Утром енот сказал:

— Валера, в городе сегодня базар. Пойдём.
— Зачем? — спросил Валера.
— Чтобы вернуться без того, зачем пошёл, — уверенно ответил енот.

«Звучит убедительно. И абсолютно бессмысленно. Но ведь именно так всё и работает», — подумал Валера и пошёл за ним.

Улицы Че-Бурека петляли вверх, как мысли после недосыпа. На вершине горы раскинулся базар.

— Это не рынок, это музей странности, — сказал Валера.

Палатки продавали всё, что не нуждалось в продаже:

- старик-бобёр торговал «пакетами ветра», завязанными узелками;
- игуана предлагала «спички, которые горят холодом»;
- курица выдавала яйца, в которых вместо желтка был маленький аплодисмент.

Енот торопливо бегал между прилавками, хватал ерунду и радостно орал:
— Бартер жив! У кого лишний взгляд налево?!

Валера тем временем увидел в глубине базара старый холодильник. Он был в царапинах, облеплен наклейками «Срок годности: вечность» и «Не открывать без причины». Изнутри веяло холодом, который обжигал.

— Я храню не еду, я храню покой, — сказал холодильник. Голос у него был низкий и шёл, будто из морозильника вселенной.

Енот тут же сунул внутрь фантик и два гвоздя.

— Смотри, теперь у меня вечная коллекция!
— Ты замораживаешь шум, — сказал холодильник. — Но шум оттает и станет громче.

Валера заглянул внутрь холодильника, где стояли банки без этикеток, пустые полки и одна коробка с надписью «Не твоё».

— А где же продукты? — спросил Валера.
— Всё, что слишком долго ждут, портится, — ответил холодильник. — Даже чувства.

Валера замер.

«Я ведь тоже всегда всё оставлял «на потом»: слова, шаги, даже взгляды. Думал — пусть полежат, вдруг пригодятся. А может, я просто хранил то, что уже давно протухло?»

Енот тем временем пытался закрыть дверцу, но та хлопнула сама и чуть не прищемила ему хвост.

— Ай! — заорал енот. — Этот холодильник слишком умный, чтобы быть безопасным!
— Не бойся пустой полки, — сказал холодильник. — Иногда она честнее, чем полная.

Валера вышел с базара с пустыми крыльями, но с лёгкостью внутри.

— Ну и что мы унесли? — спросил енот.
— Ничего, — ответил Валера. — Но, может, это и было самым нужным.

И он впервые подумал, что пустота — это тоже содержимое.

Продолжение следует…

#птичкавалера #че_бурек #гнездоистыд #умныйхолодильник

Хотите знать, что будет дальше?

Следующая глава уже в телеграме: https://t.me/ptiza_valera

Подпишитесь, чтобы не попускать новые истории о птичке Валере.

"Обладающий полномочиями будет злорадствовать при виде постыдного и не будет его трогать. Ведь лицо и так наказано."

Всякое тело – обложка, форма. Содержание любой формы одно и то же – «ничего» (пустое место, «смерть»). «Доступ к телу» - доступ к содержанию (содержимому), к «смерти».
Только форма (обложка) – препятствие. Потеря формы (обезображивание обложки, лица, вскрытие тела) – доступ к «смерти».

"Вскрытие покажет", покажет кузькину мать. «Смерть» Кузьки - плата за доступ к его телу. «Смерть» безобразна, безлика, безформенна. Что в результате этого доступа к телу ты («Я») получаешь? «Ничего», остаёшься ни с чем, с пустыми руками.

"Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал!
*
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она…
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной?..
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
*
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело;
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо…»

Всякое тело (всякая форма, лицо) и так наказано. Любое тело имеет уродливую форму и уродливую, мучительную жизнь. "Смерть" (обезображивание) - счастье, счастливый конец для любого тела (=для формы "смерти").
Всякое тело (любая форма, лицо) - вот именно постыдное, позорное. Обезображивание ("смерть") лишает этого стыда, избавляет от позора. Только "мёртвые сраму не имут".

"Обладающий полномочиями" ("смерть", "бог") будет злорадствовать (смеяться, потешаться) при виде постыдного (=при виде всякого тела) и не будет его трогать. Всякое "тело" - радуга, оптическая иллюзия. Поскольку радугу невозможно тронуть, постольку и тело невозможно тронуть. Нельзя (невозможно) тронуть то, чего нет.

Всякое "тело" (форма) - лишь кажимость, мнимость, иллюзия, мираж, галлюцинация. Содержимое тела (ничего, пустое место) реально, а само тело (его форма, его отдельность, самостоятельность, самостийность и незалежность) - иллюзия.
Обладающий полномочиями ("бог") будет злорадствовать (смеяться) при виде любого тела и не будет его трогать - не будет принимать его за реальность.

Чего стыдится любое тело (=любая форма "смерти")? Своей несуществуемости, призрачности, мимолётности. Телу (=лжи) очень стыдно перед "богом" (перед истиной) за "себя". Всякое тело горит (сгорает) от стыда, от позора.
Всякое тело - срам божий, срань господня, которая стремится как можно скорее исчезнуть, раствориться, забыться. "С глаз долой, из сердца вон".