Итак…

Во-первых, в столовой обнаружились люди. Если точнее, солдаты. Несколько десятков. Они неподвижно стояли рядами, закрыв глаза, и редко-редко делали вдох.

- Бля, на зомбаков похожи! – выразил общее мнение Бутса, водя дулом автомата по сторонам.

Солдаты его не расслышали. Или вид сделали, кто знает. В общем, не обиделись совсем.

- Контролер? – выразил общее опасение Дуб.

Мы покрылись потом и нервно заозирались, ожидая то ли пси-атаки, то ли навала со стороны военных. Но те продолжали спокойно стоять.

А вот второй фактор был куда как, в некотором смысле, хуже: в углу столовой дернулась камера слежения, приветствуя вторгшихся чужаков; на ней загорелась красная лампочка.

- Бля… - только и успел я сказать, как ожил невидимый динамик.

- У нас гости, я смотрю! – скрипел невидимый наблюдатель. – Давненько мы не видели новые лица. Я за вами давно наблюдаю, вот решил проявить гостеприимство и пригласить  в свои пенаты. Уж не сочтите за труд, пройдите к центральной лаборатории – вам откроют.

Мы переглянулись. Что-то тут странное творится, но деваться некуда. Либо руки в ноги, либо знакомиться с хозяином этого цирка.

Один за другим наша братия проследовала по коридору к воротам в головной комплекс. Вход был и верно раскрыт настежь. Не ожидая подвоха, мы, вольные сталкеры, заходили внутрь, удивляясь увиденному.

А удивиться было от чего. Центр помещения занимала огромная прозрачная ванна, заполненная темно-желтой жидкостью, в которой как в бульоне плавала огромная туша того, кто когда-то был человеком. Теперь же это обнаженное нечто, весом быть может под тонну, в жирных складках, выглядело скорее карикатурно. Над бортом ванны возвышалась пухлая голова, белая и лысая, покрытая набухшими венами и увенчанная сравнительно мелкой фуражкой. Толстые губы местный босс то и дело присасывал к какой-то трубке, причмокивая и вздыхая, как валдайская целка перед секс вечеринкой. Подпитывался некой вкусной жижей – белая кашица текла по подбородку пополам со слюной. Я понадеялся, что цвет водички, в котором томился этот цыпленок бройлер, стал таким не из-за естественных выделений.

По краям «кастрюли» с бройлером навытяжку стояли с закрытыми глазами четыре бойца с оружием в руках.

У стен притулились рабочие столы с компьютерными терминалами, возле которых так же неподвижно сидели люди в белых халатах. Подозреваю, что обсуживающий лаборатории персонал, следящий за работой вентиляции и прочего. Чуть сбоку от хозяина этой кухни висел здоровенный телеэкран. Не самая веселая жизнь у бедняги. Прогулки на свежем воздухе точно не для него. А вот почему солдаты и ученые не двигаются, вопрос хороший. Обдолбаны чем-то?

Прерываясь на причмокивание, эта туша с нами поздоровалась вполне вежливо и представилась:

- Я - сверхгенерал! Так ко мне можете и обращаться!

Первым не выдержал Бутса. Он сначала прыснул сквозь сжатые губы, а после и вовсе заржал, как здоровый конь перед случкой.

- Сверхмассивный, а-ха-ха! – выдал молодой сталкер. – Сверхмассивный генерал!

Захрюкал в противогазе Клиныч, тряся шлангом. Коротко хохотнул Дуб. Пустил на радостях слезу и я.

Понятное дело, что наше веселье не разделил хозяин, подыхавший тут от скуки и распирающего самомнения. Он, очевидно, надеялся на разговор в ином тоне, где мы бы перед ним расшаркивались и называли его «мой сверхгенерал». Но нервное напряжение последних дней нашло выход. Ну, нет! Ну, блин, скажи он просто «генерал», можно было вытерпеть. Но эта приставочка! Пиздец! Тушите свет.

И свет почти потух. На огромной башке ещё сильнее вздулись вены, а по сознанию ударила мощная волна - характерная для контролера пси-атака, не оставляющая вопросов. Большую часть на себя взяли артефакты с пси-защитой, редкие и ценные. Но всё равно в глазах троилось, мозги готовы были вскипеть, а сердце бешено заколотилось. Я чувствовал, как течет пот, заливая лицо. Пробовал бороться с волной. Во всяком случае, стало понятно состояние местного штата сотрудников, и чем примерно они тут занимались. Не зря это уёбище прикрыли плитой до лучших времен. Жаль, что не взорвали. Видать, надеялись договориться – не без помощи давешнего профессора Горького, людоеда и чаеведа, унылого трясуна.

Краем правого глаза я видел, как Дуб, до хруста сжав челюсти, медленно тянет руку к подсумку. А краем слезящегося левого ока я смотрел, как уверенно тянет руку к пистолету на поясе Тоха Бутса. Я сразу понял по его четким движениям, что он полностью попал под контроль. Выходит, не было у него артефакта? Бля. Но было поздно что-то исправлять. Моей воли хватало едва на то, чтобы не наложить в штаны, как того, видимо, хотел местный мутант-псионик. Либо я просто хотел срать, а силу воли тратил на то, чтобы не поддаться влиянию сверхмассивной туши.

А еще тянул руку Клиныч, надеясь успеть остановить родственника от поспешного решения. Но тот был быстрее. Щелчок затвора и выстрел в голову. Парень рухнул на пол, выронив из безвольной руки пистолет.

Выстрел слегка сбил настрой генерала. Как и то, что он решил поделиться с нами сарказмом:

- А теперь смешно, а?!

Михаил Дуб выверенным движением достал гранату, распрямил усики, вырвал чеку и бросил боеприпас прямиком в «кастрюлю». Мгновенно последовал новый пси-удар, едва не отсушивший нам и без того почти пустые колпаки. Как в замедленной съемке четверо солдат возле ванной вскидывали автоматы. Вращался в воздухе тяжелый черный овал. Широко разевал рот сверхгенерал, вытягивая вперед тяжелую толстую руку, надеясь успеть отбить летящую в него смерть. Он слишком привык иметь дело с податливыми подчиненными, тысячи раз взятыми под контроль. Не знал он и про артефакты. Большой царь маленького царства давно потерял связь с реальностью.

Бух! Взметнулась кровавая волна, плеснув через край ванны, выдержавшей взрыв. Туша генерала, посеченная осколками, свежим фаршем складывалась внутри кастрюли компактнее. Замертво падали солдаты, когда наши руки, привычные к бою, сами собой тянулись к оружию. Предсмертная пси-атака свалила нас с ног, и наглухо вырубила команду псионика.

Первым вскочил на ноги волевой Дуб.

- Валите всех, - заорал он.

Смертельной волной мы прошлись по залу, вышибая мозги солдатам и ученым. Кто его знает, насколько в их разум проник сверхмассивный упырь. Могла вполне сработать последняя команда на нашу зачистку.

В три ствола мы щедро окропили кровью солдат некогда чистую столовую. А те только-только начинали приходить в себя, они елозили по полу, переплетясь конечностями, и кто знает, что творилось в их опустошенных головах. Но разбираться было некогда.

Из мясорубки успел выскочить только один боец, растолкав нас плечами. Он бежал в сторону оружейной комнаты. Пришлось пальнуть ему в спину. А Дуб, как всегда, деловито обходил столовую, скользя в крови, и каждому зомби посылал в голову пулю. Привычка у него такая. Мы же с Клинычем не привыкли вот так запросто безоружных людей расстреливать.

Руки дрожали. Рядом хрипел Клин, тщетно пытаясь сдернуть противогаз. Ему не хватало воздуха. А может хотел блевануть. Он устало прислонился к стене, выронив АК. И безвольно затих. Да, старость – не радость! Не отъехал бы…

Ко мне подошел Дуб и внимательно посмотрел в глаза.

- Соберись. Рано раскисать. Могут быть еще.

Кое-как я сменил магазин.

- Бля, бля, бля, - как попугай заладил я. – Как же так?!

Михаил рывком поднял за разгрузку Клиныча и дал ему пощечину, приводя того в чувства.

- Проверь Бутсу!! – заорал ему на ухо Дуб. – Не расслабляйся, пидарасина старая!!

Но проверять было некого. Пуля, войдя в висок, размолола мозг, не оставив шанса. Виновник торжества молча варился в своей кровавой кастрюле. Приправа в виде гранаты не пошла ему впрок.

Гудела голова, в ноздри била металлическая вонь. Я присел на свободный стул и с трудом закурил ватными пальцами. Мне хотелось задать вопрос Клинычу, почему его ставленник был без нужного артефакта? Он что, надеялся, что на первый раз пронесет, обойдется без встречи с контролером? В принципе, обычно так и бывает. Лично знаю многих вольных бродяг, только слышавших про опасного мутанта. Вопреки расхожему мнению, редко кто из них стремился взаимодействовать с людьми. Это люди шныряли всюду и вынюхивали, где бы и чем поживиться, и добирались до тайных укрывищ контролеров.

Клин сидел на коленях возле Тохи и потерянно крутил головой.

- Пить как охота, - бормотал он. – Квасу бы сейчас холодненького!

Внезапно ожил экран, в который любил пялиться генерал. Интересно, порнушку ему крутили? Хотя поверхность телевизора и треснула, картинка была четкой. На потолке мигнула красная лампочка. Дуб подошел поближе. Мне с моей позиции прекрасно было видно, как в коридор, на фоне распахнутой гермодвери, внутрь уверенно заходят бандиты.

- Быстро!!! – заорал Дуб. – Клин, сука! Некогда слезы лить, у нас гости! Вставай!!

Мы выскочили в коридор вовремя.

Забавно было смотреть, как вперед, будто с шашкой на танк, бежит, разинув рот, с абсолютно остекленевшими глазами совсем молодой пацан с юношескими усиками. Страх явно отключил ему голову. Дуралей намертво зажал спусковой крючок, поливая свинцом, как ему казалось, все возможные вектора, полностью уверенный, что это его защитит. Вот он остановился, тяжело дыша, и сменил магазин трясущейся рукой.

- А-а-а! – орал еще один из братков, выскакивая из-за угла и опустошая магазин наугад. – На меха порву!

Дуплетом пальнул из ружья Болевой. Другого оружия, видимо, ему не доверили. Слышно было, как он нервно переломил ружьё, и гильзы стукнулись о пол.

Я ответил короткой очередью, с удовольствием заметив, как завалился на бок Генка-предатель, зажимая простреленный бок. Длинным прыжком коридор преодолел Дуб с пистолетом в руке. Распластавшись, сталкер как в тире спокойно расстрелял шестерку с «гадюкой» и добавил свинца скрючившемуся Болевому. Крови с него набрызгало и натекло как с хряка. Не наступить бы потом в его поганую юшку, а то придется ботинки выбросить. Еще одному бандиту пуля попала в голову. Не задалась его карьера. Если что и было в его черепушке, всё то немногое выплеснулось на стену и скорчившегося рядом Генку.

За спиной грохотали выстрелы. Это Клиныч сдерживал рубежи, куда его послал Дуб. Он отступал, что, в принципе, понятно: за шестерками шли опытные бандиты, этих на понт не возьмешь. Пока нас развлекали молодые бойцы, Могила с его людьми зашел нам со спины, и сейчас они по очереди простреливали коридор. Несколько пуль срикошетило от бетона, и мы  с Дубом поспешили укрыться.

Перезаряжаясь, я заметил текущую по руке кровь. Всё-таки задело. Беглый осмотр дал понять, что царапина.

В поле зрения появился несущийся во всю прыть Клин Клиныч. Я, честно, успел слегка приуныть, расклад был не в нашу пользу, но чаши весов колебались. Сколько мы так будем бегать друг от друга по кругу? Клин на нервах развернулся и выстрелил из подствольника. Дико заорал раненый бандит за углом. Заорали и мы с Дубом, но больше от шока: не сказать, чтобы граната улетела далеко, метров 11.

Нападавшие затихли. Сквозь звон в ушах я слышал их громкий шепот, стоны захлебывающего кровью бандита и щелчок затвора. Они решали, как быть дальше. Того и гляди додумаются поискать гранату. Но Миха уже всё решил.

Используя паузу, он понесся круговым коридором, на ходу меняя магазин у «стечкина» и перехватывая дробовик, чтобы теперь уже зайти в спину врагам, пока те не сообразили сделать то же самое.

Отвлекая внимание на себя, я высунул ствол калаша и опустошил магазин наполовину. Гильзы с легким стуком сыпались на бетонный пол, как лузга от семечек на деревенских посиделках.

Решивший, что он бессмертный, вперед выскочил Коля Тепленький, видать совсем попутавший берега. А может его просто вытолкали. Старый добрый калибр 7.62 отбросил его к стене, забрызгав кровью краску и побелку.

- Пацаны, я маслину поймал, - заорал зачем-то мужик, как будто кому-то было до этого дело. Ну, поймал – молодец! Держи теперь, она твоя, смотри не потеряй.

Превратившись в прохудившийся бурдюк, брошенный разлагаться в канаву за ненадобностью, бандит скреб пяткой левой ноги, обутой в дырявый кроссовок, как заведенный, и протяжно стонал. Мне его даже стало немного жаль. В первую очередь из-за обуви. Не хорошо умирать в таких позорных подкрадулях.

Бух-бух! М4, принадлежащий Дубу, окончательно расставил точки над «i». Кто-то, правда, успел стрельнуть в ответ. Матюгнулся наш командир, разразился долгой гневной тирадой Могила, пятясь спиной в коридор и представая передо мной как на параде, где водили пленных фашистов с поднятыми руками. Я держал его на прицеле, краем глаза наблюдая, как водит стволом Клиныч туда-сюда, контролируя подходы: мало ли, кто еще выскочит.

Прихрамывая на правую ногу, в коридор вышел Тифозный. Вот и всё, ребята. Ту-туру-ту-ту! Наша взяла! А я боялся.

Показался и Дуб с залитым кровью лицом.

- Ранен? – спросил я.

- Хуйня, - ответил Дуб, злобно ухмыляясь. – Держите гавриков.

- Держим, - крикнул Клиныч. – Развернулись!

Петя и Тифозный развернулись. На пятнистом лице Тифозного играла целая гамма чувств: и злость, и страх, и сожаление. Могила оставался спокойным. С чего бы?

- Слыхал, ты на ножах хорош, - неожиданно обратился бандит, покрытый пятнами застарелой въевшейся лучевой болезни, к Дубу. – Может, смахнемся? Не хочу на коленях подыхать.

- Ты ебнулся? – устало спросил его бригадир. – Оставь.

Но Тифозный его не послушал. Он медленно, чтобы не нервировать стрелков, достал раритетный нож (НР-40, верно служивший советским солдатам) и слегка поиграл им для острастки. Дуб усмехнулся и, отложив дробовик, сверкнул своим мрачным тесаком, названного по имени героя Техасской революции Джима Боуи, сняв его с плечевого крепления.

Они сошлись как две волны во время шторма. Зашуршала обувь, звякнула сталь о сталь. Тихо охнул Михаил, отбивая второй длинный выпад. Тифозный изогнулся, пропуская ответный удар над головой, и выбросил пятку по нижней круговой траектории, надеясь сбить противника с ног. Дуб отшатнулся, и тут же кинулся вперед. Дуб в своё время хорошо меня натаскал на это дело, с ножиками-то, так что я сразу понял его рискованную тактику. Понял это и опытный бандит, но стена за спиной не дала ему нужного маневра. Михаил поймал руку Тифозного, когда тот попытался пырнуть сталкера – из его текущего положения он мог бить только снизу вверх. Мощный удар коленом в грудную клетку впечатал Тифозного в бетон, заставив позабыть о сопротивлении. А дальше Дуб нанес три укола: в печень, в область сердца и живот. Три смертельных ранения. Звякнул нож, выскользнувший из ослабевшей руки бандита.

Тифозный падал, как в замедленной съемке, тщетно пытаясь с помощью пьяных па уличного танцора удержать равновесие на вмиг ставших резиновыми ногах. Его слегка придержал сталкер, не дав бандиту рухнуть плашмя.

- Красиво… - громко прошептал он на последнем ударе пробитого мотора. Одновременно стукнули о бетон коленные чашечки.

Дуб отпустил бандита и вытер рукавом кровь со лба. Тяжело и прерывисто вздохнул.

Могила неожиданно пару раз хлопнул в ладоши над головой, заставив нас с Клином нервно вздрогнуть. Из черного тяжелого кожаного плаща вывались с десяток дробин.

- Да, красиво Тиф ушел, базара нет. Но я вот не спешу на тот свет. Может, договоримся, пацаны?

Ну, мы против хабара ничего не имеем. Водка в баре не задарма. Не говоря уже о доставляемой ходоками картошке по мешку за один раз. А оная, жаренная на сале, хоть и стоила дороговато, но была крайне желанной под холодненькую после доброго удачного похода. Дуб махнул рукой. Могила это принял за разрешение ситуации и опустил руки.

- У меня почти десять нычек, готовился валить с Зоны на хрен, но готов поделиться, - обрадовал нас бандит. -  Ну как, по рукам?

По рукам и ногам связав Петьку и засунув его в какую-то кладовку, мы принялись обрабатывать и промывать раны. Прежде Дуб прошелся от тела к телу, проверяя пульс. Как не удивительно, Болевой еще дышал. Точнее, додыхивал. Пыхтеть в две дырочки дальше ему не позволил нож Михаила, снова вкусивший крови. Сталкер аккуратно приналег на рукоять ножа, вгоняя лезвие в грудину Гены, бывшего вольного сталкера и предателя, позорного, хоть и живучего стукача. Многие вздохнут с облегчением, когда узнают, что этот сученок отъехал на последнем поезде и вслед ему никто не махал.

А затем мы обыскивали склады лаборатории, истекая слюнями и жалея, что с нами нет грузовика. Тут только оружия был целый арсенал, не говоря уже о боеприпасах! Клиныч бегал как полоумный, то собирая документы, то свинчивая со старых компов винчестеры.

- Золотое дно! – орал он. – Золотое дно!

Надо же, как разошелся! Как дитё в магазине игрушек. А недавно слезы лил.

Часа полтора мы потратили на то, чтобы набить рюкзаки добычей. Брали всё подряд: разнообразное оружие, патроны, консервированные деликатесы, наркотические и редкие медикаменты – и плевать, что их еще при царе Горохе выпустили, для сталкеров сойдет. Свой баул я едва от земли поднял. Ничего, на силе жадности донесу.

- А еще в деревушке должна быть дача генерала этого! – просипел натужно в фильтр противогаза Клин. – Заглянем?

Изначально план у нас был простой. Мы знали, что за нами топают бандиты, и надеялись улизнуть через грузовые ворота в случае опасности. Вот только они оказались намертво заблокированы. Впрочем, не смотря на имеющиеся просчеты в планах, мы были живы. Бандитов покрошили – и то дело, баулы набили под завязку – донести бы!

Мы наскоро перекусили, чем супергенерал послал, едва отщипнув от его щедрот. Расслабились, даже выпили пару бутылок красного вина, чтобы помочь организму переварить древние консервы и вывести лишние радионуклиды. Поговорили о том, о сём, пожалели погибших и стали собираться.

Время-то шло. А ночевать в этом склепе не захотел никто.

Наконец мы двинулись прочь из бункера. Аккуратно прикрыли гермодверь. Пиликнул электронный замок, запирая эту пещеру Али-бабы. Путь на свободу и свежий воздух лежал через пару пролетов лестницы.

Когда сверху внезапно прозвучали выстрелы, Дуб злобно посмотрел в сторону Могилы. Тот затрясся.

- Ну, сука! Подставить нас хотел!

Первая мысль и у меня была про засаду.

- Попробовать стоило, - ответил бандит, вернув самообладание. Уж что-что, а стержень у него был. – Там Лысый с братвой.

- А стреляют тогда по кому? Снорки, что ли, опять?

Могила пожал плечами. А мы замерли с оружием в руках. Надо было отходить: одна граната, и наша песенка спета. В бункере сможем долго отбиваться. Придется Лысому договариваться. Тут хабара на всех хватит, если по-человечески.

Но вместо него прозвучал другой голос. Я его сразу узнал по акценту: майор Иварс Лиепиньш, по национальности латыш. Его все в отряде звали Латышский стрелок или сокращенными вариантами.

-  Простак, если жив, выходи – побазарим. Гарантирую вам всем жизнь. Не усложняйте ситуацию.

Я переглянулся с Дубом. Он кивнул. Действительно, Долг – это не бандиты. Захотят, выкурят. Но с ними и договориться проще.

Наверху ярко светило солнце. Выход из подземелья окружали несколько бойцов в броне, двое с пулеметами. Впереди на крыше здания я увидел снайпера, точнее блеск его приблуды – он особо не прятался. Сбоку в траве валялись тела Лысого и его подручных, крови с них натекло прилично – оно и понятно: от недоедания не страдали, малокровием не болели.

- Здорово, Латыш, - поприветствовал я майора.

Командир сдержанно кивнул. Тот факт, что я подался в вольные сталкеры, а не, скажем, в свободовцы, добавлял мне очков, но всё равно симпатии ко мне не дарил.

- Короче: сдаете всё, что забрали с лаборатории и гуляйте, - яснее ясного расписал наше будущее долговец. – Мелочевку себе оставьте.

Во мне проснулось любопытство.

- Мы, так-то, рисковали. Двух парней потеряли, а вы на готовое. И задаром? Скажи-ка, дядя.

Иварс махнул дулом автомата на тела бандитов. Хули, молодчаги: считай, пол банды вынесли у Лысых, включая Ваню. Поймали на живца, что называется.

- Недаром.

- Зачем вам это?

Майор нахмурился и заиграл желваками.

- Вас это не касается.

- Брось, Иварс, я же тебе жизнь спас.

Латыш стрельнул в мою сторону глазами. Помялся немного, но принял решение.

- От военных заказ. Так что давай по-хорошему. Денег, что ли, хотите?

- А можно?

Усмехнулся.

- Что-нибудь придумаем.

Вот так мы и разошлись. Четверо долговцев со взрывчаткой спустились вниз, а наши поднялись. Нас обшмонали. Майор осмотрел рюкзаки и выудил у Клиныча все документы и носители информации. Старый сталкер обиженно засопел.

Дрогнула земля, навсегда похоронив комплекс. Обидно было до чертиков. Мы надеялись сюда наведаться еще не раз. Но такова сталкерская доля. Вечно манит призрак счастья, но отдает во рту паленой водкой, снова и снова.

Обратно шли вместе. Долговцы впереди с одноруким искалеченным Уставным, умудрившимся пережить все неурядицы. Мы следом с Петькой Могилой на поводке. Глядя на инвалида, я догадался, откуда Лысый получил информацию, а после ждал удобного случая, чтобы посетить объект 11.12, и как они попали вслед за нами в закрытую лабораторию. Видать, освежили ему память Лысые.

Ночевали  всё в том же крашеном сарае, куда добрались сильно затемно. Не хотелось оставаться без крыши над головой. Могила рассказал нам, как они пробирались за нами, и как тут погиб один молодой.

Следующим днем подобрали профессора Горького. Бандитам он не открыл, когда те шли мимо. Очень уж его хорошо воспитал Дуб. Судьбу ученого мы вверили Латышу. Мне, честно, плевать было на сумасшедшего старика. У Долга дела с военными, вот пусть и разбираются – это их вотчина.

Добрались без приключений до того холма, рядом с которым псы загнали в аномалию кабана. Сейчас тут было тихо.

Вечером Дуб куда-то отлучился. Долговцы поворчали, но мы вольные сталкеры – сами по себе.

Вернувшись, Михаил мне подмигнул и пальцами, прислонив руку ко рту, изобразил щупальца. Я сразу сообразил, что речь о кровососе. Видимо, малыш так за нами и увязался.

Тут, на холме, помянули и Бутсу. Клиныч считал, что это его вина, что не уберег парня, и всё больше замыкался в себе.

Спирт обжег гортань огненным причастием. Перехватило дыхание. Ух, мля!

- Зона тебе пухом, Бутса! – сказал я и закурил, передав дальше флягу.

Настроение испортилось. Сидя на бревнышке в сторонке, я пускал колечки и любовался на игру аномалий. Я давно научился отпускать. На всех не напереживаешься. Рядом присел Латыш.

- Ты как в целом? – спросил он. – Не хочешь вернуться? Я замолвлю словечко.

- Не, воля тянет, брат, никуда не деться, - ответил я, закуривая вторую сигарету. – Такое что-то внутри свербит, и только в походе проходит. Вот как сейчас.

Долговец вздохнул.

- Понимаю. Жаль, что нам не по пути. Но мы Зону уничтожим. Без обид.

Я пожал плечами.

- Ваше право. Только не думаю, что у вас получится. Не на моей памяти уж точно! Лучше скажи, что насчет компенсации. Согласись, не очень честно нас было вперед гнать.

Латыш сжал моё плечо и поднялся.

- Сделаю, я же сказал. Бывай, брат.

Ночью я долго не мог уснуть, вслушиваясь в ночные звуки, которые издавала Зона. Я всё думал, что же дальше готовит нам судьба, и когда я, наконец, скажу: «всё, завязываю с Зоной на хрен!».

Мне приснился  Фродо. Он махал артефактом, зажатым в руке, и всё силился что-то сказать. За его спиной мерцала волшебная тропа, полная ценных порождений аномалий. На такой тропе артефакты можно мешками собирать, и не убудет. Жаль, что это лишь сон…

Когда мы добрались до базы Долга, Латыш выплатил нам премию. Не абы что, но и на том спасибо: на пару-тройку месяцев безбедной жизни хватит. Наши дороги разошлись. С учетом хабара и проданных артефактов, мы были в хорошем таком плюсе.

Мы трое, захватив Могилу за компанию, подобрев и расслабившись, направились в бар. Душа просила праздника. Деньги карман жгли. Как не крути, а остались с прибытком. Больше всего меня радовал новый ствол в масле, его еще предстояло перебрать и пристрелять. А это как на свидание с красоткой сходить.

Клиныч всё больше молчал. Он решил, что все полученные деньги отнесет родственникам Тохи. Бутсу в поход собирал он, и косяк с пси-защитой – его косяк, как не крути. Идти в дальний поход просто так? Парня уже не колышет, забыл ли старик нужный артефакт, зажал или не нашел, а то и все забил хер, понадеявшись на авось. В тот вечер старый сталкер тихо напился и ушел, не попрощавшись и оставив противогаз на грязном столе. Насколько мне известно, больше в Зону он не вернулся. До конца его спора оставалось всего-то пяток дней. Пусть и спорили на щелбан, но как-то за Клиныча обидно стало. И так, и в целом.

Петр Могила, нализавшись водяры, начал много позволять себе лишнего, стремительно забывая, при каких обстоятельствах остался жив, и сколько хабара нам обещал взамен. Дошло до того, что он начал угрожать вторым братцем Лысым – мол, тот впряжется за честного пацана, и нам с Дубом спокойной жизни больше не будет, и что лучше бы нам валить с Зоны на хрен. Когда Миха напомнил ему, что да как, Могила без лишнего пафоса разбил бутылку о край стола и воткнул «розочку» Дубу в шею. Вот так запросто.

Сталкер выжил. Помогли знакомые артефактом, который останавливал кровь. Но всё равно, Дуб долго лечился, потратив едва ли не все деньги, и за пару месяцев превратился в сущего доходягу, испитого и злого, слабого и безвольного. Не привык он быть беспомощным, и это его подкосило куда как больше ранения и косяка с Могилой – он корил себя вдогонку, что не уследил за ублюдком и так тупо дал себя порезать.

В баре запрещен самосуд. Петра вывели за периметр и расстреляли долговцы, хотя у меня руки чесались, и если бы не истекающий кровью Дуб…

В тот вечер, устроив Дуба на попечение лекарям, я поднялся на самую высокую крышу и долго пил водку с горла, рискуя свалиться. Накрапывал дождь. Издалека доносились звуки перестрелки. Мне было чертовски одиноко.

Позднее ко мне примкнули двое новичков. Теперь уже я делился сталкерской мудростью. Мы осторожно ходили за хабаром, так как я знал, что Лысый открыл на меня охоту. Объяснять ему, что его братца завалил Долг, было бесполезно. Не тот случай. До меня он мог дотянуться, а до Латыша – вряд ли.  

К нам присоединился и Дуб с потухшими глазами, похудевший, но люто злой. Мы решили, что пора брать ситуацию в свои руки, и навести порядок, очистив Зону от бандитов. Да и не нравилось ему, что Лысый предъявы кидает на пустом месте. Уёбка садиста надо было валить, не вечно же ходить и озираться на каждый шорох.

И кое-кто в этом нам мог помочь. Ведь к тому времени уже пошли слухи, и сталкеры вовсю травили байки у костра про кровососа в свитере, который не нападал на людей. Что ж, вскоре ему доведется попробовать человеческой крови.

Уж будьте уверены!

Я хмыкнул. Понятно, зачем их сюда занесло. Вариантов больше нет. Получается, искомое место имеет значение, что-то там да есть. Но пересекаться с военными откровенно не хотелось. Впрочем, их пока не видать. У них дел хватает так-то. Зона большая. И периметр кто-то должен охранять, и порядок пытаться навести, и с Выжигателем разобраться – я слышал, что ученые хотят разобрать установку и вывезти на большую землю. С другой стороны натовские миротворцы вечно лезут под руку. Монолит постреливает. Ожидать здесь десантно-штурмовую роту во главе с военными сталкерами явно не приходится.

Но куда как больше нас удивил бункер ученых, угнездившийся среди поросших мхом кочек, который мы встретили по пути через час после того, как оставили за спиной вертолет.

- Заглянем? – с надеждой спросил Клиныч, любопытная душа.

Заглянем!

Коммуникатор рядом с бронированной дверью неожиданно ожил, когда Дуб надавил на кнопку связи.

- Не может быть! – воскликнул хриплый голос. – Люди! Наконец-то!! Входите-входите, дорогие!

После тамбура мы подошли к армированной стойке, за которой показался изморенный заросший старик в замызганном и давно не стиранном халате. Мне показалось, что он под кайфом.

- Неужели вас послал Николай Иванович? – затараторил ученый. – А меня зовут Михаил Тарасович Горький. Я тут почти год, представляете? О-хо-хо! Вертолет не довез нас, такое горе! Трос оборвался, представляете? Связи нет. Представляете?

- Ты тут один? – решил уточнить Клиныч. – Пиздец тема. Не представляю.

- Один, совсем один, - запричитал ученый, нервно теребя бороду в темных пятнах. – А вы чаю не хотите, господа? Настоящий, цейлонский!

Да, бедолаге не позавидуешь. Скинули в болото, явно мимо цели. Сами военные разбились. Может, бункер этот и искал кто, но скорее всего списали в потери, когда вертолет не вернулся на базу. Старику без проводника ни за что отсюда не выбраться. Тем более что раньше путь был блокирован Выжигателем. Мало кто в эту местность наведывался. Что тут искать?

- А куда вертолет-то вас вёз, профессор? – спросил Клиныч.

Но Горький замотал головой.

- Вы явно не от Николая Ивановича. У меня приказ. Не могу сказать.

- А деньги у тебя есть, папаша? – спросил Дуб, хмуро глядя на ученого. Горький под его взглядом заерзал как пиявка в банке. – Артефакты не желаешь купить у людей?

- Деньги? – старик нервно усмехнулся. – Да полным полно! Но артефакты меня мало интересуют. Нет ли у вас баночки тушенки?

Я не видел, чтобы наркомана так трясло от вожделенной дозы, как этого ученого при виде обычных консервов. Старик тщательно облизывал пальцы, выуживал куски мяса, тщательно их прожевывая. Нюхал и рассматривал разваренную говядину как манну небесную. По впалым щекам катились слезы.

- А что ты кушал-то, дедушка, всё это время? – поинтересовался Бутса, с интересом глядя, как ученый насыщается.

Нас всех отвлек от этого забавного зрелища Михаил деликатным покашливанием. Я обернулся. За мутным стеклом, в отсеке для скафандров, на крюках висели ободранные скелеты в потеках давно засохшей крови. Один совсем свежий. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кем питался профессор Горький.

Он нервно заозирался. Ему вдруг стало стыдно, когда он понял, что мы обнаружили его кладовую здорового питания. Старик виновато развел руками. Слезы продолжали струиться из его глаз. Я бы и сам расплакался, но рука непроизвольно сжалась в кулак. Клиныч и вовсе расстегнул кобуру, но его остановил Дуб.

- Сдадим артефакты лишние, всё меньше нести. Похуй на яйцеголовых.

Намедни, на стоянке, он разделил добычу на равные части. Что-то нам пригодится для защиты, а все остальное – на продажу. Но смысла сбывать их тут я не видел. Осядут мертвым грузом у сумасшедшего старика. Разве что, да, место в рюкзаке освободится. Большинство артефактов требуют, хм, плотной упаковки.

- А ты, дед, попробуй снова вызвать вертолет – вдруг повезет. Установку-то отключили! Или нас лучше дождись. На обратном пути мы тебя прихватим и отведем на Янтарь к Сахарову. За деньги, конечно. Так что подумай.

Меня лично от этого плаксивого дедушки жуть пробрала. Хорошо, что мы отказались от его «чая». Кто его знает, чего он туда намешал. А то бы так же на крючках для комбинезонов защитных висели. У деда явно колпак протек.

Михаил сказал, чтобы мы выходили, а он пока получит расчет. Никто не стал спорить. Он – старший. И никогда никого не обманывал. Его тоже обычно не обманывали. Взгляд у него такой был, что за секунду и запоры, и радикулит лечил. Но, думаю, он хотел лично пообщаться с людоедом.

Когда мы вышли наружу и дождались Дуба, успев перекурить, я сказал:

- Спорю на литр, что ученых хотели сбросить туда, куда мы идем? Да вот не довезли.

Дуб только хмыкнул. Я посмотрел ему в глаза. Он покачал головой. Ясно: Горького он не тронул. Видимо только вколотил немного ума. У самого руки чесались. С голодухи, понятное дело, и слепого пса сожрешь. Но чтобы своих коллег? Это, понятное дело, уже перебор. Могли охотиться или попробовать выбраться самостоятельно. Уж лучше риск, чем такое. Четверо охранников, как поведал Дуб, по двое с перерывом пробовали выйти на Большую землю, но скорее всего их кости давно сгнили.

Клин Клиныч засопел.

- Ну, мы идем или как?

*

Вечерело. Двумя часами ранее дорогу нам преградило поле аномалий, пройти которое не представлялось возможным. Препятствия, цепляясь друг за друга и потрескивая, круто забирали больше в лес и чуток в болота. Виднелись прогалины, торчали сожженные «жарками» стволы деревьев. Пришлось искать обходной путь через болота. Крюк небольшой вышел, но все успели промокнуть. А это, понятное дело, хорошего настроения нам не прибавило. Мы устало брели по бетонке, окидывая взглядом окрестности, пока идущий отмычкой Бутса не остановился и не подал сигнал.

Впереди показались какие-то строения. Повезло. Это крыша над головой, это дрова и какая-никакая, а безопасность, если здания пустуют.

Зона любит играть. Здоровенный сарай, некогда служивший для содержания животных, сиял свежей краской. Если бы я такое уже не встречал, – а это, видимо, некая временная аномалия, – засомневался бы, что мои глаза говорят правду. Рядом разрушенный кирпичный дом, не внушающая доверия хлипкая водонапорная башня и еще пару сараев, превратившихся в нагромождение бревен и досок. И вся локация. Кто тут обитал? Фермеры?

Чистота вокруг идеальная. Тут, наверное, лет двадцать никого не было – с тех пор, как в 2006 году долбануло. Ни кострищ, ни обрывка газеты. Но на всякий случай Клиныч с Бутсой, пока мы с Дубом шкерились в кустах, проверили все постройки.

Заночевали в крашеном сарае. Щелей в нем хватало, но стены были крепкие. Натаскали невесть как сохранившегося сена на спальные места и запалили костер, не таясь. Распробовали воду с колодца. Не фонила.

Клиныч, привалившись к бревну загона, при свете костра, сверкая отблесками линз, изучал документы, забранные с вертолета. Он то сопел в фильтр, то курил, вставляя сигареты в специально для этой цели прорезанное отверстие.

- Мутная тема, - резюмировал он свои потуги и убрал бумаги в баул. – Ничего не понятно. Надо было Горького расспросить – не догадался. Место назначения – да, совпадает. Но что почем – я ебу. Даже скорее не ебу.

Я издалека бросил кусок доски в огонь. Взметнулись искры. На меня косо посмотрел Миха. Да, не подумал. Чай, не в поле ночуем. Солома может вспыхнуть как бензин и тогда хана нашему укрытию.

- Вернемся завтра, спросим?

- Без нужды, - коротко бросил Дуб. – Давайте спать. Чую, завтра сложный день. Клин, ты первый дежуришь. – И добавил: - Да и братки следом топают…

Все, ворча, принялись расстилать спальники. Время еще было детское, хотелось поговорить, обсудить планы.

- А всё-таки накоплю я на свой домик, - мечтательно просипел Клиныч, проверяя автомат. Сухо щелкнул затвор. Неплохо бы смазать, подумал я.

Стоило голове очутиться в горизонтальном положении, как резко заклонило в сон. В полудреме я слышал, как заболтавшийся Клиныч рассказывает Бутсе сталкерскую байку:

- Как-то раз пошли два сталкера из Свободы, молодой и старый, накурившись, в лабораторию Х-16 на экскурсию. Пытается их контролер взять – не получается. Что за чудо? Ну, он их и спрашивает: мол, как так? Артефакт, может, у вас есть с пси-защитой? А те: на – покури лучше! Накурился контролер, смешно ему стало. Хотите, говорит, желания ваши исполню? Ну, свободовцы: давай, круто! – А чего хотите? – Да чтобы постоянно пёрло! Ну, контролер им и вскипятил мозги, постарался по накурке. Так и ходят теперь два сталкера, Лёлик и Болик, и всегда улыбаются. Блаженные. И никто их не трогает: ни монстры, ни люди.

- Дак не смешно же! – сонно пробормотал Тоха.

- Ты спи давай, умник! Это правда всё.

Тихо потрескивали дрова. Бубнил что-то себе под нос наш сторож. В щели сарая задувал ветер. Вдали выла собака. Слаще темы, чтобы заснуть, трудно и придумать. Правая рука сжала цевьё верного калаша, и я отрубился.

Иногда Зона будто в шутку одаривает сталкеров способностями. Кого-то сводит с ума, правда, и тем бедолагам только кажется ,будто они способны пройти невредимыми между аномалиями. У Дуба чуйка на преследование. У меня вот обоняние просыпается феноменальное.

Это я к чему? А всё просто: я проснулся ночью от того, что к запаху дыма от затухающего костра прибавилась легкая рыбная вонь кровососа. Едва приоткрыв глаза, я сразу его увидел.

Совсем мелкий, лишь время от времени выставляющий камуфлирующую защиту, этот скорее подросток мутанта увлеченно копался в наших вещах. Никогда про таких мелких не слышал. Кровососы, проявляя разумную осторожность, хоронили молодняк в темных сырых подземельях, пока те как следует не обучатся искусству маскировки и не войдут в полную силу.

Я осторожно потянулся к автомату, но меня остановил блеск глаз неподвижно замершего в тени Михаила. Он медленно поднял палец и прислонил к губам. В другой руке я видел смутно чернеющий тесак с вороненой сталью – блеснуло только кромка бритвенно заточенного лезвия. Всё под контролем. Видимо, Дуба заинтересовал этот мелкий кровосос.

Никогда не задавался вопросом об их разумности. Атакующий мутант не расположен к беседе. Хотя слухи-то вертятся все вокруг одного: многие твари Зоны когда-то были людьми.

Спугнул его Клиныч, шумно пустивший во сне газы – проперделся, сученыш, от души. Ему-то что, он же в противогазе. Кровосос сбежал, успев прихватить пару вещей. Я с удовлетворением успел заметить свитер Клиныча. Старый хрыч часто мерзнет.

Дуб показал знаком, что всё в порядке. Тогда я перевернулся на другой бок и тут же заснул сном праведника, благодаря Зону за отлично проветриваемое помещение. Нужно было как следует выспаться перед дежурством.

Утром Дуб, не привлекая особого внимания, тихо мне сказал:

- Молчи об этом. Я хочу его приманить и поймать. Он явно человеческой крови не пробовал. Только на любопытстве тянется к нам. Может получится приручить пиздюка.

Мой взгляд, брошенный на сталкера, был полон сомнений.

- Что за чепуха, бро? Он нас сожрет!

Михаил отвел меня в сторону и выдал бинокль. Вдалеке за деревом прятался кровосос в свитере. Чудеса! А я думал, что уже всё повидал.

- Думаю, его семья погибла. Он остался один. А мы единственный вид, с кем он почувствовал родство. Если я прав, ночью он снова придет.

- Да бля! – сказал я эмоционально. – А если Тоха Бутса будет на часах – пальнет же? Да и когда мы обратно? Слишком много если.

Сталкер похлопал меня по плечу и ухмыльнулся.

- Я вызовусь на всю ночь. Сменишь меня под утро, чтобы я хоть часа три покемарил. Делов-то! Ну, это «если»…

Оставалось только махнуть рукой. Впрочем, я понимал азарт Дуба. Если мы вернемся с цепным кровососом, то станем легендой. Такое еще никому не удавалось. Дуб верно понял мой жест. Он с ухмылкой протянул раскрытую пачку сигарет и подмигнул. Старый пройдоха.

Именно Дуб научил меня работать с ножиком, научил разным полезным сталкерским прихваткам, когда я ушел из Долга на вольные хлеба. За год стрельбы по свободовцам и, в особенности, по мутантам я понял, что это не мой путь. Как бы странно это не звучало, но порождения Зоны имеют право на жизнь. Это человек вторгся сюда, а не наоборот. Видимо Зона простила мне мои грехи, наградив даром.

Когда перед выходом я хотел забросать кострище, он меня остановил. Присыпал сеном проволоку и показал на гранаты. Сунутся проверить нашу ночевку – получат еще один сюрприз. Я кровожадно усмехнулся. Не перевариваю бандитов. Хабар добыть сложно, это всегда риск для жизни, а эти на всё готовенькое норовят.

***

Когда один из шестерок, молодой с громкой погремухой Пулемет, полез, полный энтузиазма, проверить сарай, где вероятнее всего ночевали сталкеры, Могила зажмурился. Он знал, что сейчас произойдет. Но было поздно. Еще один баран захотел выслужиться.

Раздался взрыв. От боли закричал идущий за Пулеметом второй  боец. Он отшатнулся от дверного проема. Повезло дураку: осколком только начисто снесло ухо.

Петр поймал, обернувшись, внимательный взгляд Лысого и мгновенно покрылся холодным липким потом. Это его люди косячат, а значит спрос будет с бригадира. За Могилой много правильных дел и добытого хабара, и обычно шестерок никто не считает – просто расходный материал, но сейчас это снова минус горб и ствол. Еще один такой просчет – вот что он прочел во взгляде Лысого, – и шагать Пете вместе с молодыми. И это в лучшем случае.

Могила кинулся к бойцам и принялся с помощью зуботычин вразумлять идиотов. Суки! Как на прогулку вышли!

Лысый скомандовал привал. Жрать все хотели. Наскоро развели костер, замотали башку раненому. Расселись группками, грели консервы и жадно ели.

Когда Гена Болевой, нагнувшись, долго ковырялся в своем рюкзаке, это не понравилось Пике, одному из ближайших подручных Вани Лысого. Пика метнул финку, не меняя позы и не выпуская банку тушенки из левой руки, откуда выковыривал куски посочнее. Нож воткнулся Генке прямо в ягодицу. Стукач тонко заверещал и запрыгал вокруг рюкзака, не решаясь выдернуть финку. Все заржали.

- Ты же говорил, что у тебя высокий болевой порог, - бросил ему Пика. – Напиздел, что ли? И не забудь ножик спиртом протереть, вдруг у тебя микробы!

Это замечание вызвало новый взрыв веселья. Ухмыльнулся даже Лысый. Шуточки в его духе.

- Будешь отставать – пристрелю, - сказал он Генке. Горе-сталкер перестал блажить, вытащил нож и побрел, прихрамывая, за угол здания, чтобы обработать рану и помыть финку. Чтобы поковыряться в вещах, он мог бы и присесть как все нормальные люди, а не отклячивать жопу, как арбуз на базаре.

- Привалов больше не будет! – громко добавил Ваня, выбрасывая в костер пустую банку. – Двигаем в темпе, бандюки. Отстаем от графика.

Все принялись срочно сворачиваться.

Могила шагал, понурив голову. Не нравилась ему эта тема. Внутри кошки скребли. Но решал не он.

***

Трудно было привыкнуть к мысли, что тут нехоженые земли, лежащие в стороне от основных локаций. Не имея точных карт или наводки, разве догадаешься, что за лесом тянется эта бетонная дорога на десятки километров? Что-то явно мутили во времена СССР. Уж что-что, а любили тогда секретные проекты, закрытые городки и военные части.

Неожиданно ливанул дождь. Это хорошо. Прибьет пыль-то. Я открыл рот и поймал несколько капель. Нутро зудело – вероятно, скоро Выброс. С опытом начинаешь чувствовать Зону. Впрочем, с таким же успехом это могли быть кишечные паразиты. Захотелось вернуться в самое начало моего пути: посидеть в деревне новичков, выпить водки, найти свой первый артефакт и похвастаться перед парнями. Сколько я уже тут, года три или все четыре? Думаю, родные меня забыли. Похоронили даже. А Полинка ждала, интересно? Вспоминает? Или… я ж как узнал, что не мой сын, так и…

Клиныч вглядывался в ПДА и всех вдруг резко тормознул – довглядывался.

- Мы рядом, - сказал он. – Поспешим, сталкеры, пока не началось!

Нам нужно было укрытие. Любое. Если верить данным, скоро конец пути. И верно: через полчаса бетонка резко завернула вправо, исчезая среди деревьев.

Так что, никто из нас особо не удивился, когда мы вышли на заброшенную военную  часть, но будто сделанную наспех для отвода глаз. Тут уже мусора хватало: пустые бутылки, вросшие в землю, гильзы, древние окурки, рваные противогазы и какие-то ошметки кожаной амуниции. Не хватало тел, если тут царила суета в связи с первым Выбросом, но их могли растащить мутанты.

Водя стволами по сторонам, мы осмотрелись. Похоже было, что здесь снимали кино, для чего возвели простенькие декорации. Возможно тут был стрелковый учебный полигон. В любом случае, ловить нечего. Большинство зданий построены из говна и палок, и странно, что не развалились до сих пор. Уверен, что издалека всё выглядело как действующая военная часть, но то, что мы искали явно пряталось в другом месте.

После части, которую мы лишь бегло осмотрели, шла  деревушка домиков в десять-пятнадцать, и только после, как прошагали по выщербленному асфальту метров пятьсот, показались прячущиеся в тени деревьев приземистые кирпичные постройки с провалившимися крышами.

Клиныч присвистнул.

- Если я прав, - сказал он, бубня в фильтр противогаза, - то вот оно, начинается. Тут, похоже, семьи военных жили.

Бутса в это время нервно водил счетчиком Гейгера – так все молодые делают поначалу. Пока не разживутся нужными артефактами и не распробуют местную водку, фантастически быстро выводящую радионуклиды.

Мы осторожно осматривали здания: гаражи, столовую, медпункт, штаб. За почти два десятилетия всё основательно заросло деревьями и кустами, и местами становилось трудно двигаться. Но этот же фактор сыграл нам на руку, когда послышался глухой рык за спиной. Пару раз я его уже слышал, и встреча с обладателем мне не понравилась.

- Сука, снорки! – заорал Дуб, первым сообразившим, что к чему.

Так бывает, когда до головы уже дошло, а вот до рук еще нет. Клиныч шел замыкающим, когда мы осматривали кабинеты штаба. Он только вскидывал автомат и поворачивал грузное туловище, когда из-за угла выпрыгнул снорк. Жуткие злобные твари. И сейчас один из них налетел головой в противогазе на естественное препятствие из двух молодых березок, застряв и выставив на общее обозрение гнилой безгубый рот с оскаленными зубами, видневшийся из-под противогаза. Клиныч уставился – стекла в стекла – на мутанта. А когда дуло АК-107 очутилось у подбородка снорка, сталкер нажал на спусковой крючок и пули калибра 5,45 мм продырявили череп с гнилыми мозгами, разбрызгивая их по сторонам.

Второй снорк запрыгнул в оконный проем, едва не сбив с ног Бутсу. Но парень не растерялся. Успел присесть и, развернувшись на колене, послал очередь вдогонку мутанту, ломающему тонкие деревца, растущие среди разбросанных истлевших бумаг и досок.

С остатков крыши на меня повалилась, как мешок с картошкой, очередная хищная образина, жаждущая моей плоти. Но эти ребятки явно были не стреляные, лезли напролом. Дождись они, когда мы выберемся на более открытую местность, и дело приняло бы другой оборот. Этот же снорк, хоть и успел поймать пару пуль, резво пнул меня в живот. Я отлетел к стене, согнувшись и захрипев от боли, но из прицела атакующего не выпустил, и тут же прошил его длинной очередью.

За углом гулко загрохотал дробовик Benelli M4 Super 90, принадлежащий Дубу. Я осторожно заглянул к нему. Минус два снорка.

Мы водили носами, вслушиваясь в окружающее пространство, но на этот раз оказалось всё. Бывают стаи и побольше. Нам повезло, как не крути. Дуб дал команду выбираться.

Адреналин бушевал в крови. После короткой пробежки мы заняли небольшое здание из серого кирпича, служившее внутренним КПП – здесь проходила граница между административным центром и складами. На разграничительных столбах всё еще хватало колючей проволоки. Тут явно что-то прятали. Я закурил и рассмеялся.

- Бля, откуда тут снорки?

- Я чуть не обосрался, - поделился Бутса.

Что-то пропыхтел и Клиныч. Стекла его противогаза запотели.

На землю нас вернул Дуб.

- Собрались, мужики! Могут еще быть.

Но вокруг было тихо. Граница колючки будто отсекла прочий мир, когда мы минули КПП и принялись разведывать склады. Внутри зданий царила пустота. Кто его знает, что тут раньше хранили и когда вывезли? Клиныч предположил, что бомбы. Не знаю, с чего такой вывод.

Дорога прошла кругом, и мы вернулись назад к серому кирпичному зданию. Ни намека на секретную лабораторию. Ну, впрочем, на то она и секретная, чтобы даже рядовой солдат, проходя по земле, не догадывался, что у него под ногами.

Ей-бо, мы бы так и ходили кругами, не приспичь Тохе поссать. Приличия ради он отошел за кустик, перемахнув через водоотводящий ров, заросший травой и засыпанный ветками. Вот там, за кустами, напротив медпункта, Бутса и обнаружил широкую бетонную площадку, заваленную прелой листвой, из которой торчал обрезок трубы.

За эту, скажем так, ниточку тут же ухватился Клин. Он прошелся туда-сюда, успев извлечь из поясной сумки какой-то прибор.

- Есть! – воскликнул он торжественно.

- А раньше ты не мог хуетой своей поводить? – задал я справедливый вопрос. На кругали по части ушло не меньше часа.

- Малый радиус, - пояснил сталкер, пыхтя в фильтр. – Я думал, что мы найдем уж какие-то двери или ворота. А тут вон какое дело! Надо плиту поднимать.

Дуб ухмыльнулся.

- Дядя, ты ебу дал? Или где-то тут ты видишь подъемный кран?

Но Клиныч расшелугал листву ногой и показал на квадратный люк метрового диаметра, намекая, что это вполне нам по силам. Мне же показалось, что плохая идея лезть туда, куда военные наглухо заложили вход. Это могло многое означать. В том числе и то, что лабораторию вывезли и закрыли, и светило нам из хабара разве что крысиный помет мешками собирать.

- Ну, - промямлил Клин, не соглашаясь с моими доводами, - скорее просто спрятали до лучших времен, законсервировали. Если бы вывозили, следы были бы.

В мастерской, полной ржавых гвоздей и инструментов, мы нашли пару ломиков и плиту эту таки приподняли. Отодвинули её с помощью мускульной тяги и пары красочных эпитетов и уставились в темный провал. Вниз уходила обычная маршевая лестница, этажа на два вниз, не более. Я ожидал, что внутри будет вода, и всей нашей затее хана, но очевидно, что строители позаботились об этом с помощью насоса или, может, снорки ведрами вычерпывали. Факт: бетонные ступени были сухими.

Сухо не значит светло. Пришлось доставать фонарики и осторожно спускаться вниз. Сначала Дуб, через полминуты Бутса, потом Клин, а уже после я – и то, только после того, как Дуб крикнул, что чисто. Не хотелось мне спускаться, всё мнилось, что выскочит снорк и прикроет нас плитой-то сверху. Да и бандиты за нами топали. По расчетам Дуба у нас еще было минимум пару часов форы – как раз нагрузиться и отчалить. На худой конец решили баррикадироваться или валить через запасной вход, в наличии которого клялся и божился наш старик в противогазе.

И вот мы столпились вчетвером у гермодвери, как бараны у новых ворот. Устройство ввода кода как бы намекало, что не всем тут рады. И то верно! Почему мы были так уверены, что нас ждут открытые двери и столы, накрытые накрахмаленными скатертями, а в запотевших графинах стынет водка? Ах, да, Клиныч обещал разобраться с этим. Он деловито вскрывал крышку устройства и подсоединял проводки. Потом долго что-то нажимал на своем приборчике. Дверь пищала, клацали запоры, но на этом всё.

- «Несите лом», - хотел я пошутить, но к двери подошел Дуб, до того держащий лестницу под прицелом, и помахал электронным пропуском.

- Запасной план, мужики! – весело сказал он. – От профессора подарок. Много можно добиться от человека вежливостью, но еще больше вежливыми пиздюлями. Запомните это и почаще повторяйте перед сном!

Бутса засмеялся. Он думал, что это шутка. Я же слишком хорошо знал сталкера Михаила, в иные годы «мирной» жизни не брезговавшим утюгом и паяльником, чтобы стричь бабки с коммерсов. Не одобряю, но кто из нас не без греха? Пусть, как говорится, первый кинется утюгом.

Замок принял на этот раз ключ-карту, и дверь гостеприимно распахнулась, открывая широкий светлый проход. Похоже, что с электричеством порядок. Хотя в Зоне и так всё работает – одна из загадок, но факт есть факт: можно найти дома, в которых светятся все лампочки. И это при том, что кабель может быть и перебит, а подстанция наглухо раскурочена.

Хабар (Объект 11.12) - 3 (финал)