Ответ @Moravian на #comment_339510221

Пиндосам будет неожиданностью узнать, что Америку тоже Датчане открыли еще до Колумба

Наоборот. Именно американцы эту гипотезу, потом ставшую общепринятой, и популяризировали. Как раз потому, что не хотелось считаться идейными продолжателями грязных итальяшек. К 1892 году итальянская диаспора в США готовила большое отмечалово в духе "Это не вы нас приютили, а наш Колумб открыл вам земли" - и американские италофобы-протестанты германского происхождения раскрутили версию о викингах. Поискали и якобы нашли остатки поселения викингов в районе Бостона, понаставили памятники Лейфу Эриксону, внесли версию о викингах в школьную программу.

То, что сейчас считается доказательством присутствия викингов в Америке, было открыто только на 70 лет позже и не в США, а в Канаде. Но с 1880-х американцы "знали", что Америку открыл не какой-то папист, поработитель и истребитель индейцев Колумб, а суровые германцы с нордическим характером, близким к пуританскому. Серьезно, еще недавно державшие негров в рабстве и даже не закончившие войны с индейцами американцы возлагали на католичество вину за рабовладение и жестокое обращение с индейцами. Дескать, все плохие стороны нашей колонизации - от католиков, а сами-то мы очень порядочные люди, истинные арийцы.

Вдобавок распространился миф о Мадоке. Не всем американцам хотелось принимать одну из двух доминирующих версий открытия Америки: про макаронников или фрицев. Так что некоторые верили в некого исконно британского принца Мадока, который якобы не просто открыл Америку, но и внес вклад в индейскую популяцию - позже Лейфа, но задолго до Колумба. Легенда появилась в XVI веке, но популярной стала в XIX.

Вопрос. Куда может привести человека его увлечение астрономией? Ответ. Сначала к дружбе с самим Уильямом Шекспиром, к покровительству королевы Англии Елизаветы 1 и еще к многочисленным подвигам и приключениям.

Речь об Уолтере Рэли, отважном и удачливом мореплавателе. Однажды его увлечение астрономией выручили его казалось бы в безнадежной ситуации.

Во время ирландского восстания находившемуся на службе Рэли, было дано невыполнимое задание - арестовать ирландского магната лорда Роша в его собственном, надежно укрепленном замке.

Незаметно, под покровом ночи вместе со своим отрядом капитана Рэли пробрался к замку ирландца и пошел напролом. Он просто постучался в дверь магната и попросил приют в столь холодную ночь, а отряд в это время спрятался в укрытии. Далее он стал с увлечением рассказывать о последних достижениях астрономии, чем смог заинтересовать и увлечь ирландского лорда, а после всего хитростью арестовать его и незаметно через потайной туннель вывести его к своим людям.

Сосредоточенность на звездном небе, на карте созвездий не только помогает штурману ориентироваться в открытом море, но также пробуждает его подсознание и дарует возможность находить выход из любой тяжелой ситуации. Знаток карты неба, опытный мореход, когда смотрит на разложенную перед ним карту созвездий с легкостью видит не только небо, а параллельно ей и карту всего земного шара. В одном предмете, в одной картине он в состоянии разглядеть сразу несколько сущностей. Также стоит к этому прибавить название созвездий, то есть имена героев, которые населяют карту созвездий и сосредоточение на них, а также на их подвигах открывает тебе немыслимые возможности перед предстоящими задачами.

Другой пират Елизаветы 1 Джон Хокинс незадолго до сражения с Армадой стал контролером флота. И именно при Хокинсе началась массовая постройка кораблей с пониженным бортом, увеличенной длиной корпуса и более узких, что позволяло их вооружать артиллерией помощнее. Ну и обводы новых кораблей позволяли резче маневрировать и навязывать свой способ морского боя, уходя от абордажной схватки и держа противника на дистанции.

Вообще Джона Хокинса называют просто торговцем, пытаясь приписать его морским  экспедициям одну лишь цель - нажива. Все экспедиции Хокинса обогатили его, сделав очень влиятельным человеком в Англии. Но во всех его делах есть один очень странный поступок. Имея возможность купить дом где угодно, он предпочел купить его рядом с Тауэром, самой известной тюрьмой Англии, в которой в свое время находилась в заточении сама Елизавета 1. Остается только предполагать, отчего в столь необычном месте столь удачливый мореплаватель решил обзавестись жильем. Интересовала ли его тема несправедливых судов, а может быть просто впечатлял и восхищал тот период жизни Елизаветы 1, который она еще будучи совсем молодой стойко перенесла и стала еще сильнее и влиятельнее?

До старости Джон Хокинс принимал участие в экспедициях и умер находясь на корабле. Достойная смерть, достойного человека, в достойном месте.

Что может произойти с человеком, который бросив учебу в юридическом колледже уходит сначала служить в военный флот, а позже и вовсе присоединяется к корсарам? Ответ прост - такой человек уже к  26 годам сам станет капитаном и самостоятельно организует кругосветное путешествие, став третьим человеком в истории, совершившим подобное плавание. Речь о Томасе Кавендише, который впоследствии благодаря своим незаурядным способностям получит прозвище - Навигатор. Сама королева Елизавета прислала Кавендишу пожелания счастливого и удачного пути.

Его экспедиция преследовала две благородные цели - нанесение на карты Её Величества неизвестных островов, течений и ветров, а также грабёж, как морской, так и береговой врагов государства Английского. Третье кругосветное путешествие продолжалось два года и пятьдесят дней - это был рекорд скорости, державшийся в течение двух веков. На родину вернулось 50 человек, что было для тех времен едва ли не рекордом. Сверх того, англичане получили подробнейшие карты кратчайшего пути - с точными расстояниями, очертаниями берегов, проливов, бухт, мест якорной стоянки, течениями, ветрами и т. д. Стоить отметить, что последнее произошло благодаря наказу королевы Елизаветы, вести наблюдения и записи о морских показателях.

Другой удачливый мореплаватель Джон Дэвис с ранних лет дружил с таким человеком как Джон Ди, а последний в свою очередь был ученым, астрономом и фаворитом королевы Елизаветы. Опять же астрономия, без нее никуда.

Исследуя северные земли, Джон Дэвис первым установил контакты с эскимосами, был автором ценного трактата по практической навигации под названием «Секреты моряка». Кроме того, Дэвис является изобретателем нескольких навигационных инструментов, в том числе двойного квадранта Дэвиса. Позже его назовут одним из главных штурманов королевы Елизаветы 1. Ну и конечно же любой уважающий себя мореход королевы Англии, встретив по пути следования испанский или французский торговый корабль, брал его на абордаж, чем и занимался в свободное от исследований время Джон Дэвис.

И наконец Фрэнсис Дрейк - один из самых великих пиратов, которых когда-либо рождала английская земля. Карьеру моряка Дрейк начал уже в 12 лет.

От своего отца, который под старость лет стал проповедником, Дрейк унаследовал харизму и дар убеждения. Именно это помогало держать на своих кораблях самых отчаянных головорезов. Умело управляя эффективными и дерзкими абордажниками, Дрейк выходил победителем в самых смелых нападениях на испанские суда.

600 000 фунтов стерлингов - именно такую сумму привез в Англию Дрейк после 3-х годового плавания. Это было в два раза больше годового бюджета всего английского королевства.

Люди того времени искренне верили в легенду, согласно которой аномальную удачливость на море, Дрейк получил после совершенной им сделки с дьяволом. Также считалось, что Дрейку помогали три девонские ведьмы, с которыми он дружил с детства. Интересные образы, рожденные народной фантазии, которые наверное да как-то могут объяснить причину такой удачливости легендарного пирата.

Всех этих пиратов объединяет многое, а более всего - верность и любовь к своей королеве. Она же в свою очередь проявляла интерес к античной культуре и не могла обойти стороной такую богиню как Геката.

Именно Геката даровала удачу в судах, мудрость в народных собраниях,военную удачу, богатую добычу в морском промысле. Если внимательно присмотреться к каждому из Елизаветинских пиратов, можно заметить в каждом из них глубокое понимание каждого из этих секторов ведений.

Видео «Арго» и мачеха, лодка и собаки

Чарльз Фрэнсис Холл, американский исследователь Арктики, прославился своим упорством, хоть и не обладал должными навыками для полярных экспедиций. Во время своего третьего похода на север он умер при загадочных обстоятельствах. Официально причиной смерти был назван инсульт, но недавние исследования показали наличие в его останках мышьяка. Это открытие породило множество вопросов об истинных причинах смерти Холла, и тайна его гибели остаётся нераскрытой до сих пор.

Американец Чарльз Фрэнсис Холл был одержим Арктикой. Этот упорный, но, возможно, не самый талантливый полярный исследователь, дважды безуспешно пытался отыскать следы пропавшей экспедиции Джона Франклина. В июне 1871 года Холл вновь отправился на север, прекрасно понимая, что может погибнуть от холода, цинги, голода – или от сочетания всех этих напастей. Вряд ли он мог предположить, что найдет свою смерть от отравления мышьяком.

Холл был разносторонним человеком: кузнец, гравер, издатель газеты «Cincinnati News». Его путь в Арктику начался неожиданно: примерно в 1857 году он прочитал заметку о пропавшей экспедиции сэра Джона Франклина, отправившегося на поиски Северо-Западного прохода.

Судьба англичанина почему-то глубоко запала ему в душу. В 1860 году Холл продал газету, оставил дома беременную жену с дочерью и отправился на поиски пропавшей экспедиции, не имея ни малейшего опыта выживания в условиях крайнего севера, не умея плавать, ориентироваться, охотиться – в общем, не обладая никакими навыками, необходимыми полярному исследователю. Холл свято верил, что сам Господь избрал его для этой миссии и что он преуспеет там, где потерпели неудачу бывалые путешественники. И это при том, что к тому времени уже не было особых сомнений в том, что Франклин и его команда давно погибли.

Первая же экспедиция Холла, организованная на скорую руку, едва не закончилась трагедией: он получил сильнейшее обморожение и был чудом спасен аборигенами-инуитами. Они же рассказали ему о найденных ими предметах, в которых Холл увидел доказательство того, что некоторые участники экспедиции Франклина, возможно, выжили.

В 1864 году Холл предпринял вторую попытку. Он добрался до острова Кинг-Уильям, где обнаружил останки и артефакты экспедиции Франклина, но разгадать судьбу пропавших так и не удалось. Во время этого похода Холл, известный своим вспыльчивым характером и склонностью к насилию, застрелил молодого участника экспедиции по имени Патрик Коулман. Холл утверждал, что действовал в целях самообороны, подавляя бунт, но, скорее всего, произошла ссора, и он просто вышел из себя. По возвращении на родину ему был задан ряд неудобных вопросов, но поскольку инцидент произошел за пределами Канады, ни британские, ни канадские власти не стали возбуждать дело, а американские и вовсе оставили его без внимания. Холл убил Патрика Коулмана в юридическом вакууме и избежал наказания.

В 1871 году, непостижимым образом убедив Конгресс США выделить ему грант в размере 50 000 долларов на экспедицию к Северному полюсу на корабле «Полярис», Холл вновь отправился на поиски следов экспедиции Франклина, хотя к тому времени даже он начал признавать, что все её участники, вероятно, мертвы.

В команду Холла из двадцати пяти человек входили капитан Сидни Баддингтон, штурман Джордж Тайсон и главный врач экспедиции, немецкий доктор и натуралист Эмиль Бессельс. Лидерские качества Холла, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Несмотря на показную набожность, он был человеком вспыльчивым, деспотичным и крайне подозрительным. Члены команды, похоже, с самого начала невзлюбили его и не доверяли ему. Однажды после чашки кофе Холлу стало плохо, его затрясло в судорогах. В течение недели его мучила рвота, он бредил, затем ему полегчало, и он обвинил нескольких недовольных членов экипажа, в частности, доктора Бессельса, в отравлении. Вскоре после этого Холл вновь заболел и умер.

Экспедиция так и не достигла Северного полюса. «Полярис», которым теперь командовал Баддингтон, чудом избежал гибели во льдах у берегов Гренландии. Экипаж разделился на группы и был спасен только спустя два года. Это стало одной из самых невероятных историй выживания в Арктике. Единственным, кто не вернулся из этой экспедиции, был сам Холл.

Официальное расследование пришло к выводу, что Холл умер от инсульта, однако в 1968 году анализ образцов его костей, ногтей и волос показал, что в последние две недели жизни он получал огромные дозы мышьяка. Был ли он убит кем-то из членов экипажа? Этот вопрос так и остался без ответа. Возможно, он сам принимал мышьяк, который в то время был обычным компонентом различных шарлатанских снадобий, а возможно, его намеренно подтравливал доктор Бессельс. Нельзя исключать и вину Баддингтона с Тайсоном, учитывая, что ни тот, ни другой не выразили ни малейшего раскаяния в связи со смертью Холла.

По иронии судьбы, никто так и не понес ответственности ни за смерть Патрика Коулмана от руки Холла, ни за смерть самого Холла.

***********************
Подпишись на мой канал в Телеграм - там посты выходят на неделю раньше.

Также я провожу исторические стримы - подпишись, чтобы получать уведомления. Записи доступны на моем канале.

В августе 1638 года, на берегах якутской реки Алдан казачий атаман Дмитрий Копылов услышал от шамана Томкони, «лалагирской земли князца», то есть главы одного из родов эвенков-кочевников, необычный рассказ о лежащей к югу большой полноводной реке. По словам шамана, на её берегах жили оседлые люди, знавшие хлебопашество и обладавшие серебром. «А у тех сиделых людей во всех деревнях устроены пашни и лошадей и всякой животины много…» — рассказывал шаман казаку.

До этого русские первопроходцы к востоку от Лены никогда не встречались с племенами, знакомыми с хлебопашеством и драгметаллами. Казачий атаман не знал, что именно этот рассказ станет первым упоминанием Амура в русской истории, однако сразу понял всё значение слов шамана. «И тот Томкони шеман ему, Дмитрею, сказал: есть де блиско моря река…» — запишут вскоре писцы Якутского острога ценные сведения. эпохи. Хлеб с большим трудом приходилось везти через всю Сибирь, а тут открывался шанс найти земли, где он в достатке родится сам.

На основе этих всё ещё смутных знаний к июлю 1643 года в Якутске, тогда главном центре всех русских владений на Дальнем Востоке, подготовили большую экспедицию к неизведанной реке. Изготовившийся к поиску Амура отряд по меркам эпохи первопроходцев действительно был очень крупным — целая маленькая армия из 133 «служилых» и «охочих» людей. О значимости похода говорит тот факт, что его возглавил «письменный голова» Василий Поярков. «Письменным головой» тогда называли чиновника, назначавшегося в помощь сибирским и дальневосточным воеводам по приказу из самой Москвы.

Отряд Пояркова был прекрасно вооружён — 80 человек имели железные доспехи, почти все имели ружья, на шесть речных барок-дощаников погрузили большие запасы, в том числе «для угрозы немирных землиц пушку железную, да на 100 выстрелов полуфунтовых ядер». С собой отряд Пояркова вёз внушительный запас пороха — «для службы 8 пуд и 16 гривенок зелья», то есть более 130 кг.

Про самого Василия Пояркова до его амурского похода мы не знаем практически ничего — известно, что он был уроженцем города Кашина под Тверью, но много лет провёл на «государевой» службе в Сибири. Одним из переводчиков-«толмачей» в отряде Пояркова стал эвенк, крещённый именем Семён Петров, недавний участник плавания Ивана Москвитина по берегам Охотского моря к устью Амура.

Отряд Василия Пояркова покинул Якутский острог 25 июля 1643 года. Сначала шесть речных кораблей спустились вниз по Лене до устья Алдана и затем целый месяц двигались вверх против его течения. Так достигли впадающей в Алдан реки Учур, путь вверх по течению которой вёл прямо на юг. Ещё десять дней плыли по Учуру до места, где в неё впадает река Гонам, — сегодня это район, где смыкаются границы Якутии и северной части Хабаровского края.

Река Гонам одна из самых красивых, но и опасных в этой местности — перерезана многочисленными порогами, подводными скалами, берега её усыпаны камнями и сжаты поросшими тайгой высокими сопками. Её исток находится на современной границе Якутии и Амурской области. Именно от верховий Гонама можно было, преодолев несколько десятков вёрст гористой тайги, выйти к притокам Зеи, впадающей в Амур. Пять недель отряд Пояркова пробивался вверх по Гонаму. Казаки насчитали 66 порогов и шивер, каменных завалов на реке. Бурные воды разбили на камнях две лодки из шести, пропала часть пороха, продовольствия и оружия.

Начинались первые заморозки, и Василий Поярков принял решение до снегопадов налегке пробираться через горы Станового хребта. Оставив в верховьях Гонама на зимовье все сохранившиеся лодки с большей частью припасов под охраной 40 человек, 90 казаков во главе с Поярковым пешком двинулись на юг. Оставшиеся должны были идти вслед за ними только весной, когда полноводные ручьи позволят протянуть волоком лодки с припасами как можно дальше.

Пеший путь через таёжные сопки занял две недели. В ноябре 1643 года, когда всё уже засыпало снегом, отряд Пояркова вышел к притокам реки Зеи. Отсюда по прямой до Амура оставалось ещё более полутысячи вёрст. Сквозь снега казаки добрались до устья впадающей в Зею реки Умлекан (ныне Зейский район Амурской области), где и решили остановиться на зимовку.

В этом районе уже встречались поселения дауров — освоивших лесную жизнь дальних родственников степных монголов. «А на усть той речки Умлекана живут дауры пашенные, даурской князец Доптыул с родом своим, а роду его 15 человек…» — позднее расскажет Поярков. Даурский «князец», захваченный врасплох появлением множества незнакомых и хорошо вооружённых людей, в деталях поведал Пояркову о ситуации на Амуре, благо языкового барьера не было — среди опытных казаков, ранее бывавших в Забайкалье на землях современной Бурятии, нашлись знатоки монгольского языка.

Выяснилось, что никаких месторождений серебра и меди на Амуре нет, все металлы и шёлк местные жители выменивают на собольи меха у живущих гораздо южнее подданных «хана Барбоя». «Барбоем» или «Богдоем» обитатели Приамурья звали правителей Маньчжурии, лежавшей на северных границах средневекового Китая. Именно «из Китайского государства» (в донесении Пояркова в Якутск так и написано — «Китайское государство») на Амур попадали серебро и шелка, но о том, что это самая многолюдная на планете держава, русские первопроходцы ещё не догадывались.

Впрочем, до Китая было пока далеко — от зимовья Пояркова до Великой Китайской стены простиралось более тысячи вёрст. Правда, казаки узнали главное — лежащие к югу государства сильны в военном отношении, «а бой де огненной и пушек много».

Василий Поярков выяснил от «князца» Доптыула, что многие вожди Приамурья недовольны попытками маньчжурского хана обложить их данью. Первопроходец решил воспользоваться этим, он предложил местным «князцам» военную помощь. Первые переговоры оказались успешными — некоторые вожди дауров и дючеров (ещё одно старинное племя Приамурья, предки нанайцев) приняли предложение Пояркова.

Между тем зима становилась всё более морозной, казакам было сложно самим прокормиться в заснеженной тайге, и Поярков направил несколько десятков человек во главе с «пятидесятником» Юрием Петровым к соседним поселениям для добычи «хлебных запасов». Аборигены согласились дать русским «40 кузовов круп овсяных и десять скотин», но Петров, оказавшись вдали от Пояркова, как позже писалось в донесении казаков, «заупрямився» — то есть захотел большего. Всё же призрак несметных и скорых богатств слишком застил глаза многим первопроходцам. Люди Петрова попытались силой собрать меховую дань и в ответ были неожиданно атакованы.

Незадачливый «пятидесятник» Петров, потеряв одиннадцать человек, две недели с боем пробивался по заснеженной тайге к зимовью Пояркова. Следом за ними шли превосходящие силы разгневанных дауров. Аборигены Приамурья, благодаря южным маньчжурам, уже знали «огненный бой», поэтому не впадали в панику от казачьих ружей. Под руководством Пояркова казаки всё же сумели отбить все атаки противника за наскоро построенными из брёвен укреплениями.

Так первые русские на берегах Зеи оказались в осаде, посреди зимы и без запасов еды. «Всякого запасу меж собою разделили по тридцати гривенок на человека, и питалися всю зиму и весну сосною и кореньем…» — расскажут позже выжившие казаки. «Гривенка» — чуть более 200 г, то есть около 6 кг пищи на каждого как минимум на четыре месяца. 50 г в сутки.

Казаки были боеспособнее и лучше вооружены, чем их многочисленный противник. Но голод сильнее любого оружия. «И учал в остроге быть голод великой, — рассказывали позднее выжившие, — никаких запасов не стало, и учали служилые люди помирать с голоду…» Когда начались смерти от истощения, Поярков посреди зимы и осады принял решение, потрясшее и осаждавших, и осаждённых.

Скупые строки казачьих «мемуаров», записанные позже в Якутском остроге, рассказывают так: «Василей Поярков учал им служилым людем говорить, кому де не охота в острожке с голоду помереть, шли б де на луг к убитым иноземцам и кормились, как хотят…» Вокруг казачьего укрепления «на лугу» лежали в снегу десятки трупов осаждавших, погибших во время попыток штурма. Мороз и снег хранили их от тления. И вот первый из казаков (история сохранила его имя — Кручинка Родионов) взялся за первый труп, чтобы первым попробовать его в качестве пищи, мяса.

Уже в XX веке история Дальнего Востока знает факты использования во время военного ожесточения и посреди страшной зимы заледенелых трупов для строительства укреплений. Но у Пояркова не строили, а ели. Такое целенаправленное и долгое поедание человеческого мяса — событие уникальное. Хотя бы потому, что оно тщательно зафиксировано русскими документами того времени — потрясённые воеводы Якутского острога позже проведут тщательное расследование этого события. «Приели человек с пятдесят…» — зафиксируют писцы три с половиной века назад, и эти бесстрастные строки пугают даже сегодня.

Задубевшие от мороза трупы невозможно съесть просто так. Значит, человеческое мясо и кости варили в котлах, подобно свинине или говядине. И так изо дня в день, многие недели и даже месяцы… Первопроходцы не были гуманистами и без колебаний убивали врагов и непокорных. Но при этом они, как люди той эпохи, были глубоко религиозны, поедание человеческого мяса являлось для них страшным грехом, осквернением христианской души.

«И в осаде сидел тридцать недель, и питалися сосною, и травою и кореньем, и душу свою сквернил и трижды ранен…» — позже напишет в челобитной на имя царя сам Василий Поярков. «И душу свою сквернил» — исполненные горечи и мрачного достоинства слова. Значит, сам ел и другим приказывал, ради выживания и победы. «И те служилые люди, не хотя напрасною смертию помереть, съели многих мертвых иноземцов и служилых людей, которые с голоду примерли… Которые мертвых ели, иные ожили, а иные померли», — запишут позже в Якутском остроге. Всего за время осады, до конца весны 1644 года, погибла половина бывших с Поярковым людей. Выжившие на человеческом мясе оказались готовы к продолжению похода, ибо ничего на свете уже не боялись.

Похоже, осаждавшие были потрясены этим упорным поеданием человечины не меньше самих осаждённых. Уже к весне бойцы дауров, отчаявшись сломить сопротивление горстки русских, стали расходиться по своим таёжным селениям. С ними по всему Приамурью расходились и слухи о страшных и бесстрашных людях, пришедших с севера. Позже соратники Пояркова будут вспоминать, что во время дальнейшего похода аборигены в ужасе разбегались от них, как от «поганых людоедов».

Выдержав жуткую осаду, Василий Поярков дождался по весне прихода тех сорока человек, что оставались по ту сторону Станового хребта, с лодками и припасами. С ними он двинулся вниз по Зее, упорно стремясь к главной цели — «хлебной реке Амур». В район современного Благовещенска первые русские вышли к июню 1644 года. После страшной зимы первопроходцев поразило местное изобилие. «Родится шесть хлебов, ячмень, овес, просо, греча, горох и конопель, да родится овощ, огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши, орехи…» — в этом описании местности на слиянии Зеи и Амура даже спустя века сквозит восторг тех, кто совсем недавно пережил ужасный голод.

Впрочем, приамурское летнее изобилие с огурцами и орехами не означало конца опасностям. Намереваясь построить в устье Зеи острог, Поярков решил проверить, как далеко от этой местности до моря. Вниз по течению Амура он отправил отряд из 25 человек во главе с «казачьим десятником» Ильёй Ермолиным. Трое суток разведчики плыли на восток, а великая река всё не кончалась. Сообразив, что до моря слишком далеко, Ермолин повернул назад. Против течения лодки пришлось тянуть канатами, идя вдоль берега. Здесь-то уставших разведчиков и подстерегли дауры.

Засада оказалась успешной — почти все казаки вместе с Ермолиным погибли в бою. При схожих обстоятельствах, только гораздо севернее, спустя четверть века в одном из первых походов на Камчатку погибнет сын Ильи Ермолина, Иван Ермолин, тоже ставший первопроходцем.

Итак, первое русское плавание по Амуру закончилось поражением. Спастись и вернуться к Пояркову удалось только двоим из отряда Ермолина. Гибель такого количества бойцов показала, что с оставшимися силами невозможно закрепиться на Амуре в устье Зеи. Но и возвращаться в Якутск прежним путём Василий Поярков уже не мог. Во-первых, путь против течения был чреват такими же гибельными засадами. Во-вторых, бесславное возвращение с потерей половины отряда и без добычи означало для Пояркова скорый суд, к тому же осложнённый неизбежными разбирательствами по поводу людоедства.

И Поярков принял на первый взгляд безумное, но удачное решение — покинуть район озлобленных дауров и плыть вниз по Амуру до самого моря, а оттуда уже как-нибудь пробираться к Якутску. Что так получится крюк длиною около 5000 вёрст, Поярков вряд ли догадывался. Обратный путь с Амура занял два года.

Следующую зиму отряд Пояркова провёл на тысячу вёрст восточнее, впервые в русской истории проплыв по всей реке от современного Благовещенска до устья. Зимовали в «Гиляцкой земле», то есть в районе поселений нивхов. Вдалеке от Зеи о людоедстве казаков Пояркова ничего не знали, сами наученные горьким опытом первопроходцы накануне зимовки не пытались забирать у аборигенов меха, потому вторая зима их похода прошла мирно.

Летом 1645 года отряд Пояркова на речных лодках двинулся к северу вдоль побережья Охотского моря. За три месяца смогли добраться до реки Улья, где пятью годами ранее Иван Москвитин первым из русских вышел к водам Тихого океана. Здесь, на диком берегу, зимовали в третий раз, чтобы весной двинуться на запад к реке Лене. В Якутск отряд Пояркова вернулся в июне 1646 года, спустя 35 месяцев после начала похода. Преодолев более 8000 вёрст, первопроходцы принесли с собой 497 соболей, первые сведения об Амуре и Сахалине, а также страшные рассказы о том, как людей «приели».

Якутский воевода, ужаснувшись, начал следствие. Но в итоге Пояркова за противное христианству поедание человеческого мяса наказывать не стали, сочтя, что на войне все средства хороши, а с личными грехами потом разберётся Бог. Вообще первый поход на Амур русские власти сочли неудачным — меховой дани привезли мало, разочаровало и отсутствие в Приамурье источников серебра. Однако сведения о плодородных долинах «хлебной реки» были слишком важны, поэтому Пояркова из Якутска отправили с докладом в Москву.

На Дальний Восток человек, впервые проплывший вдоль всего Амура, более не вернулся — до конца жизни служил воеводой в крепостях на южных границах России. Судя по сохранившейся челобитной царю — «и душу свою сквернил», — амурские грехи Поярков помнил до самой смерти.

@ Алексей Волынец

Эпоха образования горной системы Сихотэ-Алинь, началась 300—150 миллионов лет назад (по большей части во времена Юрского периода). Край окутан множеством легенд, достопримечательностями, разнообразной дикой природой и фауной. Но обо всем по порядку.

К числу первых первооткрывателей Приморского края нужно отнести генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского (1809-1881).
В 1859 г. на пароходе корвете "Америка" он совершил плавание вдоль побережья Приморья, в ходе которого получили названия пролив Босфор Восточный, заливы Петра Великого, Амурский и Уссурийский и заложены два поста военных: Новгородский и Владивосток (2 июля 1860 г).

До экспедиций 1906 года была обследована только малая часть Приморского края и прибрежные зоны Сихотэ-Алинь. Большая часть территорий, была не известна и полна тайн.
Так в 1906 году под руководством Арсеньева Владимира Клавдиевича (1872-1930г) состоялась экспедиция по горной системе Сихотэ-Алиня с целью сбора военно-географических и военно-статистических данных на случай войны с Японией, а также колонизационно-экономических и, попутно, естественно-исторических данных.

Вечером 3 (16) августа в верхнем течении реки Тадуши у перевала Ли-Фудзин произошла во многом судьбоносная для Арсеньева встреча с гольдом Дерсу Узала - будущим другом и героем его книг. На следующий день по просьбе Арсеньева он стал проводником экспедиции.

Дерсу Узала (1849-1908г) Коренной житель, охотник, проводник и участник экспедиций В.К. Арсеньева 1906 и 1907года. Выступает главным действующим лицом в повестях В. К. Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала». Российский вариант «последнего из могикан», Дерсу был, вероятно, последним человеком из вымершего/уничтоженного нанайского народа или племени Узала (Оджал).

В Кавалеровском районе, по легенде на месте встречи В.К. Арсеньева и Дерсу Узала в окрестности находится скала названная в честь охотника и проводника Дерсу Узала

Литература и фотографии взяты с открытых источников интернета

Двое британских ученых в 19-м веке чуть не улетели в космос. Смельчаки лишь чудом избежали смерти в верхних слоях атмосферы.

Метеоролог Джеймс Глейшер и аэронавт Хенри Коксуэлл с научными целями поднялись на воздушном шаре на максимальную высоту (отважные воздухоплаватели собирались выяснить, какие атмосферные факторы влияют на метеорологическую обстановку на земле). Примерно на 9000 метрах Глейшер потерял сознание. Коксуэллу тоже стало дурно и он огромным трудом открыл маневровый клапан, чтобы стравить часть водорода и посадить аэростат. Судьба смилостивилась, и им чудом удалось спастись. Если бы не везение, шар отнесло бы на край атмосферы, где отважных воздухоплавателей ждала неминуемая смерть.

Вероятно, плохому самочувствию аэронавтов способствовали холод и недостаток кислорода, либо же у них случился приступ кессонной болезни, которая возникает у дайверов, если они слишком быстро всплывают на поверхность.

Этот случай вошел в историю авиации как один из самых опасных полетов и, может быть, даже как первая попытка человека подняться в космос (5 сентября 1862 года). Глейшер совершил еще 21 полет и записал свои наблюдения, которые сыграли ключевую роль в изучении погодных явлений - так, он обнаружил, как формируются дождевые капли, собирая влагу по пути на землю, и заметил, что скорость ветра меняется при подъеме или спуске в атмосфере. Современники были обязаны ему значительной долей знаний того времени о верхних слоях атмосферы.