Серия «Рассказы»

Впрочем, надежда на успешное выполнение задания у Серого ещё была. И довольно обоснованная. Самая элита его отряда была в строю и успешно пережила два последних нападения безглазых, несмотря на их настырность. Правда, и количество этих тварей было не так чтобы очень уж большим…

– Серый, – окликнул его оператор, вырывая из тяжёлых мыслей. – Справа по ходу есть какое-то движение.

– Далеко?

– Восемьсот тринадцать метров.

– Они?

– Пока не понятно.

– Как далеко от бетонки? – уточнил Серый, пытаясь понять, получится пройти или придётся вступать в бой.

– Менее двухсот.

– Плохо, – в этих развалинах, бывших некогда довольно большим посёлком, двести метров для безглазых – вообще не расстояние. Не услышат, так почуют, даже нет смысла дрон уводить подальше в другую сторону. – Бром, что там слева?

– Минуту. – Оператор снова сфокусировался на прозрачном щитке шлема, и Сириус, лихо накренившись, ушёл на разведку.

Если он там ничего не обнаружит, можно будет попробовать обойти. Не факт, что они не наткнутся там на этих тварей, но, по крайней мере, с единичными особями и маленькими группами они справятся без проблем. Чего не скажешь о большом скоплении, которое дрон смог засечь практически за километр. Для сравнения, о двух прошлых нападениях он предупреждал за пару минут до того, как безглазые выскакивали из придорожных строений и разбавляющих их зарослей кустарников. Этих гадов очень сложно обнаружить: скрытные, прекрасно мимикрирующие, с температурой тела, равной температуре окружающей среды, и чертовски хитрые.

В предыдущем населённом пункте безглазые умудрились организовать ловушку группе Серого. Два приличных скопления Сириус увидел где-то за четыреста метров по разные стороны дороги там, где возвышались хищным оскалом остовы того, что некогда было огромным заводом. Они находились на приличном расстоянии от дороги, и Серый принял решение проскочить на тогда ещё живом бронетранспортёре, справедливо полагая, что эта мерзость даже если и успеет их засечь, то слишком поздно, чтобы догнать.

Расчёт был, в принципе, верный, и отряд по команде на полном ходу двинул вперёд. Не хватало только в этом расчёте всего-то одной мелочи – оценки умственных способностей противника, которого все считали лишь тупым и кровожадным порождением хаоса.

Сириус подал сигнал тревоги за несколько мгновений до того, как перед их транспортом рухнул здоровый кусок стены. Повреждения от столкновения были не критичные и можно было бы продолжить путь, если бы на зарывшийся носом в бетон бронетранспортёр не начала падать вторая стена.

Выскочить, к счастью, успели все. Как раз на выпрыгивающих со всех сторон безглазых. Немного, особей пятнадцать-двадцать – разминка для их отряда, вот только в это время дрон уже вовсю верещал о быстром приближении целой толпы тварей сразу с двух сторон. И был послан на упреждающее сокращение их численности. И он очень помог, конечно, обрушив на одну стаю стены завода (видимо, у них же и научился) и неплохо проредив вторую, но когда вся эта гадость практически одномоментно напала на отстреливающийся отряд, стало тяжело. Очень тяжело! Ну прям писец как тяжело!

В общем, отбились они ценой нескольких жизней и вот теперь идут впятером пешочком, пробираются медленно к своей цели. И сколько ещё впереди этих кровожадных, но совсем не таких уж и тупых тварей?..

– Чисто, кэп, – вырвал Серого из воспоминаний Бром. Сириус уже вернулся и кружил слева, высматривая наиболее безопасный и удобный путь.

– Двигаем, – решился лидер отряда, первым сходя с покорёженной бетонки в кусты, закрывающие проход меж двух полуобрушившихся домов.

Передвигались максимально аккуратно и осторожно, так как видимость была сильно ограничена. По сути, их единственным органом зрения сейчас выступал дрон, круживший в нескольких метрах над их головами. И пока он обнадёживающе молчал.

Среди окружавшей отряд разрухи периодически попадались практически целые дома, чудом уцелевшие в этой войне. Местами можно было заметить неплохо сохранившиеся автомобили, а в одном дворе они наткнулись на совсем целую детскую площадку.

– Безглазые тут что ли резвятся? – хмуро бросил Жила – правая рука и старый друг командира.

– У них нет детей, – возразил Бром, умудряющийся смотреть одновременно и на свой щиток, и по сторонам.

– А кто говорил про детей?

– А, ну если так… Кто этих тварей знает! Может, и резвятся.

– Да и дети у них могут быть, – встрял здоровенный Термит. Вообще, его все называли терминатором за то, что он всегда таскал с собой по ружью в каждой руке и неизменную ракетницу за спиной, но на заданиях сокращали до Термита. – То, что мы их никогда не видели, не значит, что их нет.

– Тоже верно. Но, если честно, насрать. – Жила походя пнул сдутый мячик, вяло отлетевший в сторону песочницы. – Если они есть и попадутся нам, то с ними будет то же, что и с их предками.

Молчание было лучшим подтверждением его слов.

Серый планировал провести отряд на расстоянии хотя бы в полтора километра от обнаруженного скопления безглазых, но крупный завал вынудил их пройти немного ближе. Всего метров на сто двадцать, не критично, хотя место крайне неудобное. Не нравилось оно Серому, ох, не нравилось.

Узкая, заросшая пробившейся в трещины асфальта травой дорога, зажатая между длинных пятиэтажных домов, смотрящих на людишек чёрными провалами выбитых окон. От серых унылых стен их отделял ряд тополей и берёзок, со своей яркой зеленью казавшихся здесь чем-то потусторонним, а подступавшие к самой дороге кусты не вызывали никакого доверия. Вся эта тихая безжизненная картина давила, угнетала и вызывала лишь одно желание: скорее покинуть это место.

Сириус планомерно и неустанно облетал окрестности, заглядывая, казалось, в каждую щель, каждое окно и каждый куст. Он знал своё дело, но он не был панацеей от безглазых, потому никто из идущих по этому подиуму под взорами призраков прошлого не расслаблялся ни на секунду. И хоть летающий помощник не обнаруживал опасности, всё могло измениться в одно мгновение.

– Они будто пялятся на меня из каждого окна, – недовольно буркнул Термит, поводя своими ружьями сразу по обеим сторонам дороги.

– Страшилок на ночь насмотрелся опять, вот и мерещится, – поддел его Жила. Бес, молчаливый, но самый меткий в отряде, лишь хмыкнул.

– Иди ты, – беззлобно огрызнулся здоровяк.

Серую стремительную тень, выскочившую из окна, они увидели только тогда, когда её в воздухе расстрелял дрон, на который она и прыгнула. Тень рухнула в кусты, с шумом ломая ветки. Секунды стояла абсолютная тишина, все надеялись, что это была единичная особь.

– Пош… – не успел договорить Серый, как из нескольких окон впереди и сзади полезли стремительные силуэты, пара мгновений и отряд оказался в окружении.

Никого понукать не пришлось, бойцы молниеносно образовали круг, но никто не стрелял, потому что безглазые тоже почему-то медлили. Это было очень странно, ведь прежде они всегда сразу бросались в атаку. Сириус завис, выцеливая окна, из которых продолжали уже медленнее выползать хищные твари, очевидно, его сдерживал Бром, тоже не понимающий, что происходит, и ожидающий приказа от командира.

А Серый медлил. Стая была не слишком большой – по силам его отряду, но место… Очень плохое место. Ни укрыться, ни спину прикрыть, сосредоточив огонь на одном направлении. Хреновая ситуация!

«Кэп! – раздалось в наушниках. – Сириус засёк движение той стаи, которую мы обходим. Идут в нашу сторону и быстро!»

«Зараза!»

– Ого-онь! – гаркнул Серый, и шесть стволов одновременно выплюнули плазменные очереди, выжигающие прыгнувшие на них серые тени. Ужасный, нечеловеческий, но уже такой привычный вой заполнил округу, он гулял по этому коридору, отскакивая от стен домов, играя в пустых квартирах и путаясь в древесных кронах.

Безглазые лезли напролом, как всегда, не жалея себя, они пытались дотянуться до людей, хоть немного, но пустить кровь, а там будет легче. Сириус носился над этой выжженной плазмой полянкой, крутился волчком, отстреливая и тех, что нападали на отряд, и тех, что продолжали вылезать из пустых окон.

Как назло, эти твари не кончались. Их становилось меньше, но они продолжали прибывать. А людям нужно было успеть, жизненно важно нужно было успеть уйти с этого гиблого места.

«Бром! – крикнул Серый в микрофон. – Где они?!»

Сириус на долю секунды прекратил стрельбу, взлетев вверх и вернувшись обратно.

«Четыреста метров, кэп! У нас не больше пары минут!»

«Отходим к тому дому! Здесь нам не выстоять! Пусть Сириус зачистит подход и идёт встречать гостей!»

Дрон охотно ринулся выполнять приказ, а отряд мелкими шажками двинулся к стене дома, в которой угадывался провал входа. Из окон уже не лезли безглазые, а значит, можно попытаться организовать там оборонительную позицию. Всяко лучше, чем на открытой местности.

Практически у самой стены, когда Сириус уже улетел навстречу набегающей стае, периферическое зрение Сергея уловило какое-то движение сверху, он вскинул голову и увидел падающую на них безглазую тварь, вскинул ружье, выстрелил, но серое тело с силой приложилось о шлем и правую руку, он запнулся и упал на корточки. Сервоприводы тихонько взвыли, собираясь вернуть его в вертикальное положение, и в этот миг всё вокруг погрузилось во тьму. Мир погас.

Несколько мгновений командир отряда сидел в полной тишине и темноте, пытаясь понять, что произошло, куда всё делось и что с его командой. Потом решительно встал, сделал несколько шагов, распахнул дверь и крикнул в коридор:

– Ма-а-ам! Ну мы же играем!

– А я тебя предупреждала! – донеслось гневное со стороны кухни. – Марш спать! Ночь на дворе!

Серый со вздохом захлопнул дверь и, подхватив разрывающийся от поступающих сообщений смартфон, плюхнулся на кровать. Опять просрали!

Коханов Дмитрий, август 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход | Серия Рассказы из фразы

Мой роман "Настоящий джентльмен"

На нервной почве захотелось в туалет, но он в другом конце коридора, а очередь в аудиторию совсем небольшая. Да и стоять и сходить с ума тут – тоже не выход. Лучше уж зайти, взять билет, посмотреть, попытаться у кого-то что-то спросить да сдаться на милость Петра Сергеевича, который, конечно, без малейших угрызений совести отправит на пересдачу. Но зато можно будет выдохнуть.

Дима решительно отлип от стенки, которую всё это время подпирал, и подошёл к двери. На него глянули с уважением и некоторой долей одобрения. Дверь резко, чуть ли не пинком, отворилась, и из аудитории вывалился Пашка – одногруппник и друг.

– О! Диман, здорова!

– Здорова! Ну как оно?

– Накакано! Не сдал, конечно, – гордо отчитался Пашка. – Я в бар! Тебя ждать?

– Жди, я быстро! – и нырнул в относительно небольшую и не слишком светлую комнату, которую все почему-то называли аудиторией, хотя обозначение «класс» ей подошло бы больше.

За партами через один и в шахматном порядке заседали по большей части встревоженные студенты с отчаянием в ищущих глазах. Дмитрий прошёл к столу Петра Сергеевича, оценивающим взглядом просканировавшего новую жертву, поздоровался и вытянул билет.

«Жопа!» – прокомментировал мозг увиденное на небольшом листке бумаги, а парень пробрался к свободной парте, уселся и порыскал глазами среди ближайших соседей, но ответом ему были такие же, полные отчаянной надежды, взгляды.

Как ни странно, тревога отступила. Сразу, как он прочёл свой билет. Просто схлынула, оставив после себя какое-то отстранённое облегчение. Стало легко и безразлично, ведь он всё равно ничего ровным счётом не знает по этому вопросу. Как и по другим, впрочем. А значит, нечего и суетиться, мысли потихоньку начали переключаться на Пашку, бар и хорошее окончание дня.

Вот только суровый пронзительный взгляд Петра Сергеевича продолжал нервировать. Он словно чувствовал, что у Димы в рукаве были припрятаны шпоры, о которых тот даже думать боялся, потому что пойманным со шпаргалкой о пересдаче можно было и не мечтать – завалит. Парень даже не знал, зачем вообще понаделал шпор, если изначально не собирался ими пользоваться. Быть может, для уверенности? Ну тогда, не сработало.

Промаявшись двадцать минут, в течение которых он усердно делал вид, что что-то пишет на своём листке, и дождавшись, когда Тайка из его группы, осчастливленная трояком, убежит из аудитории, Дмитрий встал и направился к столу преподавателя, чтобы сказать, что не готов, и в этот момент случилось страшное!

Шпоры на замахе вывалились из его рукава и снежинками закружились вокруг, оседая на грязный пол. В аудитории воцарилась гробовая тишина, Дима перестал дышать, не в силах поднять взгляд на преподавателя, со стороны которого уже надвигалась тяжёлая, давящая волна ярости. Это конец, теперь ему не сдать матанализ, сколько не ходи на пересдачи! Сердце вырывалось из груди, обида, прорывающаяся сквозь страх и отчаяние, разрывала душу.

– Так! – донеслось как гром среди ясного неба, и парень весь сжался, почувствовав себя маленьким и жалким. «Это конец, это конец…» – билось в голове. – Молодой человек! Мало того, что вы принесли на экзамен шпаргалки, так вы ещё и без штанов заявились!

«ЧТО?!»

Дима взглянул на свои ноги, и тяжёлое, удушающее отчаяние навалилось, накрыло его с головой.

– Твою!.. Какого!.. – беспомощно выкрикнул он, и в этот момент в глазах помутнело и сознание покинуло его, оставив одного в непроглядной тьме.

***

Дмитрий открыл глаза и в ужасе уставился на белый потолок, равнодушно взирающий на него с высоты пары метров. Мокрый и непонимающий он лежал и с минуту старался разобраться, в аудитории он ещё или уже в больнице. А может, в раю?.. Или он всё проспал, и идти уже никуда не надо. Но шпаргалки! И… штаны…

И вдруг он всё понял и с облегчением повернулся на бок, скидывая мокрое одеяло и ощущая, как побежали по мокрой коже мураши.

– Фух! – выдохнул он, успокаиваясь. – Мне же сегодня тридцать девять. Слава яйцам!

И спокойный уснул.

Коханов Дмитрий, 11 августа 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход

Мой роман "Настоящий джентльмен"

– Да с чего ты вообще взял, что в них вампиры должны быть?

– Так говорят! – авторитетно заявил он, поднимая вверх для придания большего веса своему заявлению указательный палец. – Этим легендам уже… несколько веков! Они не могут быть основаны на пустом месте, за ними должно что-то стоять.

– Но ты же сам только что сказал, что вампиров не существует, – развёл я руками.

– Ну да.

– Так значит, хрень полная – эти легенды! – я уже начинал беситься от маразма, которым несло от нашего разговора за километр.

– Для меня – да, а для тебя, выходит, нет, раз ты веришь в вампиров, – ничуть не смутился Лёха, чем вызвал у меня с трудом подавленный приступ бешенства. Что за извращённая логика?! Издевательство какое-то, мазохизм чистой воды!

– Но я не верю в эти сраные легенды! – взвыл я, пытаясь прожечь его насквозь своим взглядом. К сожалению, безрезультатно. – Что вампирам делать в пещерах?! Пещерные вампиры!.. Пф-ф… Ничего тупее не слышал!

– И тем не менее, – абсолютно спокойно и ничуть не сомневаясь в своих измышлениях, продолжил он. – Раз есть легенды, значит они существуют.

– Да ты же только что сказал, что не существуют!!!

– Верно…

Я в ярости схватил здоровую раскрывшуюся шишку и с огромным удовольствием запустил ею в его бесячий затылок.

– Ай-й… Ты чего?

– Заткнись, на хрен! – подбирая следующий снаряд, велел я. – Какого чёрта ты забыл на инженерно-техническом? Тебе прямая дорога на философский или в школу политики! Во! Точно! Вот где бы ты точно нашёл своё призвание! И я бы тебя никогда не встретил, только обсирал бы, когда по телевизору видел.

– Да ладно тебе, чего ты так разнер… ай! Хватит! Ай-й! Всё, молчу!

Я на всякий случай зажал в ладони два снаряда для быстрого реагирования на возможное нарушение режима тишины. Этот доморощенный вампиролог периодически кидал на меня обиженные взгляды, но, увидев шишки, которые я тут же демонстрировал ему, молча отворачивался.

И зачем я продолжаю за ним шагать? Конечно, учитывая, сколько мы уже прошли, разворачиваться глупо, но как же хочется. А ещё сильнее хочется хорошенько так, с оттяжечкой, пнуть его под тощий зад! Я уже начал примериваться, подходя поближе и даже поджав от предвкушения губы, но тут он остановился и высокопарно произнёс:

– Пришли!

Я огорчённо выдохнул, обогнул его и посмотрел на ничем особо не примечательный холмик высотой мне по плечи. Покрытый насыщенным зелёным моховым ковром и вездесущими кустиками лесных ягод, он ничем не выделялся из окружающей лесной действительности.

– И что?

– Пойдём, – мотнул он своей кучерявой башкой.

Мы обошли холм слева, и оказалось, что он не похож на прыщ на теле земли, как мне показалось сначала, а вытянут метров на десять и старая могучая ель растёт прямо из него, а не за ним. А между мощных узловатых корней, огромными чешуйчатыми червями впивающихся в землю, притаился чёрный зев хода, уходящего куда-то вглубь этого милого холмика. Размеры входа были отнюдь не впечатляющими, и чтобы туда пролезть, нам нужно было бы встать на карачки и ещё пригнуться. Чего мне, по правде, делать совсем не хотелось.

– Повторюсь, – скептически глянул я на Лёху. – И что?

– В смысле – и что? Полезли!

И он, скинув рюкзак, первым упал на четвереньки и, толкая его перед собой, сунулся в дыру. Я от неожиданности потерял пару мгновений и, с остервенением послав свою ногу вслед за его мелькнувшим задом, промазал самую малость, поскользнувшись на мху и с чертыханьем завалившись на бок.

– Ну я тебе ещё отомщу, – прошипел я, стягивая рюкзак и протискиваясь следом. – Политик-спелеолог, блин…

Пещера, уходящая вниз под небольшим уклоном, встретила меня непроглядной тьмой, поскольку моя тушка успешно заслонила собой весь идущий снаружи свет. Тихо выругавшись, я с некоторым трудом просунул руку назад и пошарил по карманам, выудил фонарь и, направив вперёд, включил. Никого. Насколько можно было разглядеть уходящий в черноту туннель. Быстро ползает, червяк!

Я взял фонарь в рот и полез дальше. Метрах в шести передо мной свет от фонаря полностью терялся в клубящейся там тьме. И, что странно, тьма эта приближалась по мере моего продвижения вперёд, вместо того чтобы держаться на одном расстоянии. Было это до неприличия жутко, но смутить меня уже не могло, ибо лезть обратно жопой вперёд меня могли заставить, пожалуй, только вылезшие навстречу вампиры.

Впрочем, совсем скоро причина такого явления стала вполне понятна и абсолютно банальна – туннель выходил в довольно просторную пещеру. Посветив фонариком вверх, я аккуратно поднялся, на удивление не ударившись головой, – свод тут был довольно высоко. Пошарив лучом по сторонам и не выудив им приятеля, раздражённо позвал:

– Надеюсь, тебя уже вампиры сожрали!

И сам чуть не обделался от неожиданно накинувшегося на меня со всех сторон эха.

– Иди сюда, – донёсся откуда-то голос Лёхи, и впереди справа вынырнул из темноты и зашарил по сторонам ответный луч. – И нечего так орать.

Я глубоко вздохнул, пытаясь засунуть свою злость подальше, и пошёл в его сторону. Оказалось, что он уже влез в следующий проход, – немногим просторнее первого.

– Ты чего такой медленный? – наехал на меня этот наглец.

– Да иди ты в задницу. Я вообще не хотел… и не хочу тут находиться.

– Ладно, – примирительно бросил он, разворачиваясь и исчезая в новом туннеле. – Пошли.

У-у-у! Иногда я своего приятеля выношу просто с огромнейшим трудом, титаническим усилием воли останавливая себя от греховного братоубийства. Как сейчас, например!..

Этот туннель оказался не в пример длиннее предыдущего, но зато уже через пару десятков шагов вырос достаточно, чтобы мы могли шагать по нему, пригибаясь самую малость, а потом и вовсе позволил выпрямиться в полный рост. Я водил по тёмным плотным стенам фонарём, выхватывая торчащие тут и там кривые коренья и свисающие тонкие корешки. Один раз я споткнулся об один из таких корней, ткнувшись лицом в рюкзак шагающего впереди Лёхи, после чего стал больше внимания уделять тому, что происходит у меня под ногами.

Мимо нас, то обгоняя, то, наоборот, встречая, проносились сквозняки, периодически завывая где-то впереди одиноким волком, что заставляло стада мурашек выбегать из своих загонов и ошалело носиться вдоль хребта.

Мне это подземное путешествие ни капельки не нравилось. Я ощущал себя хоббитом, бредущим по опасным тёмным коридорам логова Шелоб, вот-вот мы вляпаемся в растянутую ею паутину, услышим шёпот и… Ну, на хрен! И без таких мыслей неуютно…

Туннель кончился неожиданно, и мы вывалились в очередную тёмную пещеру. Судя по теряющимся лучам света наших фонариков, довольно просторную. Зловещие тени плавали на периферии освещаемого пространства, но стоило направить в их сторону луч – убегали прочь, словно нечто живое и не желающее, чтобы его заметили. До поры…

– Куда дальше, пещерный человек? – с нескрываемым сарказмом поинтересовался я.

– Не знаю, – пожал в ответ плечами Лёха. – Давай осмотримся. – И двинулся налево вдоль стены.

Ну чудесно! Забрели в тёмную задницу и давай в ней осматриваться! Что тут вообще осматривать? Не видно ж ни черта!

Поборов желание запустить в медленно удаляющегося товарища фонариком, я двинулся вдоль уходящей вправо стены, подсвечивая то её, то твёрдый, видимо, каменный, пол. Эхо шагов, как моих, так и Лёхиных, гуляло под теряющимся вверху сводом, многократно отскакивая от стен и создавая жутковатое ощущение, что мы тут далеко не одни. В эту неуютную мелодию вплетались звуки камешков, скрипнувших под ботинком, шуршание осыпавшейся маленьким ручейком земли, шёпот ветра, вальсирующего в этой природной зале. И душераздирающее подвывание сквозняка, куда ж без него, бр-р-р…

Через пару десятков шагов, уже поняв, что стена пещеры имеет постоянный плавный изгиб, я решил глянуть, где там Лёха, и развернулся, выглядывая отсветы его фонаря в кромешной тьме подземелья. Моей ошибкой было то, что я не перестал идти, а потому не мог заметить то, что послужило катализатором дальнейших событий и наших поисков в целом.

Моя нога вдруг не нашла опоры при очередном шаге, проваливаясь в какую-то грёбаную дыру и увлекая за собой тело. Я с приглушённым воплем ухнул в бездну, раскинув руки и попытавшись ухватиться хоть за что-нибудь, но лишь набил земли себе под ногти. Полёт был захватывающим, но, к счастью, недолгим. Уже через пару мгновений я сидел и стирал с лица, приложившегося о стену провала, сухую землю. Каким-то чудом я ничего не подвернул и лишь хорошенько приложился правым боком и тем же полупопием при приземлении.

– Твою! Мать! – позвал я оставшегося наверху Лёху, запустив целый «сломанный телефон».

Продолжая отплёвываться, стал шарить вокруг себя рукой в поисках выпущенного фонарика. Здесь было душно и затхло, очевидно, эта пещера была несквозной и, скорее всего, небольшой. Идеальное место для какого-нибудь вампирского саркофага. Может, пошутить над этим умником? Если он собирается меня искать, конечно…

– Эй-й, – раздался откуда-то сверху неуверенный голос. – Ты там живо-ой?

– Живой, – откликнулся я, так и не найдя своего фонарика и аккуратно поднимаясь.

– А где ты, вообще?

– Уже близко. Увидишь дыру в полу у стены – вот я там.

– А, ага.

Сверху мелькнул трепыхающийся неуверенный лучик света, сразу пропав, но спустя мгновение снова появившись уже полноценным, нацеленным на меня лучом. Оказалось, я стоял прямо под провалом. До заглядывающей в проём морды моего товарища было метра три. Блин, хорошо, тут внизу земля, а не камень!

– Ну как ты? Что там у тебя?

– Погоди. – Я заозирался. – Опусти фонарь пониже… О, вот он.

Подняв свой фонарик, включил и направил вглубь, разглядывая действительно небольшую пещеру сквозь кружащиеся в воздухе пылинки, поднятые, видимо, моим неожиданным появлением. Ничего необычного – всё те же голые земляные стены и свод и торчащие из них корни. И никаких выходов, кроме того, из которого я вылетел.

– Ну? – нетерпеливо поторопили меня сверху.

– Тут какая-то прямоугольная глыба. Походу, каменная.

– Да ну! Гонишь!

– Ну спускайся, сам посмотри.

Повисло молчание, означающее, скорее всего, напряжённую работу мысли моего товарища, в котором сейчас боролись два начала: лень и любопытство. А первое подкреплялось ещё и недоверием, но в итоге сверху зашуршало, свет оттуда дёрнулся и пропал, а я услышал сдавленной «Щас». Что ж, вот и она, моя месть! Я злорадно оскалился, отходя от дырки, в которую вывалился канат, коричневой змеёй размотавшись по земле.

Вскоре в отверстии показались ноги, потом задница, подсвеченная моим фонарём, всё это на миг замерло и с глухим «Х-хэ» вывалилось окончательно, приземлившись и сразу же обернувшись. Я светил прямо в лицо Лёхи, и ему пришлось закрыться рукой, недовольно потребовав убрать фонарь. Я так и сделал, просто выключив его.

– Ну ты чего! – возмутился мой товарищ, оставшийся в темноте и ещё не подозревающий о моей страшной мести. – Прикалываешься что ли? Заняться тебе нечем, блин.

Он зашарил по поясу в поисках своего фонарика, но я уже успел бесшумно подойти сзади и вытащить его. Мне почему-то теперь казалось, что такая месть будет самой что ни на есть лучшей для этого бесячего умника. Пусть он убедится в моей правоте, а не я в его.

– Блин, где же он? – напряжённо суетился Лёха, лапая себя уже по всем карманам. – Эй, чувак, ты где? Включи, блин, свет, это не смешно!

А мне свет уже был ни к чему, я прекрасно видел его испуганные глаза, шарящие по непроглядной черноте подземелья, его трясущиеся руки, его тонкую шею с такой манящей толстой и пульсирующей венкой. Мне тоже было не смешно, но я торжествовал, стоя прямо за его спиной и раскрывая рот с удлиняющимися клыками. Вампиры существуют, друг мой, и сейчас ты в этом убедишься.

Я включил направленный вверх фонарь, и его свет подсветил моё искажённое предвкушением лицо снизу. Лёха дёрнулся от неожиданности, обернулся, и в его глазах вспыхнул первобытный ужас, который я мгновенно уловил в исходящем от него запахе. О, этот непередаваемый аромат, такой сладкий и манящий!

Я подмигнул своему товарищу и, прежде чем он заорал, молниеносным движением впился в его шею.

Коханов Дмитрий, июнь 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход

Мой роман "Настоящий джентльмен"

Пред мои не выспавшиеся очи предстал детина богатырского сложения с куцей косматой бородой и растрёпанной шевелюрой. Из-под просаленной-пересаленной майки рыжего когда-то цвета нависало на грязно-зелёные шорты внушительных объёмов пузо, с придурковатого лица неуверенно щерилась дырявая улыбка. Несмотря на только переваливший за середину июнь, цвет его кожи был близок по оттенку к хорошо прожаренному тосту.

– Ага, – радостно закивал детина. – Ну тадысь прошу проследовать в мой лымузын!

И пошлёпал подгоняющими его по пяткам шлёпками в сторону, ну а мы – за ним. «Лымузыном» оказался задрюченный (извините за мой французский, но другого слова тут не подобрать) в хлам уазик, бороздящий местные просторы ещё, видимо, с горбачёвских времён. Двери в нём не запирались, тента не было, что, пожалуй, и к лучшему, а на окрашенном в коричневый цвет кузове ржавчина становилась видна только вблизи.

Детина пронзительно скрипнул водительской дверью и лихо водрузил на замученное кресло свою тушу, раскачав заслуженный транспорт. Я, оценив внешний вид подпопников спереди и сзади, сделал выбор в пользу переднего, ну а Петьке выбора уже не осталось – будет стимул развиваться и расти по служебной лестнице.

Уазик на удивление резво завёлся, детина с хрустом со второго раза вогнал рычаг на место первой передачи и мы поехали. Описывать дорогу особо не буду, она, в целом, была ничего, пока под колёсами был относительно ровный асфальт, а в остальное время всё моё внимание было сосредоточено на том, чтобы из кабины не выпрыгнуть, ибо ремней в этом чуде советского автопрома не нашлось. Как ещё двери, обрамлённые щелями толщиной в палец, не открывались – ума не приложу.

И лишь когда наш транспорт остановился наконец у свежевыкрашенных коровников, я с ужасом вспомнил о своём помощнике и обернулся, уверенный, что мы его потеряли по дороге. Но тот, уцепившись обеими руками за низ дивана и расперев ноги под передние кресла, очумелыми глазами пялился на меня, на голове его залихватски топорщилась свежеуложенная в стиле «панк» шевелюра. Моргнув друг другу, мы спешно полезли прочь из этой адской колесницы.

– Ну, бывайте, братцы! – махнул нам на прощание детина, так и не изволивший представиться. – А мне пора.

И, обдав нас пылью, был таков. Я огляделся, заметив на огороженной обычным сетчатым забором территории несколько вполне современных автомобилей, и догадался, как сильно нас тут ждут.

– Ну, пойдём что ли, Петька, знакомиться, – хлопнул я помощника по спине, выбив облачко пыли, и мы со вздохом пошли в сторону будочки у прохода на территорию фермы.

Подробно тут всё расписывать не буду – нет в этом никакой необходимости. Скажу, что с местными мы в итоге довольно быстро нашли общий язык. Управляющий оказался мужиком соображающим и опытным, что, конечно, хорошо – не придётся заморачиваться с поиском нового. Он же нас и определил на постой в дом своей тётки, которая уехала в город к детям на месяц.

Автоматизация здесь хромала, это да, ну ничего – исправим. Управляющий, Вадим Геннадьевич, сказал, что прошлые владельцы денег на это не давали, предпочитая полагаться на доярок, которых тут в поте лица трудилось аж три штуки личного состава. И то одна уже давно на пенсии, который год уйти грозится. В общем, доярок я успокоил, сказал, что без работы не останутся, будем переучивать на операторов доилок.

Ну а с качеством всё в целом было очень даже неплохо, гигиенические нормы соблюдались, молочко ферма выдавала прекрасное, с удовольствием с Петькой его пили ещё и с собой потом увезли.

Самым же интересным персонажем на ферме оказался сторож – забавный такой мужичок, общительный, мог и пошутить и что-то на серьёзных щах выдать и даже жизни поучить. Единственное, выпивал, но не критично – без запоев, потому было решено и его оставить, но внушение на всякий случай сделать.

Он-то нам и рассказал среди прочих баек про местного быка по имени Борька. Жил он в деревне, у одного из местных, и его услугами иногда пользовались, так как был молод, статен и породист до аристократизма. А ещё всех коров местных своими считал, а потому очень ревностно относился к людям, которые их обхаживали. К местным ещё более-менее притерпелся, а вот чужаков рядом со своими тёлками не выносил.

– Так что вы поосторожнее тут, – увещевал Роман Светович нас с Петькой. Вообще, мне кажется, он и бухал-то в основном из-за своего отчества, ибо, кроме как Светиком, его тут и не звали. – Ежели вдруг встретите Борьку, вы с ним не спорьте, лучше соглашайтесь и обещайте, что коровок его не тронете. А то ведь он и вспылить может.

– А что, – не вдаваясь в подробности об общении с быком, решил я уточнить, – он не на привязи что ли?

– Так на привязи, до токмо иногда удирает, чтобы стадо своё проведать. Но он обычно никого не трогает, так, удостоверится, что всё хорошо, и к себе вернётся.

Обычно… Что ж, обнадёживающе. Состоялся разговор сей на второй день нашего пребывания на ферме, и за следующие четыре с Борькой мы так и не встретились. А вечером четвёртого дня Вадим Геннадьевич решил, что нужно нас достойно проводить, и выкатил стол. Мы с Петькой из вежливости согласились, но строго по чуть-чуть. И всё бы ничего, но местный самогон оказался до того ядрёным, что все, а мы – в особенности, быстро захмелели, и заканчивался наш вечер в компании сторожа, пары доярок и детины Никитки, который пил и не пьянел, у костра за забором. Стояла там за каким-то лешим лавка из бревна и пень перед ней (видимо, вот для таких застолий и стояли). Хотел я на следующий день распорядиться, чтоб убрали, да только какой смысл – новые ведь поставят!

В общем, наклюкались мы знатно и в какой-то момент абсолютно закономерно захотелось мне излить своё одухотворение благостное на природу-матушку. Так, чтоб и камыш шумел, и деревья гнулись, и… ну вы поняли. Отхожу я, значит, от костра подальше, вдыхаю свежий ночной воздух (благо, ветер не с коровников дул) и под мелодичные соловьиные трели расстёгиваю ширинку. Стою, вбираю благословение лугов и слышу медленный топот. Глухой такой, тяжёлый. Голову поворачиваю, а там тень здоровая стоит, на меня сверху двумя глазищами жёлтыми зырит. А над глазищами рога с мою руку длиной.

Я аж ссать перестал, просто пересох ручеёк и всё, ни в какую дальше. Стою, держу и смотрю, не в силах пошевелиться.

– Может, уберёшь? – кивнула тень.

– Ага… – стряхивая и убирая, соглашаюсь я. А в голове мысли так и роятся: «что этот чёрт тут забыл?», «не по мою ли душу?», «а может, белочка? Хотя, не похожа…» и подобные. Решил уточнить. – А что это чёрту от меня понадобилось?

– Какому чёрту?! – изумилась тень. – Ты, мужик, совсем тупой или пришибленный просто? Борька я, а ты не обзывайся, понял? И вообще, не нравишься ты мне, давай-ка ты со своим дружком вали из моей деревни и к тёлкам моим не приближайся! Ясно тебе?

Разговаривающий со мной Борька вряд ли уже мог напугать сильнее, чем здоровенный чёрт, прервавший мой вклад в природный круговорот воды, а потому я, приободрённый изрядной порцией самогона, ответил этому нахалу единственной всплывшей в голове фразой, лучше всего, на мой тогдашний взгляд, подходящей к моменту:

– Это наши коровы, и мы их доим!

Видимо, смелость в голову ударила, вот только откуда она взялась?.. А У Борьки от такой наглости глаза на лоб полезли – два жёлтых моргала округлились до размера дна моей кофейной кружки каждый и начали наливаться красным. Рога качнулись в мою сторону.

– Да ты в край охренел, петух ощипанный! – взревел бычара, топая копытом. – Ща я тебя так подою!.. – и что-то там ещё, чего я не разобрал, стартанув с места в галоп.

Ох, как я бежал! Мне б на Олимпиаду в тот момент, золото бы моё было! Как вылетел на костёр, сметя Светыча и пень вместе с самогоном и закуской, помню смутно. Убежал бы и дальше, да меня, бьющегося в истерике и орущего что-то про чертей поганых, скрутили и кое-как успокоили. Больше в тот вечер я не пил, взял за шкварник Петьку и пошёл домой, благо недалеко. А на следующий день уже и на вокзал…

Десять лет с той поры прошло, а я всё никак решить не могу, что это было. Почудилось мне спьяну или и в самом деле Борька перетереть приходил? Историю ту я никому тогда не рассказал, чтобы не засмеяли, хотя Светыч, наверное, понял бы и сказал что-то вроде: «Я ж тебя предупреждал, балда ты этакая!» В поезде Петьке поведал, взяв клятву, подкреплённую угрозой увольнения, что никому не разболтает, а он только постебался надо мной. И до сих пор стебётся иногда, зараза такая!..

В общем, морали особой не будет, разве что – слушайте местных, будучи в чужом краю. Так, на всякий случай…

Коханов Дмитрий, май 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход

Мой роман "Настоящий джентльмен"

– Все вы знаете эту легенду, а кто не знает, слушайте и запоминайте. – Лицо его подсвечивалось снизу пляшущим в ночи пламенем, вызывая стрёмные ассоциации, по нему будто ползали чёрные извивающиеся создания, временами заползая и выползая изо рта, ноздрей и глаз. – С незапамятных времён в глуши лесной, что к северу от нашей деревни, есть… МЕСТО. Страшное это место. Там нет ни болот, ни непролазного бурелома, но там всегда мрачно и очень ти-ихо. – Ванька сделал паузу и оглядел жмущихся друг к другу ребят. – Там не поют птицы, не ходят звери, там нет даже комаров – все боятся этого места. И никто не знает – почему, ведь никто оттуда не возвращался. Однако легенда гласит, что в этом месте сплетаются потоки светлой и тёмной энергий невероятной мощи. Такой, что там может исполнится самое заветное! – По небольшому пустырьку, где горел огонь, прошла волна сдавленного вздоха. – Но также может исполниться и самое пугающее. И никак невозможно угадать, что исполнится: заветное желание или самый страшный кошмар. Но зато достоверно известно, что каждый год из того леса не возвращаются один-два человека, среди которых всегда есть ребёнок!

Все разом ахнули. Я, если честно, тоже. Но не от страха, как многие, а от жгучего интереса. Стоит сказать, что я в те годы был совсем бесстрашным, даже немножечко безбашенным, а потому сразу решил, что в этом году я буду тем ребёнком. Правда, я всё-таки надеялся вернуться. Точнее, я просто не думал, что могу не вернуться, – это было для меня в тот момент фантастичнее самого факта существования того места.

В дальнейшей оживлённой дискуссии я уже не участвовал, вызнал, где приблизительно искать то место, попрощался и улизнул домой. Нужно было выспаться, чтобы с утра отправиться на поиски своего счастья. Почему с утра? Ну потому, что я же не дурак в ночи по лесам шастать! Там волки так-то, медведи всякие.

Выспался я просто великолепно! Позавтракал, напихал в свой рюкзак свежих пирожков, две банки лимонада, фонарик, верёвку, перочинный ножик, свистнутый у деда, и телефон, сказал бабуле, что иду с пацанами в поход вокруг деревни, и слинял.

Идти по лесу было легко и даже как-то весело: пели птицы, жужжали шмели, солнце пригревало голые руки, а впереди ждало моё счастье! Спустя часа полтора, наверное, я заметил, что стало как-то хмуро вокруг, несмотря на ясную погоду, по спине пробежал озноб – похолодало. Что ж, таким меня не напугать! Я, поняв, что двигаюсь в верном направлении, прибавил шаг и даже стал намурлыкивать какую-то песенку. И из-за этого не заметил, как и когда исчезли все остальные звуки. Вот от этого уже стало немного жутковато.

Я сбавил темп, решив, что место уже близко, а значит нельзя его случайно проскочить. Медленно, шаг за шагом, пробирался глубже в лес, и с каждым шагом лес становился мрачнее. Сердце забилось чаще – всё-таки не такой уж я и бесстрашный оказался. Тишина давила на уши и на нервы, вскоре я понял, что действительно боюсь, но не развернулся. Нет! Нельзя, я уже совсем близко!

Момент, когда оказался на том самом месте, я упустил. Даже не уверен, что его вообще можно было заметить. Всё вокруг просто вдруг замельтешило, закрутилось, потом пришли звуки! Разные, очень странные, их было много, но я их не узнавал. Эти звуки давили на меня сильнее, чем тишина, голова кружилась, непонятные образы крутились перед взором, смешивались и взрывались цветным фейерверком. Я почувствовал, что лечу. Нет! Падаю… Не знаю, просто не было земли, не было неба, только какой-то блевотный калейдоскоп вокруг. Хотелось орать, но никак не получалось.

Всё остановилось так же резко, как и завертелось. Я ошалело заозирался, пытаясь сообразить, где я и что я. Медленно, но увиденные образы начали складываться в цельную картинку, мой взор резко прояснился, глаза округлились и вслед за бровями полезли на лоб. «Этого не может быть!» – успел взвыть мозг, прежде чем сознание снесло паническим цунами, и я, вскочив со стула, истошно заорал:

– Не-е-е-ет!!!

– Ты чего?! – испуганно выглянул парень из-за соседнего монитора. – Уснул что ли?

– Не хочу-у-у!!! – продолжал я орать, пытаясь вырваться из капкана стола и стула, путаясь в его ножках, падая и пытаясь снова подняться. – Верните меня в детство!

Вокруг уже толпились мужчины и женщины, они смотрели на меня, кто с испугом, кто с сожалением, охали и вздыхали, а я лежал, свернувшись в клубок, и сквозь горькие слёзы шептал и шептал:

– Не хочу-у, не хочу-у тут бы-ыть, не надо-о-о…

Невысокий коричневый забор из новомодного штакетника, который отец обновил этой весной, заменив старый некрасивый профлист, манил почти всегда распахнутой калиткой, в которую парень, не сбавляя скорости, и въехал. Скользнул взглядом по закрытой парадной двери и, объехав дом, припарковался у заднего крыльца. Соскочив с велосипеда, постоял пару мгновений, вдыхая запах нагретой травы и прохладной сырости от бегущего за участком ручейка, схватил пакет и, раздвинув колышущийся полог, скользнул в дом.

– Ма-ам?!

– Приехал? – послышался нетерпеливый голос. – Ты где так долго катался? Давай скорей сюда, начинка уже давно готова!

Степан вприпрыжку ввалился на кухню, поставил пакет на столешницу маме под нос и, отойдя в гостиную, завалился на диван.

– Ма! Я с пацанами в футбол сегодня, хорошо?

– Когда?

– После обеда.

– Хорошо, иди, конечно. Много вас там будет?

– Не знаю пока. Может, десять или около того.

– Ну ладно, – мать уже вовсю замешивала тесто. – Только не допоздна!

– Окей, – парень поднялся и пошёл в свою комнату договариваться с друзьями.

– Обед через час! – прилетело ему в спину. – Предупреди сестру и отца, если увидишь!

Чирик в результате отмазался семейной поездкой в город с целью инспекции тамошних магазинов и торговых центров, мол, уже с утра укатили и только к вечеру вернутся. Ну, на нет и суда нет, как говорится. В общем-то, Чирик и не был особым любителем пинать мяч, но потусить с пацанами обычно без уважительной причины никогда не отказывался. Зато Лёха с Косоухим обещали быть – значит можно ожидать очередного представления. Эти двое обычно всегда играли в разных командах и практически каждый раз устраивали потасовку, что не мешало им после игры идти по домам в обнимку и, радостно горланя, вспоминать как они классно промяли друг другу бока.

Наскоро пообедав, Степан нацепил кроссы, махнул всем рукой и, в очередной раз зацепившись взглядом за закрытую входную дверь, направился к заднему выходу. Привычным движением вскочив в седло, выехал из-за дома, через калитку и рванул к дому Косоухого, где договорились встретиться.

Жил Марат, в простонародье – Косоухий, не слишком далеко, в двухэтажном таунхаусе на пять квартир в десяти минутах пешей прогулки. Соответственно, летящий на велосипеде Степан был у него уже минуты через три. К слову сказать, с ушами у Марата было всё в полном порядке, просто с фамилией немножко не повезло, о чём сам он нисколько не переживал.

Зарулив к заднему входу Маратовой квартиры, парень, не слезая с велосипеда, достал телефон, собираясь вызвонить Бориса, но вынырнувший из-за дальнего угла дома Алексей отвлёк его, взмахнув рукой и в несколько прыжков оказавшись рядом.

– Здоров, бро! – бросился он на друга с дружескими же объятиями.

– Привет, Лёха! А ты чего не на веле?

– Да колесо сегодня пробил, не успел ещё заклеить.

– Чуваки! – поздоровался вышедший из дома Марат, рассекая воздух перед собой козырьком надвинутой на нос кепки.

– И ты без вела? – удивился Степан.

– Ну-у, да-а…

– Эй, погоди-ка, – всмотрелся в друга Лёха, протягивая руку и приподнимая козырёк его кепки. – Ну-ка… это что такое?

– У-у-у, – присвистнул и Степан. – Это кто это тебе такой фингал поставил? Сеструха что ли?

– Да не, это папа с горяча оплеуху отвесил, психанул немного, – смущённо ответил Косоухий. – Сам виноват…

– Не может быть! – удивился Лёха.

– Гонишь! – не поверил и Стёпа, который знал Аркадия Серафимовича, как человека доброго, отзывчивого и, зная шебутной характер Марата, невероятно терпеливого. – Ты чего учудил-то?

– Ну… – замялся парень, вновь натягивая кепку на нос и понижая голос до шёпота. – Попытался дверь открыть.

– Вот ты чёрт! – восхитился Алексей. – Ты чем думал-то при предках открывать?

– Погоди, – взволнованным шёпотом перебил друга Степан. – Ты где ключ нашёл?

– Да нигде… Пойдёмте что ли, а то встали под окнами и выясняют.

Они быстрым шагом удалились от дома в направлении поля, на котором собирались поиграть в футбол, и Марат, вздохнув в ответ на требовательные взгляды друзей, продолжил:

– В общем, не знаю я, где этот ключ спрятан. Посмотрел в интернете, как отмычку сделать, ну и попробовал ею. А это, оказывается, ни фига не просто! Вот пока я ковырялся, папа и зашёл – ему отвёртка понадобилась, которая в доме лежала. Ну и всё… – Марат передёрнул плечами, вспоминая реакцию отца. – Я думал, прибьёт меня прямо там – орёт, руками машет, трясёт, рожа красная! Ещё и ремнём высек, сидеть больно теперь. Так что, чур, меня на спину не валить!

– Ну дела-а… – протянул Лёха, чуть отставая и прописывая товарищу «незаметный» пендаль.

– Ах ты скотина! – взвыл Косоухий и кинулся на ржущего друга.

Степан остановился и отсутствующим взглядом наблюдал за катающимися в пыли парнями. В любое другое время он бы или поржал над ними, или начал бы разнимать, предварительно обязательно поржав. Но сейчас он был полностью поглощён своими мыслями. Настолько, что вообще перестал воспринимать окружающую реальность.

Косоухий сделал то, о чём украдкой подумывал, наверное, каждый если не ребёнок, то мальчишка в этом посёлке. Ну ладно – не сделал, а только попытался. И поплатился за это будь здоров как. Что же там такого, что даже Аркадий Серафимович так вышел из себя, что выпорол и ударил по лицу сына за одну лишь попытку нарушить запрет? С одной стороны, это вселяло ещё больший страх, а с другой – разжигало любопытство похлеще керосина, выплеснутого на костёр.

Самого Степана эта пресловутая дверь бередила, сколько он себя помнил. Она манила его своей загадочностью, строгостью этого странного и бессмысленного запрета, придуманного ещё бог весть сколько десятилетий, а то и столетий назад. Почему никто никому не рассказал причину, по которой в их посёлке запрещено открывать входные двери чуть ли не под страхом смерти? Ни намёка, ни полуслова. Но зато все знают, что ни в коем случае нельзя, и передают это знание из поколения в поколение.

Неужели, за столько лет никто не задался этим вопросом? Неужели, никто и никогда их не открывал? Ну не может такого быть! Вон, даже Косоухий попытался, хоть и безуспешно. Значит, наверняка были и другие, но почему об этом ничего не известно?..

Это жгучее любопытство разъедало, подтачивало его страх перед запретом и перед неизвестностью. Возможно, знай он, где спрятан ключ от двери, давно бы уже попробовал её открыть, а так… так у него только догадки…

– Эй! Зомби, блин! – вырвал его из ступора голос. – Ты чего завис?

– А… Да так…

– Ты слышал, чё я сказал?

– Что? – попытался напрячь память Степан.

– Ребятам не говорить, что мне батя фингал поставил! Да вообще никому не говори. Для всех – это мы с Лёхой поцапались. Окей?

– Хорошо, – согласился Стёпа, с некоторым трудом возвращаясь в реальность. – Двинули?

Боря больше никого не нашёл, приведя на поле обещанных шестерых ребят, с которыми уже не спеша гонял мяч, разминаясь. Все пацаны были знакомыми, они быстро поделились на две команды пять на пять, скинулись, кто начинает, и ринулись в бой. В команде Степана на ворота встал Саня Боров, а сам он с удовольствием занял любимую позицию на правой бровке, где носился взад-вперёд как заведённый.

У них всегда получалась довольно удачная связка с юрким и быстрым Лёхой, который обычно занимал место нападающего, и они даже быстро повели в счёте, пока Лёха не сцепился с Маратом, играющим в защите соперника. Всё как обычно, в общем-то.

За почти час игры они успели сделать пару перерывов, один раз поменяться воротами, один раз перетасовать команды; Степан три раза вставал на ворота, но его быстро меняли по причине низкой вратарской квалификации, забил три гола сам и сделал пять голевых передач. В общем, вполне неплохо себя показал, а главное – набегался так, что забыл про терзающие его мысли. Ненадолго, правда.

После игры они ещё около часа просидели на полянке всей компанией, весело перешучиваясь, обсуждая игру и вообще всякое. Степан с Лёхой проводили до дома Косоухого, потому что было по пути, и, распрощавшись, разошлись. Уже въезжая на участок, Стёпа снова увидел входную дверь и недавние мысли нахлынули с новой силой. Практически крадучись, парень подошёл к крыльцу, затравленно огляделся и быстренько подёргал ручку двери. Разумеется, закрыта, на что он вообще надеялся?

Стёпа быстро, пока, не дай бог, кто-нибудь не заметил, отскочил от крыльца и привычно двинулся к чёрному входу, но в голове его зрела решимость. А за домом кипела бурная семейная деятельность, явно связанная с предстоящим ужином: отец разжигал огонь в мангале на специально оборудованной площадке, мама понемногу накрывала на стол в беседке, а сестрёнка носилась за игривым соседским котом, частенько захаживающим на такие семейные ужины.

Степан припарковал велосипед и пошёл изображать примерного сына, помогая сначала следить за огнём, потом насаживать на шампуры и жарить мясо. Когда оно было готово, все расселись за стол, наложили себе полные тарелки и Стёпе «вдруг» захотелось в туалет. Он, пообещав долго не задерживаться, выскочил из беседки и стремглав бросился в дом.

«Я только загляну! Одним глазком и сразу закрою!»

Первым делом он влетел в гостиную, подставил стул к шкафу и достал с верхней полки небольшую шкатулку, довольно старую на вид и какую-то даже ветхую. Совсем даже не факт, что ключ именно там, быть может, его ждёт фиаско и разочарованное возвращение к родным. Соскочив со стула, он побежал на кухню, взял маленький ножик и начал ковырять стык крышки со шкатулкой в районе замка.

Руки дрожали, нож постоянно соскакивал – парень торопился и очень переживал. По закону подлости в самый неподходящий момент кто-то может зачем-то заглянуть домой, и тогда он влип. Но отступать было поздно – сейчас или никогда!

Наконец замок с тихим хрустом поддался и крышка откинулась, представив взору Степана содержимое шкатулки. Ключ!

Это ключ!!! Он был прав!.. Скорее всего…

Лежащий в гордом одиночестве ключ не выглядел современным и вполне мог быть от дверного замка, который, визуально, очень давно не менялся. Стёпа дрожащими пальцами аккуратно, как нечто волшебное и чрезвычайно хрупкое, взял свою находку и поднял на уровень глаз, восхищённо и трепетно разглядывая. В общем-то, самый обычный и ничем особо не примечательный…

Скинув благоговейное оцепенение, он отлепился от столешницы и подлетел к двери, на всякий случай подёргал за ручку. Ноль реакции. Тогда, не в силах уже унять бешеное сердцебиение, парень всунул ключ в замок, сглотнул, набираясь решимости, и повернул.

Ничего не произошло. Кроме щелчка провернувшегося замка больше ничто не потревожило пространство вокруг. Степан открыл глаза, которые интуитивно закрыл прямо перед этим, и ещё дважды провернул ключ, после чего тот остановился.

Парень опасливо оглянулся на дверь, ведущую во двор, – никого. Он уже весь пропотел, но основной страх ушёл, стало спокойнее. Вытерев ладони о футболку, Степан взялся за ручку, на мгновение замешкался, глубоко вздохнул и толкнул дверь.

То, что он увидел, повергло его в шок, если не в благоговейный ужас. Уже не контролируя себя, он подался вперёд, широко распахивая дверь и выглядывая за порог.

«Это невероятно! Немыслимо!» – мелькали с бешеной скоростью мысли в пытающемся переварить увиденное мозгу.

Прямо за порогом его дома была пропасть. Не зелёная лужайка, как можно было бы подумать, а пугающая бездонная пропасть. Огромное пространство впереди, размеры которого сложно представить в их местности. Будто он стоит на краю горы, а дальше!.. А дальше что-то странное…

Где-то там, далеко впереди, пустое пространство будто заканчивалось, ограничивалось чем-то похожим на огромную стену, бесконечно уходящую во все стороны. И эта стена, похоже, начала двигаться…

Пространство вокруг вдруг закачалось, закружилось. Или это сам дом закачался в пространстве? Степан опомнился, вцепился в косяк и попытался закрыть дверь, но ноги поехали и он с криком вывалился из дома, повиснув на одной руке. Короткий вскрик его прервался неописуемым изумлением и паническим восторгом, когда он увидел снаружи свой дом, плоской хромированной фигуркой с выдавленными окошками болтающийся среди огромных ключей. Сверху ещё один, самый длинный, на огромной скорости мчался к невообразимо огромной чёрной двери.

Парень отчётливо понял, что в миг, когда ключ врежется в замочную скважину, резко останавливаясь, он ни за что не удержится, сорвётся и полетит в эту бездонную пропасть в поисках такого далёкого пола этого странного огромного мира.

Отчаяние волной захлестнуло Степана, смывая остатки былой решимости. Страх сковал тело и мозг, и парень просто смотрел безумными глазами на стремительно приближающуюся смерть.

– Стёпа! – донёсся до парализованного мозга звук. – Стёпа, ты где? Стё… Стёпушка, милый!!

Этот визг, так отличающийся от обычного маминого голоса, вырвал Степана из ступора, заставил оторвать взгляд от надвигающейся на него двери и посмотреть вверх, где мама, опершись о косяк, обеими руками сжимала его запястье, а перекошенное ужасом лицо кричало куда-то в дом:

– Се-ерге-е-ей!!!

Вот она опустила полный паники и страха взгляд на сына, попыталась вытащить его, но лишь немного приподняла.

– Стёпушка, хватайся за край! Вылезай!

– Не могу, – абсолютно отчётливо понял Степан, всё ещё сжимающий одной рукой дверную ручку. – Тогда мы не закроем дверь и она сломается. Уходи, мам!

Она не успела ответить ему, что никуда без него не уйдёт – в этот момент в поле зрения Степана с матами ворвался отец, схватил его за руку и так дёрнул, что хрустнуло и в локте, и в плече.

Неумолимая отцовская сила выдернула парня из страшного и захватывающего мира в тот момент, когда он уже отчётливо видел все мельчайшие неровности на металле огромной двери и прощался с жизнью, готовый размазаться по её поверхности маленькой незаметной букашкой. Они втроём повалились на пол, сзади отчётливо и громко хлопнула дверь. Мгновение они приходили в себя, свыкаясь с мыслью, что все действительно живы, потом мать бросилась на сына и заключила в крепкие объятия, рыдая в его волосы. Отец, первый порыв которого практически схлынул, подумал несколько секунд и обнял их обоих.

– Дурак, Стёпа, какой же ты дурак.

– Знаю, пап. Простите меня, пожалуйста, – прошептал он в ответ, тиская в ладони оторванную ручку. Нервы парнишки наконец не выдержали напряжения и капитулировали, он тихо и отчаянно заплакал. – Мне… просто было… инте… ресно…

– И ты думал, что запрет этот глуп и бессмыслен, – закончил за него отец. – Знаем-знаем, проходили.

Немного успокоившись, Степан вытер рукой слёзы и слегка отстранился от матери, чтобы видеть их глаза.

– Что это было?

Родители переглянулись, явно не слишком представляя, что сказать сыну.

– Я никогда не открывала дверь, Стёп. Мама, твоя бабушка Зоя, говорила мне, что там сгинул мой отец, однажды также из любопытства открыв дверь. Я боялась и к тому же была послушной девочкой, – с некоторым укором выделила она последние слова.

– А ты? – повернулся к отцу Степан.

– Я заглядывал один раз, – вздохнув, признался он. – Уже будучи взрослым, когда мы с твоей мамой только поселились здесь. Я лишь самую малость приоткрыл дверь. Мне повезло – ключи с… домом лежали на тумбочке или столе, и мне ничего особо не грозило, но увиденное так меня поразило, что я зарёкся когда-нибудь ещё это повторять. Наш мир здесь, там – это не для нас.

– Но почему было не сказать?!

– А ты считаешь, что от такого знания твоё любопытство не стало бы ещё больше? – прищурился отец, и Степан понял его правоту.

– Ну хотя бы заколотили бы эту чёртову дверь тогда, чтобы не было вообще никакой возможности её открыть!

– Да пытались, Стёпушка. Чего только не делали, но бесполезно это всё. Дерево гниёт на следующий день, а металл проржавеет насквозь за неделю. Единственное, что не ломается – это сама дверь и замок.

– Бред какой-то, – мотнул головой Степан. – А если снаружи зайти, куда попадёшь?

– Домой, – пожал плечами отец. – Снаружи это обычная дверь, но ты же не сможешь закрыть её изнутри, но оставить открытой снаружи. Верно?

– Верно…

– Пойдёмте уже кушать, – спохватилась мама, вставая с пола. – А то там Светик совсем, наверное, заскучала.

– С котом-то? – хмыкнул отец, подымаясь вслед за ней, но направляясь к двери, чтобы закрыть замок и забрать ключ. – Да они с Рыжиком могут часами беситься.

Степан тоже поднялся с пола, потёр саднящую коленку и направился за родителями, положив оторванную от двери ручку на комод. Взгляд его зацепился за вазочку, стоящую там же. Он остановился, глянул на спины родителей, потом быстро достал из вазочки свои ключи и снял с них брелок в виде домика, аккуратно положив его рядом на комод, после чего облегчённо побежал догонять маму с папой. Есть хотелось ужасно.

Коханов Дмитрий, февраль 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники

Мои стихи

Мой роман "Настоящий джентльмен"

Я слышу их! Они где-то рядом! Совсем недалеко, они словно играют со мной, окружают и гонят, гонят куда-то. Загоняют…

А-а-а! Сраное дерево! Хватаюсь за распоротый бок, но не от боли, которой не чувствую, а от страха, что из-за него потеряю скорость, упаду и тогда конец.

Кто они? Что они такое?! Я их не вижу, но чувствую, слышу, как кровожадно и вожделенно они хрипло воют где-то рядом, буквально за соседними деревьями. Слышу шуршащий перестук их ног… или лап, да, скорее – лап. Чую зловонное дыхание преисподней, из которой вырвались эти твари.

Но они не сами вырвались, их кто-то выпустил. Кто-то, кто пытал меня в том ужасном подвале или доме… Я не знаю, что это было, помню только душную вонючую тесноту, не разбавляемый ничем однообразный полумрак и эти жуткие тени, пронзающие меня насквозь, вырывающие куски моей души, высасывающие силы и желание жить. Я смог сбежать.

Не знаю, что нужно было им от меня, и не помню как, но я вырвался оттуда и теперь бегу, не сбавляя темпа, не останавливаясь, – бегу, пока могу. А они отправили погоню, и погоня бежит за мной, догоняет и загоняет.

Мерзкие деревья тоже пытаются меня остановить, задержать. Они подставляют свои корни под мои разбитые ноги, они тянутся ко мне своими острыми голыми ветками, стремясь поранить, схватить, затормозить… Я отмахиваюсь на бегу, практически не различая их, но ощущая, я отбиваю ветки изрезанными руками. Это должно быть очень больно, но я не чувствую – страх поглотил меня, страх лишил меня чувств.

Хрип справа! Оборачиваюсь на бегу и вижу пасть! Огромную зубастую пасть, летящую на меня. Спотыкаюсь, падаю, страшная челюсть щёлкает прямо надо мной, тяжёлая туша налетает, врезается в моё тело, и мы кубарем летим по земле, в спину врезаются камни и корни. Слышу алчное рычание прямо у самого уха.

Чёрт! Почему я снизу?! Что за?..

Тварь, стоящая на моей груди, бросается разинутой пастью к моему горлу. Выбрасываю вперёд руки и упираюсь ими в её морду, склизкую и холодную. Клыки щёлкают прямо перед носом, она рычит, её лапы рвут мою грудь, из пасти брызжет жгучая слюна, струйка этой гадости опускается на кожу, вызывая моментальный ожог.

Я ору, не от боли, но от дикого ужаса. Тварь сильнее меня, руки слабеют, ещё немного и они не выдержат её напора. Собираю остатки разума, смотрю в её красные, остервенелые моргала и кладу на них большие пальцы. Нажимаю со всей силы, вдавливая их в череп. Тварь взвыла, но только навалилась сильней.

Напрягаю руки, это всё – на большее мой организм не способен! Сейчас я сдамся…

Слышу хруст, вижу, как ломается её череп, и отрываю кусок глазницы с боковой костью. Тварь воет, хрипит, но не оставляет попытки меня загрызть. Закрываю глаза и вонзаю пальцы в открывшийся мозг, просовываю глубже, захватываю и вырываю кусок. Туша молча падает на меня. Тошнит. Сблёвываю желчью вбок.

С трудом вылезаю из-под дохлой твари, слышу многоголосый вой вокруг. Их много, очень много, и они радуются, что на одну голодную пасть стало меньше.

Бросаюсь дальше. Я всё ещё жив и я бегу. Я буду бежать, пока могу. А они будут бежать за мной, играя и нападая. Вдруг земля стала мягче, по инерции пробегаю несколько шагов и практически вязну по колено в какой-то болотине. В ужасе оборачиваюсь. Целая свора страшных шестилапых тварей застыла на краю болотины, рыча и подвывая в бессильной злобе, но не решаясь приблизиться.

Ага! Выкусили, мрази! Сквозь страх пробиваются бравада и лёгкая радость, но почти сразу приходит понимание и ещё больший страх. Чего боятся они?!

Поворачиваюсь вперёд, но там ничего не видно, опускаю взгляд и понимаю, что провалился почти по пах. В панике пытаюсь двинуться хоть куда-нибудь, но тщетно – ноги словно приросли. Вижу, как тону. Уже по пояс в грязной непонятной субстанции. Сзади скулят мерзкие твари, понимая, что потеряли свою добычу. А я понимаю, что пропал!

Не-е-ет!!! Субстанция уже у горла! Это конец! Не могу двигаться. Задираю лицо, чтобы хоть как-то отсрочить смерть, но это лишь секунды. Погружаюсь. Не хочу закрывать глаза, хочу видеть тусклый свет вверху и разочарованные рожи оставшихся без добычи тварей. Погружаюсь. Свет всё дальше, больше нет сил задерживать дыхание, лёгкие горят, грудная клетка бьётся в конвульсиях, пытаясь вдохнуть. Мне страшно!..

Вдыхаю.

И касаюсь ногами дна. Я жив. Я дышу здесь, внутри этой странной субстанции, но я не могу шевелиться. Медленно опускаюсь на спину, лежу смотрю на далёкий, еле различимый отсюда, свет. Сколько мне теперь лежать тут безвольной куклой, что со мной будет? Даже не могу закрыть глаза, обречённый навечно пялиться в одну далёкую точку. Туда, где я хотя бы был хозяином своего тела.

Чувствую что-то справа. Какую-то силу, сперва едва различимую, но быстро нарастающую. Она тянет меня! Тянет куда-то вниз! Будто сквозь поверхность, но я скашиваю глаза и вижу там что-то… что-то куда более ужасное, чем всё, что было со мной до этого! Я не могу описать это, но я чувствую, ощущаю весь исходящий оттуда смертельный ужас.

Паника взрывается внутри меня ядерной бомбой, пытаюсь орать, но не могу, пытаюсь биться в истерике, но не могу. А сила всё настойчивее тянет и тянет вниз.

Просыпаюсь! Я же проснулся!!! Почему меня по-прежнему что-то тянет вниз?! Мне невероятно страшно. Как так? Вот же моя комната, я лежу на кровати, но неведомая сила, будто из самой преисподней, пытается утянуть меня.

Нет… я ещё не проснулся. Но просыпаюсь. Медленно. Почему так медленно?! И почему всё сильнее и сильнее эта страшная сила?!

Ну вот, я точно проснулся, я полностью себя осознаю. Как осознаю и то, что вот-вот соскользну с кровати и полечу куда-то вниз, туда, где боль и страдания, где ужас – единственная эмоция! Не хочу! Не надо! Отпусти-и!!!

Открываю глаза… Моя комната в предрассветной полутьме, белый потолок с трещинами на штукатурке, светло-серое пятно окна. Я на кровати. На мокрой и смятой простыне. И ничто никуда меня не тянет.

Холодно. Берусь за край скомканного одеяла и натягиваю его на себя. Так потеплее, но всё равно мокро.

Сердце понемногу успокаивается. Осторожно поворачиваюсь набок, спиной к стене, и поджимаю ноги, скручиваясь под одеялом жалким комочком. Боюсь закрыть глаза.

Откуда в моей голове эта хрень?..

Сжимаю одну ладонь в другой под подбородком. Странно скользко. Достаю руки из-под одеяла, вглядываюсь в них, но ничего не вижу, слишком темно. На одной ладони медленно набухает капля, растягивается тягучей соплёй и, отрываясь, летит вниз.

Вздрагиваю от неожиданности. Что за фигня?! Встряхиваю руки, и с них слетает несколько тягучих капель, с чавканьем приземляющихся на пол. Это какой-то бред! Я тянусь одной рукой к прикроватной лампе и включаю её, заглядываю под одеяло и с ужасом пялюсь на облепившую всё тело склизкую жижу. Это не пот! Какого чёрта?! Это… это то, в чём я тонул…

С нарастающим ужасом опускаю одеяло и чувствую, как оно пошевелилось за спиной. Сердце пропускает удар…

Коханов Дмитрий, февраль 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники

Мои стихи

Мой роман "Настоящий джентльмен"