Серия «Терапия психотравмы»

//Я здесь не буду рассматривать проживание горя, это отдельный, большой и важный процесс. Я хочу посмотреть на то, что идет параллельно с горем и что не принято обсуждать.//

Внутри человека, пережившего потерю близкого, может поселиться неосознанное убеждение, что это событие перечеркивает жизнь.

Тогда он ставит себе запрет на радость: так он пытается искупить вину перед тем, кто ушел навсегда, закрыть старые долги, оправдать свое существование. Эти ощущения обычно не осознаются, лишь на краю сознания мелькает мысль, что моя нормальная жизнь закончилась. Появляется уверенность, что окружающие ожидают от меня соответствующего поведения.

Годы идут, а установки остаются и влияют на жизненные решения.

На самом деле обстоятельства всегда разные, и потеря близкого может вызывать в нас самые разные чувства. Горе, принятие, облегчение и др. Не нужно соответствовать какому-то сценарию. Можно проживать то, что идет изнутри, выполнять работу горя, оставаясь собой.

На сеансах мы часто работаем с потерями, и после отработки эмоции горя нередко находим второй слой: стыд и вина за то, что живешь дальше, радуешься, влюбляешься, строишь планы. Мы прорабатываем эти конструкции, и клиент понимает, что они не нужны ни ему, ни ушедшему, а поэтому их можно отпустить.

То, что мы чувствуем в связи с любым событием – достаточно для его проживания. Мы не обязаны поддерживать какие-то образы и получать одобрение от других людей. Если есть беспокойство, что мои эмоции неправильные, неуместные – значит у него есть причина, и это повод поразбираться в себе.

Начало истории: любитель науки Лосяш изучает бактерии в капле воды под микроскопом. К нему в гости заходит Бараш и, не задумываясь, выпивает стоящий рядом стакан воды, но это оказалась не просто вода, а «объект изучения, в ней миллионы микроорганизмов». Бараш заглядывает в микроскоп, видит, что «они же живые!» и приходит в ужас от своего поступка. Он не мог предполагать, что в обычной воде есть кто-то живой. Происходит разрыв шаблона, психика строит логическую цепочку: «я их уничтожил, я – убийца!», и он проваливается в непереносимое чувство вины перед миром бактерий. Лосяш при этом дает понять, что ничего страшного не произошло, просто ему теперь нечего изучать, но Бараш уже не способен ничего воспринимать.

Так образуется психологическая травма:

а) неожиданное событие, приводящее в ступор;

б) мы с таким еще не сталкивались, не можем это логически объяснить;

в) мозг быстро, но ошибочно достраивает логику и создает установку, которая становится правилом жизни.

Бараш чувствует, что необходимо искупить вину, и находит решение: надо как-то защитить бактерии, они живые. И с этого момента он посвящает всю свою жизнь защите микроорганизмов.

Бараш запрещает друзьям выполнять обычные действия, так как при этом могут пострадать бактерии. Маразм доходит до того, что он заставляет всех ходить на ходулях, потому что «каждым своим шагом мы убиваем тысячи живых существ». Столкнувшись с сопротивлением адекватных друзей, отчаявшийся Бараш решает изолироваться от общества: «убивайте дальше, а я больше не могу, я один буду защищать природу!».

Затем эта установка разворачивается противоположным концом и бьет Бараша еще больнее: он узнает от Лосяша, что все выпитые с водой микроорганизмы продолжают жить внутри него. И снова шок: бактерии в нем двигаются, едят и размножаются. «Без моего разрешения? Так теперь защищать надо не их, а меня!». Вновь включается гиперконтроль, ведь «враг» повсюду, поэтому надо всё продезинфицировать. Свои интересы опять отходят на задний план, а вся энергия идет на отмывание домов друзей.

Копатыч во время намыливания его дома отмечает, что «я их и раньше не боялся. А потом ты решил их испугаться и все, хана теперь нормальной жизни». И Бараш делает логичный вывод: «дело вовсе не в бактериях, а в том, что я их испугался. И воевать надо не с микробами, а с нашими страхами! Они – корень всех бед». Но его психика уже сильно расшатана, поэтому он пускается на борьбу со страхами своих друзей с одержимостью маньяка. На этом серия заканчивается.

Бараш в целом прав, надо работать со страхами и убирать их причину – психотравму, только первый клиент в очереди к психологу – он сам. И делать это стоит не в невротическом угаре, а в нормальной терапии.

Потом ребенка нужно «вернуть в тело», особенно при испуге: выглаживать голову, грудь и спину, обнять – это поможет почувствовать тело, его границы, ощутить физическую безопасность.

Дальше, когда эмоции утихли – обсуждение события. Объясните ребенку на его уровне понимания, что произошло, почему, какие будут последствия. Как не допустить повторения. Задача: создать логическую цепочку, понимание причины и следствия. Ребёнок, если что, сделает это и сам, только выводы будут, скорее всего, неудачные – так появляются негативные установки. Дети склонны винить во всех бедах себя, поэтому обсуждения крайне важны.

Опять же ответственность взрослого – не передавать собственные негативные установки, а для этого их нужно осознать и что-то с ними сделать. («Доченька, папа так поступил, потому что все мужики козлы». Серьезно?)

В конце – проверка. Смотрим, как ведет себя ребенок, легко ли переключается на привычные темы. Если у него в целом ровный эмоциональный фон, то легко заметить, когда он подавлен, а когда уже в порядке.

Я использую этот алгоритм при любых поводах. Он же – основа терапевтического сеанса: взрослому тоже необходимо пройти эти этапы для освобождения психики от травмирующего опыта.

Проводить терапию психотравмы – это как рассказывать историю. У нее есть четкая последовательность и логика. Мы с клиентом в безопасной обстановке попадаем в самые мрачные моменты его биографии, чтобы раз и навсегда разобраться с монстрами, победить их и обрести свободу.

Посмотрим, из чего складывается сюжет истории или сеанса терапии.

Для начала нужна экспозиция – обстоятельства конфликта: что было вокруг, звуки, голоса, запахи и все то, что позволяет вновь очутиться в стрессовой ситуации и перепрожить ее.

История начинается с завязки, развития событий – в случае терапии вспоминаем, кто был рядом, что происходило, возраст клиента. Формулируем сложившиеся негативные установки, стереотипы поведения.

Кульминация – само драматическое событие, вызвавшее шок и разрыв шаблона. Здесь и живут наши монстры. Их нужно увидеть, пересчитать и вынести приговор.

Не нужно бояться снова попасть в эту ситуацию. Во-первых, сейчас вы в безопасности, во-вторых, тогда вы выжили, хотя, возможно, были намного младше и беззащитнее, значит сейчас все пройдет благополучно.

Развязка – теперь с монстрами можно сделать все, что угодно, все высказать, докричаться, побить, защититься и выразить все, что не получилось в исходной ситуации.

Кстати, монстров далеко не всегда нужно уничтожать. Иногда можно вернуть его восвояси к тому, кто его породил. Либо попросить его снять страшную маску и показать свое истинное лицо. Там может оказаться некто маленький и беззащитный: ребенок, котенок и пр. Он считает, что быть слабым опасно, поэтому приходится принимать страшный вид и нападать первым – такой у него способ выживать. Тогда мы объясняем малышу, что у него теперь есть надежная защита и опора – взрослая часть клиента – и он может быть собой, играть, радоваться и познавать мир.

Эпилог – клиент делает выводы из прожитой по-новому истории, формулирует новые правила жизни. И наблюдает в реальных ситуациях, что поменялось, стало простым и доступным, а что нужно доработать.