Леха, грузный мужчина лет за пятьдесят, в странной тельняшке с малиновыми полосками и охотничьей утепленной куртке сидел в беседке и пытался резать колбасу. Небольшая, пятиугольная беседка была затянута с четырёх сторон рыболовной сетью. В беседке, вдоль стен, по кругу, были сделаны скамейки. По середине стоял стол, над которым восседал Леха. На столе стояло несколько мутных стаканов и початая бутылка водки. Там и сям в беседке под скамьями лежал нехитрый скарб. Тут было всё: ящики с каким-то ржавым инструментом, не мытые сковородки, кастрюли, пустые бутылки, стреляные гильзы от дробового ружья и прочее, заглядывать под скамьи, не посвящённому человеку, не рекомендовалось. В дополнение под крышей были развешаны пучки травы не определенного происхождения и ржавые рыболовные крючки. Над входом в беседку были приторочены желтые лосиные рога, на рогах болталась полусгнившая солдатская каска времен войны.
- Енот, он, сука вкусный. – вещал Леха
- Определенно! И, не каждому может попасться енот.
Конечно, в наших краях енотов отродясь не водилось, под енотом, Леха имел ввиду енотовидную собаку, не бог весь, как, завезенную с Дальнего востока на северо-запад России ещё в 30-е годы 20-го столетия, якобы для разведения на меха. А, потом грянула война, и уже стало не до собаки. Про енотовидную собаку забыли. А она росла, крепла и размножалась. Ей было очень комфортно. Будучи мелким хищником, но не дотягивая в хитрости и ловкости местным лисам, енотовидная собака принялась разорять птичьи гнезда. Тетерева, куропатки, глухари, рябчики, вальдшнепы, и другие птицы, гнездящиеся на земле, до которых могла дотянутся эта тварь, только увеличили кормовую базу и без того, всеядной зверюшки, огорчив и настроив против себя охотников на боровую дичь.
- Так вот! – продолжал травить байку Лёха: «Как-то вышли мы ночью из избы, ну просто, пальнуть пару раз. Ну, пальнули.
- Куда? – спросил Андрюха.
- «Да не куда. Просто по березкам, листву сбить. Ну стрельнули пару раз и обратно в избу, бухать. Сидим, значит бухаем. Проходит так часа два. И вдруг, двери распахиваются и заходит к нам Иваныч, егерь из соседней деревни, и кладет ногу в пакете на стол. – Эт, говорит, вам мужики. Рассказал потом. Сидит, мол, он в своей избушки, а до ней по прямой километра два и слышит выстрелы с нашей стороны. Ну, решил глянуть, взял ружьишко, накинул бушлат и вышел, прошёл в нашу сторону метров триста. А ночь была …., не видно не зги. Он фонариком светанул, глядь, а на него четыре горящих глаза, с нашей стороны, двигаются. Ну, Иваныч не растерялся, Бам! Бам! С ружьишка, то своего. Между глаз. Уложил. А кого, не понятно. Подходит, а там два матерых енота лежат в раскоряку. Это, говорит, Вы их своими выстрелами спугнули, они на него и выбежали. Освежевал их Иваныч, да решил нам в благодарность окорок енотов подогнать, так сказать, свежатинку. Ну, мы его в печь.»
- Да, нет, окорок тот. Ну сам понимаешь, там лучок, морковочка, перчик. Потушили! У!!! Вкуснотища! Под водочку. Пошел, за милую душу. Енот вкусный! Очень. Леха причмокнул губами, как бы подчеркивая, не с чем не сравнимый, деликатесный вкус тушеного енота. – А потом, ещё Хе делали.
- Да, отстань ты со своим Иванычем! Нет! Иваныч потом вторую ногу нам дал. Мы ему попробовать дали тушеного енота, он и говорит: «Ну мужики, готовить вы мастера, вкусный у вас енот получился, берите и вторую ногу». Мы с той ноги Хе сделали. Хе получился отменный, ну не так, конечно, как с говядины, но то же ни чего. Корейцы же Хе с собаки готовят, а енот то, он, же и есть собака, так что и Хе из него хороший получается. А второго енота Иваныч себе приберёг, хитрый он, Иваныч.
Леха наполнил мутноватый стакан водкой.
- Ну, будем! - Провозгласил Леха и маханул стакан.
