Тоненькие как паутина лучи восходящего солнца запутались в сетчатой дряблой занавеске старомодной спальни. Свет струями заливал лакированный светло-коричневый паркет и отражался в мутной глубине полированной поверхности полуоткрытой двери шифоньера. С кухни доносился звук воды, капающей из белесого от налета крана. Вода капала в залитую фарфоровую тарелку, оставшуюся немытой после вчерашнего завтрака. Егор не любил ужинать дома. А про обед он чаще всего забывал. Или делал вид, что забывал, дабы обдурить и запутать своего заклятого врага. Перед панцирной провисшей кроватью стояла пара стоптанных тапок. Какого они были цвета, никто уже и не помнил. Даже Егор. Сетка кровати пришла в движение. Две ноги опустились на пол, не попав на тапки. Егор сморщился. Его распирала ненависть, и душило раздражение. Даже дыхание сбилось. С третьей попытки ноги оказались обутыми. За сетчатой занавеской кипела жизнь. Автомобили рычали и визжали. Доносились детские крики и смех. Егор провел рукой по влажным волосам на голове. Накатили детские воспоминания. Краткие, но навязчивые. Он специально старался не прокручивать в памяти детали, но кто-то прокручивал их вместо него. Аленка из соседнего подъезда смотрела на него с отвращением, Артем - одноклассник надрывался от хохота. Рука с силой скользнула по влажным волосам. Ещё и ещё раз. Егор сморщился и с размаха ударил себя в лоб ладошкой. На завтрак была какая-то каша. Случайная муха лениво ползла по бледному боку желтеющего холодильника. Очередная тарелка ушла в мойку не помытой. Солнце катилось по небу как мяч по детской площадке. Никто не обращал на него никакого внимания. Проходя мимо зеркала в прихожей, Егор небрежно кинул злой взгляд на своего заклятого врага в отражении и с неистовой силой захлопнул входную дверь за ним. Сетчатая занавеска в спальне колыхнулась и снова замерла в неподвижности.

https://dzen.ru/id/68bfd24a66aae0548d6187d7

В мрачной солёной тишине пустого коридора пульсировала лишь старая лампа накаливания, отчаянно повисшая на колючей груди обшарпанного потолка. Коридор был пугающе пустым. Старый закостенелый линолеум на полу и засаленные обои в жутких цветочках на едва освещенных стенах. Сомнения были вчера. Сегодня они пропали. Они растаяли, как тает мороженное, выпавшее из пакета супермаркета прямиком в недра багажника машины, оставленной прямо на солнцепёке в жаркий день. Растаяли и пропали. Сомнения - удел нерешительных людей. Сегодня Егор был не из их числа. "А какого собственно черта они что-то обо мне подумают?" - пронеслось в его коротко стриженной голове. Лампа накаливания стала пульсировать чаще. Сегодня она была с Егором заодно. Кудрявая темнота в дальнем углу коридора пошла рябью. Она стала переливаться как дьявольский калейдоскоп из кристалликов угля. Невообразимые формы. Лики предков. Вязаный шарф. Лунное затмение. Егор прошел по коридору, не отрывая взгляд от мрачной свистопляски. День только начинался. Сколько нужно дней, чтобы наконец-таки осознать свое предназначение. Но не так, как в прошлый раз. Позавчера. То было ребячество, не более того. Егор смотрел на жизнь, и ему было все предельно ясно. Он тихо напевал старинную английскую песенку "A dragon flies with dragonflies", которую сочинил ещё в ноябре и писал очередной пост в Яндекс Дзене. Дьявольская тишина в углу коридора хитро улыбалась, одобряя звенящую решительность Егора. Лампа накаливания больше не светила. Егор выключил ее за ненадобностью. Из приоткрытого пропитанного дождями и слезами птиц окна доносились звуки хорошего настроения и запах уходящего лета. "Пусть все теперь знают," - подумал Егор и закрыл глаза от удовольствия, но душная тревога снова обхватила его шею своими холодными и мокрыми руками.


https://dzen.ru/id/68bfd24a66aae0548d6187d7

Алина разглядывала трещину на фарфоровой чашке — подарке матери на двадцатипятилетие. "Как она разбилась?" Её пальцы дрожали, когда она провела по сколу. Внезапно в голове вспыхнуло воспоминание: его рука, сжимающая её запястье, крик: "Смотри, что ты наделала!", звон разбивающегося фарфора. Но было ли это вчера? Или месяц назад?

— Опять твои фокусы, — Максим вошёл на кухню, поправляя рукав рубашки. Алина заметила свежий порез на его пальце. — Вчера пришлось самому мыть посуду после твоей истерики. Ты даже не помнишь, как разбила чашку?

Губы Алины сами сложились в извиняющуюся улыбку. "Может, и правда забыла?" В горле стоял комок — она не могла вспомнить вчерашний вечер. Только обрывки: горький вкус чая, его голос: "Выпей, тебе нужно успокоиться", затем — провал.


Вечером она не нашла ключи. Обычно они лежали в вазочке у зеркала, но сегодня вазочка была пуста. Внезапно Алина заметила — на тумбочке стояла фотография, которой раньше не было: она и Максим на их первой годовщине. Только на фото её лицо было странно размыто, будто стёртое пальцем.

"Ты опять их куда-то засунула," — Максим покрутил пальцем у виска. "В прошлый раз нашла в морозильнике, помнишь? Рядом с твоими таблетками." Его рука легла ей на плечо, пальцы впились в кожу. "Может, пора снова к доктору? Ты опять забываешь принимать лекарства."

Перед сном Алина заглянула в сумочку — её ключи лежали в отдельном кармашке. "Как они туда попали?" Она достала их, и что-то ёкнуло внутри. На связке не было брелока с кошкой — того самого, что подарила Катя. Вместо него болтался новый — с выгравированной датой: 15 мая. День, когда она якобы "упала с лестницы".

Телефон зазвонил среди ночи. Алина проснулась от резкой боли в висках. На экране — "Мама".

"Алло?"

"Наконец-то берёшь трубку!" — голос матери звучал хрипло, будто она курила. "Максим сказал, ты опять не пришла на семейный ужин. Мы ждали тебя три часа!"

Алина сжала телефон. "Какой ужин?" Она не помнила никаких планов. "Мам, я..."

"Не оправдывайся! — мать резко кашлянула. — Ты разрушаешь свою жизнь! Он же ангел, терпит твои выходки. Помнишь, как ты вела себя на нашей последней встрече?"

Алина не помнила. Последнее, что всплывало в памяти — мать, целующая Максима в щёку и шепчущая: "Спасибо, что заботишься о моей девочке". Это было... когда? Месяц назад? Год?

Она открыла блокнот с важными датами. Лист с пометкой "Встреча с Катей 15.05" был аккуратно вырезан ножницами. Дрожащими пальцами Алина написала: "Максим врёт. Мать ему верит. Я не сумасшедшая".

Утром записи не было. На её месте красовалось: "Купить молоко и новые таблетки. Доктор звонил."

В ванной она разглядывала синяк на запястье. "Откуда он?" В зеркале её лицо казалось чужим — бледным, с тёмными кругами под глазами. На полке стояли пустые флаконы с лекарствами, которые она не помнила, что принимала.

Телефон завибрировал. Неизвестный номер.

"Алло?"

"Алина! Это Катя!" — голос подруги звучал сдавленно. "Где ты?! Мы тебя ищем три недели! Максим всем говорит, что ты в клинике, но я..."

Дверь в спальню скрипнула. Максим стоял на пороге с подносом. На нём — чашка с синими цветами, таблетки... и её телефон в его другой руке.

"Кто это, любимая?" — он улыбнулся. В глазах вспыхнуло что-то тёмное. "Опять твои голоса?"

За его спиной Алина заметила газету на столе. В колонке "Пропавшие без вести" было её фото. Датированное месяцем назад.