Словно маленький гипертонический оркестр, в седых висках заиграло биение сердца. Одиночество холодными пальцами коснулось головы, нежно поглаживая прошлое старика, накопившееся за эти долгие, но показавшиеся такими короткими годы. Стальной обруч мигрени сжал голову. Сегодня — день его рождения!
На столе, покрытом выцветшей клеёнкой с многочисленными порезами, лежала старая газета. На криво выведенном слове «семья» сидела большая муха.
Люди, проходившие мимо по улице, думали: здесь никто не живёт. Пыльные окна квартиры на первом этаже скрывали окружающий мир. Каждое лето старик порывался их открыть.
«Запущу сюда летнюю жизнь!» — думал он, но что-то всегда останавливало.
На гранёном стакане — полустёртые отпечатки пальцев. Вода внутри покрылась тонкой маслянистой плёнкой. Муха приземлилась на край стакана и потёрла лапки, как будто готовясь к чему-то важному.
Старик с трудом встал с подранного уже умершим котом кресла, хрустнув суставами. Подошёл к большому зеркалу. Провёл по мутному отражению рукавом.
Сначала он не узнал себя. Лицо покрывала тонкая, свернувшаяся морщинами, почти прозрачная кожа. Глубокие складки пролегли от носа до тонких губ. Под глазами — мешки, а один из уголков рта опустился, образуя странную ухмылку.
Старик обернулся посмотреть на фотографию в рамке: там, обнявшись, стояли двое — он и его жена. Делали это они когда-то давно… Ещё в том далёком веке, где в них жила молодость.
А потом жена неожиданно покинула этот мир навсегда…
Его взгляд упал на старый шаткий табурет.
— Может быть, пора, Надюша? — горько спросил он вслух. — Достаточно я настрадался, как по-твоему?
Он посмотрел на остальные фотографии: дети, внуки, невестки, зятья.
Где они? Вспомнят ли о нём в этом году?
Руки тряслись и болели. Усилием воли старик поднял их вверх. От этого простого движения больно закололо в правой подмышке.
— Где-то там должно быть… — пробормотал он пересохшими губами, с усилием дотягиваясь ладонями до затылка.
Неловкие пальцы нащупали кусочек твёрдого металла в редких седых волосах. Старик потянул за него.
Бегунок разъединил звенья молнии, и они поползли, раскрывая старую кожу.
Под ней — чёрные блестящие волосы. Старик потянул края в разные стороны.
Треск. Покров стал рваться.
Сквозь разрывы появлялась новая, свежая кожа, наполненная молодостью и живительной силой.
Старая тонкая обёртка упала под ноги.
И в самом деле — до этого в отражении был кто-то другой. Сейчас он стоял голым перед зеркалом и смеялся. Звонко. Чисто.
Вот же какой он — настоящий! Сильный, красивый и молодой — прямо как на фотографии позади.
Порывшись в шкафу, нашёл там свои джинсы с футболкой, лежавшие ещё со студенческой поры.
Хорошо, что ему хватило ума когда-то не выбросить их. Натянул их быстро, ловко.
Он подбежал к окну. Распахнул его настежь.
Лето выстрелило в комнату из тысячи орудий — звуков, ароматов, красок!
Запахи лип и сирени, шум велосипедов, лай собак, сотни голосов, смех…
— Эй, вы! Я тоже тут! — прокричал он случайным прохожим.
Он вскочил на подоконник и, подпрыгнув, полетел вниз.
Легко приземлился на асфальт, почувствовав, как ноги пружинят, как каждый сустав подхватывает движение — свободно, слаженно.
Он бежал босиком, куда глаза глядят, наслаждаясь солнечными лучами, ласкающими теплом каждую клеточку новой кожи. По двору, под ветками лип, между детскими качелями и пыльными автомобилями — в парк.
Красивая девушка в лёгком платье шла навстречу. Он улыбнулся ей, а она — ему. Он протянул руку — не спрашивая, не удивляясь — и она взяла её.
И случился у них летний танец. Под музыку ветра и птиц, вокруг старинных дубов кружились они, забыв про время.
Но солнце постепенно клонилось к закату, жаркий день уступил место прохладным летним сумеркам. Уже совсем скоро должно было наступить завтра.
И в его жизнь, конечно же, ворвутся шумной гурьбой дети и внуки, невестки, зятья. Маленькие кулачки будут стучать в дверь, большие руки — обнимать. Вымоют окна, приготовят праздничный стол, поздравят с ещё одним прошедшим годом.
И одиночество ненадолго спрячется, притаится в тёмном углу.
Как он мог забыть о них? Как он мог чувствовать себя кем-то другим — не их отцом и дедом, а тем юнцом с фотографии?
Он галантно попрощался с девушкой, поцеловав на прощание мягкую тыльную сторону её ладони. Она удивилась и воскликнула, что сейчас так никто не делает.
А старик улыбнулся. Хотел бы он ей сказать, что всего лишь желал подарить ей улыбку.
И у него получилось! Получилось добавить немного радости в этот мир.
Он вернулся тем же путём — через окно. Молча. С остатками ветра в голове.
Откуда-то прилетела вторая муха и села рядом с первой на край стакана. Что они представляют? Будто у них свидание на берегу озера?
Старик нашёл свою старую кожу, сложенную, как брошенное полотенце. Подправил слегка морщины, заштопал разрывы старой иглой. Спрятал джинсы и футболку обратно в шкаф до следующего лета, а сам надел свою привычную, удобную одежду.
Оттуда смотрел всё тот же старик. Сухой. Потемневший. Уставший. Но теперь — со следами смеха в уголках глаз. Незаметными, но настоящими.
Пусть он сам себя не узнаёт. Главное — чтобы узнавали они. Чтобы дети и внуки, невестки, зятья приезжали. Хотя бы раз в год.
Редактор и корректор: Алексей Нагацкий
