- Ну Семёныч, нельзя ж так…
- Грузите давайте, меньше слов – больше дела, приказы не обсуждаются.
После того как Травников выписался из больницы сразу на выходе его поджидал знаменитый, чуть ли не анекдотичный, чёрный воронок, дверь которого заботливо приоткрыл Анатолий Иванович Свяхин, приглашая капитана внутрь. Травников молча сел, и машина тут же тронулась с места.
- Ну что, Дмитрий Саныч, подумали? Что решили? На старой службе останетесь или на новую претендуете?
- Подумал. Я согласен к вам перейти, только хочу подробнее узнать, куда меня вообще перенаправляют. Спецотдел, что ли, какой-то?
- Можно и так сказать, но на самом деле не совсем правильно будет. Сейчас в отдел поедем и будем вас… можно на ты? – Травников утвердительно кивнул. – В государственную тайную посвящать. В общем, если к нам попал, считай, что из комитета уволился.
- Прямом. Теперь ты член благородного, и, я бы даже сказал, древнего ордена, который защищает людей от нелюдей - и наоборот. Вообще мы уже давно не орден, а организация, но я человек старомодный. Вкратце если, то «Крест» - так наш орден называется - сохраняет мировой баланс. То есть мы защищаем людей от мира магического и мистического, а этот самый мир и его обитателей - от людей.
- В самом что ни на есть прямом. Ты и сам мог убедиться, что паранормальное существует. Так вот, наша задача держать этот факт в секрете и пресекать всё, что может этот секрет мирному обывателю раскрыть. А также наказывать причастных к подобным вещам. Орден, соответственно, тоже работает в режиме строжайшей секретности, и допуски у нас, по меркам обычных служащих, просто космические.
- То есть орден ваш всегда был? И ведьмы были всегда? И всё это успешно скрывалось? – Травников был не удивлён – но и шокирован одновременно. Наличие мистики в реальности он уже отрефлексировал, пока восстанавливался в больнице. Но вот приглашения в какой-то «орден», ещё и «древний», капитан не ожидал. Конечно, он уже успел повертеть в голове предложение Свяхина и так и эдак и пришёл к тому, что будет переведён в спецотдел, занимающийся просто сокрытием таких вот «казусов», в подобный которым он попал, но майор всё-таки смог его удивить. – А закурить не найдётся?
- Конечно, но только папиросы, - Свяхин протянул ему серебряный портсигар. Травников вытянул одну, стал хлопать себя по карманам, но майор уже поднес зажженную спичку. Травников прикурил, благодарно кивнув. – Не совсем «всегда», однако испокон веков в каждой стране был отряд воинов на царской службе, разбиравшихся с ведьмами и вампирами, о которых знали тогда все подряд. Но в Средние века, когда самосуды крестьян стали частым явлением и к тому же часто были ошибочны, – Свяхин тоже закурил, – главы государств приняли решение о засекречивании подобных вещей. Так и началась обширная пропаганда, которая привела к расцвету науки и уходу всего магического мира в так называемое подполье. Борьба церкви с ересью, мода на всё рациональное и активное превращение правдивых легенд и сказаний в фольклор и художественные произведения. Работа была проделана колоссальная! – Свяхин пустил колечко дыма, которое тут же разорвало и утянуло в приоткрытое окно. – Но вместе с этим встал и другой вопрос…
- Что делать с этим скрытым миром?
- Именно! Примерно так и образовался орден, наказывающий тех, кто нарушает установленные правила. И не важно, кто это и откуда, правила едины для всех, а незнание закона не освобождает от ответственности.
- А что бы было с тем шаманом, например?
- Устранение, - пожал плечами майор. – Упаковали бы его, всю мистику засекретили, профессора бы в психушку, как невменяемого, а там у него уже, глядишь, и инфаркт на старости лет. Вот и всё. – Травников только хмыкнул в ответ, от такого обилия информации он слегка потерялся.
- А как всё это вообще получается-то? Какие правила? Законы?
- В тонкостях ты сам разберёшься, будешь проходить краткий ликбез и изучать новые законы. Лучше всё по порядку изучить, чем я тут кое-как. - Травников кивнул и несколько минут молчал, осмысляя сказанное, а потом спросил:
- А Бог, получается, тоже есть?
- Ага… - задумчиво протянул Дмитрий.
- С этим вообще забавная история вышла. Большевики когда в империи к власти пришли, то столкнулись со всем этим. А поскольку все они были воинствующими атеистами, то орден на какое-то время изгнали. Но вот во время Великой Отечественной это им и аукнулось. На землях, заваленных трупами, разгулялась нежить и нечисть, за которой никакого надзора не было. Пришлось советской власти ещё и над этим голову ломать. Пытались они создать один спецотдел в НКВД, но ничего не вышло. Большинство знаний утеряно во время активной борьбы с религией, опытных людей тоже почти не осталось. В общем, кое-как там ковырялись, пока, наконец, помощь ордена не приняли и не разрешили ему вернуться. Но это не так давно было, так что работы по стране ещё непочатый край. Литература полезная утеряна, картотеки, базы данных и так далее.
- Понятно, - Травников пыхнул папиросой и задумался, переваривая информацию. Машина пролетела милицейский участок, даже не сбавив ходу, Дмитрий было встрепенулся, но Анатолий его успокоил.
- Мы в наш участок едем, не переживай. У нас всё отдельно.
Вскоре машина остановилась у какого-то неприметного здания с тёмными, забранными решетками окнами и тусклой табличкой у крыльца.
– Неприметно и секретно, - ухмыльнулся майор, вытаскивая из кармана ключ.
В следующие три дня мозг Травникова буквально вскипел от обилия новой и иногда даже сбивающей с толку информации, переворачивающей картину мира снова и снова. Пожалуй, он исписал не одну авторучку, просиживая дни напролет над документами под грифами «совершенно секретно».
В, казалось бы, абсолютно неприметном сером здании располагалась целая инфраструктура, уходящая глубоко под землю. Лаборатории, морги, архивы, кабинеты, отделы, стрельбища, спортзалы и много-много всего. Дмитрия задокументировали буквально с ног до головы, начиная от отпечатков пальцев, слепков зубов и группы крови, и заканчивая персональными аурными частотами. Эти самые частоты с него списывали на протяжении пяти часов, пока он находился в круглом саркофаге, обвитом и изнутри, и снаружи серебряными и медными проволочками разной толщины.
Так же на руки он получил освещённую серебряную финку, аналогичный запас патронов для табельного ПМ и крупный серебряный крест на массивной цепочке с выгравированным на нём индивидуальным номером. В который, ко всему прочему, был «вшит» кусок ауры Дмитрия. Крест этот, как оказалось, являлся неким удостоверением, которое следовало показывать всем причастным, как корки, к тому же амулет должен был предупреждать владельца об опасности и о нечисти вокруг. Корок, кстати, у него теперь было целых две - и обе действительные. Одна милицейская, а другая кгбшная, чтобы представляться в зависимости от случая.
В итоге Дмитрий после всех процедур вышел из местной библиотеки, едва не сгибаясь под тяжестью кипы книг вроде «Основы магической криминалистики», «Бестиарий по нежити и нечисти. Что обитает среди нас» и «История ордена». И остаток месяца изучал всё это на новой командировочной квартире, запивая коньяком и исправно посещая занятия по бою с нелюдями, магами и порождениями тьмы. Хотя, казалось бы, мозг был и без того перегружен, да и без дела Дмитрий не сидел, но без привычной работы он стал скучать, выпивая всё больше и больше. Но тут в раннее утро четверга объявился Свяхин со словами:
- Тут дело интересное наклевывается, поехали, посмотрим.
- Поехали, - Травников с готовностью вскочил с опротивевшего уже дивана.
- Только вещичек возьми на пару дней.
- В деревню поедем, там останемся с ночёвкой.
- Ладно, - пожал плечами Дмитрий. Возможно, он бы и попрепирался в обычные дни насчёт командировки и ночлега непонятно где, но не сейчас. Поэтому Травников стал быстро бросать всё необходимое в чемодан. – Что за дело?
- В Больших Церешках, это посёлок такой, семья померла, вроде как угорели все ночью, печку не закрыли. Мама, папа, мальчик одиннадцати лет и девочка пяти. Только вот странность была… Их когда в морг привезли, врач у каждого из-под языка мотылька вытащил. – Свяхин сделал театральную паузу. – Участковый местный дело быстро прикрыл, обосновав это тем, что бабочки сами в рот покойным залетели. – Травников только фыркнул. – Вот-во! А новый сразу же как на пост встал, эту странность приметил и отписал куда следует. Так что мы едем узнать, что там такое произошло.
- М-да, интересно девки пляшут… – протянул Дмитрий, накидывая на себя пиджак, чтобы прикрыть кобуру.
- Вот и я о том же. Готов? На твоей тогда поедем.
Поселок, дорога до которого заняла добрых пять часов, оказался не слишком большим, однако оснащенным даже некой инфраструктурой. Три десятка домов, магазин, школа, библиотека при ней, почта, милиция и больница – она же по совместительству морг. Их встретил местный участковый, представившийся как Михаил Семёныч Петров – низкорослый крепкий мужичок с волевым обветренным лицом. У него они и расположились: в хорошем большом доме с несколькими комнатами и просторной верандой, на которой стоял круглый лакированный столик и несколько стульев с гнутыми спинками.
Сейчас они со Свяхиным стояли в сельском морге. На четырёх металлических столах лежали тела членов семьи. Их ещё не успело тронуть разложение, но кожа уже посинела, где-то покрывшись тёмными пятнами. Почерневшие распухшие губы девочки уже подъели какие-то насекомые, и маленькие ранки на них желеобразно блестели в холодном свете медицинских ламп, ещё по-детски выпуклый живот был расчерчен зигзагом шва, стягивающего длинный надрез. Травников со Свяхиным склонились над столом, где лежали четыре небольших бумажных пакета и столько же папок, сшитых пенькой.
- Собственно, у всех причина смерти одна – отравление угарным газом. Они вьюшку закрыли, а, видимо, не всё прогорело. Вот и вышло: спать легли, да не проснулись, – сказал местный доктор и по совместительству патологоанатом, седой мужчина лет шестидесяти в круглых, почти как у Свяхина, очках. Несмотря на кажущуюся немощность, двигался он уверенно и живо.
- Уверены? – спросил Дмитрий.
- На сто процентов. Я сельский врач и у меня на столе люди в основном по двум причинам оказываются – либо сердце, либо угорают.
- Бабочки вот, - доктор взял один из бумажных пакетов и аккуратно выудил оттуда пинцетом высушенного серого мотылька. – Лумантриная, или просто волнянка ночная. Были под корнем языка у каждого, ну, собственно, в отчетах всё написано, – он кивнул на папки.
- А можете показать, как именно они лежали? – попросил Свяхин.
- Конечно, - доктор ловко натянул перчатку и прошёл к трупу коротко стриженого мужчины сорока лет. Веки были закрыты, но уже выглядели впалыми, началось трупное высыхание. – Вот здесь, - врач аккуратно пальцами раздвинул жёлтые зубы и, приподняв безвольный, похожий на высохшего слизня синий язык, осторожно, чтобы не повредить тонкие крылья, положил под него бабочку. – Вот так вот и лежали, я уже во время вскрытия их нашёл. Да, собственно, всё в отчётах написано.
- У всех так? Ничего необычного не заметили? В избе тоже? – продолжал допытываться Свяхин.
- У всех, ничего странного, кроме мотыльков, не было.
- И вас это нисколько не смутило? – спросил Травников.
- А это уже не моя работа, – доктор достал мотылька изо рта покойника, и они отошли от трупа. – У нас милиция есть, вот пусть они и думают. А чего они там надумают, уже их дело. Моя задача только информацию предоставить, а вот как ей распорядиться – решать вам. Василий вот решил, что в этом ничего такого нет. А Михал Семёныч что-то заподозрил, да и вы тоже заинтересовались, – врач пожал плечами, убирая улику обратно в бумажный пакетик.
- А сами-то вы как думаете, случайно там бабочка оказалась или нет? – Спросил Свяхин, не дав Травникову съязвить.
- Я думаю, нет, но что-то по этому поводу решать – не моя работа.
- Ясно, – мрачно кивнул Дмитрий.
- Значит, так, - начал Свяхин. – Тела, отчёты и улики увезут в город на дополнительную экспертизу.
Врач только меланхолично кивал, мол, да берите всё, что хотите. После того как они отправили трупы в город, Свяхин сказал:
- Давай-ка теперь к местной ведьме наведаемся.
- Ведьме? – машинально переспросил Травников, занятый своими мыслями.
- Да, я же тебе говорил, что здесь одна зарегистрирована.
- Не привык ещё в работе к этому всему, да? – улыбнулся Анатолий.
- Так да, по привычке всё это магическое из головы вылетает.
- Ну, ничего, это дело наживное.
Когда они подошли к дому ведьмы, который ничем не отличался от остальных, и постучали в калитку, им открыла тучная женщина лет пятидесяти в цветастом халате и с пластмассовыми бигуди на соломенных волосах, больше смахивающая на продавщицу из продмага, нежели на деревенскую ведьму, образ которой в голове Травникова был навеян сказками: колдуньи ему представлялись скрюченными старухами с нечесаными седыми космами и большими крючковатыми носами.
- Доброго денёчка, - улыбнулся Свяхин, доставая из внутреннего кармана серебряный крест. – Оперативные следователи ордена. Разрешите войти?
Женщина без лишних слов запустила их внутрь. Ни дом, ни двор также не были ничем примечательны. Никаких вам ступ, мётел, котлов и беспорядочных непонятных связок, свисающих с потолка избы. Сушёные ягоды, травки и грибы были аккуратно разложены в сенях, где пахло мятой, зверобоем и душицей. В тёплой кухне, расчерченной косыми золотистыми лучами солнца, пахло сосисками и варёной картошкой, алюминиевая кастрюля с которой стояла на двухконфорочной газовой плитке. На подоконнике тихо играл радиоприемник. Следователи по приглашению хозяйки сели за стол, накрытый чистой белой клеёнкой.
- Может, чайку? У меня хороший, травяной, сама сборы делаю.
- Да нет, спасибо, мне бы просто водички, – отказался Травников, он всё-таки слегка опасался пить непонятные травяные сборы от ведьм.
- А я вот выпью, если не затруднит, - улыбнулся Свяхин. Женщина кивнула, и вскоре перед ними стояли две фарфоровые чашки с Буратино, победно сжимающим золотой ключик, на каждой. В одной зеленел ароматный чай, а в другой была холодная вода, кружка даже запотела снаружи. Травников сделал пару глотков и даже сощурился от удовольствия, в такой жаркий летний день вкусная, освежающая колодезная вода была в самый раз. Свяхин тоже пригубил и опять улыбнулся. – Восхитительно!
- Не против, если закурю? – Травников вытащил из кармана пачку Явы.
- Конечно, - женщина спешно открыла окно и поставила перед Дмитрием затёртое блюдце с рассекающей его почти пополам неровной трещиной.
- Ну что ж, давайте сразу к делу, - Свяхин достал из нагрудного кармана небольшой блокнотик и короткий карандаш, послюнявил его и начал. – Мы в вашей прекрасной деревне оказались из-за семьи Колесниковых, знаете их, наверно?
- Знаю, как же не знать-то, хорошие были, и ребятёнки у них тоже славные. Жаль только, угорели все.
- А вы уверены, что именно угорели?
- Так а чего ещё? Остап Фёдорыч сказал, значит, так и есть. Он человек понимающий.
- Ага, а про мотыльков вы слышали?
- Которых в ротах-то у них нашли? Конечно, Васька ж за стаканом всё растреплет.
- Ясно, - Свяхин что-то записал в блокнот. – И вы думаете, это просто так, случайность?
- Ой, не знаю. Вот честно, ума не приложу, как они там оказались, но дурного тоже ничего не скажу, не могло дурное быть, они же люди-то хорошие, зла никому не делали.
- Под дурным вы убийство подразумеваете? – встрял в разговор Травников.
- Ну-у… да, – женщина слегка замешкалась.
- А скажите мне, Зинаида Васильевна, может, кто в деревне ещё ведовством промышляет, кроме вас? - Свяхин не дал женщине задуматься.
- Так никого больше здеся нету, кто мог бы. Я ж одна на три деревни, кто в травах разбирается. Ко мне ж все и из Малых, и из Груздевки ездиют. Кто за отваром от кашля, если детишки заболеют, кто для сердца, кто для скотины. Вон Васька, участковый-то который бывший, ко мне постоянно за сердечным сбором ходит, а всё равно к стакану потом прикладывается. Остап Фёдорыч у меня для баньки берёт травки, чтобы продышаться хорошо, и для сна, как Антонина Павловна, тоже. Ну приворожить могу, наговорить там…
- Ага. И все в трёх окрестных деревнях об этом знают и специально к вам ездят?
- То есть Большие и Малые Церешки и Груздевка, правильно? – Свяхин опять сделал несколько пометок в блокноте. – Вы не переживайте, мы так, формально интересуемся. То есть вы подтверждаете, что угрозу в магическом плане никто кроме вас в окрестностях трёх обозначенных деревень не представляет? Но при этом все местные жители тех же трёх деревень имеют представление о неких суевериях и их определенной действенности, верно?
- Да-а… наверное… - женщина окончательно растерялась от такого резкого перехода в канцелярит.
- «Наверное» или да? – строго переспросил Травников.
- Д-да, - женщина активно закивала.
- Вы не переживайте, мы же вас не расстреливать пришли, - добродушно улыбнулся Свяхин, отпив чаю. – Расслабьтесь, вы же у себя дома, налейте себе чайку, ещё парочка вопросов и мы удалимся.
Весь остаток дня они втроём – Травников, Свяхин и участковый - допрашивали остальных местных жителей. Но ничего толкового не узнали. Все как один твердили заученно: «ничего такого», «обычная семья», «хорошие соседи», «никому навредить не могли». Ближе к концу дня внимание Свяхина привлёк заросший высокой, чуть ли не в человеческий рост, сорной травой участок.
- А это чего у вас? - указал он пальцем на крышу, виднеющуюся над травой. – Заброшен, что ли?
- Да это… Не совсем, - покачал головой участковый, вытирая вспотевший на жаре лоб. - Живёт тут мужик, только он не часто сюда заходит. Он за год всю семью похоронил, сначала жену при родах, вторым сыном беременна была, не спасли. Потом и старший помер от несчастного случая. Вот мужик после этого головой и тронулся немного. На кладбище на старом живёт, котрое заболочено, ест там что попадётся, или сюда приходит. Его здесь каждый накормит.
- Понятно, - кивнул Свяхин. - Трагическая история.
- И не говорите, жаль его, хороший так-то мужик.
- Так а чего вы его в психлечебницу-то не сдадите? - спросил Травников.
- Так у него ж только летом так, ну спит себе и спит человек в лесу. Ни на кого не бросается, руки на себя наложить не хочет. Горе у него просто, пройдёт это.
- Интересные вы люди, - хмыкнул Травникнов. – Ну ладно, потом разберёмся.
После ужина, состоявшего из печёной картошки с мясом, прямиком из печи, все сидели на веранде Михаила Семёновича и потягивали домашнее яблочное вино, которое уломал «только чуть, на попробовать» хозяин. Хотя Травникова и уламывать было не надо, но для приличия он, как и Свяхин, сначала отказался. Дмитрий сидел, откинувшись на спинку стула, и довольно потягивал терпкий кисловатый напиток, чувствуя, что нервы на затылке даже и не думают хоть немного затвердеть и уж тем более спутаться в болезненный узел. К тому же яблочное отлично утоляло жажду и снимало с тела изнурённость от жаркого дня. Свяхин пыхтел папиросой, закинув ногу на ногу, и глядел на красное, точно уголёк в костре, раскрашенное закатом небо.
- Ну-с, товарищи, какие ваши мысли по этому поводу? – спросил он.
- По какому? – не понял Михаил Семёныч.
- По поводу наших странных мотыльков.
- Не знаю, - ответил Травников. – В этом сонном царстве действительно, похоже, ничего такого и не происходит. Тут даже после драк мирятся. Вообще ума не приложу, что с этими бабочками. Если это убийство, то неясен мотив, да и способ тоже. Не прокрался же к ним кто-то, когда все уже спать легли, чтобы вьюшку эту задвинуть. А если не убийство, то откуда тогда мотыльки взялись? Уж не сами же они прилетели аккурат каждому под язык.
- И то верно, - Свяхин пыхнул папиросой. – А ты, Михал Семёныч, что на этот счёт думаешь?
- Да я тоже ничего не понимаю, - пожал плечами участковый. – Знаю только, что не так просто всё в этом случае, уж слишком странный он. Васька-то, понятно дело, лишь бы меньше работать, поэтому и прикрыть всё хотел. Слава Богу, я пришёл на его место и сразу всё вскрыл, чувствую, нельзя это дело так просто оставлять. Но Дмитрий Саныч прав, у нас тут и впрямь сонное царство, все друг с другом дружат, уж я-то, как участковый, знаю. Не пойму, что случилось, но точно что-то нехорошее, вот нутром чую.
- А что, кстати, со старым участковым-то случилось? И почему тебя на его место поставили, ты ж не милиционер? – Травников тоже закурил, прикрыв спичку ладонью.
- Да печень у Васи накрылась, и сердечко впридачу, говорили ему не заливать глаза, а ему хоть хрен об редьку. А меня сюда попросили, потому как фронтовик я всю войну отсюда и до Берлина в разведке прошёл, ну, и школа милиции за плечами, хоть и в патруле.
- Ясно… А вот я слышал, что у вас тут суеверные люди живут, правда? – Свяхин смял в пальцах бычок.
- Да, достали, мочи нет. Ходят всё к этой продавщице за наговорами, церковь местную восстановить собираются и попа сюда подрядить, хоть ни одного крещёного нету! – начал возмущаться участковый. – Я им всем говорю: мы же коммунисты, что мы же войну без Бога выиграли, а этим хоть бы хрен. Тащатся к этой Зинке за бабкиными сказками, и хрен их редькой! Хотя, - тут он сбавил обороты, - травки-то она по-умному собирает. У нас вот, когда я воевал, был в роте якут один, так он тоже по лесу такого насобирает – потом всё, что хочешь, сделает. И примочки, и отвары, и всякое разное. Вот и из Зинки бы дурь повыбивать – пользу б одну приносила.
- Ясно-ясно, - Свяхин задумчиво мял в пальцах то, что осталось от папиросы
- А ты-то, Толь, что думаешь? – Травников повернулся к Свяхину.
- Я думаю, что у нас на руках ничего нет, как ты и сказал, пыль какая-то, - он сдул с пальцев пепел и, бросив комочек бумажки в блюдце для окурков, подобрался. – Но и с Михал Семёнычем я тоже согласен, здесь всё ой как не просто, так что, думаю, мы не зря приехали.
За беседой пролетело ещё часа полтора, солнце скатилось за верхушки сосен, и теперь над лесом раскинулась чистая тёмно-синяя шаль ночного неба, испещрённая сверкающими бисеринками звёзд. Травникова разморило, оказалось, домашнее вино и с одного стакана неплохо даёт в голову, так что теперь он сидел на стуле, уже вполуха слушая разговор участкового со Свяхиным. И смотрел на двух мотыльков, трепыхающихся под тёмным жестяным абажуром зажжённой под крышей веранды керосиновой лампы. Мотыльки по очереди ударялись о стекло в попытке добраться до заветного источника света, отскакивали от него, стукались об абажур и тут же устремлялись обратно к пламени. И всё снова повторялось. «Странно это всё, - думал Травников, - зачем вот им на свет лететь? Они ж сгорят. Или они этого не понимают? А может, и понимают, просто ничего другого им не остаётся».
- Ладно, - Дмитрий встал со стула и понял, что мир едва ощутимо покачнулся. «Хорошо всё-таки меня расслабило». – Спать пора, а то глаза закрываются.
- Да, точно, у тебя, Михал Семёныч, винцо-то в головушку знатно отдаёт, - засмеялся Свяхин. – Но я ещё немного, пожалуй, посижу, уж больно природа красивая.
- Да и меня пока не сморило, - согласился участковый. – А вино-то да, это у вас просто с непривычки.
- Ладно, доброй ночи, - сказал Дмитрий и не совсем твёрдой походкой направился в дом.
«И всё-таки что же здесь случилось, если случилось? - думал Травников, засыпая на пуховой подушке. - Нет, определённо что-то случилось».
Для нетерпеливых прода тут: https://t.me/suhorukowriter
И там и там я уже выложил все 5 частей)
