Северная война

Прежде, чем рассказывать про веселуху, творимую Карлом Шведским в Польше, стоит рассказать, что там творилось без него. Начнем, пожалуй?

А начнем мы не совсем с Речи Посполитой, как звали ее сами поляки, а с ее западного соседа – Саксонского курфюршества. Просто потому, что главой обоих государств был в то время единый в двух ипостасях Август II Сильный.

Итак, Саксонское курфюршество было одним из самых крупных и высоко развитых государств Германии. Выгодное географическое положение на торговых путях, развитая торгово-экономическая база, делали это государство одним из самых богатых в Центральной Европе. Саксонские курфюрсты, ленники императора "Священной Римской империи", располагали крупной и хорошо подготовленной регулярной армией, насчитывавшей до 30 тыс. человек и играли видную роль в жизни Западной Европы. После смерти своего старшего брата Иогана-Георга IV (1691-1694 гг.) саксонским курфюрстом стал Фридрих-Август I Сильный (1694-1733 гг.) – под этим, с позволения сказать, никнеймом, скрывался наш польский знакомый Август II (1697-1706, 1709-1733 гг.), родившийся в династии Веттинов 12 мая 1670 г.

И современники, и последующие поколения историков отмечают двуличность, неуравновешенность, слабохарактерность польского короля. Август, воспитанный, как и многие германские принцы, слыл человеком лично храбрым, но беспринципным. Вообще, надо сказать, что он был типичным человеком своей эпохи. И больше всего в жизни ценил войну и общество женщин. В 1696 г. после смерти Яна Собесского (1673-1696 гг.) короля Польши, Август выдвигает свою кандидатуру для избрания на польский трон. В этом его поддерживает Россия. Опираясь на русскую помощь и штыки своих солдат, честолюбивый и амбициозный курфюрст добился польской короны.

Польская шляхта потребовала от Августа выполнения двух условий: перехода в католическую религию и возвращения Речи Посполитой земель, утерянных ею ранее в ходе войн с соседями (Турцией, Россией, Швецией). Таким образом, саксонский курфюрст, которому требовалась победоносная война для успокоения своих подданных, стал союзником России в ее войне против Швеции. Август II в ходе войны с Турцией по решению Карловицкого конгресса (1699 г.) добился возвращения Польше Подолии. Но, даже несмотря на это, король не пользовался популярностью и поддержкой магнатов и шляхты (хотя редко кто этой популярностью у них пользовался). Он пытался править в Польше самовластно, что вызывало ропот и противодействие его подданных. Попытки Августа II добиться вступления Речи Посполитой в союз с Россией для совместной войны с Швецией за Прибалтику успехом не увенчались. Польские магнаты отказали ему в своей поддержке и поэтому в 1700 г. в войну вступила только Саксония.

Саксонская армия набиралась путем вербовки. Офицерский корпус состоял исключительно из лиц дворянского происхождения. Саксонская армия к 1701 г. состояла из 20 пехотных, 7 кирасирских, 6 драгунских полков, артиллерии и частей гвардии. Саксонская пешая гвардия была представлена двухбатальонным Лейб-гвардии пешим полком.

Саксонская армия применяла, как и другие армии Западной Европы, линейный боевой порядок. Главной боевой силой армии была пехота. Ввиду крайне низких моральных качеств солдат-наемников, мало пригодных к штыковой атаке, основное внимание уделялось слаженной залповой стрельбе. Тактика сводилась к постепенному выталкиванию противника с поля боя. Кавалерия и артиллерия, несмотря на достаточно высокий уровень подготовки играли вспомогательную роль. Саксонская кавалерия более полагалась на огонь из ручного огнестрельного оружия и крайне редко прибегала к атаке холодным оружием. Артиллерии отводилась роль поддержки пехоты и кавалерии в бою. Вместе с тем, саксонская армия, участвовавшая почти во всех войнах, происходивших в Западной Европе на протяжении XVII в., обладала большим военным опытом, была прекрасно вымуштрована и в 1700-1704 гг. превосходила русскую армию по уровню боевой подготовки.

Кроме своих частей саксонские курфюрсты нанимали на службу воинские части других германских государств, а также контингенты из швейцарцев и французов. Мощная Саксонская промышленность полностью обеспечивала свою армию всем необходимым. Снабжение саксонских войск по большей части осуществлялось из провиантских фуражных магазинов. К реквизициям продовольственного фуража у местного населения прибегали крайне редко, ибо это приводило к повальным грабежам населения и разложению саксонских войск. Кроме того, следует отметить, что при невыплате жалования или недостаточном обеспечении продовольствием и фуражом резко возрастало количество дезертиров в полках курфюрста. Такая армия была хороша для короткой, победоносной войны. В случае неудачных, затяжных военных действий, боеспособность саксонской армии резко падала.

В отличии от других западных и восточно-европейских стран Польша в XVI-XVII вв. не превратилась в централизованное абсолютистское государство, а оставалась сеймовой монархией со слабой королевской властью во главе, прерогативы которой все более ограничивались в угоду магнатам и шляхте. Польша являлась государством, в котором зачатки капиталистических форм производства были подавлены всесилием магнатов и шляхты, монопольно владевших землей и обративших в свою пользу все выгоды развития товарно-денежного хозяйства.

По своему устройству Речь Посполитая являлась федеративным государством в составе Польского королевства и Великого княжества Литовского. Согласно Люблинской унии (1569 г.) Польша и Литва являлись единым государством с общим центральным органом – сеймом. Глава Речи Посполитой единовременно являлся королем польским и великим князем литовским и подлежал избранию на общем сейме. Каждое из объединившихся государств - Литва (княжество) и Польша (корона) – сохраняло свою внутреннюю автономию, отдельную администрацию, суд, бюджет и войско.

Тяжелые, неудачные войны, которые вела Речь Посполитая с Россией и Швецией во второй половине XVII века, феодальная анархия, междоусобная война крупных магнатских родов в самой Польше, ослабление королевской власти, все это привело к резкому ухудшению внешнеполитического положения государства и упадку его военной мощи. Поэтому шляхта, избирая королем саксонского курфюрста – Августа II Сильного, добилась от него клятвы вернуть утерянные Польшей земли при помощи своих саксонских войск. Сама Польша к тому времени не располагала достаточными силами и средствами для осуществления подобного мероприятия. Поэтому польские магнаты вплоть до зимы 1702 г. всячески уклонялись от вступления в войну против Швеции, ведя с Карлом XII переговоры о мире. Однако после вступления шведской армии на территорию Польши весной 1702 г. коронная армия и посполитое рушение вплоть до 1706 г., а в некоторых местах и до 1709 г. была вынуждена воевать против шведов в союзе с Россией и Саксонией.

Армия Речи Посполитой подразделялась на коронное (польское) и литовское войско. Первое по штатам должно было состоять из 36 тыс. человек, а второе из 12 тыс. человек. Хронический недостаток денег в королевской казне приводил к тому, что реально коронное войско к началу войны насчитывало не более 18800 человек, а литовское - 8000. Армия подразделялась на два отдела - польский и немецкий.

К первому отделу относилась кавалерия - гусары, панцирные, легкая кавалерия, состоявшая из польской шляхты, литовских татар, казаков, молдаван и валахов, а также части пехоты, одетые и подготовленные на польский манер по польским инструкциям и уставам.

Второй отдел состоял из кавалерии и пехоты, подготовленной и обмундированной на западно-европейский манер. К этому отделу принадлежала и коронная гвардия - пешая и конная.

В пехотных и кавалерийских частях иноземного строя было много офицеров -- иностранцев. Польская армия того периода была многонациональной. Кроме поляков и литовцев в армии Речи Посполитой были подразделения полностью состоявшие из венгров, немцев, французов, украинцев, татар, молдаван и валахов. Для польских шляхтичей и обывателей, гордившихся своим происхождением, служба в пехоте была унизительной. Девиз польского дворянства: "Шляхтич с саблей на коне с воеводой наравне", немало способствовал пренебрежению к пехоте как к роду войск. Поэтому в польской армии основной ударной силой являлась тяжелая кавалерия - гусары и панцирные. Пехота, являвшаяся в других западно-европейских армиях самым массовым родом войск, в Польше была малочисленна и играла вспомогательную роль.

Во главе коронного войска стоял великий коронный гетман, а во главе литовского войска - великий гетман литовский. Гетманы обладали полной автономией. Они выдавали грамоты полковникам и ротмистрам на набор полков и хоругвей и были не подотчетны королю в своих действиях. Король же мог действовать только с согласия гетманов.

По польским данным к июлю 1702 г. коронное войско вместе с посполитым рушением накануне битвы при Клишове состояло из 12 полков кавалерии народовой, 13 хоругвей легкой кавалерии, 5 частей аркебузиров (полка и вольной роты), 6 частей драгунов, 24 пехотных полков, 4 хоругвей венгерской пехоты (2 из них составляли гвардию гетманов), пешей и конной королевской гвардии. Общая численность коронной армии составляла 18114 человек, литовской - 7870 человек. В полках, особенно пехотных, был большой некомплект личного состава - 70% нижних чинов и до 30% офицеров.

Вооружение польской армии было разнообразным. Гусары были одеты в полное защитное вооружение (кираса двойная, шлем, наплечники, наручи) и были вооружены копьем образца 1689 г., двумя пистолетами, карабином и саблей. Панцирные имели защитное вооружение (шлем, кольчуга) и были вооружены саблей, двумя пистолетами, коротким копьем. Драгуны, аркебузиры и рейтары были вооружены бердышем, мушкетом, саблей и пистолетом. Легкие хоругви, как правило, были вооружены саблей, двумя пистолетами, пиками и очень часто луками и арканами. В некоторых хоругвях можно было встретить щиты круглой формы. Полк пешей королевской гвардии и несколько других отборных полков пехоты, вооруженные саксонскими кремневыми ружьями не имели бердышей, полагавшихся польским пехотным частям. Обмундирование полков польской коронной армии отличалось крайне большой пестротой расцветки и разнообразием покроя.

Таким образом мы можем сделать вывод, что армия Речи Посполитой являлась постоянной армией со слабыми признаками регулярности. По уровню своей подготовки она уступала не только западно-европейским армиям, но и России. Польская армия была малочисленной, плохо дисциплинированной и мало боеспособной. Хотя поляки и обладали прекрасной тяжелой кавалерией, но ее роль в связи с возрастающей мощью ручного огнестрельного оружия, постепенно сводилась на нет. Несмотря на храбрость и личное мужество польских солдат, коронная армия лишь частично поддерживала своего короля. Август II - немец на польском троне, был не популярен в широких слоях польского общества и поляки не желали воевать за интересы саксонца в польской короне.

За исключением некоторых видов холодного оружия, поляки из-за отсутствия нормально развитой торгово-промышленной базы были вынуждены экспортировать большое количество огнестрельного оружия, пушек и боеприпасов из-за границы, главным образом из Германии. Это еще более ограничивало и без того невысокие возможности Речи Посполитой вести войну.

И именно при таких условиях на земли Польши пришел Карл XII побивать последнего союзника Петра нашего Великого…

Прежде чем лезть на рожон к сильным крепостям Нарве и Дерпту, Петр решает унасекомить шведскую озерную флотилию на Чудском озере, которая активно в 1702-1703 годах кошмарила русские берега. И неплохо кошмарила, скажу я вам – сожжено более 30 деревень, потоплено много судов (причем даже галиоты и галеасы, говорят были).

Осенью 1703 года шведская флотилия ушла на зимовку в Дерпт (ныне Тарту) по реке Амовже (Эмбах или Эмайыги). И, что вы думаете? Им удалось перезимовать (внезапно, да?), так как русский отряд из 7 тысяч человек при 18 пушках под началом майора Николая Григорьевича фон Вердена выдвинулся только к апрелю 1704 года.

Отряд скрытно занял позицию у устья Амовжи и намеревался не выпустить флотилию противника в Чудское озеро. Шведская разведка успешно проморгала телодвижения русских, в результате чего 3 мая, при попытке выйти на оперативный простор, флотилия подверглась внезапной атаке.

После обстрела шведских кораблей из пушек, московиты на лодках пошли на абордаж. Место для засады было выбрано идеально – река была относительно узкой, а течение – быстрым, что сильно затрудняло возможности маневрирования эскадры командора Карла Густава Лешерна фон Герцфельда. Мало того, шведы настолько не ожидали нападения, что большинство пушек на кораблях даже не было заряжено. Бой длился долгих три часа. Часть матросов сбежала, аки те крысы, с кораблей и далее к Дерпту, остальные пытались отбросить русский отряд от берега, чтобы успеть уплыть вместе с матчастью. Дольше всех вел сопротивление сам командор на флагмане «Каролус». В итоге Герцфельд, не желая попадать в плен, взорвал свой корабль и погиб вместе с командой. Остальные 12 посудин (по другим данным – 13) сдались на милость победителей (отмечу, что в донесениях, захваченные суда именуются шкутами – небольшими парусно-гребными судами с вооружением от 2-х до 14-ти пушек малого калибра). Всего затрофеить удалось 86 пушек и много иного военного имущества. В плен попало 138 шведских моряков. Шведы лишились озерного флота теперь и на Чудском озере. Можно было приступать к осаде крепостей.

4 июня авангард Шереметьева показался под Дерптом. Крепость спешно укреплялась – часть земляных бастионов еще была не закончена. Вооружение Дерпта состояло из 84 пушек, 18 мортир, 6 гаубиц, 16 дробовиков, 5 тысяч шведов и полковника Карла Густава (популярное имечко, однако) Шютте.

Противостоял крепости корпус Бориса Шереметьева из почти пяти тысяч человек при 55 орудиях, непосредственно задействованных в осаде. Всего же в районе Дерпта русских частей насчитывалось до 21 тысячи.

К 9 июня осадный отряд сосредоточился у крепости, чтобы 10 числа начать бомбардировку. Осадные батареи расположились по обоим берегам Амовжи. 3 июля на армию внезапно свалился Петр I с проверкой и фактически принял командование на себя.

После обстрелов Русских ворот 6 и 7 июля, башня над ними была снесена до основания. В ночь на 10 июля осаждающие провели траншеи от ворот Святого Якоба практически до реки. К вечеру 12 июля был готов мост через Амовжу. Это при том, что Петру «все не понравилось». «здесь обрели мы людей в добром порядке, но кроме дела, ибо две апроши с батареями принуждены бросить, за их неудобством, третью переделать и, просто сказать, кроме заречной батареи и Балковых шанец, которые недавно перед приездом нашим начаты, все негодно и в туне людей мучили» - писал он Меншикову.

Штурм начался в ночь с 12 на 13 июля после «огненного пира», как выразился русский царь – артиллерийской подготовки. Русские гренадеры в количестве не менее 300 человек, по пути гатя болота фашинами, прорвались к равелину, защищавшему Русские ворота и вступили в огневой бой с оборонявшимися шведами. По фашинам к гренадерам бросили подкрепления – еще около 400 солдат. Ко второму часу ночи, скрытно, по мосту через Амовжу, к Русским воротам перебросили еще около 1,5 тысяч стрелков и количество, наконец, перешло в качество – шведы отступили из равелина, бросив шесть пушек. Несколькими удачными выстрелами шведских пушек гренадеры разбили ворота и комендант крепости, уже не надеясь отбить приступ, решил сдать крепость. Всего при штурме было убито с нашей стороны 1 полковник, 16 офицеров, 300 нижних чинов, ранено еще 400 нижних чинов. Со стороны шведов, по их же словам, потери были в 1 полковника, 30 офицеров и 780 солдат. При сдаче крепости остатки гарнизона составляли 1388 человек. По трофеям источники несколько расходятся в количественной оценке, поэтому сведения из журнала Шереметьева я приведу первыми, а из Марсовой книги – в скобках. Итак, было захвачено:

Пушек медных дробовиков и шмаговников – 21 (-)

Пушек медных – 0 (8)

Пушек чугунных – 76 (76)

Мортир чугунных – 18 (18)

Гаубиц – 6 (6)

Фальконетов – 0 (8)

Дробовиков – 11 (5)

Дробовиков малых чугунных – 0 (11)

Общее количество орудий в обоих источниках – 132 единицы. Расхождение мы видим, в основном, в оценке количества дробовиков – у Шереметьева дробовики указаны дважды – всего, включая медные пушки и шмаговники их 32. В Марсовой книге же все посчитано отдельно, и медные пушки и фальконеты и дробовики.

Отмечают, что бои у крепости были настолько яростные, что при попытках сыграть «шамад» (сдачу) погибло четыре барабанщика. В итоге пришлось шведскому коменданту посылать трубача.

Петр милостиво разрешил остаткам шведского гарнизона покинуть крепость с месячным запасом продовольствия и личным имуществом. Офицерам вернули шпаги. Однако, комендант просил разрешить выход «с литаврами, с трубами и со всею музыкой», с распущенными знаменами, шестью пушками, всем огнестрельным оружием и месячным запасом продовольствием. Однако, понимая, что такие просьбы уместны до штурма, а не тогда, когда у осажденных уже не выбора, Петр ответил: "Зело удивляется господин фельдмаршал, что такие запросы чинятся от коменданта, когда уже солдаты его величества у них в воротах обретаются и которые так озлоблены, что едва уняты".

По сложившейся уже традиции Петр отпраздновал победу – взятие «праотеческого города Юрьев» и, на яхте, добрался по Амовже, Чудскому озеру и реки Нарове до крепости Нарва.

Кстати, а что там с Нарвой?

А еще 26 апреля 1704 года окольничий П.М.Апраксин с тремя пехотными полками и тремя ротами конницы (всего около 2,5 тысячи человек) занял устье Наровы. Шведы опять проморгали русский корпус (это уже вошло в традицию) и, 12 мая эскадра и транспортные суда адмирала де Пру, попытавшись доставить подкрепление и провизию в Нарву, получили по рогам от русских батарей и вынуждены были вернуться обратно в Ревель. Отряд в 1200 солдат, предназначавшийся для гарнизона Нарвы влился в корпус Шлиппенбаха.

30 мая русский корпус переправился на левый берег Наровы и расположился лагерем со стороны моря в пяти верстах от крепости. Позднее, корпус занял то же самое место, что и при первой осаде в 1700 году (и не надо измываться: не «снаряд дважды в одну ворону», а место стратегически выгодное), примыкая флангами к реке у деревни Юала и близ острова Хампергольм. Драгуны обложили Нарву. Апраксин остался охранять устье Наровы. Однако, ни генерал Шенбок, ни, с 20 июля, фельдмаршал Огильви не могли приступить к осаде – ждали подвоза пушек и мортир.

Всего же в русской армии после подхода Шереметьева и прибытия артиллерии насчитывалось 30 пехотных и 16 конных полков (всего около 45000 человек) при 150 орудиях разной масти. Шведский гарнизон состоял из 3175 человек пехоты, 1080 конников и 300 артиллеристов. При всех этих 4555 человеках находились 432 орудия в Нарве и 128 в Ивангороде. Комендантом числился уже знакомый нам по первой осаде генерал Горн.

Учитывая, что русские войска уже не особо боялись шведов и их внезапных атак для снятия осады, шведы, скорее всего для поднятия собственного боевого духа и стойкости, распустили слухи о скором подходе из Ревеля корпуса Шлиппенбаха. В связи с этим Меншиков предложил самодержцу устроить «маскарад»: переодеть четыре полка в синие мундиры и сымитировать подход шведов к крепости. Возглавил маскарадный отряд сам Петр, а Меншиков с Репниным устроили притворную атаку. Хитрость в кое-то мере удалась – на помощь ряженым выдвинулся небольшой отряд драгун из крепости. Однако, при попытке отсечь их от Нарвы, поняли, что их нае… накололи и в полном порядке отступили обратно в крепость. Тем не менее, удалось захватить в плен четырех офицеров и сорока одного солдата. Несколько шведов было убито.

Несмотря на не особо внятный успех маскарада, Петя УжескороВеликий был в восторге и повсеместно хвалился своей викторией, а полковник Рен был произведен в чин генерал-майора.

Со времен первой осады крепость Нарва только усилилась, многие укрепления были усилены, учитывая опыт 1701 года.

Основную атаку русское командование решило провести в районе бастионов «Виктория» и «Гонор» («Честь»), которые отлично простреливались с обоих берегов Наровы. Атака на Ивангород должна была стать отвлекающей, а наступление на бастионы «Триумф» и «Фортуна» - имитацией атаки.

В полночь 11 июля осаждавшие приступили к работам. В ночь с 12 на 13 июля были заложены первые траншеи со стороны главного направления атаки. Также, в 350 саженях от угла бастиона «Гонор» был заложен редут. Шведский гарнизон активно пытался сорвать осадные работы своим противодействием.

Понемногу русские войска походили к крепости, несмотря ни на вылазки, ни на артиллерийский огонь.

Осадная артиллерия прибыла 18 июля, а 30 числа – возведены осадные батареи и открыт огонь как по бастионам «Виктория» и «Гонор», так и по всему городу и крепости. Практически непрерывный обстрел продолжался до 9 августа. Также 30 июля дошли полки из Дерпта и заняли позиции для ложной атаки на бастионы «Триумф» и «Фортуна».

6 августа обрушился левый фас бастиона «Гонор», образовав пологий и широкий обвал. Не отходя от кассы, фельдмаршал Огильви предложил коменданту Горну сдаться. 7 августа шведский командующий ответил, что без королевского повеления ничего никому отдавать не собирается. Совет командования русской армией постановил начать штурм Нарвы 9 августа.

Фельдмаршал Огильви распределил силы на три штурмующие колонны:

генерал Шенбек атакует бастион «Виктория» (там ко времени совета также была пробита брешь);

генерал Чемберс атакует бастион «Гонор» со стороны обвала;

генерал Шарф ведет атаку на равелин напротив бастиона «Глория».

8 августа штурмовые лестницы были скрытно поднесены на передний край, а напротив «Виктории», непосредственно у контрэскарпа, поставили четырехпушечную батарею для стрельбы во время штурма. В ночь на 9 число подступы к крепости заполнились предназначенными для штурма гренадерами.

В 2 часа дня 9 августа прозвучал сигнал к штурму. Шведы оборонялись отчаянно, защищая вершины обвалов, подрывая мины и скатывая штурмовые бочки, но это им не помогло. Всего лишь через 45 минут после начала штурма, русские отряды ворвались в город.

Горн, глядя на то, как русские берут приступом Нарву, приказал барабанщикам сигналить о сдаче крепости, однако, и в этот раз несчастных барабанщиков никто не слушал. Даже несмотря на то, что самому коменданту пришлось бить в барабан, еще какое-то время русские гренадеры продолжали убивать шведов.

Для наведения порядка в захваченном городе, Петр сам решил объехать нарвские улочки. При этом он лично заколол двух мародеров, причем русских. Прибыв к ратуше, царь увидел там Горна.

Шведский комендант в прямом смысле получил от разгневанного Петра по морде. Сам русский царь кричал на него: «Не ты ли всему виноват? Не имея никакой надежды на помощь, никакого средства к спасению города, не мог ты давно уже выставить белого флага?». При этом, показывая кровь на своей шпаге, Петр добавил: "Смотри, эта кровь не шведская, а русская. Я своих заколол, чтоб удержать бешенство, до которого ты довел моих солдат своим упрямством". Горн отправился в каземат составлять компанию другим комендантам: полковнику Густаву Вильгельму Шлиппенбаху (это не тот!) (Нотебург) и полковнику Полеву (Ниеншанц).

16 августа, после выработки условий капитуляции, сдался гарнизон Ивангорода. Комендант Стирнстарль сначала вообще сказал, что, мол, комендант Горн сдался и пиз… не может выражать свои подлинные мысли, а сдавать крепость по первому требованию он не намерен. Понятное дело, что он хотел выторговать условия посолиднее, однако с гарнизоном в 200 человек и без запасов продовольствия это делать было… как-то недальновидно – русские могли и обидеться. Русское командование отпустило гарнизон в Ревель без знамен и артиллерии.

Наши потери составили 1340 человек ранеными и 359 – убитыми. Шведы потеряли за весь период осады 2700 человек. Трофеи были богатыми – почти вся артиллерия (425 из 432), более 11 тысяч ружей. И это только в Нарве. В Ивангороде же вообще вся имеющаяся артиллерия перешла в руки победителей.

После победы Петр решил поиграться в римского полководца и устроил в Москве триумф. Правда, состоялся он уже 19 февраля 1705 года из-за сложностей в доставке шведских пушек в столицу. В торжественном въезде Петра в Москву вынуждены были принять участие 159 пленных офицеров во главе с генералом Горном. Столь же торжественно провезли 80 шведских пушек. У Триумфальных ворот митрополит Стефан Яворский произнес хвалебную речь в честь Петра. Кончился триумф многодневным, шедшим с переменным успехом, сражением с греческим «генералом» Бахусом. В итоге, бомбардир Петр Михайлов и вся его «армия» потерпели поражение 😊

После взятия Нарвы и вплоть до начала лета 1705 года главные силы русских войск бездействовали. Исключением являлись войска, отправленные под командование Августа II в Польшу, и казаки гетмана Мазепы, действовавшие в правобережной Украине.

12 июня 1705 года в Полоцк, где была сосредоточена армия, прибывает Петр I. На военном совете, прошедшем 15 июня, он поручает Шереметеву командовать походом против генерал-майора Левенгаупта, так и не состоявшимся зимой. Цель похода была четко определена в первом пункте инструкции: "Идти в сей легкой поход (так, чтоб ни единого пешего не было) и искать с помощию Божиею над неприятелем поиск, а именно над генералом Левенгауптом. Вся же сила сего походу состоит в том, чтоб оного отрезать от Риги".

В прошлой части мы рассмотрели причины «наточенных на Швецию зубов» у Дании, Саксонии-Польши и Московии-России, поэтому пора перейти, собственно, к делу – к войне. Сегодня мы рассмотрим начальный период ее, в историографии именуемый Датским периодом. В него включаются события 1700 года вплоть до «Нарвской конфузии». Ну, что, поехали?

Первым решил выступить Август II – в начале 1700 года семитысячное саксонское войско, без объявления войны, вторглось в пределы Лифляндии. Успешно взяв город Динамюнде, саксонцы осадили Ригу. В марте того же года проснулись датчане. Фредерик IV с армией из шестнадцати тысяч вооруженных лиц влезло на территорию герцогства Шлезвиг-Голштейн, захватив крепость Гузум (Хузум) и осадив Тоннинген. В случае успеха в Голштинии, датский король планировал развить наступление на Померанию.

Голштинский герцог, будучи родственником Карла XII (вообще, седьмая вода на киселе, но в политике и не такое прокатывает – он был женат на старшей сестре шведского короля), запросил помощи у шведов. Великая Северная война началась.

Небольшая шведская армия, расквартированная в Бремени и Висмаре, выступила навстречу датскому самодержцу. К слову сказать, Фредерик наш Четвертый с полной уверенностью сунулся в пасть льву – мало того, что формальную независимость Шлезвиг-Голштейнскому герцогству гарантировали Англия и Голландия, так еще герцог еще и, помимо родства главнюков, со шведами засоюзился. Причем Англии и Голландии махач на северо-восточном углу Европы был категорически не выгоден. Им нужно было обеспечить крепкий тыл свои торговые интересы ввиду того, что в Европе западной запахло большой дележкой владений войной.

Тем не менее, Фредерик, а вместе с ним и вся Дания, напрягал силы для подготовки к боевым действиям. Так, к примеру, для флота было навербовано аж 7000 лиц – комплектовать экипажи для 21 линейного корабля.

Флот под командованием генерал-адмирал-лейтенанта графа Гелденлеве вышел 24 мая в бухту Хано, что южнее Карлскроны, для блокировки выхода шведских vis-a-vis. Адмирал получил приказание принять бой лишь в случае нападения неприятельского флота, но секретная инструкция предписывала немедленно уничтожить шведский флот.

У шведов линейных кораблей наскреблось аж 38, однако вооружать их закончили только в июне месяце. Командовать грозной силой отрядили генерал-адмирала графа Ганса Вахмейстера.

А к концу июня, в районе 26 числа объявилась англо-голландская эскадра под командованием адмиралов Рука и Альмонда.10 английских и 13 голландских линейных кораблей, а также фрегаты и куча различной плавучей боевой мелочи встали на пару недель на якорь севернее Кронеборга.

В то же время, Гелденлеве успел вернуться в Зунд, да еще и с подкреплением в 8 линейных кораблей, и встал на якорь южнее Кронеборга. Как и со шведами под Карлскроной, датский адмирал снова препятствовал – в этот раз вхождению противника в Зунд.

После напоминания о договоре, согласно которому проход большого количества военных кораблей через пролив одновременно равносилен объявлению войны (разрешалось проводить не более 6 судов одномоментно), Рук и Альмонд заверили датчанина в своей исключительной миролюбивости (и вообще, они тут красотами наслаждаются и рыбку ловят). Однако, именно это и входило в планы шведов, так как позволяло выиграть время для окончательной подготовки своего флота и решения вопроса о верховном командовании.

Тем не менее, сильно тянуть время не понадобилось – шведы успели собраться с мыслями и вооружением даже раньше. 16 июня Вахмейстер вывел свой флот в море и уже 7 июля подошел к острову Амагер (так к слову, это уже почти Копенгаген – столица Дании). Тем временем в Шлезвиге подошедшие от бремена шведские войска сняли осаду с Тоннингена. Фридрих плотно забил на приготовления противника, намереваясь решить южную проблему, и понадеявшись на мощь своего флота. Сообщение о прибытии союзного флота к Кронеборгу и шведского к Амагеру вызвало у датского короля логичную реакцию – он приказал Гелденлеве немедленно идти к Копенгагену и запереть Голлендер-тиф, в случае надобности, затопив корабли на фарватере, дабы не допустить соединения эскадр союзников.

Собственно, намерения сторон уже были ясны и прозрачны, а поэтому, проходя через Зунд англо-голландцы вполне резонно сообщили, что идут на соединение со шведами, чтобы начать совместные боевые действия (мол, делайте теперь что хотите, нам уже пофихх). Датчане напасть на пока еще разрозненные эскадры поодиночке так и не решились.

Изначально Вахмейстер хотел пройти на соединение с союзниками южнее Зеландии и через пролив Большой Бельт, однако Карл XII настоял на проходе восточнее Сальтхольма по узкому и мелкому фарватеру, под самым шведским берегом. Король матерился ругался на возможную потерю времени, поэтому решился на проход по опасному для больших кораблей ввиду своей слабой изученности проходу. Адмирал, скрипнув зубами, выполнил приказ почти без происшествий – всего 4 корабля сели на мель, но и их вскоре оттуда сняли. Датчане, планировавшие закрыть этот фарватер, благополучно опоздали.

Таким образом, Гелденлеве остался со своими 29 линейными кораблями супротив эскадры из 59. Датчанам пришлось отойти на внутренний рейд Копенгагена. Там союзники попытались поджечь тесно стоявшие датские корабли при помощи бомбардирских галиотов, однако в этом не преуспели. Датчане оградились от брандеров системой матч и стенег, а высланные вперед фрегаты отогнали бомбардирские суда, вернувшись обратно без потерь от огня шведских линкоров. В то же время союзной эскадре не удалось подойти близко к Копенгагену из-за боновых заграждений, затопленных кораблей и артиллерийского огня с вооруженных плотов. Тем не менее, флот Фредерика IV был фактически принужден к бездействию, запертый превосходящими силами у своей столицы.

Однако, внезапно оказалось, что Рук и Альмонд уже значительно превысили отсыпанные им Вильгельмом III (король Британии и Голландии, известен под погремухой Оранский) и лезть в пекло за шведским королем не желают. Собственно и влез Вильгельм в это дело не для того, чтобы шведам помочь, а для того, чтобы кто-нибудь из датско-шведской сладкой парочки чрезмерно не усилился.

Карл XII решил все переиграть: шведская армия должна была высадится в Ютландии, чтобы ударить в тыл Фредерику. Теперь же было решено, прикрывшись союзной эскадрой, высадится на Зеландии, прямо под носом у датской столицы. 4 августа 5000 всадников и 6000 пехотинцев оказались на земле под Хумбелеком (это около 30 км до Копенгагена). Сам Карл высадился одним из первых. Рядом с ним убило офицера и ранило генерал-квартирмейстера Стюарта, всего одна роковая пуля вполне могла закончить войну. Однако, свезло. Да и датчане на смерть не стояли и благополучно отступили к Копенгагену.

Для отвлечения датчан, союзники устроили ряд диверсий южнее места высадки, а также послали небольшой отряд из 7 линейных кораблей и нескольких мелких лоханок в Большой Бельт, перекрыв связь Зеландии с материком.

Сопротивление датских войск было минимальным, и шведы быстро преодолели небольшое расстояние, оказавшись под стенами Копенгагена. Защищать его было почти нечем – гарнизон был крайне мал. Ждать помощи было не откуда.

Вообще, Копенгаген был довольно мощной крепостью. Оборонять его можно было бы долго, если бы не несколько весомых «но». Во-первых, датское правительство не озаботилось подготовкой столицы к обороне. Во-вторых, гарнизон составлял всего 4 тысячи против 15 тысяч высадившихся шведов. Ну, и, в-третьих, горожане категорически не хотели оборонять город до последнего копенгагенца в ожидании подхода армии Фредерика, застрявшего в Шлезвиге. Когда Карл пригрозил полным разрушением столицы – город сдался.

Это случилось всего через две недели, 18 августа. Дания, фактически потеряв столицу, была принуждена подписать мир в ставке Фредерика IV в Травентале, где король находился со своей армией. Компания получилась довольно бескровной, датчане вынуждены были разорвать союз с Августом II и Петром I и оставить свои недобрые поползновения в сторону Шлезвиг-Голштейна (герцогу отслюнявили контрибуцию еще). Копенгаген выплачивал Карлу контрибуцию в 400 тысяч талеров.

Конечно, Карл хотел больше, например всю Зеландию или, на худой конец, хотя бы Кронеборг. Однако тут уже заартачились его же союзники – усиление Швеции им не нужно было от слова «совсем». Молодой король тянул время, надеясь выторговать себе еще-что-нибудь. 3 сентября он еще находился в Гельсингборге, а еще через неделю шведы все-таки ушли с Зеландии. Англо-голландская эскадра, убедившись, что все тихо и войска, и флот Карла XII вернулись по домам, покинули район боевых действий – была вероятность (или видимость), что Карл может не выполнить договор. Внезапно разразившаяся бы драка между флотами шведов и датчан привела бы к затягиванию войны (кто ж тогда знал, что еще 20 лет воевать?), а весной еще и с французским королем биться придется. Вспомним, как там правильно у англичан – нет постоянных союзников, есть постоянные интересы? Вот, то-то же.

В сухом остатке мы получаем, что основная опора Северного союза на море – Дания – была выведена из игры молодым, никем не принимаемым в расчёт, королем всего за 6 недель, причем почти без потерь для шведов. Вот тебе и блицкриг по-шведски.

Датский период Северной войны на этом был окончен, однако война продолжалась и перед следующим периодом, Польским (1701 – 1706 года) случилось (а точнее, стряслось) еще одно важнейшее событие. Перенесемся на самый восток Балтийского региона.

Для Петра I, ожидавшего вестей из Стамбула, получилось интересно – сначала мир с Турцией и объявление войны Карлу XII, потом – известие о капитуляции Фредерика IV. Но, назвался груздем – полезай в кузов. 9 августа (20 по нынешнему стилю летосчисления) русские войска выдвинулись из Новгорода (который Великий) к Нарве, считавшейся ключевой крепостью шведов в Прибалтике. Стратегическое значение Нарвы было сложно переоценить – крепость на берегу реки Наровы, в 12 км от ее устья, имела огромное значение. С ее захватом вбивался клин между двумя шведскими группировками, оказавшимися тогда бы изолированными друг от друга – Карельской и Лифляндско-Эстляндской. Тем более, что последнюю должны были отвлекать на себя войска Августа II. Кроме того, Нарва могла бы стать опорной базой для развертывания наступательных операций русской армии в Ингерманландии.

Кроме того, Нарва была мощной крепостью, объединенной в единую систему обороны с замком Ивангород на правом берегу Наровы. Соединял обе крепости укрепленный мост, позволявший ротировать подразделения между укреплениями даже в условиях осады. Местность в округе была болотистой, и, после осенних дождей, труднопроходимой. Для проделывания брешей в мощных стенах требовалась осадная артиллерия, для помехи которой имелся гарнизон (никогда такого не было и вот опять) в 2 тысячи человек под командованием полковника Горна.

Петр I планировал привести под стены Нарвы более 60 тысяч человек в составе: регулярной армии из трех дивизий под командованием Аникиты Репнина, Адама Вейде, Автонома Головина и князя Ивана Трубецкого (около 40 тысяч), поместной конницы Бориса Шереметьева (около 5 тысяч), казаков наказного атамана Ивана Обидовского (более 10 тысяч), а также артиллерийский полк из 195 орудий под командованием царевича Александра Имеретинского из рода Багратионов.

Однако, в силу ряда причин, к моменту сражения с Карлом, не все силы успевали сосредоточится под Нарвой. Так, дивизия Репнина находилась в Новгороде, а казаки Обидовского в Пскове, Гдове и Печорском монастыре.

Первоначально верховным командиром всей армии был назначен фельдмаршал Автоном Головин, однако, должность была больше номинальной – командовал сам царь. Снабжением заведовал генерал-провиант Семен Языков.

В последний момент к штабу русской армии по рекомендации саксонского курфюрста был сбагрен нидерландский герцог генерал-фельдмаршал Карл-Евгений де Круа.

Несмотря на задержки сосредоточения, русская армия по пути к Нарве успела захватить крепости Ям и Копорье.

Тем временем, шведский король, покончив с Данией, начал переправлять основные силы в Лифляндию. Пунктом высадки был избран Пярно (Пернов). Отсюда Карл планировал пойти к Риге, дабы отоварить саксонцев. Однако, планы нарушил сам курфюрст – узнав о поражении Дании и переправе шведов через Балтику, он просто сбежал восвояси вместе с армией. Это привело к тому, что Карл решил направить свой удар против русской армии. Высадившись в Пярно 6 октября, шведы двинулись через Ревель (ныне – Таллин) к Нарве.

Передовой же отряд русской армии во главе с князем и новгородским воеводой Иваном Трубецким подошел к Нарве к 9 сентября (20; здесь и далее – в скобках даты по нынешнему исчислению) К 23 сентября (4 октября) подтянулся Бутурлин с Петром, а 14 (25) октября подползли части Автонома Головина и быстроногая конница Шереметьева. В результате к началу боевых действий Петру I удалось подтянуть к крепости от 34 до 40 тысяч штыков и сабель в составе 21 пехотного полка, 7 стрелецких, 2 драгунских, артиллерийского полка и некоторых иных подразделений.

В ответ на предложение сдаться по-хорошему, комендант Горн ответил насмешками, что не мудрено, учитывая мощь укреплений и имеющуюся отсталость русской армии от требований передового европейского опыта. Тем более, что Горн был в курсе скорого появления на манеже Карла XII с армией.

Русские войска расположились лагерем на левом берегу реки в одну линию, полукругом охватывавшую крепость. Фланги опирались на реку, Ивангород также был блокирован. Сам лагерь укрепили рвом и насыпью.

На правом фланге расположились части дивизии Головина, бывшие «потешные» полки, центр занимали силы Трубецкого, на левом фланге укреплялись соединения дивизии Вейде. Дворянское ополчение Шереметьева заняло позиции на оконечности левого фланга, получив также задачу ведения разведки на ревельском направлении.

Для организации осады Нарвы добрый дядюшка Август II ссудил русскому царю несколько инженерных и артиллерийский офицеров для управления осадными работами и даже целого инженера Людвига Алларта. Последний был вельми приветливо встречен Петром, моментально получив чин генерал-лейтенанта. Однако каши с иностранными специалистами сварить не получилось – военспецы бездельничали, спорили и критиковали друг друга. Пришлось государю-самодержцу все делать самому вплоть до того, что «курить мануал» по осадному делу. Под вражеским огнем начали строить подступы («апроши»). Царь лично руководил выбором мест и установкой тяжелых осадных орудий, прибывших в начале октября из Новгорода и Пскова.

Стоит отметить, что качество орудий было никакое – лафеты и колеса из-за бездорожья регулярно ломались, бомбы к мортирам нужного калибра не завезли (стреляли камнями), порох был плохого качества. Тем не менее, 20 (31) октября русская армия начала регулярный обстрел Нарвы. Правда через две недели кончились снаряды. А те, что оставались, были бесполезны, ибо калибр был слишком мал для нанесения какого-либо ущерба крепости.

Позднее, уже на закате жизни, император и прославленный полководец, Петр Алексеевич признавался, что, начиная Северную войну, действовал, как слепой, не зная ни силы противника, ни состояния своей армии. Однако, до этого самокритичного вывода в 1700 году нужно было еще дойти, набить синяки и шишки. В тот момент царь рассчитывал скорее на численное превосходство своей армии, чем на что-либо еще.

К 18 ноября «скандинавский бродяга», как назвал Карла историк В.О.Ключевский, прибыл под Нарву также внезапно, как и в Дании. Петр не придал этому должного значения – шведская армия составляла всего 8-12 тысяч человек.

Главной надеждой русского царя был иностранный офицерский корпус. Герцог Карл-Евгений де Круа был поставлен во главе армии. Вообще герцог был с гнильцой – из австрийской армии был уволен после поражения, курфюрст Саксонии также его сбагрил с глаз долой. При этом новоиспеченный фельдмаршал русской армии не стеснялся постукивать Августу II посредством зашифрованных телеграмм писем.

Большинство полков возглавляли иностранные офицеры. Отношение их к солдатам в частности и к делу вообще было таково, что их просто ненавидели. Не считая бывших «потешных» Преображенского и Семеновского полков, армия составлялась из старых стрелецких полков, дворянского ополчения и зеленых новобранцев.

Интересно, что в момент прибытия шведов под Нарву, Петр находился в Новгороде, пытаясь допинать отставшие полки до армии. На следующий день, 19 ноября, Карл XII подвел свою армию к русским позициям и, прикрываясь разыгравшейся снежной метелью, атаковал. Очень быстро левофланговые полки Вейде и Шереметьева бросились бежать – конница напрямки через Нарову, а пешие беспорядочной толпой через мост, который мгновенно рассыпался от такого обращения. В то же время гвардейские Преображенский и Семеновский полки, а также Лефортовский держались стойко, отбивая натиск шведов.

Иностранцы-офицеры решили не гибнуть зря «за царя и отечество», тем более, не за своих царя и отечество, и сдались Карлу. Однако шведский король, тем не менее, все же опасался удара противника в тыл. Ночью он приказал восстановить разрушенный мост, чтобы оставшиеся на западном берегу русские полки смогли уйти на восточный. Предательство офицеров и общая дезорганизация остатков русской армии привела к тому, что боеспособные полки даже не помышляли о каких-либо попытках реванша.

Также ночью начались переговоры, закончившиеся капитуляцией русской армии. Карл XII согласился отпустить ее с позиций под Нарвой со всем оружием, кроме артиллерии. Однако, когда гвардейские полки пересекли мост, остававшиеся подразделения были обезоружены.

Потери в «Нарвской конфузии» составили 6 тысяч убитыми, утонувшими и умершими от голода. Армия лишилась практически всех офицеров погибшими или плененными. А вот на счет 135 пушек артиллерийского полка не все так однозначно. Потери, в общем-то, значимые для страны со слабой технологической базой, но воевать дальше с полуразломанным хламом могло и вообще не получится. С другой стороны, шведы эти орудия вполне могли распихать по дальним гарнизонам с глаз долой. Стоят, стрелять могут – чего еще нужно?

Вся Европа узнала о блестящей победе юноши-короля над отсталыми ордами русского царя-«варвара». По случаю виктории шведы вычеканили медаль. На одной ее стороне изображение Петра и русских пушек с надписью: «Бе же Петр стоя и греяся»; на другой — бегущие от Нарвы Петр и его солдаты, с царя спадает шапка, шпага им брошена, он плачет, утирает платком слезы; надпись еще более насмешливая: «Изшед вон, плакася горько».

Потрепанные русские полки доплелись до Новгорода, страдая от голода и холода. Однако, Карл не стал добивать раненого зверя, что аукнется ему в будущем. Он настолько был уверен в своей победе и в том, что Россия не сможет восстановиться после поражения, что просто повернул на юг и пошел бить морду Августу II. Петр I же использовал передышку, данную ему шведским противником, на все сто.