Чтобы лучше понять масштаб ущерба – пример из новейшей истории. В 1990-е годы к нам приезжали эксперты World Bank и проводили оценку некоторых активов России. Они оценили коллекцию (в то время она, конечно, была больше, чем в 1941 году, больше в разы, но не на порядок) в восемь триллионов американских долларов. Это, к слову, это больше, чем ВВП Российской Федерации.
Понятно, что это не рыночная цена, хотя бы потому, что целиком приобрести коллекцию ни одна страна (и тем более, корпорация) не в состоянии. Но вот желающих заполучить часть «вировского» собрания хватает и сейчас.
Почему же коллекция растений обладает такой огромной стоимостью? Сбор и сохранение биоразнообразия – это ключевая проблема XXI века. Например, когда в конце 1990-х гг. в Уганде произошла эпидемия стеблевой ржавчины и вся пшеница погибла, обратились в ВИР, там поработали с коллекцией, нашли доноров устойчивости и Уганда снова со своей пшеницей. Другой пример – в США нематода стала уничтожать посевы сои. Тоже обратились к коллекции ВИР, также нашлись необходимые доноры.
Но вернемся к периоду Великой Отечественной войны. Всего на оккупированной Германией территории оказалось более 100 научных учреждений СССР растениеводческого профиля. Были в их числе и подразделения ВИР. Бесследно исчезли в этот период коллекции растений и экспериментальный материал Пушкинских лабораторий ВИР (включая знаменитую на весь мир коллекцию гибридов), коллекции Майкопской опытной станции ВИР, Селекционно-генетического института (г. Одесса) и другие.
Частично нанесенный ущерб был оценен Чрезвычайной государственной комиссией (ЧГК) после освобождения Ленинградской области – по ее подсчетам, только из Пушкинских лабораторий было вывезено материалов и экспонатов на 8,5 миллионов рублей. Естественно, это только балансовая стоимость, научный ущерб от этого «биопиратсва» никто не подсчитывал.
Советская военная администрация (СВАГ) не вела целенаправленных поисков пропавших биоколлекций ни в Германии, ни в Австрии. Возможно, это было связано с преобладанием в науке в те годы лысенковского подхода, согласно которому эти коллекции ценности не представляли. Да и Управление сельского хозяйства и лесоводства СВАГ (в чью компетенцию попадало вывезенное имущество станций ВИР) возглавлял Семен Васильевич Чуенков, который в 1941 году вошел в экспертную комиссию «для документации вредительской работы арестованного б. директора Всесоюзного института растениеводства, академика Вавилова Н.И…» Было бы странно, если бы он вдруг озаботился вавиловским наследием.
Равно как и не заинтересовали его коллекции собранные экспедициями Института селекции Общества кайзера Вильгельма (ОКВ) и спецкомандами Ahnenerbe (полусекретная организация, созданная в рамках СС), которые и занимались «трофеями» с советской территории.
Между тем, эти организации в годы войны вели интенсивную научную работу. Гитлеровский «Генеральный план Ост – правовые, экономические и территориальные принципы» предусматривал возвращение «всей природы Германии» в дикое состояние. Или, говоря современным языком – превращение немецких земель в гигантский экопарк.
А вот территорию СССР планировалось беспощадно эксплуатировать, в том числе, для получения сельскохозяйственной продукции. Для этого на оккупированной территории была развернута деятельность Центра изучения восточных областей Имперского министерства продовольствия и сельского хозяйства, имевший сеть филиалов, в которых работало более 3000 сотрудников. В частности, они использовали захваченные коллекции ВИР для улучшения сортов сельскохозяйственных культур рейха (в том числе, их засухо- и морозоустойчивость). Очевидно, что выведенные ими образцы пригодились бы советским селекционерам в деле восстановления сельского хозяйства страны после войны. Но немцы успели вывезти их в Институт селекции ОКВ в Мюнхеберг. И там они «затерялись».
Значительную часть коллекции ВИР (хранившуюся в Ленинграде и окрестных станциях ВИР) не успели эвакуировать до начала блокады. С июня 1941 года по январь 1944 года она хранилась в здании на Исаакиевской площади. Оставшиеся сотрудники умирая от голода, не притронулись к экспонатам, понимая их ценность для страны. Но крысы, холод, влажность сделали свое дело. По данным той же ЧГК, занимавшейся оценкой потерь народного хозяйства СССР в годы войны, в этот период погибло более 40 000 образцов коллекции, стоимость которых была оценена почти в 2 млн. рублей.
С Павловской экспериментальной базы ВИР «Красный Пахарь» за время войны было уничтожено или вывезено немцами более 120 тысяч плодовых и ягодных деревьев и кустарников (включая уникальные гибриды, созданные селекционерами в предвоенные годы).
В 1945 году СССР и Германия поменялись ролями. Советское правительство инициировало «демонтаж» немецких научных институтов. Но тут научные интересы пострадали из-за политических мотивов (борьбу лысенковцев с «вейманизмом-морганизмом» никто не отменял). Из Института селекции ОКВ вывезли не коллекции (включая захваченные на территории СССР) и библиотеку, а холодильные установки, оборудование для теплиц, сельскохозяйственную технику…
Да и позже похищенные у нас растительные материалы и биоколлекции никто не пытался найти и вернуть в страну.
Но они вовсе не сгинули на территории послевоенной Германии. По крайней мере, не полностью. Материал Института селекции ОКВ был рассредоточен и спрятан в окрестных деревнях. В 1947 году он был собран под руководством некоего Х. Брюхера (в 1943-45 г.г. директора Интитута генетики растений Анненербе) и частично передан в генетические банки ФРГ, а частично, через Швецию, вывезен в Аргентину. Сам Брюхер также выехал в Аргентину где активно занимался селекционной работой (видимо, используя и материалы коллекции ВИР).
Другая часть захваченных гитлеровцами материалов изучалась в Альпийском институте сельского хозяйства (замок Штейнах). В 1945 году этот институт оказался в американской зоне оккупации и с этого момента ее следы теряются.
Третья часть была передана Институту исследования возделываемых растений ОКВ, созданному для выведения сортов культур, которыми планировалось засевать оккупированные территории на востоке, от Дуная до Урала. В 1945 году Институт переехал в Гатерслебен (глубинка, далекая от активных военных действий), успешно пережил разгром Германии и ныне является крупнейшим европейским генобанком.
Так, благодаря немецким мародерам и советским лысенковцам, значительная часть довоенного научного багажа генетиков СССР (и их наработок) была навсегда утеряна для нашей страны.
