Говорить людям, не способным из-за инфляции накормить свои семьи, что «Так хорошо вы еще не жили», так же стыдно, как сказать им: «Угостите их тортом».
В банковском деле было аксиомой, что самые богатые клиенты платят мизерные проценты по ссуде; самые высокие проценты платят бедные.
Самая большая наша проблема и самый большой недостаток нашей страны состоит в том, что почти все сегодня работает против отдельного человека и на благо крупным институтам - крупным корпорациям, крупному бизнесу, крупным профсоюзам, крупным банкам, сильным правительствам. Так что отдельному человеку не только трудно выдвинуться и удержаться наверху, но зачастую и просто выжить. И всякий раз, как случается беда - инфляция, обесценивание, депрессия, дефицит, высокие налоги, даже войны, - крупные институты не страдают, по крайней мере не страдают сильно; всякий раз страдает отдельный человек.
Позже держателям акций и широкой публике будет подсунута убаюкивающая, подслащенная версия банковской политики, но здесь, за закрытыми дверями, вещи назывались своими истинными именами.
Зарабатывать трудно. А сохранить заработанное еще труднее.
С помощью Библии, как и статистики, можно доказать что угодно.
Опыт - это дымовая завеса, созданная мужчинами, чтобы не пускать женщин.
И если цель такого наказания, – продолжал рассуждать он, – убить в человеке все человеческое и превратить его в животное с самыми низменными инстинктами, тогда тюремная система вполне для этого подходит. Чего тюрьма не делает и никогда не сделает, – говорил себе Майлз Истин, – она не превратит человека в лучшего члена общества по сравнению с тем, каким он был, переступив её порог. Просиди человек в тюрьме любой срок, он станет только хуже и ещё больше опустится, а ненависть к системе, посадившей его, лишь увеличится; тюрьма только уменьшает возможность превращения его в полезного, законопослушного гражданина. И чем больше будет срок, тем меньше шансов на то, что человек морально изменится к лучшему. По большей части именно время подтачивает и постепенно уничтожает стремление измениться, которое, возможно, было у заключенного вначале. Если человек и цеплялся за какие-то моральные ценности, словно тонущий за спасательный круг, этому способствовали его внутренние силы, а вовсе не тюрьма
Вдруг у него на глазах добропорядочные горожане, многих из которых он хорошо знал, превратились в озлобленное общество. Разумеется, виной тому были деньги, которые творят с людьми столь странные превращения, делая их жадными, бесноватыми, лишая человеческого облика. И неподдельный страх – страх остаться ни с чем, а значит, и стать ничем
