…каждая из нас, после Евы
платит за радость материнства кровью…
Дина Блон. Стигмата
Корней Иванович Чуковский в своём бессмертном произведении сделал положительными героями муху и комара (паразита и кровососа), наделив их такими человеческими качествами, как честность, порядочность, благородство, храбрость и самоотверженность. Более того, в поэме страсти (а как ещё назвать «Муху-цокотуху»?) он позволил насекомым (между прочим, задолго до Виктора Пелевина в «Жизни насекомых») пережить такое чувство, как любовь, пройти испытания ради неё и, в конце концов, подарил простое семейное счастье этой паре, закономерно отхеппиэндив историю свадьбой. С тех пор прошло почти 100 лет (впервые сказка была опубликована в 1924 году, наверняка в следующем году будем громко отмечать юбилей), а творцы и сейчас не прочь увидеть в различных кровососущих тварях личностей, способных к высоким чувствам. Потому совсем не удивительно, что стараниями кинематографистов, вампиры из исчадий зла превратились в прекрасных созданий и это не только в средней полосе, а по всему миру.
Современная вамп-истерия длится уже больше трёх десятилетий, с тех самых пор, как почтенный Френсис Форд Коппола открыл глаза миру, в 1992-м сняв своего «Дракулу». Но воистину пелена спала с глаз зрителя после «Сумерек», этой восхитительной (для девочек определённого возраста) четырёхсерийной киносаги о Великой Любви. Теперь он знает, что вампиры – не гниющие мертвяки, боящиеся света, спящие в гробах, превращающиеся в летучих мышей и сосущие кровь из людей. Совсем нет – это великолепные создания, соль земли и сахар мира, вершина цивилизации. Они не пьют человеческую кровь, только животных, ну, или, в крайнем случае, донорскую, то есть отданную людьми добровольно. А чтобы так – прямиком из живого человека, это средневековье какое-то, фу, мерзость, на пороге же XXI век, вы ещё лучиной пользоваться начните! Солнца вампиры не бояться, а просто не любят, чтобы не смущать простых людей, ведь солнечный свет делает кожу высших существ сверкающей, словно она покрыта сложносочинённой трёхслойной краской с перламутровыми вкраплениями, которой красят автомобили класса «премиум». И внешность упырей ушла далеко от классических представлений о ней: все вампиры – сплошь гэриолдманы, робертыпаттинсоны, да джонатанырисмайерсы – молодые боги и несокрушимые супермены ни дать ни взять.
Не остался в ту пору в стороне от актуального тренда и Джим Джармуш, через год после заключительного «Твайлайта» сняв свою ленту о влюблённых кровососах. Он вообще любит снимать «на злобу дня», но делает это так ненавязчиво, что попрекнуть его в спекуляции можно только будучи очень не в себе, или не видев ни одну из его картин. В отличие от спекуоянта-профессионала Павла Лунгина или спекулянта-эпатажника Ларса фон Триера, Джим Джармуш берётся за модные тренды только лишь для того, чтобы вывернуть их наизнанку в поисках истины. Швами наружу любая вещь становится честнее, и сразу видно, есть ли в ней тыльная сторона, внутреннее содержание или же это пустышка. Вот и в случае с вампирами, Джармуш, в отличие от многих своих коллег, имеющий весьма своеобразное и достаточно едкое чувство юмора, сделал очередной «ход конём», как и всегда (сдаётся, что в его кинематографических шахматах есть только эта фигура, настолько хитро выполнены все его партии). И если джармуш-вампиры тоже красивы, стильны, утончённы и высоко эстетичны (а разве может быть иначе, когда их воплощают на экране Тильда Суинтон, Том Хиддлстон, Миа Васиковска и Джон Хёрт?), но они же и циничны, и лицемерны, а ещё безвольны и слабохарактерны. Ну да, что с них взять – это же нечисть, как не крути.
Всё снятое Джармушем несёт на себе печать Джармуша, и всегда существенно отличается от принятых в кино канонов. Вестерн по Джармушу – это ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ВЕСТЕРН (нехорошо, конечно, так вот, прямо в середине текста, без предупреждения капслокать, но про «Мертвеца» хочется только большими буквами говорить – настолько он хорош). Гангстерский боевик от Джармуша получается не менее странным («Пёс-призрак: путь самурая»), как и самурайская притча (он же). Ни сентиментальная квест-мелодрама («Сломанные цветы»), ни визионерское spy-роад-муви, ни альманах бистро-нуар («Кофе и сигареты»), ни все остальные картины режиссёра (как снятые, так и, глубоко в это верю, ещё не снятые на данный момент), для каждой из которых можно придумать новый оригинальных жанр, не похожи на что-то ещё, кроме самого Джармуша. И эта их особенность характеризует режиссёра, как большого художника. Как можно узнать работы Гринуэя или Китано, Хичкока или Линча, начав смотреть где-то с середины, так можно распознать и Джармуша с любого места.
Джармпиры красивы, но не глянцевой красотой «Сумерек», не гламурной «Дракулы» Копполы, не брутальной «30 дней до рассвета». Здесь красота иная – она полна интеллекта, высокого искусства, это эстетика высшей пробы. Этих упырей назвать кровососами язык не поворачивается – гематофаги, не иначе. Учёные, мыслители, музыканты, художники, поэты, барды – все великие сыны человечества обязаны своими открытиями именно им. Струнный квинтет Шуберту подарил вампир Адам (Хиддлстон), а Шекспиру «Ромео и Джульетту» - вампир Марло (Хёрт), а вампиресса Ева (Суинтон), похоже, единственная, кого это заботит настолько, что она «хочет поговорить об этом». Самим авторам на это плевать, они – над бренностью мира.
На протяжении всего фильма мы убеждаемся в высоких моральных качествах Евы и Адама – четы-вампиров, любящих друг друга, пронёсших свою любовь через века всё такой же яркой и пламенной, какой она возникла в их сердцах впервые. Не счесть тех великих бедствий, людей и событий, которые они пережили за это время. Похоже, что они знают человечество с самого его рождения. Как знать, может, это те самые Адам и Ева, породившие род людской, а позже расставшиеся со своей природой, но лишь для того, чтобы навсегда остаться с ним рядом, ворчащими, но любящими родителями… Будь это не Джим Джармуш – на такой прекрасной ноте можно было бы фильм и закончить, но этот режиссёр не обойдётся без «червоточечки», а потому в последнем эпизоде фильма мы видим преображение гематофагов в упырей. Осудившие и прогнавшие сестру Евы Аву (Васиковска) за то, что она «выпила досуха» приятеля Адама – обычного зомби (так вампиры зовут простых людей), они сами готовы поступить так же, когда терпеть голод становится невмоготу. Никуда их суть не делась, и была спрятана лишь до поры, покуда нужда не вынудила их опять сосать кровь «по старинке» - не рюмочками за здравие, а клыками в яремную вену, за упокой.
И только излишняя сентиментальность Евы позволит молодым влюблённым, которых высокоморальные вампиры случайно приметили на улице и решили использовать в качестве добычи, спастись от смерти, и не быть выпитыми до конца. Но можно ли спасением назвать обращение из млекопитающих в кровососущих? Можно ли назвать жизнью вечный голод по крови?
Это все, что мы сделали здесь друг для друга,
Все пытаясь уйти навсегда из проклятого круга.
Александр Васильев. Время, назад!
ПС. Кое-что вдогонку
Пришла одна интересная мысль по поводу последнего эпизода. Допустим (это лишь допущение, измышлизмы по мотивам увиденного), что вампиров в мире Джармуша изначально существует определённое ограниченное количество, как некий орден. Появиться новый вампир может, только заступив на место старого - что-то наподобие этой схемы описано в пелевинском "Ампир V". Тогда понятно, почему вампиры не хотят обращать других (та же Ава), потому что обращение убивает "разносчика" вампиризма, а умирать им не хочется. Но Адам и так уже пресыщен своим существованием (даже пульку себе заказал для самострела), а Ева настолько его любит, что готова вместе с ним покинуть этот мир, хотя она-то как раз наслаждается своим существованием, ценит музыку, литературу, живопись, всякое прочее искусство. Потому перед нами трагическая история любовников-самоубийц. Но здесь самоубийство - символ нового рождения, обновления, перезагрузки. Потому такой резкий контраст между герметичным существованием вампиров (унылые и захламлённые, пусть и великолепно декорированные, апартаменты; депрессивная, пусть и очень красивая, музыка; безжизненная, лишённая жизненных сил и энергии, хотя и "высоко эстетичная" внешность) и внешним миром обычных людей - шумные улочки, полная жизни певица, румяные (прямо горячие на вид) молодые влюблённые под луной. Старый вампир требует свежей крови перерождения, и он её получит после того, как Адам и Ева собственноручно вычеркнут себя из списка живущих. И на этот раз они вновь виноваты в рождении нового бытия...
Если бы в выстроенном Джармушем пространстве-времени обращающий укус вампира был смертельным для него, то последний эпизод картины стал бы крещендо Симфонии Вечной Любви, которая готова погибнуть для того, чтобы переродиться вновь, в очередных влюблённых, ещё не знающих, что их ждёт, но бесстрашно и безрассудно готовых это встретить. И вот тогда (и только тогда) мы увидим исключительно высокие моральные качества главных героев, готовых погибнуть, уступив место другой паре. Они покидают выстроенный на крови свой личный Эдем взаимного чувства, уходят в небытие, оставляя свой пост новым смотрителям Рая.
Хотя, может, это и никакие не моральные качества, а просто критическое сочетание романтичности Евы, суицидальных наклонностей Адама и их многовекового чувства, которое заставляет скучать, страдать, дышать, жить и пить (кровь) в унисон.
Источник: ОП! Обыкновенный Постмодернизм (если нравится пост - прошу подписаться)
Другие мои отзывы на фильмы:
и сериалы:
