Алина разглядывала трещину на фарфоровой чашке — подарке матери на двадцатипятилетие. "Как она разбилась?" Её пальцы дрожали, когда она провела по сколу. Внезапно в голове вспыхнуло воспоминание: его рука, сжимающая её запястье, крик: "Смотри, что ты наделала!", звон разбивающегося фарфора. Но было ли это вчера? Или месяц назад?

— Опять твои фокусы, — Максим вошёл на кухню, поправляя рукав рубашки. Алина заметила свежий порез на его пальце. — Вчера пришлось самому мыть посуду после твоей истерики. Ты даже не помнишь, как разбила чашку?

Губы Алины сами сложились в извиняющуюся улыбку. "Может, и правда забыла?" В горле стоял комок — она не могла вспомнить вчерашний вечер. Только обрывки: горький вкус чая, его голос: "Выпей, тебе нужно успокоиться", затем — провал.


Вечером она не нашла ключи. Обычно они лежали в вазочке у зеркала, но сегодня вазочка была пуста. Внезапно Алина заметила — на тумбочке стояла фотография, которой раньше не было: она и Максим на их первой годовщине. Только на фото её лицо было странно размыто, будто стёртое пальцем.

"Ты опять их куда-то засунула," — Максим покрутил пальцем у виска. "В прошлый раз нашла в морозильнике, помнишь? Рядом с твоими таблетками." Его рука легла ей на плечо, пальцы впились в кожу. "Может, пора снова к доктору? Ты опять забываешь принимать лекарства."

Перед сном Алина заглянула в сумочку — её ключи лежали в отдельном кармашке. "Как они туда попали?" Она достала их, и что-то ёкнуло внутри. На связке не было брелока с кошкой — того самого, что подарила Катя. Вместо него болтался новый — с выгравированной датой: 15 мая. День, когда она якобы "упала с лестницы".

Телефон зазвонил среди ночи. Алина проснулась от резкой боли в висках. На экране — "Мама".

"Алло?"

"Наконец-то берёшь трубку!" — голос матери звучал хрипло, будто она курила. "Максим сказал, ты опять не пришла на семейный ужин. Мы ждали тебя три часа!"

Алина сжала телефон. "Какой ужин?" Она не помнила никаких планов. "Мам, я..."

"Не оправдывайся! — мать резко кашлянула. — Ты разрушаешь свою жизнь! Он же ангел, терпит твои выходки. Помнишь, как ты вела себя на нашей последней встрече?"

Алина не помнила. Последнее, что всплывало в памяти — мать, целующая Максима в щёку и шепчущая: "Спасибо, что заботишься о моей девочке". Это было... когда? Месяц назад? Год?

Она открыла блокнот с важными датами. Лист с пометкой "Встреча с Катей 15.05" был аккуратно вырезан ножницами. Дрожащими пальцами Алина написала: "Максим врёт. Мать ему верит. Я не сумасшедшая".

Утром записи не было. На её месте красовалось: "Купить молоко и новые таблетки. Доктор звонил."

В ванной она разглядывала синяк на запястье. "Откуда он?" В зеркале её лицо казалось чужим — бледным, с тёмными кругами под глазами. На полке стояли пустые флаконы с лекарствами, которые она не помнила, что принимала.

Телефон завибрировал. Неизвестный номер.

"Алло?"

"Алина! Это Катя!" — голос подруги звучал сдавленно. "Где ты?! Мы тебя ищем три недели! Максим всем говорит, что ты в клинике, но я..."

Дверь в спальню скрипнула. Максим стоял на пороге с подносом. На нём — чашка с синими цветами, таблетки... и её телефон в его другой руке.

"Кто это, любимая?" — он улыбнулся. В глазах вспыхнуло что-то тёмное. "Опять твои голоса?"

За его спиной Алина заметила газету на столе. В колонке "Пропавшие без вести" было её фото. Датированное месяцем назад.