произнес Славик, и поднял стакан, - ну, на ход ноги.

Закуски совсем не осталось и, выпив, все трое закурили. Парни молчали, видя, что начальник задумался. Артем проверил как там Саша, но добудиться его не смог и пошел открывать окно, чтобы проветрить помещение. Славик убрал со стола остатки былой роскоши, оставив только бутылку, в которой оставалось еще на один раз и три стаканчика.

- Я даже поверил в проклятье, - снова заговорил Крапивин, когда подчиненные вернулись за стол. – Только в моей версии проклят был дом, который так и не смог построить Джек. Все с этого дома началось и все им закончилось. Поджигателей посадили, я получил страховку, продал квартиру, собрал семью и переехал в Чебоксары, куда меня позвал Валя. Крутовато, конечно, но вдруг они выйдут и захотят отомстить? Или у них найдутся другие сослуживцы, готовые на все ради товарищей. Короче, я решил, что предложение Валентина Аркадьевича хоть как-то поможет мне замести следы, сменив город проживания.

- Логично, - сказал Артем и пихнул товарища в бок, намекая, что пора налить.

Славик взял бутылку и, наполняя стаканчики, произнес:

- Владимир Петрович, мы сейчас две машины вызовем, вы езжайте домой. Мы Сашку отвезем, тем более Тема знает, где груз двести живет, ему не впервой.

- Спасибо, ребят, - устало кивнул Крапивин, поднимая стакан. – Спасибо, что выслушали и не осуждали. Только я надеюсь, что этот разговор останется между нами… нами четверыми, - он посмотрел на мирно спящего Александра и улыбнулся.

- Не беспокойся, Петрович, - успокоил его Артем, - никто ничего не узнает. Мы ценим твое доверие и не собираемся его предавать. Только ходят слухи, что ты мощно в Москве проворовался, поэтому и сбежал, а тут такое. Несправедливо это как-то.

- Да пусть верят во что хотят, лишь бы не в проклятья. От финансовых потоков я почти так же далек, как вы, да и бежать мне больше некуда, - хмыкнул начальник и многозначительно посмотрел на Славика.

Артем тоже повернулся к приятелю, ожидая короткого, но емкого тоста, произносимого после того, как уже выпили на посошок.

- Ну, что тут сказать? – Славик сделал паузу, нацепив на лицо гордую ухмылку. – Коню в морду!

Первое такси приехало через несколько минут. Ребята, взяв под руки Сашу, понесли его к выходу из офиса. На проходной их остановил пожилой охранник и собрался отчитать, но, заметив, следующего за ними начальника, молча открыл дверь. Он пожелал хороших выходных замыкающему цепочку Владимиру Петровичу и, проводив засидевшихся сотрудников взглядом, запер главный вход. Погрузив груз двести на переднее сидение, закурили по последней в ожидании второй машины, которая должна была отвезти Крапивина домой. Водитель недовольно поглядывал на спящее тело, но согласился постоять еще пять минут, при условии, что пассажиры не будут потом курить в машине.

- Вы могли бы рассказывать пережитое как страшную историю, - нарушил тишину Славик. – Не выдуманную, а реальную и от этого более пугающую, но поучительную.

- Это я еще поберег твои нервы и не поведал самые ужасные последствия тех далеких дней.

- Расскажи, - взбодрится Артем, - нельзя же такое произнести и дальше молчать.

- Действительно, Владимир Петрович, - подключился Славик, - заинтриговали, а теперь на попятную… Ну, пожа-а-а-алуйста! – заканючил он и затопал ногами, изображая капризного ребенка.

- Уехали из столицы мы довольно быстро. Дачный участок я так продать и не успел. Потом, то одно, то другое и я вообще о нем забыл. А пару лет назад мне позвонил Серега. Он надумал расширяться и захотел мою землю выкупить. С огромной скидкой, конечно, зато без проблем и лишних вопросов. Тогда он мне и рассказал, что за прошедшие годы все дети Бурдыги погибли. Двое в автокатастрофе, одного ночью на улице убили, а последний шагнул из окна, может сам, а может, помогли – неизвестно. В проклятье я естественно не верю, но то, что косвенно повлиял на это – сто процентов. Был бы жив Витька, может и не случилось всего этого, - махнул рукой Крапивин и оглянулся на свет подъезжающего автомобиля. – Вот такой у этой истории жутковатый конец. Я себя спасал и о родных думал, а чужую семью, выходит, погубил. После случившегося сменить место жительства – это самое меньшее, что я мог и сделать, - он открыл пассажирскую дверь такси и добавил: - О сделанном не жалею. Если бы мог все переиграть – ничего бы менять не стал, единственное, что не дал бы соседу новый номер телефона, чтобы оставаться не в курсе последствий. Вот вам еще один стариковский совет, который пришлось на личном опыте осознать: думай, прежде чем сделать какую-то глупость, не о себе думай, о близких. И ничего не делай по пьяной лавочке, когда проспишься, будешь жалеть, а изменить уже ничего не получится… если проспишься вообще.

Парни стояли, раскрыв рты. После услышанной истории их беззаботное настроение улетучилось, и каждый из них пытался полностью осознать рассказ о прошлой жизни начальника, услышанный в тот вечер. Владимир воспользовался их замешательством, пожал на прощание руки, напомнил о том, что на них лежит ответственность за Сашу и уехал.

- Думаешь все это правда? – спросил Славик, прикуривая следующую сигарету. – Про оставшихся детей, я имею в виду.

- Не похоже, чтобы он врал, - пожал плечами Артем. – Да и не такой Петрович человек, чтобы прикалываться подобными вещами. Правда, я теперь точно и не знаю, какой он человек, - он жестом пригласил друга к ожидавшей их машине, давая понять, что водитель заждался. – Предлагаю доставить груз двести до пункта назначения и по пивку?

- Читаешь мысли, - согласился Славик, бросая сигарету. – Я после этого рассказа вообще не усну, если не ламерну все выпитое пивом.

Водителем в такси Крапивина оказалась пожилая женщина, что немного удивило Володю, но он не видел поводов для проявления беспокойства. Таксистка молчала и вела аккуратно, провоцируя пассажира на легкую дрему под влиянием плескавшегося в крови алкоголя. Не доехав до дома пары километров, Петрович встрепенулся и сказал:

- Остановите здесь, пожалуйста.

- Вы уверены? – спросила женщина. – Мы еще не доехали.

- Все нормально, вот здесь, у парка. Я оплачу поездку полностью.

- Это не мое дело, но не стоит так поздно гулять по парку, - ответила женщина, прижимаясь к обочине.

- Благодарю, - улыбнулся пассажир и протянул пятисотрублевую купюру. – Сдачи не надо. Это вам за беспокойство.

- Да, какое беспокойство, - ответила она улыбкой, взяв деньги.

- То, которое заставляет таких милых дам идти работать в такси, например, - он потянул ручку, но дверь оказалась заблокированной.

- Обстоятельства бывают разные, - нахмурилась женщина. – Ой, извините, - добавила она и разблокировала двери.

- Обстоятельства бывают разные, - повторил Владимир, выбираясь из машины. – Это прям девиз всей моей жизни! Хорошей вам ночи.

- А вам удачно прогуляться, - сказала она, и, дождавшись, когда пассажирская дверь закроется, сорвала машину с места.

Петрович глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и медленно двинулся вдоль парка к цели своего путешествия. Обогнув зеленый массив по тротуару, он вошел в небольшое строение, убранство которого уже хорошо изучил, за время многочисленных посещений.

- Здравствуй, Бог! – начал Петрович, как только перешагнул порог часовни. – Это снова я – Володя Крапивин. Забавно, я вроде и неверующий, а тебе удалось меня в какого-то фанатика превратить. Бегаю сюда через день, рискую в число святых такими темпами загреметь. Ну, ладно, это все лирика, давай к делу.

Крапивин достал из портфеля пять тонких церковных свечей, поджог и поставил на канун перед маленьким распятьем.

- Это для Ваньки Бурыги и остальных детей, разберешься, думаю. Виктор дураком был и не заслужил. Сказать мне особо больше нечего, да и надоело мне монолог вести. Мог бы хоть раз ответить! – Петрович повысил голос, но взял себя в руки. – Но ты не станешь, если хоть раз рот откроешь, то больно большой с тебя будет спрос. Придумали фразу «неисповедимы пути Господни» и все ей объясняют. Потому что нельзя нормального оправдания подобрать твоим действиям, если ты существуешь. Вот возьми мой случай, что ты сделал или Витек из-за тебя сделал? Меня в душегуба превратил, заставил с семьей с насиженного места сбежать, Бурдыгу подставил и всех его детишек погубил, не дав род продолжить. Вдова его, как одна осталась, с ума сошла. Но тут ты можно сказать с ней благосклонно поступил. Лучше крышей поехать, чем в себе быть, вспоминая, как пятерых детей похоронил. Единственный, кто в плюсе остался – это Серега. Купил у меня участок за полцены и доволен. Ты не подумай, у меня к соседу претензий нет, просто больно сложная многоходовочка, чтобы одного Сергея порадовать. Если ты вдруг существуешь, то начинай готовиться к ответу, потому что я как только помру, сразу к тебе направлюсь, и уж тогда у тебя отмолчаться не получится.

Петрович привычно постоял, ожидая хоть какого-то ответа, переводя взгляд с одной стены на другую, но не получив никакого знака свыше, заговорил снова:

- Короче, я попрощаться пришел. Сегодня впервые рассказал кому-то о пережитом кошмаре, и мне стало легче. Зря я столько времени это в себе держал, боялся. Глядел я в глаза слушавших меня парней, и не было в них ни ненависти, ни отвращения, ни неприятия. Зато я увидел в их лицах сочувствие и понимание. Я и сегодня не хотел приходить, но свечки уже купил, не выкидывать же их. Да и рассказать кому-то хотелось, а за эти годы я узнал, что нет слушателя лучше тебя. Прощай, короче.

Владимир посмотрел напоследок вверх, развернулся, вышел из часовни и, не оглядываясь, быстрым шагом направился домой. Он достал телефон и начал листать непрочитанные сообщения от сына, улыбаясь тому, как с каждым часом в тексте появляется все больше ошибок, а сами смски становятся все лаконичнее.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Небольшой вопрос для тех, кто дочитал, если вас не затруднит, дайте знать в комментариях:

Создалось ли у вас на мгновение впечатление, что таксистка важна для сюжета?

Заранее спасибо.

Что почитать на Пикабу - Человек, который хотел все исправить @ColdSib,

За редактуру спасибо @Uranium304,

Фанатик

Спонтанный пятничный праздник на работе подходил к концу. Девушки убрали со столов, составив всю оставшуюся закуску вместе с початыми бутылками на один край. Владимир поблагодарил их за то, что они взяли на себя все заботы не только по организации сабантуя, но и позаботились о том, чтобы скрыть следы этого неофициального застолья внутри отдела. Парни под их чутким руководством расставили столы и стулья по своим местам и попрощались с начальником, пообещав развезти представительниц прекрасного пола по домам.

Владимир Петрович Крапивин не был поклонником пьянства на работе и никогда не поощрял подобных мероприятий, стараясь донести до своих подчиненных, что торт лучше всего подчеркивает атмосферу праздника, но новость о том, что компания выиграла крупный конкурс, над которым отдел работал долгое время, заставила руководителя отступить от своих принципов. Ребята много трудились, чтобы исполнить все требования заказчика, нередко задерживаясь до позднего вечера и посещая офис в выходные. Когда после обеда стало известно о том, что крупный московский контракт получит именно их компания, Крапивин не смог отказать своим подчиненным в возможности расслабиться после работы. Конечно, предстоит сделать еще многое, но производство теперь полностью загружено, а рабочие вопросы будут решаться в обычном порядке, к этому Владимир привык и совершенно не боялся. Все-таки почти тридцать лет стажа – нешуточный опыт.

Начальник отдела налил себе последнюю, как он решил, рюмку и, осушив ее, посмотрел на спящего за своим рабочим столом Сашу. Крапивин взялся лично проследить за тем, чтобы его неофициальный заместитель добрался до дома в целостности и сохранности. Александр совершенно не умел пить и делал это редко, потому что каждый раз все заканчивалось одинаково: через полчаса-час после начала застолья, он тихонечко засыпал, порой в самых невообразимых позах, впоследствии становясь объектом для насмешек со стороны коллег. Однако для Владимира Сашка был в первую очередь хорошим специалистом и надежным исполнителем, а его редкие расслабления никак не мешали работе и не умоляли профессиональных качеств подчиненного. Даже наоборот: чувствуя за собой вину после очередного совместного праздника, он с удвоенной силой брался за работу, чтобы подчеркнуть собственную компетентность. Именно он ездил вместе с Крапивиным в Москву на защиту проекта перед заказчиком и показал себя, по мнению начальника отдела, весьма достойно.

- Опа! А все уже разошлись? – сказал Артем, покачиваясь, входя в кабинет. – Петрович, они что, оставили груз двести на тебя? Ничего себе подарочек!

«Груз двести» - это кличка Саши, придуманная Артемом после новогоднего корпоратива, когда ему выпала удача, доставить спящее непробудным сном тело до дома. Артем был единственным сотрудником отдела, позволявшим себе обращаться к начальнику на «ты», используя отчество. Он обладал особой харизмой, которая позволяла ему общаться с людьми фамильярно, при этом не раздражая их. Владимир не мог вспомнить, когда впервые подчиненный назвал его Петровичем, но, обратив на это внимание, уже не стал поправлять. Тем более он знал, что между собой ребята всегда называют его именно так. Бывает, что начальники получают куда более обидные прозвища среди своих подчиненных. «Груз двести» был тому ярким доказательством. И все же Артем был на хорошем счету у Крапивина, так как его посредственные профессиональные навыки с лихвой окупались способностью решать проблемы. Все самые сложные звонки доставались ему, так как он умел вести переговоры с контрагентами, знал, когда нужно попросить, а когда потребовать, что обещать и как добиться своего.

- Я думал ты уже ушел, - сказал Владимир. – Вот и хорошо, поможешь мне дотащить Сашку до такси.

- Да мы со Славиком курить ходили, - в подтверждение его слов в проеме двери появился вечно улыбающийся Вячеслав. – Видимо заболтались… Но, как говорится: надо так надо, дотащим, - он сел за стол, взял бутылку и начал наполнять пластиковые стаканчики.

- Доставим в лучшем виде, - поддержал приятеля Слава, садясь рядом. – Сейчас на посошок… Вы с нами, Владимир Петрович?

- Начальник не должен обособляться от коллектива, - закивал Тема и наполнил третий стаканчик.

- Надеюсь, мне не придется нести вас троих, - рассмеялся Крапивин, протягивая руку, за стаканчиком. – А то я уже староват для такой эстафеты.

- Ой, да хватит прибедняться. Вам же всего пятьдесят, - хмыкнул Слава, чокаясь.

Вячеслав был добродушным весельчаком, и никто во всей конторе не называл его иначе, как Славик. Даже на совещаниях у директора, Владимир мог сказать, что поручит эту задачу Славику, и ни у кого не возникало вопросов по поводу того, о ком он говорит. Единственное, что смущало начальника отдела – это дружба Вячеслава с Артемом, который плохо влиял на коллегу. Например, Славик начал курить, хотя раньше в этом замечен не был. С другой стороны, Петрович гнал от себя эти мысли, так как взрослые люди, а ребятам было почти по тридцать лет, способны сами принимать решения и нести за них ответственность. И пока их дружба никак не сказывалась на качестве работы, это было не его дело.

- Пятьдесят три, - выпив, поправил подчиненного Крапивин.

- Я просто округлил, тем более вы на свой возраст не выглядите, - подмигнул Славик и сосредоточился на остатке закусок.

- Кстати, Славик хотел кое-что спросить, - подключился Артем и пихнул товарища в бок.

- Ну, это... – замялся Вячеслав, прожевывая бутерброд с сыром. – Тендер мы выиграли… Будет ли какая-то премия, может быть?

- Может быть, - кивнул Владимир, заставив Славика снова расплыться в улыбке.

- О! Это повод вздрогнуть еще по одной, - обрадовался Тема и взялся за бутылку.

- Мы уже выпили на посошок, - напомнил руководитель, - я думаю, пора собираться по домам.

- Так это на посошок, а теперь – стременная, - нашелся Славик, поддерживаемый Артемом.

Выпили еще по одной, после чего ребята, получив разрешение от начальника, закурили прямо в кабинете. Петрович не торопился домой, так как остался один на все выходные. Жена уехала в Москву в гости к сестре, чтобы заодно проверить, как там дела у дочери в институте, а сын отпросился на все выходные к кому-то из одноклассников на дачу. Периодически он по настоянию отца присылал сообщения, типа «доехали», «жарим шашлыки», «играем в настолку», «все в порядке». Вспоминая свои посиделки со школьными друзьями, Крапивин улыбался. Он разумно полагал, что пока десятиклассник способен писать смс – он в порядке.

- Петрович, можно спросить? – Артем с трудом выдавливал из себя слова, что было ему совсем не свойственно. Славик посмотрел на приятеля, выпучил глаза и незаметно покачал головой. Точнее это ему казалось, что его жест неуловим, но для Владимира, сидящего напротив, он был приметнее, чем для Темы.

- А, может, еще по одной? – Славик попробовал увести разговор в сторону.

Не обращая внимания на это предложение, Крапивин откинулся на спинку стула, прищурившись, посмотрел на Артема и сказал:

- Раньше тебе не требовалось разрешений для того, чтобы задать вопрос. Признаться, ты меня заинтриговал. Валяй!

- Что ты здесь делаешь? – выпалил Артем и крепко затянулся.

- В смысле? – не понял начальник. – По-твоему мне уже пора на покой? – он повернулся ко второму парню и продолжил: - Вот видишь, Славик, ты говоришь, что я еще бодрячком, а Артем считает, будто бы я спекся, и пора уступать дорогу молодым и перспективным.

- Да я не об этом! – начал оправдываться Тема.

- Не об этом, - поддержал его товарищ и попытался снова сменить тему: - Забейте, давайте лучше выпьем!

- Нет, погоди, - Петрович отодвинул бутылку, к которой потянулся Славик. Он почувствовал, как в нем начинает закипать гнев. – Я никогда от разговоров по душам не бегал и вам не советую. Лучше все решить сразу, чем годами носить в себе. Выкладывайте, что там у вас? – он переводил взгляд с одного на другого, ожидая ответа.

Славик сглотнул. Его обычное доброжелательное выражение лица сменилось хмуростью, и он сказал:

- Короче ходят слухи…

- Что ты забыл в Чебоксарах? – перебил коллегу Артем, пока тот подбирал слова, чтобы продолжить свою мысль. – Петрович, ты же коренной москвич и вдруг бросил все и приехал к нам. Все знают, что тебя сюда Аркадьевич устроил, но я никогда не поверю, что такой специалист как ты не смог найти работу в Москве. Хоть какую-то работу. И ведь ты не вернулся в столицу, когда Аркадьевич возглавил московское представительство. Он бы точно взял тебя с собой, если бы ты попросил.

Крапивин тяжело вздохнул, пододвинул бутылку к Артему и сделал указательным пальцем круговой жест, давая понять, что пора наполнить стаканы. Он не обсуждал этот вопрос ни с кем кроме Валентина Аркадьевича, который был его одногруппником в институте и выручил в тот момент, когда Владимиру понадобилась помощь, несмотря на то, что общались они в последние годы редко. Причины переезда в Чебоксары не поднимались даже в семье начальника отдела, а тут такой поворот: подчиненные требуют ответа.

- Вы поймите правильно, Владимир Петрович, - добавил Славик, - мы с вами уже несколько лет работаем и никогда не поверим, что вы могли так где-то накосячить, что пришлось с малой Родины уехать, - он сделал паузу и посмотрел на сидящего рядом Артема. – Можно, вообще, Москву малой Родиной назвать?

Товарищ пожал плечами и, разлив водку, поднял свой стаканчик. Остальные последовали его примеру.

- Извини, зря мы с этой темой полезли, - произнес Тема. – Ты даже побледнел, видно, что воспоминания напрягают. Переехал, значит, были причины. Но, Петрович, если те, кто тебе хвост прижал, здесь появятся, мы тебя в обиду не дадим, отвечаю. Можешь на нас рассчитывать.

Выпили под очередной комментарий Славика:

- Седловая!

Владимиру было неприятно вспоминать случившееся, но и оставить парней с их догадками он не мог. Забыть о случившемся никак не получалось, не проходило и дня, чтобы Крапивин не вспоминал те давние события. Однако он не жалел о сделанном, и, если бы все можно было повторить, то он вряд ли поступил по-другому. То ли бушевавший в крови алкоголь, то ли желание получить поддержку или хотя бы мнение со стороны, а, может, и то и другое заставили его заговорить:

- Вы в Бога верите?

- Нет, - поперхнувшись дымом, ответил закуривший Артем, настолько этот вопрос оказался для него неожиданным.

Владимир перевел взгляд на Славика и тот, пожав плечами, сказал:

- Так-то я крещенный, но не религиозный. Хотя, наверное, кто-то там, - он кивнул на потолок, - определенно есть.

- Все началось лет десять назад, - начал Крапивин, - дети росли, технологии развивались, и решил я построить на даче новый дом. Чтобы все удобства внутри, у каждого своя комната была, ну и вообще, чтобы все как у людей. Был у нас местный строитель, многим чего-то делал, все хорошо отзывались. Когда он соседу моему, Сереге, баню строил, мы разговорились и пришли к консенсусу по деньгам и по срокам. Сначала все было хорошо – фундамент он залил, сруб собрал, зиму тот отстоялся, а весной, когда работа должна была продолжиться, он начал пропадать. Звоню – не подходит, приезжаю в выходные проверить, а ничего не изменилось. Спрашиваю у Сереги, он говорит, что Витя только раз за неделю приходил. Короче время тянется, а стройка стоит. Вроде и делает что-то, но появляется редко и все оговоренные сроки прошли. А главное - ни от чего не отказывается, обещает, что все сделает в лучшем виде, - Петрович нахмурился, протянул руку и с разрешения Артема взял сигарету и прикурил от Славкиной зажигалки. - С института не курил. Вру, пару раз сигарами баловался…

- Чего-то я не отдупляю, а причем тут вера? – уточнил Тема.

- Точно, забыл сказать, - ответил Владимир Иванович, тряхнув головой, чтобы прогнать ощущения вызванные сигаретой, - Виктор этот, ну, строитель, какой-то религиозный фанатик. У него детей штук пять было, и работать в праздники церковные он отказывался наотрез. Представьте весна - пост, Пасха, а там что не день – какой-нибудь праздник. Я сначала думал ерунда, а потом у него и не в праздничные дни что-то случалось. Короче, то понос, то золотуха. Промучился я с ним аж до мая, а потом узнал от соседей, что он в то время, когда у меня работать должен был, на трех объектах калымить успевал. Кому беседку сделал, кому крыльцо починил. Вроде мелочи, но все за счет времени, когда мой дом строить должен был. Получается, что все его рассказы о проблемах – фикция, чтобы у других поработать. Вызвал я его на беседу, а он и заявляет, что готов все дела отложить, если я оплату в полтора раза подниму, - Крапивин с силой ударил по столу. – Представляете, все сроки просрал, аванс потратил, а теперь еще и условия ставит?! Короче, поругались мы с ним знатно тогда. Если бы Серега не вмешался, точно подрались бы. Я потом сел, все посчитал и решил, что аванс как раз покрывает то, что он успел сделать. Хотел ему предъявить штраф за срыв сроков, но жена отговорила, тем более у меня ни договора ни расписок, вообще ничего. Вот вам совет: на словах договариваться нельзя, если у вас у самих в планах нет оппонента кинуть. Но все вроде нормально разрешилось: нашел я фирму через знакомых, составили договор, и бригада узбеков под предводительством русского все сделала за полтора месяца, - Владимир затушил сигарету в импровизированной пепельнице.

- Но это, как я понимаю, не конец истории? – спросил Артем.

- Да, какой там, - махнул рукой начальник отдела. – Это только затравка. Где-то через год я получил повестку в суд.

- По поводу? Витек решил бабла срубить? – хохотнул Славик. – У вас же договора нет, да и налоги он не платил наверняка. Ему же хуже.

- Если бы, - вздохнул Крапивин, - это полнейший бред…

***

Суд

- Это полнейший бред! – возмущался Владимир, обращаясь к судье. – Я по-человечески сочувствую горю истца, но должен же быть предел человеческой глупости. Вас самого не смущает, что такое дело в гражданском суде рассматривать приходится. Оно и понятно, что никто уголовное дело с такой трактовкой заводить не стал, но вы-то почему позволяете превращать свою работу в фарс?

- Успокойтесь, ответчик, мы во всем разберемся, - устало заявил судья.

Крапивин с ненавистью посмотрел на Виктора Бурдыгу, выступавшего в роли истца, скользнул взглядом по его адвокату, и остановился на беззвучно плакавшей женщине в черном, жене Вити. Ее обнимал и пытался успокоить какой-то поп, назначенный церковью поддержать истинно верующую семью в этом непростом деле. Петрович не сомневался, что адвокат тоже был сосватан Бурдыге представителями церкви.

- Да не хочу я успокаиваться! Мне работать нужно, а приходится по судам бегать и этот маразм выслушивать. Я понимаю, что церкви выгодней устраивать охоту на ведьм, чем помогать больным или беспризорникам, но почему это все касается меня?

- Повторяю вопрос, - снова заговорил адвокат истца, - проклинали ли вы истца и членов его семьи в ходе вашего спора, состоявшегося год назад? Да или нет?

- Не помню я, что говорил, - со вздохом ответил Владимир, - но хочу заметить, что ваш клиент тоже не стеснялся в выражениях, требуя денег за невыполненную работу.

- Да или нет? – с усилием повторил адвокат.

- Не-е пом-ню, - ответил Крапивин, пытаясь передразнить манеру говорить представителя Бурдыги, задавшего вопрос.

- В соответствии с показаниями моего клиента, Владимир Петрович Крапивин ему сказал: «Будь проклят ты и вся твоя семья». Прошу суд обратить внимание на то, что ответчик не опровергает эту информацию. В отличие от истца, он просто не помнит всего, что наговорил в тот день.

- Даже если я так сказал, это не имеет никакого отношения к делу. Вы сами представили суду заключение о том, что сын Виктора умер от рака костей. К счастью мы живем в светском государстве, и у нас нет наказаний за проклятия, - ответчик снова посмотрел на попа, - как бы этого кому-то не хотелось.

- Хочу обратить внимание суда на то, что Иван, первенец Виктора, рос здоровым и крепким мальчиком. Впервые признаки болезни появились у него через несколько недель после ссоры отца с Крапивиным. В заключении врача ясно говорится, что было сделано все, чтобы спасти ребенка и подчеркивается необычайно быстрое протекание болезни. Всего восемь месяцев прошло с момента первого обращения к доктору, до того, как Иван покинул этот мир…

- Потому что детей нужно водить в поликлинику, а не только в церковь, - не выдержал Владимир.

Тихо! – крикнул судья, предвосхищая зарождающуюся перепалку.

- Истец настаивает на том, - продолжил адвокат, - что болезнь Ивана Бурдыги была спровоцирована проклятьем со стороны гражданина Крапивина.

- Вы серьезно? - судья выпучил глаза. – Хорошо, допустим. Ответчик, у вас есть, что на это ответить?

- Есть, - кивнул Владимир, - это все, конечно, бред. Я не считаю, что Бог настолько жесток или беспомощен, что неспособен оградить ребенка от случайно брошенного слова неверующего человека, - Петрович сделал паузу, - возможно брошенного, так как подчеркиваю: я не помню, чтобы кого-то проклинал. Думаю, что дело не в проклятье, а в наказании семьи Виктора за грехи. Например, за жадность, которая заставила его даже здесь требовать компенсации за смерть сына.

***

- Стоп-стоп-стоп, - не выдержал Славик, - чего-то я никак не догоню: вас пытались осудить за проклятие? В гражданском суде? Хотя, тут как раз логика не нарушена - для уголовки это уже совсем край. А по какой статье, чего вообще хотели?

- Ну, чего хотели понятно – денег. По их логике я должен был вину признать и компенсацию выплатить, а то хуже будет. Иск они как-то хитро составили, там вроде и угрозы, и еще что-то, и попытка на неуважение чувств верующих вывести. Как я понял, основная идея заключалась в том, чтобы придать этому делу резонансности, не зря же церковь подключилась. Только ничего у них не вышло. Очередной крупный коррупционный скандал, случившийся накануне, привлек к себе внимание всех СМИ, а судья оказался нормальным мужиком и не позволил процессу затянуться…

- Я так и не понял, Петрович, так говорил ты проклятья в его адрес или нет? – перебил начальника Артем.

- Ты что, дурак? Говорю же: не помню я такого. Мы столько друг другу сказали… Не исключено, что когда матерные слова закончились и на проклятья перешли.

- Да, фиг с ним, Владимир Петрович, - махнул рукой Славик. – Что дальше-то было? И еще одно: вы, если я накосячу, как хотите ругайте, только не проклинайте, пожалуйста.

Артем прыснул и отвесил товарищу подзатыльник. Крапивину было не смешно. Он закурил очередную сигарету и продолжил рассказ.

***

Продолжение следует

Поздравляю всех с Новым годом!!!

Желаю, чтобы петух клевал вас в зад, когда вы ленитесь и долбил в темя ваших недругов!

Идея этого рассказа пришла мне в голову с похмелья, а новогодние каникулы позволили додумать сюжет и, наконец, обличить его в текстовую форму. Я бы назвал этот рассказ странным... в остальном судить вам. За корректорскую работу спасибо @Uranium304.

Кстати о похмелье...

Советую посмотреть сериал ОА, который скрасил мне один очень тяжелый день. Возможно, сначала он покажется скучным и непонятным, но потом события развиваются, а развязка просто вне всяких похвал. Может дело в моем зомбо состоянии, а может, в том, что сериал на английском (есть субтитры) и пришлось смотреть очень внимательно, чтобы ничего не упустить, но мне очень понравился. А главное он закончен, так что если есть лишние 8 часов, рекомендую.

Я – кашалот

Как же раскалывается голова! Хочется спать, и одновременно нет никаких сил терпеть эту боль. Вот бы пришел добрый доктор и вкатил мне пятьдесят кубиков какого-нибудь диклафинака прямо в мозг. А может он так и сделал? Воткнул толстенную иглу, которой пробивают грудину, чтобы ввести адреналин, в затылок настолько глубоко, что у меня вот-вот разорвет лоб. Воткнул, но потом его кто-то отвлек, и он ушел, не надавив на поршень, так и оставил меня с пронизанным иглой мозгом. Собираю силы в кулак и, не размыкая век, провожу по затылку в надежде найти заветный шприц. Но как это обычно и бывает – его нет. А значит спасение где-то далеко. Возможно, на кухне найдется пара таблеток анальгина, но они подействуют не сразу. Выходит, до облегчения не только далеко, но и долго.

В такие моменты приходят мысли о том, что я могу понять больных раком, которые не в силах терпеть боль и просят об эвтаназии. Бред, конечно. Я прогоняю эти ассоциации. В отличие от них, мне не суждено страдать от боли до конца жизни. Рано или поздно придется дойти до кухни или повезет уснуть, а потом голова пройдет. Это всего лишь похмелье и, как говорится: «Человек должен быть наказан за то, что вчера было хорошо». Ага! Стал бы я набираться, если бы у меня все было хорошо? Можно просто не пить алкоголь или, хотя бы, не пить в таких количествах. Тогда не будет этой головной боли, ставшей моим постоянным спутником. Но по-другому перезагружать мозги я за все прожитые годы не научился.

Где мои двадцать лет, когда я мог пить всю ночь и, поспав пару часов, бежать на лекции, чтобы дернуть пивка с друзьями на обеде. Тогда мы говорили, что поправляем здоровье. Знали бы мы тогда что такое настоящее похмелье! Где теперь те друзья? У одного был инфаркт, и это в тридцать девять лет! Откачали, но сейчас он больше на старика похож, чем мужчину в полном расцвете сил. У другого подагра, ему не то, что пить нельзя, съесть несколько кусков шашлыка – праздник и нарушение режима. Третий женился на какой-то сектантке и ушел в религию. С физическим здоровьем у него вроде как все в порядке, а вот с головой… Четвертого мы давно потеряли из виду. Скорее всего, его уже нет в живых. После окончания института он перешел на кое-что помощнее водки, и наши интересы, как это принято говорить, разошлись.

Так что, моя головная боль – это, можно сказать, легко отделался. Но что это за голоса? Раньше такого не было. Допрыгался, черти нашептывают…

— Она хочет жить вместе, но где? Ты же понимаешь, что снять квартиру мне не по карману. Нам обоим. К себе не приглашает. А у меня – не вариант, бабушка лежачая, родители, сам живу в проходной комнате.

— Мне кажется, ты все усложняешь. Ты ее любишь или нет?

— Ну…

— Себе ответь. Если да, то найдешь решение.

— Как у тебя все просто! Что прикажешь, учебу бросить? Я и так работаю, но на то, чтобы снять более-менее приличное жилье этого не хватит.

— Во-первых, если по-настоящему любишь, то можешь и на заочку перейти. А во-вторых, всегда можно поговорить, объяснить… Мне бы твои проблемы. Девушка есть, к тому же умная и красивая. Высасываешь проблемы на пустом месте.

— А сам-то! Мы тебя с Маринкой знакомили? Знакомили. С Иришкой знакомили? Знакомили. Витек тебя с сестрой своей девушки знакомил, а ты все нос воротишь. Ладно бы еще ты им не нравился. Но ведь нет! Все бабы симпатичные и не дуры. Может, понизишь планку? Надумал себе каких-то критериев, а теперь страдаешь из-за одиночества!

Вот это да! Всякое про водку слышал, но чтобы она во времени переносила – такое впервые. Эх, молодость со своими мелкими, но кажущимися глобальными проблемами. Одно радует – голоса не в голове, а где-то рядом. Как же больно. Нужно собраться с силами и найти таблетки.

Открываю глаза. Присаживаюсь на край кровати. Ого! Кто-то заботливо пледом укрыл. В комнате полумрак. За окном едва-едва занимается рассвет. Один из собеседников сидит на широком подоконнике, отодвинув в сторону банки с соленьями. Он курит и стряхивает пепел в бутылку из-под пива. Ему не больше двадцати, скорее всего даже меньше – вместо щетины легкий пушок над верхней губой. Второй сидит в кресле напротив меня. Не могу рассмотреть лицо, но, судя по голосу, ровесник парня у окна. Они не обращают внимания на меня, продолжая свой разговор. Я не прислушиваюсь. Пытаюсь осмотреться и отвлечься от головной боли.

Какая-то старая софа, на которой я провел последние три-четыре часа, потертые обои, стопки книг на полу, еще какие-то толи тряпки, толи свертки. В углу стоит старый сервант, переживший, судя по виду, не одного постояльца этой квартиры. Советское кресло, на котором сидит один из ребят, прикрыто покрывалом, на спинке висят наволочки или полотенца. Но несмотря на убитость жилплощади это не бомжатник и не притон. Слева от окна старый телевизор, накрытый вязанной крючком салфеткой. У бабушки было много таких. Теперь все пылится где-то на даче. Я оборачиваюсь, чтобы подтвердить ожидания – на стене висит ковер.

Не хочется встревать в беседу, но нужно срочно избавиться от боли:

- Пацаны, я, вообще где? - неловко пытаюсь попасть в паузу.

Молчат. Смотрят на меня, но без осуждения. Даже непривычно как-то. Тот, что сидел на подоконнике, встает и протягивает сигарету. Беру. Прикуриваю. Чувствую, что еще немного пьян, но голова болит невыносимо с каждой тягой. Бросить все равно не могу, да и некуда. Пивная бутылка осталась на подоконнике. Молчаливый ритуал закончен, и на мой вопросительно поднятый взгляд он отвечает:

- Вы в Питере.

Заготовленная шутка про точность не проходит. Правильный ответ. Адрес мне ни к чему, а может он его и не знает. Обращается на вы, да еще обсуждают свои проблемы шепотом – точно, культурная столица.

- А есть что-нибудь от головы? – спрашиваю я, поднимаясь и направляясь к пепельнице.

- Пиво, - отвечает тот, что в кресле и протягивает открытую бутылку.

Знаю, что мне это не поможет. Знаю, что пить с незнакомцами из одной тары не стоит. Знаю, что мне вообще сейчас пить не стоит, тем более пиво. Но принимаю подарок и делаю два больших глотка. Возвращаю бутылку и тушу сигарету.

- А нет аспирина какого-нибудь? – открываю рот, как будто зеваю, но на самом деле пытаюсь унять очередной спазм. – Что-нибудь, что расширит сосуды?

- Спросите у девчонок на кухне, - советует мне парень, угостивший сигаретой.

Я благодарю, выхожу из комнаты и слышу, как они возвращаются к разговору, прерванному залетным москвичом. Иду по квартире. Глаза слезятся и все плывет. В темноте натыкаюсь на какие-то тумбочки. Стараюсь держаться правой стены. Меня бесит планировка старых питерских квартир. Как будто кто-то объединил коммуналку и хорошенько встряхнул, чтобы комнаты перемешались с коридором. Может, так оно и было. Я как потерянная душа иду на свет где-то вдали, надеясь, что это и есть кухня. Медленно перебирая конечностями, я стараюсь ничего не задеть и ощущаю себя американским солдатом, обходящим ловушки во вьетнамских джунглях.

Питер. Это радует. Хорошо, что алкогольный угар не вывел меня куда-нибудь в Петрозаводск. Да я бы там замерз к такой-то матери! С другой стороны, если бы я оказался сейчас в Москве, то это было бы еще хуже – жена-то в Питере.

Я из тех детей, которые превратились в новогодний подарок из первоапрельской шутки. Я родился четвертого января. И сегодня, если, конечно, я совсем не потерял нить событий, мне исполняется сорок лет. Говорят, этот день рождения не празднуют. Вот мы с женой и уехали в северную столицу, чтобы побыть только вдвоем. Устроить себе небольшой медовый месяц. Дети, родственники, друзья – все остались в Москве. Мы отпраздновали Новый год и уехали. Хотели идеального отпуска… Не получилось. Умудрились поссориться из-за ерунды вчера в день приезда. Она просила не пить, чтобы не быть размазней в день рождения, я говорил, что это мой праздник и, если я захочу провести его, не выходя из номера гостиницы, то так и будет. Слово за слово. Упреки. Я разозлился и ушел. Если сначала я не собирался напиваться, даже заказал столик в нашем любимом ресторане на сегодня, то после ссоры пустился во все тяжки. Сначала променад по барам, потом какой-то двор, компания молодых ребят с гитарой… Дальше не помню. Но видимо, мы у кого-то из них дома. Спасибо вам ребята, что не бросили прибившегося к вам великовозрастного пьяного дебила.

Вот и кухня. А вот и гитара стоит в углу. За столом три парня. Двое спят, а третий мутным взглядом оценивает меня. Здесь я медикаментами не разживусь точно. Сфокусировав на мне взгляд, единственный бодрствующий на кухне молодой человек поднимает со стола наполовину полную бутылку коньяка. Ага! Все-таки я оптимист! Что там коньяк делает с давлением? Не помню. Но это же алкоголь, он в любом случае должен расширить сосуды. Голова не пройдет, но может режущая боль сменится ноющей. Принимаю бутылку из рук самого стойкого в этом помещении молодого человека. Он расплывается в улыбке и кивает. Этот явно постарше. У него бородка, засаленные длинные волосы и кожаная жилетка. Наверное, главный гитарист. Если бы так не болела голова, то я попросил бы его сыграть. Мне было бы плевать, что он не в состоянии зажимать аккорды и промахивается по струнам. Я не в том состоянии, чтобы строить из себя ценителя музыки.

Парень показывает мне на свою рюмку, беззвучно просит налить. Наливаю. Он ее поднимает и хочет чокнуться. Оглядываюсь по сторонам и нахожу какой-то стакан. Сто лет таких не видел. Из тонкого стекла с пятью полосками наверху. Две красные и три серые между ними. Пятьдесят грамм не спасут отца русской демократии, поэтому наливаю полстакана коньяка. Все на благо кровообращения. Аккуратно ударяю по его рюмке и опрокидываю в себя очередную порцию горячительного. Задерживаю дыхание, так как мой желудок активно протестует. Такой завтрак для него оказался крутоват. Осматриваю стол в поисках закуски. Вижу лимон, и мне становится хуже. Чувствую солоноватый привкус во рту. Сдерживаю себя. Несолидно такому опытному выпивохе переводить ценный продукт. Стыдно продемонстрировать молодежи содержимое желудка, проявить слабость духа, так сказать. Смотрю на бородатого, который после выпитой рюмки так же сдерживает рвотные позывы. Нет, все-таки мужики никогда не взрослеют. Двадцать тебе, сорок или шестьдесят, ты будешь держать в себе до последнего, чтобы о тебе никто плохо не подумал. Не назвал слабаком. Хватаю несколько засохших по краям кусков сыра и отправляю в рот. Вроде так себе закуска для коньяка, но желудочно-кишечному тракту пришлась по душе. Гитарист следует моему примеру, ставит локти на стол и упирается головой в ладони. Он медленно жует сыр, а я не хочу испытывать ни себя, ни его на прочность и покидаю кухню.

Вижу какое-то движение справа за дверьми со стеклянными вставками. Захожу в большую комнату. В зале расположилось человек десять. Мальчики и девочки, всем не больше двадцати лет. Они что-то обсуждают, не обращая на меня внимания. Спорят, смеются. Странно, что я не заметил их, когда шел на кухню. За окном уже гораздо светлее. Утренние сумерки. Они что-то говорят обо мне, что-то спрашивают, но я не могу сфокусироваться на словах. Может, не хочу. Мне нужны таблетки. Они смеются, но как-то не зло. Возможно, даже не надо мной. У них столько всего впереди – любовь, расставания, новая любовь, дружба, предательство, рождение детей и смерть близких. Я надеюсь, что они никогда не окажутся в такой ситуации. А если окажутся, то, хочу верить, что к ним отнесутся так же, как они отнеслись ко мне.

- Есть у кого-нибудь таблетки от головной боли, - наконец спрашиваю я, самый важный на сегодня вопрос.

Я чувствую, как кто-то коснулся моего плеча. Оборачиваюсь. Передо мной стоит худенькая брюнетка. Это хозяйка квартиры. Я помню ее. Ей всего семнадцать. Она учится на первом курсе СПбГУ и взваливает на свои плечи проблемы всего мира. Она философствует. Думает о таких вещах, о которых я не размышлял лет до тридцати пяти. Мы говорили с ней, в дальней комнате, комнате ее бабушки, пока я не уснул. Точнее говорила она, а я слушал. Кивал и молча восхищался ее серьезностью и пугающей безысходностью суждений. Она рисует карандашом. Она показывала мне свои работы. Я не очень в этом разбираюсь, но мне они казались великолепными.

Она протягивает мне пачку аспирина и стакан воды. Киваю в знак благодарности. Я выпиваю одну таблетку, потом вторую. Сажусь в уголок и начинаю вслушиваться в разговор о религии и науке. О их связи и противопоставлении. Голова все еще болит. Вместо того, чтобы подождать, я выпиваю еще две таблетки. Закрываю глаза, в надежде, что это притупит боль. Проходит десять минут, потом еще десять и я чувствую, как головная боль отступает. Открываю глаза. На улице уже рассвело. Настало долгожданное зимнее северное утро. Ищу глазами хозяйку квартиры. Ее нет в зале. Спрашиваю о ней.

- Она уехала в институт, - отвечает рыжая девушка с татуировкой на предплечье.

- Какой институт? Сейчас же новогодние праздники! – отвечаю я.

Вижу, что моя реплика заставила их засуетиться. Высокий худощавый парень в костюме попробовал ей позвонить, но телефон оказался выключен. Рыжая забегала по квартире в надежде, что хозяйка не ушла. Я вспоминаю обреченность в ее голосе и судорожно соображаю, что можно сделать. Что я могу в чужом городе, не зная, где нахожусь. Я даже не помню ее имя. Но у меня уже не болит голова и хватает жизненного опыта, чтобы не паниковать. Прошу вызвать мне такси и указать нужный корпус СПбГУ в качестве пункта назначения. Один из парней ее одногруппник и он точно вводит данные в приложение. Да здравствует двадцать первый век! Не нужно никуда бежать, нажал несколько кнопок на телефоне, и машина приехала.

Ребята помогают мне найти пальто. Каждый из них пытается что-то сказать. Все замечали странности в ее поведении бла-бла-бла. Она стала какая-то замкнутая бла-бла-бла. После того, как бабушка, воспитавшая ее, умерла, она совсем перестала смеяться бла-бла-бла. Сейчас не время болтать, время действовать. Я выбегаю на улицу, чтобы скрыться от этих пустых разговоров. Пухленький паренек со шрамом на брови пытается увязаться за мной. Пресекаю его попытки. Сажусь в подъехавшую машину.

На улице мало автомобилей. Праздники, утро. Водитель пытается навязать мне какой-то разговор, но бросает попытки, после нескольких вопросов, в ответ на которые получает только молчание. Я смотрю по сторонам. Зачем? Не знаю. Пытаюсь ее найти. Нужно же что-то делать! Я готов предположить, что мне все показалось. Черт побери, я бы многое отдал за то, что все мои опасения – это плод больного похмельем воображения. Пусть эти ребята будут смеяться надо мной потом. Мне плевать. Но их реакция служит неприятным доказательством моей догадки.

Сегодня мне везет. Вижу одинокую фигурку, бредущую по Большеохтинскому мосту. Прошу водителя остановить. Он возражает, говорит, что на мосту нельзя останавливаться.

- Тормози, я сказал! – кричу так, чтобы у него не оставалось сомнений в моей решимости.

Кидаю несколько купюр на сиденье и выбегаю. Таксист что-то кричит мне вслед. Странный человек – вроде нельзя здесь стоять, логично было бы поскорее уехать, а он тратит время, чтобы высказать все, что думает о моей удаляющейся фигуре. Ох, если бы не девчонка… Я бы преподал тебе урок вежливости.

Иду ей навстречу. Она опустила голову и смотрит под ноги, но, когда мы поравнялись, поднимает глаза. Я не знаю, что сказать. Все еще есть сомнения, что я идиот и напридумывал всякого.

- Вы? – удивляется она. – Что вы тут делаете?

- Хотел поблагодарить за таблетки, за гостеприимство. И, вообще, за все. Подумал, что возможно тебе сейчас нужен друг. Хочешь, позавтракаем где-нибудь?

- Это так странно, - ее растерянность сменяется улыбкой.

Я выдыхаю и улыбаюсь в ответ.

- Согласен. Может все происходит не просто так?

Она кивает.

- Я думала, что вы спите. А вы слышали. Все слышали.

Похоже, что слышал я далеко не все и многого просто не помню, но знаю достаточно, чтобы понять ее настрой. Она достает сложенный лист бумаги и протягивает мне. Разворачиваю. На нем изображен кит в нескольких проекциях.

- Это вы, - отвечает она на мой вопросительный взгляд.

- Я кит?

- Это кашалот. Он проводит большинство времени на глубине, наблюдая, но не показываясь. Он большой, опытный и добрый. Люди не видят его и почти ничего о нем не знают. А он присматривает за ними. Видит прыгающих с яхты туристов, рыбаков и тех, кто потерпел кораблекрушение. И иногда он подплывает совсем близко к поверхности, чтобы те, кто потерял надежду и силы почувствовали под ногами что-то твердое, теплое и живое. Кашалот не дает им погрузиться в пучину. Он ничего не делает, просто находится рядом, чтобы они могли сделать несколько спасительных вздохов и обрести веру в себя и в чудеса. Чтобы они не сдавались и продолжали свой путь, даже если он будет казаться нелегким.

— Мне нравится, - говорю я. Да и что тут еще можно сказать?

— Это вам, подарок на день рождения.

Совсем забыл. Мне же сегодня сорок. Я смотрю в ее голубые глаза и пытаюсь придумать что-то жизнеутверждающее. Бывают моменты, когда не нужно придумывать что-то оригинальное или остроумное, достаточно сказать, что-то простое и честное.

— Спасибо, это лучший подарок, что я получал, - я делаю паузу и подмигиваю: - Все будет хорошо.

— Будет… по-разному. Но я постараюсь не подвести кашалота, который поверил в меня.

Она разворачивается и уходит. Я смотрю ей в след и точно знаю, что с ней все будет в порядке. Иногда хорошо, иногда не очень. Жизнь подарит ей тысячи сюрпризов и разочарований, но она справится. Раз уж такого циника, как я, смог удивить сегодняшний день, то на столь романтичную натуру он не мог произвести меньшее впечатление.

Только сейчас я чувствую, как на улице холодно. Я застегиваю пальто и направляюсь в противоположную сторону. Я не оставил идеи позавтракать и зимняя прогулка над Невой заставляет двигаться быстрее в теплое уютное место.

Несмотря на холод, я прохожу мимо одного кафе, потом другого. Я выбираю заведение с самой симпатичной, на мой взгляд, вывеской. Нахожу. Открываю дверь и устраиваюсь в углу, поближе к спрятанной за экранами батарее. Я достаю телефон, отключаю авиа-режим, и мне начинают сыпаться сообщения от жены. Начиная со вчерашних оскорблений и заканчивая сегодняшними раскаиваниями. Набираю короткое: «Буду к полудню. Вечером идем в наш ресторан. Я люблю тебя». И снова выключаю телефон.

Я достаю нарисованное девушкой, имя которой я так и не вспомнил, изображение кашалота и погружаюсь в размышления. Странно все это: прошедшая ночь, тяжелое утро и этот разговор на мосту. Цепочка случайных событий, приведших меня к этому подарку. Любой, кто знает меня, подтвердит, что я не ангел. Так может все наоборот. Хозяйка квартиры, местонахождение которой я вряд ли найду, была посланницей небес. А может у светящегося шара, расположенного в центре вселенной, есть план для всех, и такие многоходовочки – обычное дело? Мы их не замечаем, пока не становимся частью. В любом случае такой сюрприз на сорокалетие я не забуду. Наверное, поэтому его и не принято праздновать.

Я поднимаю глаза и вижу над собой официантку. Она явно ждет ответа, но я был так поглощен своими мыслями, что не слышал вопроса. Я складываю рисунок, растягиваю губы в улыбке и безапелляционно заявляю:

— Я – кашалот!

Мгновение и растерянность на ее лице сменяется добродушной улыбкой:

— Как только вы вошли, я сразу так и подумала.

Видимо эта молодая, чуть полноватая девушка повидала достаточно придурков за свою недолгую карьеру.

— Вы очень проницательны. А мне на это понадобилось сорок лет, - опускаю я голову.

Она понимающе кивает и переводит тему:

— Блинчики или омлет? Заказывайте, пожалуйста, у меня была ночная смена и вы мой последний клиент.

— А что вам больше нравится?

— Мне блинчики, - она мило прищуривается, - но вам я бы порекомендовала омлет. И кофе с коньяком.

Похоже видок у меня все-таки помятый.

— Тогда омлет для меня и блинчики для вас, - предлагаю я.

Вижу, что она растерялась, но у меня сегодня слишком хорошее настроение, чтобы мне отказать. Она сомневается, но я свечусь позитивом:

— Видите ли, - я смотрю на часы, - три часа назад мне исполнилось сорок лет, и я не хочу завтракать один. Вы сказали, что смена у вас закончилась и, думаю, чашка кофе в конце рабочего дня вам не повредит.

— Если у вас есть с собой паспорт, то вы получите скидку пятнадцать процентов, - решает она проверить мои слова.

Я протягиваю ей паспорт, и она поздравляет меня с юбилеем, не забыв намекнуть на то, что рановато я начал праздновать. Пожимаю плечами – так получилось.

— Я составлю вам компанию, при одном условии: объясните, почему вы – кашалот?

— Тогда нам понадобится много кофе с коньяком, - смеюсь я, отодвигая соседний стул, чтобы она могла сесть.

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Небольшой вопрос для тех, кто дочитал до конца. Если не сложно, плюсаните в комментах понравившийся вариант ответа.

Какой формат книг вы предпочитаете?

а) Жесткий переплет

б) Мягкий переплет

в) Электронная версия

Заранее спасибо!

Небольшая предыстория (можно промотать курсив):

Участвовал я тут в любительском литературном конкурсе. Не приветствую мат, но иногда без него нельзя, а порой он бывает даже очень к месту. Написал рассказ, постарался, чтобы речь героев была не очень грубой, но максимально реалистичной и все-равно получил замечания. Ну, что же: правила есть правила. Переписал в фэнтезийном ключе. К оркам о гномам уже не придерешься, хотя по сути рассказ не изменился, просто стал сатирическим. Администрация оценила затраченные мной силы и поддержку, оказанную другими конкурсантами и разрешила участвовать с изначальным рассказом. К чему я это все? Регулярно встречаю на Пикабу истории о борьбе обычных людей за свои права, будь то ценники в магазинах или что-то еще. Можно заставить избушку повернуться к вам нужной стороной без крика и шума, можно даже заставить ее наклониться, но для этого нужно потратить время и силы. Молодцы те, кто готовы выстоять в этой битве. Спасибо, ваши истории вдохновляют. Ну, а те кто проходят мимо - ваше право. Только одна просьба - не мешайте)

________________________________________________________________________________

Что почитать на Пикабу - дневник бывшего алкоголика. Только обеспокоен тем, что пользователь @Algoll78, давненько не выходит на связь. Надеюсь, что просто нашел новые увлечения, отнимающие все свободное время, а не вернулся к старым увлечениям.

_________________________________________________________________________________

Толерантность и нетерпимость

Этот рассказ не отражает позицию автора, ни к чему не призывает и не имеет задачи обидеть кого-нибудь. Прошу относиться к нему просто как к художественному произведению. Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

Выцветшие бетонные стены, неровно покрытые зеленой краской, из-под которой, как гематомы на коже, проступали синие пятна. Предыдущее покрытие не желало уходить, не оставив в этом мире памяти о себе. А может и не предыдущее? Кто знает, сколько раз перекрашивали эту комнату. И кто, кроме нее самой, мог бы рассказать о том, что здесь происходило. Сколько судеб было сломлено здесь? Какие изощренные пытки применялись? Как часто здесь меняют стол и стулья, прикручивая их снова к полу?

Леша еще раз обернулся к двери – единственному выходу из этого мрачного, пропитанного болью, слезами и ложью, полуподвального помещения. Часов с собой не было, но он был уверен, что просидел здесь в одиночестве не меньше часа, ожидая того, кто решит его судьбу, просто выполняя свои служебные обязанности. Синяк на щеке все еще наливался, но возможности проверить ее состояние не было – приведшие его сюда плотно сковали руки за спиной, пропустив наручники через металлические прутья спинки стула.

Задержанный устроился поудобнее и принялся ждать, рассматривая комнату. Алексей думал о том, что никто из оказавшихся здесь на самом деле не знает, чем закончится допрос. Даже полицейские не скажут со стопроцентной вероятностью, кто сломается, а кто нет. Теоретически сломать можно каждого, но не каждый служитель закона перейдет ту границу, за которой у людей с твердым стержнем кончатся силы. Допросная комната – это индикатор, и прыщавый студент в очках может проявить большую стойкость, чем вор-рецидивист.

- Доброй ночи, Алексей! – прервал размышления задержанного вошедший в допросную капитан. – Что же это вы, мил человек, поспать на дежурстве спокойно не даете?

Полицейский приблизился к Леше, осмотрел его лицо, скорчил мину и расстегнул наручники. Устроившись напротив задержанного, растиравшего запястья, капитан достал какие-то бланки и сказал:

- Меня зовут Антон Евгеньевич Краско, я все еще капитан и буду заниматься вашим делом, по крайней мере, до утра. Давайте, официально, для протокола: имя, фамилия, год рождения, род деятельности?

- Алексей Иванович Кулешов, двадцатое апреля восемьдесят восьмого года, - задержанный сделал паузу, - временно безработный.

- Ба! Да мы ровесники, - радостно воскликнул Антон. - Давай на «ты» перейдем?

«Играет в хорошего полицейского. Ну, посмотрим, насколько у тебя терпения хватит», - подумал Леша, а вслух сказал:

- Почему бы и нет.

- Ну, тогда рассказывай, как докатился до жизни такой?

- Что рассказывать? Я ничего плохого не делал. Я вообще потерпевший.

- Потерпевшим сейчас побои снимают, - уже серьезнее сказал капитан. – У одного нос сломан, куда ветер дует, туда и поворачивается. У второго челюсть выбита, только и может, что мычать, но заявление подписал, сил хватило. Третий весь в синяках, за ребра держится, на рентген отправили. А у тебя только щека, ну и пара синяков на теле.

- Значит, заявления пишут?

- А ты как думал? Отделал трех человек – и ничего не будет?

- Ты бы, капитан, логику включил. Нормальный я вообще, чтобы в одиночку на четверых напасть? Один, правда, ссыкуном оказался, убежал. Или у вас кто больше получил – тот и жертва? А то, что я только защищался, это в расчет не берется? Тогда пиши, что положено и иди спать, чего разбираться-то? Ты же уже все решил.

- Я говорю на основании тех данных, которые у меня есть, - отмахнулся Антон. – Они там поют, как соловьи, а ты молчишь. Когда человек молчит, значит, что-то скрывает. Но я хочу услышать твою версию, а для того, чтобы дело дальше передать мне их показаний за глаза хватит. Так что рассказывай.

- Хорошо, вот тебе моя версия, она же правда: иду, никого не трогаю, вижу эти, у машины своей лезгинку танцуют, к девчонкам пристают. Ночь на дворе, а у них музыка орет, да и сами они… В общем, замечание сделал. Они на меня поперли, угрожали кровью моей ноги помыть. Я-то знаю, что они там, в горах, все борцы, а борцов близко подпускать нельзя – иначе конец. А потом ваши подъехали, упаковали всех и сюда. Забавно получается: угрожали, пытались избить, а теперь ментам плачутся, что обидели их. Воины Аллаха хреновы! – Кулешов с ненавистью сплюнул на пол.

- Кто-то может подтвердить твои слова?

- Ночь на дворе, кому подтверждать-то?

- Ты говорил, что они к женщинам приставали. Кто это был, знаешь?

- Нет, конечно. Просто девчонка какая-то, она убежала. Светленькая. На вид лет двадцать, но может и тридцать, кто их разберет?

- То есть, они ее не трогали, просто сказали что-то? Что именно?

- Там их песнопения на весь район, что-то крикнули ей, она напряглась. Может, и тронули бы, но тут я нарисовался и внимание на себя переключил. Короче, капитан, если ты эту мразь защищать собираешься, то разговор окончен. Я считаю, что поступил правильно, и в следующий раз сделаю так же.

Краско записал что-то в своих бумагах и отложил их в сторону.

- А теперь давай без протокола, - Антон наклонился ближе к задержанному. - При осмотре на твоем теле обнаружены татуировки: свастика, кельтский крест и какая-то фраза на немецком в полспины, что это значит, кстати?

- «Не ной, борись», - высоко поднял голову Леша.

- А-а-а, ну, это ты сегодня продемонстрировал, - хмыкнул капитан. – Так вот, татуировки эти играют не в твою пользу. Создается ощущение, что не просто так ты к выходцам с Кавказа ночью подошел.

- То есть, если у меня свастика набита, то им можно делать все, что угодно? Между прочим, это буддистский символ, который популярен в Азии, и ничего плохого в нем нет. Колоть ее можно абсолютно свободно. Вот у меня, как у гражданина страны, объединяющей Европу и Азию, есть свастика, и есть кельтский крест. Мои татуировки – это символ взаимосвязи востока и запада. Я свое мнение никому навязывать не собираюсь, но и чужим предрассудкам следовать не буду.

- То есть, ты большой поклонник азиатской культуры? – прищурился Краско.

- Ага, - хмыкнул Алексей, - японовед-любитель.

- И где же ты, любитель, так драться научился, что двух КМСов по борьбе в нокаут отправил?

«На футболе», - хотел ответить Кулешов, но осекся и сказал:

- Сам не знаю, как получилось. Повезло, наверное.

- Ну, везунчиком тебя точно не назовешь, - покачал головой Антон. – С учетом составленных заявлений и рисунков на твоем теле, тебе, вообще, два восемь два светит. И никто в твои слова о бинарности русской культуры не поверит. Так как у нас с тобой приватный разговор, объясни мне: что у таких, как ты, в башке творится? После Великой Отечественной Войны как вы вообще можете на себя эту дрянь наносить? У вас что, деды не воевали, что ли? Мои деды погибли, сражаясь с фашизмом, а вы теперь Гитлера боготворите!

- Если тебе фуражка так мозги сдавила, что ты это не понимаешь, то я вряд ли тебе смогу доходчиво объяснить, - огрызнулся Алексей.

- А ты попробуй! Если не хочешь в камере с бомжами остаток ночи провести.

- Мещанская позиция – если ты клюв не отворачиваешь и не позволяешь чуркам борзеть, то сразу фашист. Многие в узком кругу обсуждают, как их даги, чечены, евреи достали, а сказать это любому из них в лицо – кишка тонка. А когда находится тот, кто сказал и за свои слова сумел постоять, то сразу – фашист, хотя многие молчаливо одобряют, просто бояться последствий или того, что их в националисты запишут.

- Люди все разные и среди лиц кавказской национальности тоже много порядочных и приятных людей. У меня, например, начальник дагестанец. Суровый мужик, с закидонами, как и все начальники, - капитан рассмеялся, - но полицейский правильный и честный.

- Вот еще одно клише – «люди разные и среди русских козлов хватает». Хватает, кто бы спорил. Но они у себя дома. А в гостях нужно вести себя скромно. Если бы я в Махачкалу приехал и среди ночи свою музыку в машине включил на полную, пытаясь местных телок цеплять – мне бы по-быстрому пику в бок воткнули, твои местные коллеги только бы покивали со словами «Оборзэл, урус». Так почему им можно себя так в моем родном городе вести? ППСники появились только после того, как я уже всю работу за них сделал, где они были до этого?

- На маршруте, людей мало, а территория большая. Патруль, как только драку увидел, сразу остановился. У тебя к ним какие-то претензии? Они тебя били или что?

- Два часа зверье покой местных жителей нарушает, а патруль это либо игнорирует, либо спит в каком-нибудь закоулке, - Кулешов посмотрел прямо в глаза капитана, изобразившего удивление. – Я регулярно наблюдаю у себя во дворе, как патрульная машина прячется от чужих глаз за трансформаторной будкой. Они там спят, едят, трещат, а в это время кого-то на вверенной им территории убивают. Только не делай вид, что я тебе Америку открыл. Если ты об этом не знаешь, то ты дебил, или настолько некомпетентен, что обязан немедленно спасти честь офицера, выстрелив себе в голову.

- Нас постоянно сокращают, отделы и всю службу реструктуризируют. Людей не хватает. А те, что еще работают, просто не справляются. Физически не могут две смены отработать за четыре, которые положены по штатному расписанию. Пусть они вообще личной жизни не имеют, но спать-то им нужно.

- Ой, бедные-несчастные… - начал кривляться задержанный. - На леденцы они себе заработать успевают. Не можете работать в таком ритме, при этом честно – уходите. Кому вы нужны? Я и сам смогу за себя постоять, и другим помогу, особенно, если люди в форме мешать не будут. Вместо того, чтобы своих защищать, вы за деньги на сторону зверей становитесь.

Краско занервничал, встал. Прошелся по комнате, чтобы немного успокоиться. Он никогда не брал взяток, удавалось, конечно, зарабатывать кое-что, но никогда он дела не разваливал за деньги и глаза на доказательства не закрывал. Антона бесили подобные высказывания, но больше всего его выводило из себя то, что в них есть доля правды.

- Но не все такие! – наконец сказал капитан. – Много дерьма в органах, но есть и нормальные люди.

- А националисты, значит, все подонки? То есть к вам нужно прислушиваться и жалеть, а мы право голоса не имеем, а когда рот открываем, нас всегда статьей о межнациональной розни заткнуть можно. Какой избирательный подход! Пророчу тебе, капитан, большое будущее. Может, даже в политику уйдешь, когда остатки совести потеряешь.

«Подловил, - подумал офицер, беря себя в руки. – ладно, мы тоже не пальцем деланные».

- Вот я тебя слушаю и пытаюсь понять. Допустим, ты всех «южан» из этого города выдавишь. Что дальше будешь делать? Как ты правильно говорил, и среди русских негодяев предостаточно, с ними как вопросы решать собираешься? Цель у тебя какая?

- Во-первых, не всех. Обезьян можно из джунглей в общество привезти, есть и такие, которые со временем научатся с людьми в ладу жить. Но те, кто считает воспитанность и миролюбие слабостью, должны быть усыплены или возвращены в свою, обезьянью, среду обитания. А цель у меня простая – хочу, чтобы моя мама, жена и дочь могли без страха по городу ходить в любое время суток.

- То есть, славян им опасаться нечего?

- Сначала нужно с внешним врагом разобраться, а потом с внутренним. Есть все-таки надежда, что когда-нибудь и полиция начнет работать, а не только наши налоги обналичивать.

- Какие лозунги! - хлопнул в ладоши Антон в притворном восхищении. – Ты же вроде безработный, а о налогах заговорил. Кстати, а на что ты живешь?

- Кручусь, как могу, - пожал плечами Леша. – Иногда в автосервисе подрабатываю.

- В сервисе? А образование у тебя какое, техникум? Пошел бы, поучился, стал инженером или доктором. Пересмотрел бы свои взгляды. Менял бы жизнь людей к лучшему, - торжествовал Краско.

- Думаю, что третья вышка мне ни к чему. Для работы в автосервисе двух достаточно, - гордо вскинул подбородок Кулешов.

Краско не раз встречал скинхедов с высшим образованием, но вот такой персонаж был перед ним впервые. Спортсмен, два образования, есть мозги и характер, но при этом является сторонником крайне правых взглядов. Он был интересен следователю.

- А почему ты в офисе где-нибудь не работаешь? Думаю, что мог бы устроиться со своими образованиями.

- А зачем? Чтобы на мне какой-нибудь жид деньги зарабатывал? Я уж лучше как-нибудь сам по себе.

- То есть, евреев ты тоже не любишь? А потом обижаешься за то, что тебя нацистом называют, - Антон решил перевести тему.

- Я нормально к евреям отношусь. К тем, которые в Израиле. У них свое государство есть, пусть там и живут. А здесь-то они зачем нужны?

- Их всегда здесь много было. Много поколений в России живут. Почему они переезжать должны? Только потому, что так решил какой-то Алексей Кулешов? Что же они, виноваты, что у них фамилия не на ту букву заканчивается?

- А я не по фамилии сужу. Среди моих знакомых много людей с «говорящей» фамилией, но они все себя с Россией ассоциируют. Но есть и другие, которые в синагоги ходят, чтят праздники свои и гражданство второе имеют. Богоизбранный народ, все дела. Нация, которая стоит выше остальных, а другие обязаны им прислуживать. Ты тору почитай, изучи врага, пригодится.

- Ну, знаешь, многие себя такими считают. И арабы, и американцы, и русские, - откровенно издевался над доводами оппонента Краско.

- И все считают так, находясь дома. Пусть едут в Тель-Авив и там говорят и делают, что хотят, здесь-то зачем? Если я спрошу тебя про великие победы наших предков, ты без труда десяток эпических войн и сражений назовешь. А эта раса ростовщиков, которые на протяжении всей своей истории были рабами. Сначала служили египтянам, потом римлянам, потом вообще, как цыгане, расползлись по миру. Были бы яйца, задавили бы нацистов еще до начала войны, и не пришлось бы нашим дедам погибать ради того, чтобы спасать сионскую чуму, неспособную ни на что, кроме подсчета денег. Никогда по-настоящему никому отпор дать не могли, всю свою жизнь ничтожеством были, а теперь гляньте – великая раса.

- Мысль ясна, - Антон перешел к интересовавшей его теме, - что ты, со своими фаш… - он осекся, - националистическими взглядами о геях думаешь?

- Я о них не думаю, - Алексей потрогал заплывший глаз, - вообще, иногда бывает. Думаю о лесбиянках одинокими дождливыми вечерами, - задержанный рассмеялся. - И в моих мыслях они очень сексуальны.

- А все-таки? - настаивал капитан. – Считаешь, что их всех нужно в биореактор на переработку отправить?

Кулешов молчал. Он пристально разглядывал сотрудника полиции, сидевшего напротив. Аккуратная прическа, одежда не помята, несмотря на то, что тот вроде спал. Ни грамма неряшливости во внешнем виде. Подвижная мимика и некоторая манерность наталкивали задержанного на определенные мысли.

- Ого! – сделал вывод Леша, - да ты из этих?

Антон отвел взгляд и сказал:

- Ну, так будешь отвечать? Или к бомжам? Считаешь, что все гомосексуалисты должны быть казнены?

- Вот ты меня слушаешь-слушаешь, а ни фига не слышишь. Что жидовня, что любители ослиц – могут делать что угодно у себя дома. А в обществе нужно людьми быть. Это же касается педиков. Хочешь долбиться в сракотан – да, пожалуйста, мне-то какое дело, чем ты у себя в квартире занят. А когда вы все это на улицу выносите – это требует адекватных мер, без обид.

- В этом вопросе твои взгляды можно назвать почти либеральными, - расхохотался следователь. – То есть ты можешь с девушкой идти по улице и целоваться, а й… - Антон оборвал фразу на полуслове и, откашлявшись, продолжил:

- А два мужчины за это должны быть наказаны? Потому что это «ненормально»? - Краско показал пальцами кавычки, выделяя последнее слово.

- Знаешь, что? – неожиданно спокойно ответил Кулешов. – Лысого гонять тоже нормально. Все этим в молодости промышляли. Каждый, конечно, свое представлял, - он подмигнул офицеру. – Но на улицу никто мастурбировать не бегал. Потому что это, - Алексей скорчил рожу и повторил жест оппонента, - «ненормально».

- Знаешь, что говорят про гомофобов? – подначивал собеседника капитан.

- Дешевый психологический трюк, навязанный обществу представителями, - задержанный попытался подобрать слово, но ничего грамотного на ум не пришло, - гомиками, короче. Во-первых, фобия – это страх. А боятся заднеприводных только в их влажных фантазиях. А остальное модернизация уже пройденного материала. Не любишь чурок и евреев – фашист. Не любишь голубых – сам такой.

- Но ведь гомосексуалисты не выступают против натуралов, почему же их нужно прессовать? Бог создал их такими, значит, у него были причины.

- У него и землю затопить были причины, - вздохнул Кулешов. – Если они за терпимость, то пусть будут последовательны и уважают тех, кого Господь создал ненавидящими гомосятину. Я этот вопрос досконально не изучал, ведь врагами гомосеков не считаю, но не слышал, чтобы было какое материальное доказательства их состояния.

- Не понял, что ты имеешь в виду? – заинтересовался Антон.

- Ну, у кого-то лишняя хромосома, у кого-то родовая травма, у ДЦП есть причины. А у вас что? По мне так расстройство психики и больше ничего. Хотя, не исключено, что есть какой-то специальный ген, просто его еще не открыли. Вот чем в первую очередь заняться надо, а не парады проводить! Представь, один укол – и ты любишь сиськи. Главное, ничего никому не нужно доказывать, можно жениться и завести детей. Поверь мне, это приятный процесс, - Леша очередной раз подмигнул капитану.

- А что ты скажешь, если… - начал Антон очередной вопрос.

- Хватит! – впервые повысил голос Кулешов. – Я устал. Голова болит. Отправляй меня в камеру, больше ничего обсуждать не хочу. К бомжам, так к бомжам.

- Бомжей нет, извини, - расплылся в улыбке следователь и вызвал дежурного. – Придется тебе одному в обезьяннике посидеть.

Когда задержанного увели, Краско направился в свой кабинет, но по дороге встретил одного из патрульных.

- Палыч, это вы Кулешова задержали? – спросил он.

- Кого? – удивился полицейский.

- Того, кто троих любителей лезгинки уделал.

- А, кикбоксера? Повезло им, что мы появились. Он бы их в асфальт закатал.

- Почему кикбоксер? – не понял капитан.

- Занимался в молодости, да и сейчас, наверное. Он на районе личность известная. Помнишь, в том году кто-то наркоманов поломал, которые нычки рядом с детскими садами делали? Все знают, что это он. Куча свидетелей – никто не опознал. Потерпевшие тоже в отказ пошли, испугались, – хохотнул Палыч.

- Можешь меня на место сегодняшней стычки отвезти? – переварив полученную информацию, спросил Антон. – Там же ночной супермаркет рядом, может, попало что-то на камеры.

- Без проблем, это же все равно мой маршрут.

Утром Алексея привели в кабинет следователя. Глаз сильно заплыл, но болеть почти перестал. Там его встретил Краско и протянул какой-то документ.

- Подписывай и можешь быть свободен, - сказал он.

- Как?

- На записи с камер видно, как твои оппоненты себя вели, и подтвердилась версия, что они к девушке приставали, а потом подошел ты и сделал им замечание. Если ты не подтвердишь, что сказал, - капитан взял заявление одного из потерпевших, - «я вас мрази черные в закрытом гробу домой отправлю», то претензий к тебе нет. Запись без звука.

- А их заявления? – удивился Кулешов.

- Отпечатки одного из них проходят по нераскрытому делу. Они с братом уже в бега рванули. Ну а третьего никто слушать не станет, с такими-то дружками. В общем, подписывай и вали домой.

Леша ознакомился со своими показаниями и поставил подпись. Посмотрел на следователя и спросил:

- Тебе-то это зачем?

- Тоже зверей не люблю. И девушке своей привет передавай, - подмигнул капитан.

- Спасибо. Оказывается и среди геев не все педерасты.

- Пусть это и самый странный комплимент, который я слышал в жизни, но пожалуйста. Найди себе нормальную работу и завязывай с этой ерундой. Надеюсь, что больше тебя не увижу.

- У меня есть нормальная работа. Я Родину защищаю, и это неплохо оплачивается, - ответил Алексей, выходя из кабинета.

Краско откинулся в кресле, размышляя над этим делом. Утром на совещании он получил приличный нагоняй от начальника, требовавшего упечь Кулешова за решетку. Несмотря на то, что капитан считал начальника честным, шеф ему не нравился. Майор был типичным глупым солдафоном, не имевшим ни грамма фантазии, что автоматически переносило его в разряд тупых людей, которых Антон сильно недолюбливал. Поэтому он ожидал адекватных действий от сотрудников управления собственной безопасности, получивших этим утром анонимку о желании майора отмазать земляков, путем фабрикации улик против вступившегося за девушку прохожего. Краско не стремился занять место начальника, на службе его держал только интерес к людям. Жажда справедливости, служение закону, желание приносить пользу обществу и делать мир лучше – это проходит через пару лет службы. Нравственное очерствение и полное безразличие должно чем-то поддерживаться. Для кого-то из сотрудников это деньги, для других власть, а для капитана таким стимулом оказалось возможность изучения разнообразных характеров тех, кто попадал в отделение. Адреналиновый наркоман, энергетический вампир или просто анархист, он любил вносить хаос в следственный процесс, всегда прикрывая себя соответствующими документами. Его положение давало возможность поворачивать ход дела в нужную, интересную для него сторону, и Краско не мог не воспользоваться открывшейся перспективой, внести сумятицу в работу начальника, а, возможно, и всего отдела.

Антон взял телефон позвонил домой:

- Привет, милая, как там наш мелкий? Спал ночью? – спросил Краско у жены.

- Плохо, но спал, - ответила она. - У тебя такой довольный голос. Опять с кем-то в кошки-мышки играл? Смотри, найдется у тебя достойный соперник – взвоешь.

- Наоборот, это будет самая интересная партия.

- Расскажешь? – с надеждой спросила она.

- Дома, - ответил Антон.

Поговорив с женой еще немного, капитан повесил трубку. У него не шла из головы последняя фраза Кулешова. Решив развеять сомнения, он пошел искать Палыча.

- Дружище, ты же все и всех в районе знаешь, - начал Краско, обращаясь к патрульному. – А чем занимались эти братья Мамедовы?

- Сервис у них, - спокойно ответил Палыч.

- Автосервис, серьезно, а где? – следователь начал что-то подозревать, но окончательно мысль у него не сформировалась.

- На Ленинской, в промзоне. Там же сервис у одноклассника твоего Кулешова. Федор, не помню как фамилия. Он должен был весь ангар выкупить, а там эти чурки образовались и цену перебили. Денег больше обещали, но в рассрочку. Теперь, когда братья в бега ринулись, думаю, Федя их оттуда выдавит. Да оно и к лучшему, я как-то славянам больше доверяю. А ты почему интересуешься?

- Да так, - махнул рукой Антон, - надо же Мамедовых искать как-то.

- Вряд ли это тебе удастся - они уже на Родине, - похлопал коллегу по плечу Палыч и пошел по своим делам.

Капитан посмотрел ему вслед, улыбнулся и тихо прошептал:

- Один-один, Кулешов.

А теперь небольшая викторина, для тех, кто дочитал!

Ответьте себе (глупо врать самому себе) как вы относитесь к позиции Алексея Кулешова:

а) "Нормальный пацан, дело говорит"

б) "Что за бред? Таких нужно отстреливать. Дебил великовозрастный"

Разбор вариантов в комментариях.

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

P.S. За корректорскую обработку спасибо @Dust1984

Последнее время просто зачитываюсь страшными историями. Ну, а кто может похвастаться большим их количеством в профиле? Конечно, многоуважаемый @CreepyStory,

Там мне попалась одна история... В общем пару раз я слышал нечто похожее в реальной жизни. Ссылку на нее оставлю в конце поста.

Изучив приличный объем крипоты я сделал вывод: чтобы написать по-настоящему страшную историю нужен неординарный талант. Сам я в этом вопросе слабоват, но хотел бы попробовать сделать что-то в этом духе. Не столько жуткое, сколько интересное.

Попутчик

Андрей выехал из дома уже за полночь. Ему предстояло провести в пути несколько часов. Но даже в это время он умудрился попасть в пробку в ближайшем Подмосковье. Пятница, лето. Кто-то стремится на дачу, отдохнуть от суеты мегаполиса, кого-то рейсовые автобусы везут домой к семье и, конечно, бесконечные потоки грузовиков, снующие туда-сюда по всем дорогам этой огромной страны. Глядя по сторонам на все оттенки красных стоп-сигналов и на такие разные номера регионов, Андрей Куренков думал о том, что вся Россия обслуживает столицу, поставляя туда продукты, стройматериалы, новые автомобили и, конечно, людей. А что взамен получает страна от столицы? Да, в общем-то, все то же самое. Москва – огромный перевалочный пункт, скапливающий в себе все, что можно и отторгающий излишки, порой переработав до неузнаваемости. Особенно часто это касалось людей, приехавших в большой город с надеждой и покидающих его с обреченностью.

Куренков тряхнул головой, прогоняя философские размышления, ведь для него Москва была прекрасным местом, городом с большим количеством амбициозных людей, которые с готовностью становились его клиентами. Сейчас у него появилась работа в Нижнем Новгороде, потом, возможно, Казань, а дальше… Что будет дальше, не знал и он сам. Ему не хотелось покидать столицу, но длительные поездки требовались для всестороннего развития квалификации.

Проехав Ногинск, Андрей обратил внимание, что движение стало не таким плотным, и настроение его улучшилось. Он открыл окно и почувствовал, что на улице слишком душно для летней ночи. «Парит. Наверное, будет дождь», - подумал он. Через несколько минут его подозрения подтвердились – вдали сверкали зарницы, ветер усилился, а раскаты грома не предвещали ничего хорошего.

Пролетев мимо стоянки грузовиков, Куренков обратил внимание на одинокую фигуру человека, голосовавшего на остановке впереди. Андрей остановился рядом с ним и приоткрыл окно с пассажирской стороны. Человек оказался крепким парнем, лет двадцати семи, с рюкзаком за спиной, длинными волосами и заразительной улыбкой. Наклонившись к окну, он сказал:

- Здравствуйте, не подбросите до Владимира? Ну, или куда-нибудь поближе к нему?

- Неудачную ты погоду выбрал для того, чтобы путешествовать автостопом, - улыбнулся Куренков, - запрыгивай.

- Спасибо, - поблагодарил молодой человек, занимая место рядом с водителем, - только я хочу предупредить: денег у меня нет, но могу вас развлечь разными историями в дороге.

- Пойдет, - рассмеялся Андрей, трогая машину с места. – Как бы отсюда до Владимира добрался, если бы я не остановился? Или берут еще попутчиков?

- Берут, но в основном дальнобои, - кивнул парень. – Если бы никого не поймал, пошел бы на стоянку. Там ребята ночуют, которые меня из Москвы везли. Я Анатолий, можно Толик, можно Толян.

- Андрей. Очень приятно. И давай на «ты», не такой уж я и старый.

- Взаимно. Так какую историю хочешь послушать? Смешную или страшную?

Куренков нахмурился, ожидая окончания оглушающих раскатов грома, и ответил:

- Такая погода располагает к страшилке, но я уже многие слышал. Меня непросто удивить.

- Я попробую. Знаешь про женщину в белом?

- Конечно, - кивнул Андрей, - это знаменитый баян. Еще про черного пса есть. Там смысл такой же, только персонажи разные.

- А про ночного попутчика? – ни капли не смутившись, спросил Толик.

Куренков сглотнул и предложил молодому человеку убрать рюкзак на заднее сиденье. Анатолий вежливо отказался, сославшись на то, что ему он в ногах совсем не мешает.

- Тогда рассказывай про попутчика, попутчик, - серьезно произнес Андрей.

- Есть такая легенда, что бродит по дорогам нашей Родины одинокий мужик. Под колеса не бросается и водителей не пугает, как женщина в белом. Стоит где-то вдали от населенных пунктов, да попутку ловит. Если остановишься, то всегда по пути тебе с ним будет. Якобы понравиться ему надо, тогда удача тебя ждет большая, и в пути никогда в беду не попадешь. А если обидишь его чем-то, то никогда ты до пункта назначения не доедешь. Сгинешь вместе с машиной без вести, и никто о тебе больше не услышит.

Дождь начал стучать по лобовому стеклу. Андрей следил за дорогой, изредка переводя взгляд на спутника, думая о чем-то своем. Поняв, что история закончена, он хмыкнул и сказал:

- Одет он в серую ветровку, волосы собраны в хвост, а зовут его Анатолий. Так?

- Не так, - тихо произнес Толян, - представиться он может любым именем. Паспорт у него никто не спрашивает, когда в машину приглашает.

Пассажир наклонился к своему рюкзаку, открывая боковой карман. Куренков все больше смотрел на попутчика и все меньше – на дорогу. Анатолий достал термос и, рассмеявшись, спросил:

- Будешь чай? Горячий еще.

- Нет, - ответил Андрей после глубокого вздоха. – Я кофе на заправке выпил.

- Как знаешь, - хохотнул Толик, делая глоток. – Ты что? Обиделся? Сам же просил страшную историю. Эту мне один дальнобойщик под Смоленском рассказал.

- Обиделся, - кивнул Куренков, - только не на историю. А на то, что ты такими дешевыми психологическими уловками пользуешься. Некомфортно себя чувствуешь и решил за мой счет самоутвердиться?

- Честно сказать, никогда бы не подумал об этом с такой стороны. Извини. Просто попугать хотел, без задней мысли. А то все-то он знает: и про женщину и про пса, - Толик улыбнулся во все тридцать два зуба и мягко хлопнул водителя по плечу в знак примирения. – Кем ты работаешь? Просто такие ассоциации, как будто ты психолог.

- Что-то в этом духе, - сказал Андрей, сосредоточившись на дороге, - если скажу – будешь смеяться.

- Не могу обещать, что не буду. В конце концов, если уж страшные истории не зашли, то хоть поржем вместе. Против психологов я ничего не имею.

- Я - тренер личностного роста, - сказал Куренков.

- Это типа Дейла Карнеги? Ездишь с семинарами по городам и селам и учишь людей быть счастливыми? Молодец, если люди без твоих советов не могут обойтись, то надо с них три шкуры драть. Может, расставшись с деньгами, они почувствуют вкус жизни.

- Не совсем, - начал объяснять Андрей, - я работаю с конкретным человеком. Вот представь: поднялся кто-то в большие начальники, а опыта работы с людьми на таком уровне у него нет. Где прогнуться, а где надавить, он не знает. Ему и на совещаниях в больших кабинетах выступать нужно, и работяг в узде держать, и с конкурентами заигрывать, а главное - постоянно переключаться с одной линии поведения на другую. Кому-то это дано с рождения, кому-то приходит с опытом, а кто-то без меня справиться не может.

- Интересно, - сказал Толян, - наливая себе еще чая. - Судя по машине, это неплохие бабки приносит. А чего ты во Владимире забыл? Мне кажется, что в Москве такая профессия более востребована.

- Я в Нижний еду. Очень там заманчивое предложение есть. Ну и нарабатываю клиентскую базу, так сказать .А ты зачем во Владимир, да еще на ночь глядя, тем более таким необычным способом?

Гроза осталась где-то позади. Еще слышались отдаленные раскаты грома, дождь тихонько моросил за окном, ветер, принесший свежесть, успокоился, а на горизонте показалось светлое небо. Глядя на рассвет, Анатолий заговорил:

- Еду к девушке. Спонтанно все получилось. Она должна была работать, и я со спокойной совестью отдал машину брату на все выходные. На электричку я не успевал, вот и выбрал путешествие полное приключений и новых знакомств. Знаешь, как иногда здорово сорваться куда-то, оставляя все позади, не думая о проблемах и домашних заботах? Только ты и дорога, много разных людей и новых историй.

- Честно сказать, не знаю, - покачал головой Куренков, протягивая руку к чаю Толика и делая глоток. – Постоянно работа, работа… Иногда назначаю встречи в ресторанах, чтобы только успеть поесть и бежать к следующему клиенту. И ведь с каждым нужно взаимодействовать в полную силу, иначе результата не будет, - выпив еще чая, водитель вернул кружку владельцу и тряхнул головой, пытаясь, то ли взбодриться, то ли отогнать мысли о работе. – Так, значит, ты и сам водитель? Наверное, часто берешь голосующих, учитывая твое увлечение автостопом?

- Стыдно признаться, но – нет. Совсем не беру. Боюсь встретить попутчика, - очень серьезно произнес Толик, глядя куда-то вдаль.

Андрей сбавил скорость, посмотрел на своего пассажира и расхохотался. Попутчик грустно улыбнулся в ответ и промолчал, ожидая, когда у его нового знакомого закончится истерика. Водитель смеялся несколько минут, но никак не мог остановиться. Он пытался вспомнить, когда так долго и искренне смеялся, но не получалось. Взяв себя в руки, он спросил:

- С чем у тебя чай? Хочу знать рецепт, давненько так не веселился. Рассказывал мне про темного попутчика, я думал, издеваешься, а ты, оказывается, в него веришь?

Приступ смеха сменился кашлем, когда Андрей посмотрел в равнодушные глаза пассажира. Тот пожал плечами и сказал:

- Не в темного. Просто в попутчика. Как-то я взял такси в Москве и водитель мне рассказал историю о том, как вез двух упакованных мужиков куда-то за город. Один из них спал на заднем сиденье, а тот, что сидел рядом, все выпытывал у него про сокровенные желания. Таксист был здоровый и явно опытный, но даже, когда мне рассказывал эту историю, в его голосе чувствовалось напряжение. В общем, произвел на него тот пассажир впечатление, а точнее, страху нагнал. Он когда мужикам на базе рассказал, они все над ним смеялись. А пожилой механик подтвердил его слова. Будто бы такой же случай приключился в их таксомоторном парке еще в восьмидесятых. Якобы тот таксист после этого с работы ушел.

- Интересная история, - серьезно сказал Андрей, - но скорее странная, чем страшная.

- Вот и мне так показалось, - согласился Толян. – Но со временем, пересказывая ее другим водителям, я узнал, что это не единичный случай. Похожие ситуации случались в разных регионах с другими людьми. Когда гостил у родни в Таганроге, мне там рассказали интересную интерпретацию этой истории. Попутчик – это дьявол, путешествующий автостопом. Он никого не убивает и не утаскивает силой в ад. В ходе непринужденной беседы в дороге он интересуется человеком, а в конце пути делает предложение, от которого сложно отказаться. Обещает выполнить любое его желание в обмен на душу. Вот такого попутчика я и боюсь встретить.

- А чего ты боишься? – удивился Куренков. – Ты же всегда можешь отказаться. Что твои источники говорят, выполняет он обещание-то?

- Никто из тех, с кем я разговаривал, не согласился. А мне страшно, что он найдет ко мне подход. Вдруг выудит из меня то, от чего я не смогу отказаться, или сам создаст ситуацию, в которой мне некуда будет деваться. Вот ты, например, чего больше всего на свете хочешь? – неожиданно пассажир перевел тему разговора на желания Андрея.

- Победы коммунизма над капитализмом, - отшутился водитель.

Но Анатолий не собирался сдаваться, что с одной стороны развлекало, а с другой раздражало Куренкова:

- Ты мужик не бедный, но сам куда-то едешь, работаешь. Иногда сталкиваешься с людьми, с которыми не хотел бы иметь ничего общего. Променял бы ты душу на миллиард в свободно конвертируемой валюте?

- Мои заработки полностью покрывают потребности. Не вижу смысла продавать душу за деньги. А ты, сам согласился бы на миллиард?

- Я еще молодой, заработаю, - усмехнулся попутчик.

- Ну, хорошо, - кивнул Андрей, решив, что в эту игру можно играть вдвоем, - а если мама заболеет или девушка? Отдашь душу за их благополучие?

- Мама у меня очень набожная, она мне такого никогда не простит. Да и за девушку я на вечные мучения не согласен. Вот, если ребенка своего спасти, то это вариант. Но пока я детей не нажил, надеюсь, здоровенькие родятся, в любом случае я в первую очередь на медицину положусь, а не на дьявола. А у тебя дети есть? – спросил Толя и начал копаться в рюкзаке.

- Не повезло тебе со мной, - хмыкнул Куренков, - никого у меня нет. Ни за кого душу не заложу. Так что рано ты, попутчик, за договором полез.

- Впопыхах собирался, не уверен, что взял с собой все необходимое, - заулыбался пассажир.

- А, может, силу какую-нибудь хочешь? Бессмертие, лазеры из глаз или мысли читать уметь? – не сдавался Андрей. Для него этот спор стал принципиален. Неужели со всем своим опытом он проиграет какому-то сопляку, верящему в сказки?

- Вот уж чего не надо, того не надо. От людей и так отдохнуть негде, а еще их мысли слышать… это не дар, а проклятье. За это мне попутчик запасную душу должен будет, - рассмеялся Толик.

В этом направлении разговор продолжался еще час. Попутчики предлагали друг другу все более изощренные варианты вознаграждения за душу. Но никто так и не подобрал желания, достойного такой высокой платы. В какой-то момент Андрей понял, что его собеседник уснул и свернул по указателю во Владимир.

- Просыпайся, темный попутчик, приехали, - сказал водитель, расталкивая спящего пассажира.

Толян протер лицо руками, поправил волосы и, пожав руку Андрею, начал выбираться из автомобиля. Вытаскивая рюкзак, он с улыбкой произнес:

- Доставил в целостности и сохранности. Спасибо. Ждет тебя удача в новом городе, а беда обойдет твой путь стороной.

Андрей кивнул и протянул собеседнику визитку со словами:

- Возьми, на всякий случай. Вдруг потребуются услуги тренера личностного роста, - Куренков сделал паузу, - или найдется вещь, ради которой ты согласишься продать душу.

Рассмеявшись, Анатолий хлопнул дверью и повернулся к ней спиной. В этот момент он осознал, что стоит во дворе дома своей девушки, хотя точно помнил, что не называл Андрею адреса. Он мельком взглянул на черную карточку, на которой серебряной вязью был написан короткий текст:

Андрей Куренков

«Исполню ваше самое заветное желание»

И номер телефона.

Толик обернулся к автомобилю и за опустившимся стеклом увидел человека с ярким блеском в глазах и звериным оскалом, к которому никогда бы не решился сесть в машину. Андрей махнул ему рукой на прощанье и тихо произнес:

- Запомни, попутчик: Дьявол не ездит автостопом, он предпочитает путешествовать с комфортом и быть у руля.

Водитель нажал на газ, закрывая стекло с пассажирской стороны. Толя стоял у дороги и, выронив из рук рюкзак, смотрел на удаляющийся черный джип с номером С666АТ. Его била мелкая дрожь, ведь он, по привычке, глянул на него, когда садился. В тот момент он не придал этому значения, слишком подобные номера стали популярны среди автомобилистов-мажоров. Кто бы мог подумать, что ему попадется водитель, для которого эти цифры будут не понтом, а именным знаком.

Ссылка на вдохновивший меня рассказ

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Это не совсем рассказ или совсем не рассказ, а рассуждение на тему сверхспособностей. С чего все началось? Однажды мы с женой поспорили о суперсилах. Если бы вы могли выбирать, то, чтобы вы выбрали?

Жена сказала, что отдает предпочтение большой физической силе, неуязвимости или мгновенной регенерации. В идеале все вместе и побольше, побольше…

У меня другой подход. Я выступал за силу исцеления. На мой взгляд, целитель может добиться большего, чем силач, в глобальном смысле, конечно. В условиях реального мира, где человек-паук мог бы разве что давать представления с 8 до 9 в Москва-сити (в выходные утром и вечером), перед врачевателем открываются поистине безграничные возможности, которые способны принести не только деньги, но и власть. А главное хиллер, в отличие от неуязвимого, может помочь близким при появлении у них опасных заболеваний или ранений. Как же реализовать весь этот потенциал? Попробуем…

И вот, ты проснулся и понял, что можешь прикосновением лечить рак, СПИД, генетические заболевания, бесплодие, последствия инсультов и инфарктов, сращивать кости, ткани, восстанавливать органы. Короче, все! Психические заболевания – на ваше усмотрение, по-моему, и так достаточно. Первый вопрос, как дать о себе знать? Глупо писать в газету: «Потомственный целитель». Можно пойти по самому простому и короткому пути – в онкоцентр или хоспис. Провести там несколько сеансов с теми, кто уже потерял всякую надежду, и оставить свои координаты. Дальше с помощью людской молвы и лайфньюз ты уже на высоте. Можешь открыть свою клинику (вот тут не знаю юридических тонкостей).

Я бы основал благотворительный фонд. Они налоги не платят, или у них послабления какие-то есть. А дальше коммунистический принцип: «С каждого по возможностям, каждому по потребностям». Простого человека можно и бесплатно вылечить, а обеспеченный пускай в фонд скидывается. Властьимущие, богатые и влиятельные тоже болеют, так что проблем с деньгами и протекцией возникнуть не должно. Главное к чему нужно быть готовым – ты не сможешь помочь всем. Физически не сможешь. А, значит, на тебя выльется невообразимое количество дерьма. Скольким бы людям ты не помог бесплатно, жертвуя выходными и свободным временем, для кого-то все равно останешься козлом, который мог помочь и не помог. Со временем ты приобретешь черствость свойственную врачам и полицейским. Если возникнет желание, то ты сможешь начать политическую карьеру и, думаю, что неслабо в ней продвинешься.

Говоря о суперспособностях, нельзя не вспомнить об отношении к монополиям, к которым теперь можно причислить и тебя. То, что нужно всем, есть только у тебя, и все этого хотят. Поэтому «если ты помог ему, то ОБЯЗАН помочь мне». Вообще тема отношения общества к человеку, помогающему бескорыстно наиболее слабо защищенным слоям населения очень неоднозначна. Этому можно было бы посвятить не просто отдельный пост, а несколько томов книги. Но вся суть сводится к одной простой фразе: Супергерой ДОЛЖЕН спасать людей, значит, все кого он не спас – он убил, почти собственноручно.

Поговорим о рисках. И у целителя и у силача они одинаковы. Самое страшное, что может произойти – тебя запрут где-нибудь в подвале на Лубянке и будут ставить на тебе опыты, пока не примеришь деревянный макинтош. Если у тебя семья, которой можно угрожать, то дело принимает очень неприятный оборот. Поэтому в итоге мы с женой сошлись на том, что способность к телепортации самая лучшая, снижающая риски, но, ни в коем случае не исключающая их (перечитал предложение – я как будто договор составляю).

Но тут у нас с любимой опять разногласия. Она считает, что нужно грабить банк, тем более, что так в одноименном фильме делал телепорт. А я считаю, что с такими способностями можно хорошо и честно заработать.

В общем, далее мои размышления на эту тему. Если вдруг откроете в себе способность телепортироваться, то сможете найти в интернете бизнес-план на этот случай. В сети ведь все есть. Недавно увидел фото соболя, решил посмотреть, сколько этот зверь стоит, и держат ли их дома. Нашел объявление о продаже и там же бизнес-план по реализации шкурок. Надеюсь, мой вариант будет не таким отвратительным. Попробуем заработать на мгновенном перемещении, без ограбления банка.

Бизнес-план

Ровно год назад мне исполнилось тридцать три года. Проснувшись тем утром, я ощутил в себе силу, природу которой не мог объяснить. Через десять минут я впервые испытал, что такое перенос, за секунду переместившись из дождливой Москвы на песчаный пляж Таиланда. Хорошо, что на берег моря, так как мои темные боксеры легче принять за плавки, чем за деловой костюм, забрось судьба меня куда-нибудь в Нью-Йорк. Сказать, что я не испугался, нельзя, но восторг, испытанный мной в момент осознания произошедшего, затмевал собой все остальные чувства. Особенно, когда я вернулся домой, лишь представив это.

Поэкспериментировав, я понял, как работает эта способность и научился контролировать прыжки. Я могу брать с собой вещи, которые хватит сил поднять, могу переноситься с людьми. Но только с двумя одновременно, взяв каждого за руку. За первый месяц, после появления моего дара, мы с женой облетели весь мир. Это так удобно, когда в любой момент можешь вернуться домой, если что-то забыл, решил вздремнуть или перекусить. Главное помнить о часовых поясах, а то в четыре утра на Алее звезд не так уж и радостно.

Отдохнув, мы принялись за выполнение разработанного в путешествии плана действий. Первое, что пришло мне в голову это устроиться курьером. Кстати, процесс это оказался непростой. В паре мест «курьером» называли тех, кто должен оформлять на себя фирмы однодневки. Кое-где мне предлагали делать закладки. Оба этих варианта я отмел сразу. В какой-то момент у меня даже возник соблазн сгонять в Колумбию для накопления стартового капитала, но подумав, я решил, что безопаснее действительно взять банк. И все-таки я решил зарабатывать честно, поэтому только курьерские услуги.

Через неделю я нашел неплохие варианты на Савеловском рынке и Горбушке. Началась работа. Параллельно я старался увеличить базу заказчиков и мне это удавалось. Одни рекомендовали меня другим, те третьим и никого не волновало, как я выполняю заказы, если не возникает проблем. Говоря откровенно, не так уж много я зарабатывал. Порядка десяти тысяч в день. А учитывая, что мне во всем помогала жена, то десять на двоих. Вы можете сказать, что я зажрался, но, черт побери, такие деньги можно получать и без сверхспособностей.

Постепенно я пытался выйти на большие сети, но у них были договора с крупными компаниями, и с частником никто не хотел иметь дело. Пришлось демпинговать. Моя скромная фирма предлагала ритейлерам, торгующим одним брендом, экспресс доставку по цене обычной. Возил я только телефоны и ноутбуки. Телепортироваться с телевизором то еще удовольствие. Когда я предложил сервис «за час в любую точку внутри МКАДа», гарантируя выкуп в случае опоздания, со мной подписался один известный яблочный бренд, а потом и пара его конкурентов. К этому моменту я уже снимал небольшой офис-склад, чтобы не тратить время на собирание товара. Жена вела базу, был бухгалтер, потому что на бумаги совершенно не оставалось времени и пара человек, собирающих заказы.

Со временем я начал возить документы для моих нанимателей. Кто-то услышал о нашей фирме, и стал звонить сам, и я все чаще начал скакать по стране с бумажками, а не по столице с электроникой. В итоге мы переквалифицировались в компанию по срочной, очень срочной доставке документов в любую точку России. До того, как у меня появились эти способности я работал в офисе и у нас неоднократно возникали ситуации, когда мы готовы были заплатить большие деньги, чтобы какой-то договор был завтра в другом регионе. Бывало даже, что специально отправляли человека, который должен был успеть доставить документы вовремя. Теперь я знаю, что моя старая фирма не была уникальной. Многим нужно доставить тендерную документацию, или дополнительное соглашение, или какой-нибудь протокол, или заключение очень срочно.

Прошел почти год с тех пор, как я научился телепортироваться, я стал скакать меньше, а зарабатывать больше. Но это был не предел и мы с женой стали обдумывать перспективы развития. Заказчики, хоть и были довольны сотрудничеством с нашей фирмой, но явно что-то подозревали, многие спрашивали напрямую, как нам это удается. Вывод напрашивался сам. Нужно либо закрываться, либо выходить из тени. То, что люди в серых костюмах с угрюмыми лицами еще не стучали в нашу дверь, было просто чудом.

Хорошо, что в нашей стране нужно получить одобрение только одного человека, а дальше можно будет действовать открыто. Я решился на экстремальный шаг – прыгнуть прямо к нему в кабинет, переместиться вместе с ним куда-нибудь в пустыню (на Эвересте нормально не пообщаешься) и поговорить, сразу обрисовав ему свои возможности. Я предполагал, что мое обещание сделать его задачи приоритетными, оградит вашего покорного слугу в дальнейшем от всех проблем. Расчет был на то, что он не захочет делиться моими способностями с кем бы то ни было. То есть я всегда к его услугам, а он за это не запирает меня в лаборатории.

Для чего мне все это было нужно? Карьеру курьера (интересное словосочетание) я уже развил до максимума. Теперь я планировал удариться в туризм. Точнее основать что-то вроде собственной авиакомпании, только без самолетов и других материальных ресурсов. Я предполагал, что обязательно найдутся обеспеченные люди, готовые заплатить за телепортацию ту же сумму, что и за аренду частного самолета. Все хотят эксклюзивности, а конкурентов у меня в принципе нет. Но в этом вопросе мне нужна была помощь государства, так как закон я нарушать не собирался, а таможню пассажир пройти обязан. Говоря простым языком, я не хотел отвечать за содержимое его чемоданов, или помогать покинуть Родину без разрешения.

Схема простая: пассажир платит мне крупную сумму денег, мы вместе отправляемся на таможню, где он проходит положенный досмотр, а потом я перебрасываю его в аэропорт назначения. Из заработанных денег я был готов оплачивать издержки таможенного контроля и платить налоги, лишь бы меня не трогали. По моим расчетам все равно должен был оставаться приличный навар.

Сегодня мне исполнилось тридцать четыре года. Именно сегодня я собирался начать воплощение своего плана, но мои способности к мгновенному перемещению исчезли. Зато появились другие. Теперь я открываю руками порталы. Маленькие черные дыры, всасывающие все, к чему я прикоснусь в момент их создания. Опасная штука, но я уже умею контролировать свои силы. Утром я попробовал закинуть в портал телефон. Он не отвечает и сигнал gps пропал. Не самый плохой вариант. Надеюсь с той стороны нет ничего живого.

Раз с туризмом не получилось, то придется стать самым высокооплачиваемым мусорщиком в мире. Свалки, радиоактивные отходы, утилизация оружия – вот моя новая специализация. Очень хочется помочь планете, поэтому два часа назад я отправил письмо в greenpeace, с предложением своей помощи в очистке океана от мусорных и нефтяных пятен. Теперь я не буду тянуть, кто знает, какие способности подарит мне судьба на тридцатипятилетие.

Сейчас я собираюсь в Большой дом, чтобы представить себя и свои силы, если не отпишусь через пару часов, значит, не повезло. Не поминайте лихом.

А какие бы силы хотели вы? Как бы вы их использовали?

И главный вопрос (голосование): стали бы вы использовать свои суперсилы, чтобы незаконно обогатиться или зарабатывали бы, не нарушая закон? Я оставлю два соответствующих комментария, проголосуйте за понравившийся. Пусть нас с женой-суперзлодейкой рассудит статистика.

Что почитать на пикабу - @mustang314, редко, но метко.

Огромное спасибо @Dust1984, за помощь с этой работой.

Леший

- Девушка, вы в порядке? Вас уже два дня столько народа ищет, - сказал я, подходя к заплаканной барышне, сидевшей на поваленном дереве.

- Слава Богу! Вы меня выведете отсюда? Я думала, что умру здесь.

- Говорить можете, значит не все так плохо, - улыбнулся я и, снимая рюкзак, спросил:

- Пить хотите? Сколько уже без воды?

- Я нашла ручей. Последний раз пила пару часов назад. Мне бы поесть, - ответила девушка, улыбнувшись, - но, главное, я хочу выбраться отсюда поскорее. Это не лес, а проклятие какое-то, куда не пойдешь – он не кончается.

- Сейчас передохну пару минут, и пойдем, - ответил я, протягивая ей шоколадный батончик и флягу, - ты же видишь – я не мальчик уже. Несколько часов на ногах. Далеко ты от вашей стоянки ушла, как тебя зовут, кстати?

- Ира, - представилась она, налетая на еду.

- А я Андрей Михайлович, можно просто Михалыч, меня так все зовут. Будем знакомы.

- Очень приятно, - прожевав, сказала «потеряшка», - а вы тут один?

- Ха! Если бы! Человек двадцать по лесу рыщут и еще координаторов штук пять. Понимаешь, какая ты важная птица? Два дня прошло, если бы сегодня не нашли, с завтрашнего дня твои шансы выжить серьезно бы сократились.

Ира покраснела – стыдно ей, что народ перебаламутила. Симпатичная девчонка, ей, наверное, лет двадцать пять, не больше. Жалко ее, как умудрилась в такой переплет попасть?

- Ладно, Ира, если ты природой налюбовалась, то надо собираться. Выведу тебя отсюда, - сказал я, - поднимая рюкзак с земли, - туда пойдем, махнул я рукой в сторону чащи.

- На всю жизнь налюбовалась. Больше в лес не ногой, даже на даче за грибами не пойду. А мне казалось, что вы оттуда пришли? - показала она в противоположную сторону.

- Пришел оттуда, а выходить ближе здесь, - объяснил я, вставая, - по-хорошему нужно остальным сообщить, но рацию мне дали разряженную. Батарея уже два часа, как села. Так, что, если не хочешь, чтобы нам потом еще несколько часов людей искать, лучше идти сюда.

- Михалыч, - серьезно сказала она, взяв меня за руку, - я боюсь. Никогда в жизни так не боялась. Можете меня дурой считать, но этот лес, какой-то странный. У меня нехорошее предчувствие, что я из него не выйду.

Предчувствие у нее, вы только подумайте. Я шагнул по намеченному маршруту и, растянувшись в улыбке, скомандовал:

- Пойдем, ясновидящая.

Сначала шли молча, но тишина угнетала. Не меня, я привык – всю жизнь по этому лесу хожу. А вот моя спутница как-то совсем приуныла, и я решил ее немного разговорить:

- Расскажи, как потерялась? У вас вроде компания большая. Палатки, лагерь и все такое. Если скажешь, что по нужде пошла и заблудилась – не поверю.

- Глупо получилось, - начала она, - мы разбили лагерь, поужинали, выпили немного, - смутилась Ира, - уже стемнело. В общем, я с парнем поссорилась и решила от него убежать, заставить понервничать…

- Неплохо ты убежала, - сказал я, - отсюда до вашего лагеря верст двадцать.

- Этого я не планировала. Просто спряталась, чтобы лагерь из виду пропал. Смотрю, он за мной пошел. Звал меня, а я подумала – пусть попереживает, немного нашу стоянку обойду и выйду к ней с другой стороны. Ну, вот и обогнула…

- Чудеса, - протянул я.

- Я об этом и говорю, у меня телефон с собой. Попыталась до своих дозвониться – сети нет. GPS не работает. Короче, единственная функция, которая действительно пригодилась – это фонарик. Но к утру мобильник сел. Я пыталась идти в одном направлении, звала на помощь, шла по ручью – все безрезультатно. Не могу выйти и все. Думаете, я совсем ку-ку? – Спросила Ира, останавливаясь.

- Кто-кто, а я так не думаю. Знаешь, как в народе говорят – Леший закрутил, - попытался успокоить ее я.

- Смеетесь, - надулась она, - я уже с жизнью распрощалась. Уже двое суток о родителях думаю – как им сообщат. У папы с сердцем проблемы, в том году операцию делали. А Игорь – он же себя винить будет, а я сама глупость сделала. Как только вернемся – сразу извинюсь перед ним, надеюсь, простит.

Мы продолжили путь, и Ирина стала рассказывать, как выживала два дня одна в лесу, но потом опять вернулась к теме проклятого леса:

- Вы, наверное, меня за сумасшедшую принимаете, Михалыч? Типа, сначала заблудилась, два дня по кругу ходит, а теперь все на лесных духов свалила?

- Вовсе нет. Когда у меня дочка маленькая еще была, и я ее в лес с собой брал, то учил на пеньке конфетки Лешему оставлять, чтобы задобрить. Она его Лесовичком называла, - у меня стало тепло на душе от нахлынувших воспоминаний, - верь не верь, а сладости по возвращении пропадали, но, ни разу никаких проблем у нас с этим лесом не было. Признаться честно, я и сейчас с собой всегда пару конфет ношу. Хочешь?

- Нет, вы их лучше адресату оставьте, пусть даст нам выйти, - серьезно сказала Ира и, продолжив идти, спросила:

- А вы всегда здесь жили? Как начали людей искать?

- Я всю жизнь здесь лесником проработал, каждое деревце знаю, каждый куст, каждую тропинку, - с грустью начал рассказывать я, - а в 2006 всю нашу службу упразднили. Не нашлось нам места в новом мире. С тех пор и лес изменился.

- В каком смысле? – Спросила Ира.

- Люди стали пропадать. За последние несколько лет человек семь безвозвратно сгинули. Ни следов, ни останков, куда делись – великая тайна. Меня часто стали к поискам привлекать, мол, Михалыч, помоги, найди «потеряшку», ты все тут знаешь. Понадобился я им, значит, - со злостью вспоминал я, - сначала списали, а потом помоги…

- И вы это бесплатно делаете? После того, как с вами так нехорошо поступили?

- Ну, знаешь, люди, которые заблудились, ни в чем не виноваты. Собирался, шел, искал, кое-кого даже вывел. Да и чего скрывать – приплачивали мне немножко из местного бюджета, но это все равно не то, что раньше было. А вот почему люди пропадать стали – непонятно. Один мужик сюда за грибами уже лет 10 приезжал, а в одиннадцатый раз вошел в лес и не вернулся.

- А что, никак это не расследовали? - удивилась моя спутница.

- Как же? Расследовали. Было подозрение, что маньяк орудует, - от захлестнувшей меня обиды я остановился, - меня к следователю тягали. Думали, может, старый лесник свихнулся. Не знаю, что у них на уме было, может, хотели дополнительную палку заработать за серию. Только, как оказалось, у меня на каждый случай алиби: то я к дочери в город уезжал, то с соседом в гараже возился. В общем, я даже отказать им в помощи хотел потом… Но как они без меня справятся? Есть ребята толковые, активисты, но леса они не знают, не чувствуют, куда человек заблудившийся пойдет, такому не научить.

- Не похожи вы, Михалыч, на маньяка, - рассмеялась Ира.

- Я вот, что думаю – у каждого леса есть хозяин, и должен быть человек, который с этим хозяином связь наладит, а теперь таких людей не осталось. Вот и злиться Леший, что забыли его, как нас, лесников, забыли. Ты, дочка, не слушай мои стариковские причитания, это меня на философию потянуло, что-то. Сейчас вот этот овраг перейдем и, считай, вышли. Осилишь? Учти, он глубокий и крутой.

- Конечно, осилю, - улыбнулась «потеряшка».

Спустившись в овраг, Ира присела на землю, подняла на меня глаза и сказала:

- Михалыч, подожди. Давай передохнем, что-то мне нехорошо.

- Ты, ясновидящая, как в воду глядела – не выйти тебе из леса, - спокойно сказал я, снимая рюкзак и доставая вторую флягу.

- Михалыч, что со мной? Почему голова кружится? Что ты мне дал? – Ее тело начало заваливаться назад.

Я подошел к ней, обнял ее и прошептал:

- Ты прости меня, Ира. Не в чем ты не виновата. Они дел натворили, - я кивнул в сторону, - пусть теперь за последствия отвечают. Хорошо, что ты немного выпила – сама из зоны поисков вышла, как и все остальные.

- Что… Что ты делаешь? – Прошептала она.

- Не думай, что я маньяк. Я от этого удовольствия не получаю. Никого не похищаю, в лес не увожу. Люди сами теряются, а я нахожу, всех нахожу, только выходят не все. Я тебе зла не желаю, прости, если сможешь. Просто так надо, - проговаривая уже привычную речь, я достал из кармана складной нож.

Дело сделано. Я сложил саперную лопатку и убрал в рюкзак. Достал очередную конфетку и положил на свежий холмик. Ритуал есть ритуал – нужно оставить гостинец для моего бестелесного помощника. Может, и нет его, но меня пока не нашли и пропавших тоже, а люди все еще умудряются в этом лесу заблудиться – значит, не помешает.

Я вылезал из оврага, доставая из бокового кармана рацию. Включил связь:

- Гоша! Ну как дела? Есть новости?

- Михалыч, ты куда пропал? Я уже собирался тебя в розыск объявлять, - затараторил голос из динамика, - не нашли ее пока. Что в твоем квадрате?

- Говорил же тебе, что рация садится. Экономлю заряд, включаю периодически. Тем более у меня в низине прием никакой. Вдоль ручья следов нет. Эх, жалко девчонку, сколько ей?

- Двадцать четыре года, - отвечает Георгий, - Михалыч, я вот, что подумал…

- Ну?

- Давай, мы тебя опять лесником сделаем? Запишем тебе какую-нибудь должность в административном аппарате, а по факту старую работу будешь выполнять. При тебе такой фигни не было. Как на это смотришь, прием?

Я обернулся и посмотрел на дно оврага. Вздохнул, а потом шепотом произнес:

- Спасибо, тебе Ира.

Нажав кнопку на рации, сказал будничным тоном, пытаясь скрыть свой восторг:

- Если думаешь, что так будет лучше – давай сделаем. Я согласен.

- Вот и договорились, - выдынул Гоша, - может, люди меньше будут пропадать.

- Может и меньше, - соглашаюсь я и направляюсь к выходу из леса.

Я шел и думал о том, как глупы люди. Сначала махнут шашкой сгоряча, а потом пытаются свои ошибки исправить, особенно если грамотно на них указать. Сколько я с ними бился, доказывал необходимость своей работы – ничего не помогало. А теперь… Им проще в Лешего верить, чем принять факт, что нет на свете существ опаснее и страшнее человека.

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.