Притча

Почти два года мы сидели рядом на каждом крупном совещании. Я в роли секретутки с бумажками, планктон из финсчетного отдела. Он - целый кит, ведущий аналитик. И за эти двадцать месяцев только один раз он показался мне живым человеком. Когда учредители заговорили о выходе компании на биржу, перераспределении пакета акций, этот могучий «кит» аж подскочил. А водянистые глаза его, вечно полуприкрытые, раскрылись от азарта. Ого, думаю, как бы ты нас не продал всех с потрохами... Так года не прошло, как нашей торговой сети не стало. Мы, мелочь, все таскаемся по судам, зарплаты свои выбиваем. Он - под судом, за мошенничество и растрату.

Слухи до нас доходят невероятные. На одной из его квартир, оформленных на подставное лицо в глубокой провинции, находят золото в слитках. В коробках из-под шоколадных конфет, все слитки в фирменных обертках... На другой - коллекции исторических древностей с эротическим и садистским подтекстом. А потом наступает какая-то нездоровая тишина, даже наши разбирательства по зарплатным долгам откладываются. И тут меня вызывают повесткой: в качестве свидетеля по ст. «Умышленное убийство двух или более лиц» и еще нескольких, в том же духе.

Он убивал женщин в разных домах, скупаемых по заброшенным поселкам и хуторам. Наносил, руководствуясь неизвестными религиозно-оккультными соображениями, каждой по одной ране. Крупный разрез в форме месяца на груди, под левым соском. Использовал свежую кровь для совершения церемониальных действий и жертвоприношений каким-то идолам. Затем накрывал живого человека саваном (специальным, с каббалистическими знаками) и исчезал... Обнаружены останки нескольких жертв разных лет. Эти эпизоды он уже признал. Могу ли я показать что-то по установленным фактам? Не знаю ли, кто и как похищал для него женщин? Уж не вы ли ему помогали? Люди говорят, ближе вас у него никого на работе не было.

Меня тошнило у следователя, потом в туалете отдела, потом в такси... Я всё вспоминал, как он сидел на этих совещаниях. Как восковой истукан, обрюзгший и бледный. С нависшими кожистыми веками, почти безбровый, безресничный. Всегда с пустыми руками, поставленными локтями на столешницу и сложенными в замок. Никаких бесконтрольных подрагиваний, зевков, кашля...

Он поздоровался со мной один раз в жизни, когда только пришел к нам работать. Мы столкнулись в холле: я покупал кофе в автомате, а он сидел у раздернутого и открытого окна, ожидая вызова боссов. Я слыхал, что это какая-то новая звезда. И спокойно подошел со своим нищебродским «эспрессо» за 20 р. Тогда-то и увидел его излюбленную позу, локтями на стол, где над лакшери-манжетами с запонками из граната вылезали веревочки бинтов. Обычные медицинские бинты схватывали оба запястья и заканчивались узлами с длинными махристыми концами. Как будто человек вены резал или увечил себя, после неумело перевязав. Но он понял, на что я пялюсь, моментально. Встал, подал руку, даже сказал что-то о перспективах компании. Дальше - ни слова, никогда. Только держал на виду, настояв, чтобы именно я был секретарем при нем, когда нужно. Бинтов я больше не замечал.

Следователь в ответ на это мое единственное воспоминание сказал, что у него обе руки до локтей в мелких порезах. Вероятно, элемент ритуала.

Юрий Дмитриев.Что такое лес. (из книги "Большая книга леса", 1974 год)

Жил-был художник. Однажды решил этот художник нарисовать лес. «А что такое лес? — подумал он.— Лес это ведь деревья». Взял он кисти и краски и стал рисовать. Нарисовал березы, осины, дубы, сосны, ели. Очень хорошо получились у него деревья. И так похожи, что казалось, вот-вот пробежит ветерок — и затрепещут листочки осины, закачаются лапы елей.

А в углу картины художник нарисовал маленького человечка с большой бородой — старичка-лесовичка.

Повесил художник картину на стену, полюбовался ею и уехал куда-то. А когда приехал, увидел на своей картине вместо зеленых елочек одни сухие стволы.
— Что случилось? — удивился художник.— Почему засох мой лес?
— Какой же это лес? — вдруг услышал художник.— Тут одни только деревья.
Посмотрел он на картину и понял, что это старичок-лесовичок с ним разговаривает:
— Деревья-то ты нарисовал хорошо, да вот за деревьями леса не увидел. Разве может быть лес из одних деревьев? А где кусты, трава, цветы?
— Правильно, — согласился художник, — такого быть не может.
И принялся рисовать новую картину. Он опять нарисовал деревья, и они получились еще лучше, потому что рядом были красивые кустарники, а среди зеленой травы множество ярких цветов.
— Вот теперь хорошо,— похвалил сам себя художник, — вот теперь получился настоящий лес.

Но прошло немного времени, и деревья опять стали чахнуть.
— А это потому, что ты забыл нарисовать грибы,— сказал лесовичок.
— Да, позабыл,— согласился художник.— Но разве обязательно в лесу должны расти грибы? Я много раз бывал в лесу. А грибы находил нечасто.
— Это ничего не значит. Грибы должны быть обязательно.
И художник нарисовал грибы. Но лес продолжал чахнуть.
— А потому лес гибнет,— сказал лесовик,— что нет в нем насекомых.
Художник взял кисти, и на цветах, на листьях деревьев, на траве появились яркие бабочки и разноцветные жуки.
«Ну, теперь все в порядке»,— решил художник и, полюбовавшись на картину, опять уехал куда-то.
А когда снова увидел свою картину, то не поверил глазам: вместо пышного ковра трав и цветов на картине была лишь обнаженная земля. И деревья стояли совершенно без листьев, как зимой. Даже хуже. Зимой ведь ели и сосны остаются зелеными, а тут и они потеряли свои иголки.
Художник подошел к картине… и вдруг отшатнулся. Все на ней — и земля, и стволы, и ветви деревьев — было покрыто полчищами жуков и гусениц.
Даже лесовичок отодвинулся на самый край картины — казалось, вот-вот упадет. И вид у него был грустный-прегрустный.
— Это ты виноват,— закричал художник,— ты велел нарисовать насекомых! А они съели весь лес!
— Конечно,— сказал старичок-лесовичок,— конечно, съели весь лес. И даже меня чуть не съели.
— Что же делать?! — в отчаянии воскликнул художник.— Неужели я не нарисую никогда настоящего леса?
Никогда,— сказал старичок,— если не нарисуешь птиц. Потому что лес не может быть без птиц.
Художник не стал спорить и опять взял кисти и краски. Он нарисовал деревья и кусты, постелил на землю пышный ковер из травы и украсил его ярким рисунком из цветов. Под деревьями он хитро запрятал грибы, на листья и цветы посадил бабочек и жуков, пчел и стрекоз, а на ветвях деревьев появились веселые птицы. Долго работал художник, стараясь ничего не забыть. Но когда он, наконец, собрался положить кисти, лесовичок сказал:
— Мне нравится этот лес. И я не хочу, чтоб он опять погиб…
— Но почему же теперь он может погибнуть? Ведь здесь все есть.
— Не все,— сказал лесовик.— Нарисуй жабу, ящерицу, лягушку.
— Нет! — решительно заявил художник.
— Нарисуй,— твердо сказал лесовик.

И художник нарисовал жабу, ящерицу, лягушку… Он окончил работу, когда уже было совсем темно. Художник хотел зажечь свет, чтоб посмотреть, что у него получилось, но вдруг услышал какие-то шорохи, попискиванье, фырканье.

— Вот теперь это настоящий лес,— сказал из темноты лесовичок, — теперь он будет жить. Потому что здесь есть все: и деревья, и травы, и грибы, и цветы, и животные. Это — лес.

Художник зажег свет и посмотрел на картину. Но лесовичок куда-то исчез. А может быть, он просто притаился в траве или спрятался в кустах. Может быть, он залез на дерево и его не было видно в густой траве. Да мало ли куда он мог спрятаться в лесу! Ведь прячутся же в нем тысячи и тысячи жителей так, что их совершенно невозможно увидеть. Ведь живут же в нем тысячи тайн, которые очень немногие могут разгадать. А еще живут в лесу удивительные сказки, очень похожие на правдивые истории, и живут правдивые истории, очень похожие на сказки!